Лю Цысинь
Вечная жизнь Смерти
«Может быть, я однажды открою фирму и стану продавать этот напиток. Он всем понравится».
«Наверняка отвратный на вкус».
«Считаешь, сигареты и водка приятные? Наверное, даже кока-кола показалась тебе противной микстурой, когда ты ее впервые попробовал. И так со всем, к чему привыкаешь».
– Дружище, этот разговор изменил мою жизнь! – сказал Вэнь. Он открыл коробку и достал из нее банку. На темно-зеленой этикетке красовались луговые травы. Напиток назывался «Зеленый шторм».
Вэнь откупорил банку и передал Тяньмину. Тот отхлебнул. Душистый травяной напиток слегка горчил. Тяньмин закрыл глаза и представил себя на берегу водоема, под дождем, а рядом – Чэн Синь…
– Это особый рецепт. В магазины мы поставляем более сладкий продукт, – пояснил Вэнь.
– И покупают?
– Еще как! Меня беспокоит себестоимость. Ты думаешь, что трава ничего не стоит, но в небольших количествах она дороже фруктов или орехов. Кроме того, ее надо очистить, переработать, а это не так-то просто. Но у меня отличные перспективы! Мной заинтересовались инвесторы, а «Хойюань Джюс» хочет купить фирму целиком. Да пошли они…
Тяньмин уставился на Вэня, не находя слов. Вэнь учился на инженера аэрокосмической промышленности, но стал владельцем фирмы прохладительных напитков. Он был деятельным человеком и добивался результата. Таких людей называли хозяевами жизни. А подобные Тяньмину, всеми позабытые и оставленные позади, стояли и смотрели, как жизнь проходит мимо…
– За мной должок, – продолжил Вэнь. Он передал Тяньмину три кредитные карты и небольшую бумажку, осмотрелся, нагнулся поближе и прошептал:
– На счету три миллиона юаней[7]. Пароль в записке.
– Да ведь я не подавал заявку на патент! – запротестовал Тяньмин.
– Но это твоя идея. Без тебя не было бы никакого «Зеленого шторма». Если ты не против, то будем в расчете – по крайней мере, юридически. Как друг я навсегда в долгу перед тобой.
– Ты мне ничего не должен, ни юридически, ни еще как-либо.
– Прими деньги. Я знаю, что они тебе нужны.
Тяньмин умолк. Для него это была астрономическая сумма, но радоваться нечему. Деньги его не спасут.
Но надежда упряма. Когда Ху Вэнь