Любовь Александровна Хилинская
Исчезновение золотой курицы, или Держите меня семеро!
3
– Интересно получается, – решил включиться Серый в диалог, с ехидным блеском в глазах глядя на царя, – курица сия принадлежала одиноким бабке с дедом, а исчезла из царской казны. Как так?
Царь вспыхнул, сжал зубы, заиграв желваками. Будь это его подданные – чирикнул бы топориком по шеям, не сам, конечно, а специального работника пригласил, а тут ведь, ироды, нарочно издеваются и знают, что ничегошеньки он им не сделает. А если сделает, как бы ему потом самому не чирикнули по кое-какому месту. Эх, говорила маменька, не связывайся с царскими дочками, не женись на них, окромя головной боли ничего не приобретешь. Но где же! Страсть как захотелось ему царевну покорить, а она, видать, совсем дурная, влюбилась в него накрепко, так что свадьбу пришлось играть на следующий после встречи день, потому как застали Ваню со спущенными портками у первой девицы государственной в спальне. Откуда ж он знал, что эта вот пышнотелая румяная девка – не служанка какая, пообещавшая рыжему увальню проводить к царевне, да показать житье-бытье, а сама дочка царская, решившая поразвлечься таким образом. Вот и поплатился. А все от скуки. Давай, говорит, Ваня, пока царевна не пришла, кой-чем займемся, а то скучно ждать-то. Так и женился. Расхлебывай вон теперь. Царь-батюшка-то сразу же после свадебки с царицей сложили короны, заявив, что теперь для себя хотят пожить, а Ивану расплачивайся. Баба эта еще, Яга, приперлась. По всем фронтам обложили, короче.
– Изъял я ее в государственных целях! – важно ответил он. – Казна пустеет, а тут безотходное производство – корми куру и получай прибыль. Почитай, три месяца как птица волшебная на царство работала, а тут ее какой-то… – царь помялся, подбирая слово, но так и не нашел в лексиконе подходящего, – похитил! Государственную собственность!
– Ты похитил, у тебя похитили, прям круговорот краденного получается, – усмехнулась Настя, глядя на Ивана прищуренными бесовскими глазищами.
– Но-но! – тот встрепенулся, как молодой петушок, нахохлился. – Вы или помогаете, или идите с миром отседова, пока я охрану не позвал. Только на болоте чтоб духу твоего не было в установленные законом сроки!
Волк задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, глядя пристально на золотую корону в рыжих кудрях.
– Ключ от курицы с ноги сняли, а корону с головы нет, – сказал он. – Неспроста!
– Эт-то ты на что намекаешь? – грозно нахмурился Иван. – Корона – символ власти! Ее так просто не украсть и не распилить! И не переплавить!
– Богатые какие познания в реализации краденного, – Волк сделал невинный вид. – Ладно, царь-батюшка, кого ты подозреваешь? Огласи весь список, пожалуйста.
Царь, уже вскинувшийся было протестовать, с подозрением оглядел Бабу Ягу и Серого, уселся поудобнее и принялся загибать пальцы, перечисляя обидчиков. Одной руки не хватило, перешел на вторую. Когда и там пальцы закончились, покосился на ноги, вздохнул, пожевал губами, крикнул зычно секретаря и начал диктовать ему, кого подозревает в первую очередь. Таких набралось пятнадцать человек.
– Хорошо, – забрав свиток, Волк сам поднялся и протянул руку Насте. – Постараемся помочь твоей беде. Но и в ответ хотим бумагу получить, что болото наше никому ты не отдашь. Зачем, кстати, оно тебе понадобилось?
– Хан Батый приезжал, слезно умолял продать ему те земли. Говорит, умелец нашелся, чтоб газ добывать, да басурманам продавать, – пояснил повеселевший царь.
Его совершенно не заботило, что он только что открыл тайну, кому и зачем собирался сбагрить болото. Главное – курицу вернуть пообещали, а остальное неважно. Дурак, одним словом. Волк переглянулся с Настей. Та чуть приподняла брови, пожала плечами.
– Ступайте, дорогие мои! – смахнув незримую слезу, Иван подтолкнул обоих в спины, – да без птички волшебной не возвращайтесь. Поотрубаю бошки… То есть, выселю с болота сразу! А коли вернете, так награжу по-царски! – и захлопнул дверь.
Секретарь хмуро написал под диктовку Серого, что в случае возвращения курицы в законные руки болото вернется Бабе Яге в единоличное пользование на веки вечные, сгонял к царю за подписью, а потом выдохнул, когда опасная парочка убралась из поля его зрения.
Волк же, выведя свою спутницу за околицу, задумчиво почесал голову.
– Мда… – крякнул он, прочитав в списке большую часть первых лиц царства, начиная от главного казначея Соловья Разбойника, заканчивая небезызвестным Колобком, с которым, как выяснилось, царь частенько играл в карты.
Бабка с дедом там тоже числились.
– Может, превратить его в жабу, да и дело с концом? – задумчиво пожевала травинку Настя, глядя на раскинувшийся под косогором город Берендей.
– Хороший вариант! – поддержал Волк, осклабившись. – Всех тут давай в жаб, сделаешь хор, выступать будешь по городам. Болото-то все одно к Батыю отойдет. А так – прибыльное дело, места лягушки много не занимают, их и есть можно при случае, да и солистов есть кем заменить.
– Дурак ты, Волк! – обиделась Баба Яга. – И шутки у тебя дурацкие! Никуда я с болота своего не уйду, привыкла. Да и изба моя старая, не выдержит пеших переходов.
– Капитальный ремонт! – назидательно вздернул палец вверх Волк. – Средства надо было откладывать загодя! Сейчас бы уже и ноги избе новые сделала и крышу поменяла.
– Тьфу! – разозлилась Настя, сверкнув глазами. – Ты не квакай тут, пошли лучше, узнаем у деда с бабкой, на каком основании царь куру у них изъял, а то у этого дурака ничего не добьешься. Кто его только на царство поставил? Народ избрал?
– Отстала ты, Настя, от политики! – Волк свернул список предполагаемых виновников в трубочку. – Ну какой народ? Старый царь себе нового преемника назначил, да и отбыл восвояси. Когда народу можно выборы доверить? Выберут упыря какого-нибудь, что потом? Пошли уже, дело не ждет.
4
Домик дедули и бабули, первоначальных куровладельцев, представлял собой покосившуюся хибарку, одним боком вросшую в землю, с полуоторванными ставнями, давно не крашенными и готовыми отвалиться при первом же сильном порыве ветра. Дверь жалобно скрипела, впуская Волка и Бабу Ягу, едва не теснувшихся лбами о низкую притолоку.
Внутри изба выглядела не лучше – давно не беленные стены, старые занавески на окнах, какие-то обшарпанные сундук и стол с почти истлевшей скатертью. Это что вообще такое? Разве в царстве-государстве сказочном такое может быть?
Переглянувшись, Настя и Володя синхронно начали озираться, обалдевая от открывающихся видов.
– Ткни меня в бок, чтоб я поняла, что сплю и вижу это во сне, – шепнула Баба Яга.
– Тогда и ты меня тоже, – также шепотом отозвался Волк. – Куда мы попали?
– Доброго здоровьичка, гости дорогие! – просрежетало сзади.
Обернувшись, как по команде, Волк и Настя увидели сухонького старичка в серой залатанной рубахе, таких же штанах и босым. Борода его была седая, как и давно не стриженные волосы на голове, щеки ввалились, подслеповатые глаза щурились под кустистыми бровями.
– И тебе не хворать, дедушка.
– С чем пожаловали? – прошамкал старик, входя в избу. – Извиняйте, угощения нету у меня, сам с хлеба на воду перебиваюсь.
– А бабка-то твоя где? – осторожно поинтересовался Волк, проследив глазами, как тот прошел к большому сундуку и плюхнулся на него.
– Дык, померла бабка третьего дня, – и всхлипнул. – А мне без нее теперича и жисть не в радость.
Настя шумно выдохнула. Да уж, не ожидала она такого.
– Извини, дед, – Волк подошел к старику и похлопал его по плечу. – Мы тогда пойдем.
Старик утер лицо рукавом, огляделся растерянно, будто впервые видел свою избу, а потом решительно выпятил бороду.
– А чего приходили-то? – подозрительно спросил он. – Воровать у меня нечего, все, что было, до вас украдено.
– Курицу мы ищем волшебную, – хмуро буркнула Настя, чувствуя, как настроение окончательно скатывается до отметки «бешеный гризли».
Это, получается, царь играет в карты, пьет и гуляет, в то время как деревенские простые жители живут в лачугах и носят лапти? Еще и последнюю курицу изъял, гад такой! Да его не в жабу, а в какого-нибудь гада надо превратить! Сжав кулаки и кипя от возмущения, Настя сверкнула глазами на деда.
– Кура моя, – тот снова всхлипнул. – Я ж ее вот такусенькую, – он показал пальцами размер спичечного коробка, – за сараем нашел! Положил в шапку, да рядом с чайником пристроил. Думал, подохла, доходяга, к утру, а она выжила! И нестись как начала, я сразу понял, что с яйцами не то что-то, не варятся, не бьются! Бабка-то моя говорит, мол, давай, Сидор, продавать их будем, да хоть избу справим себе под старость-то лет, а я нет, не отдал, хотел скопить на дворец не хуже царского! А теперича мне и дом-то не нужен без бабки моей! Лягу да помирать буду.
Закрыв лицо руками, старик затрясся телом и зарыдал тоненько, жалобно, надрывно.
– Ну ты не плачь, дед! – скрипнул Вовка зубами. – Найдем мы курицу твою, вернем тебе, избу справим или дворец, как ты хотел. Хоть поживешь как человек напоследок. Дети-то твои где? Бросили тебя?
Старик шумно высморкался в большой платок, сложил его аккуратно в карман, а потом глянул на Волка.
– Один я, сиротинушка горемычная. Не дал нам бог с бабкой детей. Уж как она молила, уж что только не делала – и пиявок к себе прикладывала, и траву пила, и к иконе какой-то ездила, а все одно – деток не случилось. Правда, Колобок у нас был лет десять назад, да и тот не дитем оказался, а пройдохой – умыкнул колечко мое медное, обручальное, да и был таков. Говорили, его даже лиса сожрать не могла, чуть не потравилась, бедолага, еле оклемалась. Ну и слухи потом нехорошие про него доходили. В общем, один-одинешенек я остался, помирать пора.
И вздохнул душераздирающе.
– Ты вот что, дед, – Волк тоже вздохнул, – собирайся пока, к себе я тебя заберу. Нечего тут тебе мыкаться.
Взгляд старика потеплел, глаза посветлели, даже улыбка появилась.
– Да и неудобно как-то мне, – смутился он. – Я ж, почитай, и имени вашего не знаю.
– Владимир Серый меня зовут, – представился Волк. – А это Настя. Ты давай пока котомку свою с пожитками собирай, чуть позже зайду за тобой. Бабку не вернуть, конечно, но хоть поживешь как человек.
Кивнув деду, Баба Яга вышла на улицу, вдохнув всей грудью свежий воздух. Ее прям распирало от злости на царя и всю его политику. Услышав стук двери за спиной, она обернулась.
– Это что же получается – супостат во главе государства нашего стоит! – звенящим от напряжения голосом воскликнула она.
– Тсс! – Волк схватил ее и зажал рот рукой. – Ты чего орешь, как оглашенная? Ну супостат, ну сидит во главе. И что? Тебе болото свое не надобно? Этот супостат при власти, а ты никто, девчушка с избушкой. Кто ты против него? Тут не орать надо, а хитростью дело решить, а то опомниться не успеешь, как и тебя и избушку напнут куда подальше, никакие жабы не помогут. Думаешь, царь-то так прост, как кажется? Сам Соловей разбойник у него начсклада, то есть, казначей. А остальные кто? Сплошь известные лица.
– Да я и Соловья в жабу! И остальных! – избавившись от руки Волка, зло сплюнула Баба Яга.
– Я ж говорю, владелицей жабьего хора тебе быть, Настя! – усмехнулся Вова. – Но потом. Сейчас давай решим проблему с жильем твоим, потом уже будем думать о государственном перевороте. Дела надо последовательно решать.
Оглянувшись на покосившуюся лачугу, Баба Яга опять вздохнула.
– Я б придушила всех этих…
– Непременно, голуба моя! Непременно. А я тебе помогу с этим. Но попозже.
Сузив глаза, девушка взглянула на спутника. Тот стоял, небрежно сунув руки в карманы, пожевывал травинку в углу рта и оглядывал длинную улицу, простиравшуюся в обе стороны. Дома здесь были сплошь бедняцкие, полуголые ребятишки до пяти лет сновали в пыли, кто в рубашонках до живота, а кто и вовсе голышом, чумазые, загорелые, сами себе предоставленные. Дети постарше уже работали наравне с родителями, их было не видать, как и самих взрослых. Вдоль заборов ходили куры, роясь в земле, гуси щипали травку, одинокая коза намотала на рога чьи-то портки и стояла с ошалевшим видом, тряся бородой – жизнь кипела.
– Пойдем куда-нибудь в злачное место, послушаем, что народ думает про все это, – предложил Волк, покосившись на взъерошенную спутницу.
Они под ручку, как парочка, прошли по бедняцкой улице и свернули в злачный квартал. Вот удивительно, что такое место располагалось не по соседству с домами богатеев, а неподалеку от лачуг простых работяг.
– Да уж, судя по всему, любит народец поразвлекаться, – пробубнила Настя, покосившись на забегаловку под названием «Топор и мясо».
– Хлеба и зрелищ, – усмехнулся Волк.
В это самое время двери забегаловки открылись, оттуда со свистом вылетело что-то круглое и шмякнулось прямо у ног Бабы Яги с диким воплем.
– Ууу, ироды! – поднявшись на ноги, круглый… хлеб-переросток погрозил неведомо кому кулаком. – Чтоб вас приподняло, да шлепнуло, шлемазлы!
– Колобок? – округлила глаза Настя, брезгливо разглядывая серую булку с огромной трещиной на боку.
5
– А ты не лиса ли часом? – поднявшись на короткие ножки в кроссовках с известным лейблом, булка подозрительно оглядела Бабу Ягу и хмыкнула: – Не, Лиса поярче будет. И чего тебе надобно, Нелиса?
– Хм, – Настя оглядела наглый кусок хлеба и тоже хмыкнула. – Я тебя другим представляла.
Колобок приосанился, выпятил живот, надул губы и стал похож на взопревшее тесто, только грязное.
– Да, я такой, как ты представляла, только еще лучше! – заявил он и оглядел ее с головы до ног. – Ты тоже ничего такая цаца. А теперь объясните мне, кто вы такие и куда идете, если там деньги, я с вами! Только что я имею вам сказать, – он понизил голос до шепота, – если речь про ценное, нам надо найти укромное место, где вы мне все расскажете, а там я решу, что с этого можно поиметь. Ну? – и выжидательно потопал кончиком кроссовка, подбоченившись.
Волк фыркнул и покачал головой. Ну и фрукт! Правду Дульсинея говорила про него – смешной кругляш хлебный был готов на все ради выгоды.
– Меня зовут Владимир Серый, а это Настя. Ищем мы одну… вещицу. Свидетели нужны.
Колобок разом поскучнел и заозирался в поисках удобного пути отступления.
– Ну нет, я в этой шараге не участвую! – заявил он с пафосом. – И вообще, вас здесь не стояло, идите, откуда пришли, не мешайте мне жить!
– Да ты подожди кочевряжиться! – Волк нахмурился. – Поговорим и все.
– А что я с этого буду иметь? – скривился Колобок. – Не, это не вариант. Свидетель – это не ко мне вопрос.
– Хорошо, не свидетель, – подала голос Настя. – Деду твоему мы хотим помочь. Один он остался, бабка умерла на днях.
По изменившемуся выражению лица Колобка стало ясно, что не такой уж он и сухарь в переносном смысле, как хочет показаться.
– Бабка померла? – глухо спросил он. – Ничего, я им несколько лет назад помог, чтоб не нищебродили, дед и без меня справится.
– Если ты про золотоносную куру, то ее давно у стариков царь изъял, а теперь и у царя ее кто-то украл, – Волк был не лыком шит и сразу смекнул, про какую помощь толкует хлеб.
Тот замер с удивленным выражением на лице, потом весь как-то подсобрался и махнул в сторону.
– Там потолкуем, – сказал он и пошел вперед.
Там – это была околица. Пристроившись у покосившегося плетня на лавочке, Колобок хмуро глянул на подошедших Волка и Настю.
– Рассказывайте, – без лишних экивоков приказал он и все время, пока Серый излагал события, хмурился.
– Царь ваш – хмырь тот еще! Я эту куру… выиграл в честном бою, между прочим. В карты, в общем. Ради деда с бабкой старался, чуть не сожрали меня. И что? Этот шлемазл куру отнял? Так ему и надо, заср… гаду, в общем!
– Поможешь нам? – нахмурилась Баба Яга.
Колобок смерил ее тяжелым взглядом.
– Вот не пойму, – подозрительно начал он, – ваш какой интерес? Сказки только мне тут не надо про жалость.
Волк кашлянул, покрутил головой, сунул руки в карманы, покосился на Бабу Ягу. Она тоже неуверенно пожевала кончик косы, хмыкнула, передернула плечами.
– Никакой жалости, собственно, – сказала, сверкнув глазами, Настя. – Чистый расчет. Царь положил глаз на мое болото, требует вернуть ему курицу в обмен на него.
Колобок одобрительно крякнул.
– Люблю таких! – заявил он. – Хитрованы вы оба, как я вижу, но с деловыми взглядами. Ладно, впрягусь тоже, дед мне не чужой. Рассказывайте.
После сухого изложения фактов кругляш крякнул, задумчиво постучал пальцем по растрескавшемуся носу, покачал ногами, свисающими с лавки, поглядел в одну сторону, в другую. Был бы прозрачный – было б видно, как мозгами шевелит, будто Страшила в Изумрудном городе, но судить о тяжелых раздумьях можно было только по выражению хитрого лица.
– Ладно, – изрек он наконец, – сделаем все в ажуре, комар носу не подточит. Всех специалистов я знаю, среди них точно не найдете такого, кто у царя куру спер, всем известно, что моя. Это кто-то из пришлой шараги, значит, надо поискать.
– Найти вора среди воров – как иголку в стоге сена, – вздохнула Баба Яга. – Да и кому это выгодно?
– Кому-никому, а есть личности. – отозвался Колобок, спрыгивая с лавки. – Болото, говоришь? Ну, не обещаю, но попробовать можно. Айда за мной.
Переглянувшись друг с другом, Баба Яга и Серый Волк направились следом за кругляшом в ворота, откуда он недавно баскетбольный мяч изображал. Удивительно, но за ними оказалось многолюдно. Корчма «Топор и мясо» была популярным местом среди разного рода личностей не совсем дружных с законом. Волк в костюме и Баба Яга в сарафане среди них были как гудок на бане – яркие и неуместные. Постепенно разговоры стихли, все обернулись и с разными выражениями на лицах смотрели на вошедших.
Колобок себя лишним не чувствовал. Подойдя к высокой барной стойке, за которой торчал косматый мужик в засаленном фартуке, он запрыгнул на стул и сказал:
– Михей, организуй мне и моим друзьям выпивку.
Настя, незаметно оглянувшись, увидела, как на нее устремляются разной заинтересованности взгляды. Вцепившись в рукав Волка, прижалась к нему и шепнула:
– Место какое-то… нехорошее, Вов.
– Тсс! – отозвался тот. – Спокойно. В крайнем случае, твой жабий хор пополнится немедленно и любопытными экземплярами.
– Ты смотри-ка, кто вернулся! – из-за крайнего стола в углу встал невысокий человек в повязке через голову, закрывающей один глаз и смерил взглядом всю вошедшую троицу. – А вы кто такие? Ишь ты, чистенькие какие, прям смотреть тошно! – он сплюнул на пол и грязно выругался.
Колобок полуобернулся, посмотрел на одноглазого и спокойно ответил:
– Это со мной.
– Такие же, как ты, хитрованы? – одноглазый загоготал, вслед за ним также засмеялись все остальные.
Яга поморщилась – смард стоял одуряющий. Публика, собравшаяся в этом заведении, о чистоте тела не помышляла, а уж о том, чтобы зубы почистить, и вовсе не слышала. Раззявленные в смехе рты демонстрировали страшный сон стоматолога – торчавшие пеньки разной степени разрушенности зубов, перекошенные шрамами губы, заросшие кустистой щетиной щеки. И все они пялились на новоприбывших с возрастающим интересом.
– Ишь ты какая аппетитная! – щипок за филейную часть заставил Настю подпрыгнуть от неожиданности.
Сама не осознавая, что делает, она щелкнула пальцами и икнула – на стол позади нее шмякнулась жирная зеленая жаба в бородавках.
– Первый пошел, – прокомментировал Волк ехидно.
6
Смех оборвался внезапно. Жаба квакнула возмущенно, проведя передней лапкой по своему горлу.
– Однако! – прокомментировал одноглазый, крякнув. – Интересные у тебя спутники, Колобок.
Тот, похоже, сам не ожидал подобного поворота, медленно развернулся на стуле и долгим взглядом смерил земноводное, раздувавшее горло.
– Мда, – сглотнул он шумно, а потом покрутил пальцем в воздухе. – А нельзя его обратно тудыть?
– Кудыть? – хмыкнул Серый, веселясь.
Его забавляли выражения лиц разом стихших мужчин, настороженно следивших за Настей, не собирается ли она снова сделать кульбит пальцами. А та сама, похоже, растерялась от своей мощи и заозиралась с явным желанием покинуть помещение.
– Тихо! – шепнул ей Волк в ухо. – Держи себя в руках.
– Ик! – ответила она ему.
Одноглазый, подойдя ближе, оказался невысокого роста крепким парнем неопределенного возраста – то ли двадцать ему было, то ли пятьдесят, не сказать – вроде, лицо молодое, а взгляд суровый, многознающий.
– Говорите, с чем пожаловали! – рыкнул он, смерив притихших пришельцев глазом.
– Суров ты, я посмотрю, – без страха насмешливо сказал Волк. – Хоть бы представился для начала, как-никак, девушка перед тобой.
– Ах, извините-извините! – скабрезно осклабился тот, шаркнув ножкой. – И как это я запамятовал? Алексеем меня зовут. А вас?
– Анастасия она, – в той же манере ответил Серый. – А я Владимир.
– Позвольте вашу ручку… облобызать! – без спроса схватив Ягу за ладонь, одноглазый шлепнул смачный поцелуй на тыльной стороне руки Насти и поклонился.
Выпрямился, взгляд его посуровел.
– Хватит этих любезностей, говорите, с чем пожаловали! – приказал он, прищурив глаз.
– Может, наедине поговорим? – все также насмешливо продолжал Волк, нисколько не робея перед этим сборищем бандитов.
В жизни Серого и не такие передряги случались, а потому бояться он и не начинал.
– Давай наедине, – покладисто согласился Алексей, поворачиваясь и направляясь к незаметной двери позади всех столиков.
Настя под руку с Вовой направились следом. Их провожали разными взглядами – косыми, боязливыми, наглыми, но никто не комментировал.
– Ну? – одноглазый уселся за круглый стол в темной комнате, освещенной одним потолочным светильником в форме перевернутого ведра.
– Пропажу мы одну ищем, – начал Волк, усевшись напротив.
– Мой какой интерес? – прищурился одноглазый.
Серый откинулся на спинку стула с независимым видом.
– А чего ты хочешь? – спросил он.
– А что за пропажа? – в тон ответил тот.
Настя молчала, переводя взгляд с Серого на одноглазого. Да уж, занесла судьбинушка в вонючую даль.
– Умыкнули у царя-батюшки нашего птичку одну волшебную, – начал было Вова, а одноглазый хмыкнул.
– У царя вашего батюшки уже умыкать нечего скоро станет, все сам отдаст, – ответил весело он. – Кто только дурня такого во главе государства поставил? Ну да, это риторический вопрос, – опять усмехнулся, увидев, как Настя удивленно вскинула брови. – Что, красавица, думала, мы тут все чурбаны необразованные? Ан нет, ошиблась чутка.
– Кто ж ты такой? – подала она голос, тоже откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди.
– А ты не поняла? – хохотнул он. – Лихо я. Одноглазое.
И заржал, видя, как вытягиваются лица незваных гостей.
– Думали, я старый и страшный пещерный житель? – все также веселясь, продолжил Алексей. – Неа, не такой я.
Потом внезапно перестал смеяться, став серьезным.
– Что за пропажа?
– Курица золотая, – ответила Настя, и почувствовала, как Волк наступил ей на ногу и сокрушенно покачал головой.
– Что, норовистая кобылка попалась, не объезженная? – хмыкнул Алексей. – Знаю я, что пропала курица, да только мой какой интерес? Птичка Колобку принадлежит, как уж он с царем будет разбираться – его дело. Только помощи от меня не ждите. Но и мешать не буду. Скажу только, что мои люди к пропаже отношения не имеют. А теперь идите отсюда.
Баба Яга поднялась, но была схвачена за запястье крепкой рукой.
– Жабу не забудь вернуть в человеческий облик, – тихо сказал Лихо.
– Пусть лапками пошлепает, может, поумнеет, – ответила Настя и вышла.
После смрадного зала корчевни воздух на улице показался сладким – ароматы цветов ударили в нос и вскружили голову. Вдохнув всей грудью, Баба Яга обернулась на шедшего следом Владимира.
– Ну и местечко! – скривилась она. – Будто грязью облили.
– Нормальное место, – пожал плечами Волк.
Хлопнула дверь, после чего послышался голос Колобка:
– Ну и куда вы без меня наповадились?
– А ты что, с нами?
– Ой, да мне все равно, лишь бы да! – ответил тот и подошел ближе, смешно перебирая короткими ножками. – Есть у меня одна мысль, куда могли птичку нашу умыкнуть! Слушайте сюда, хитрованы.
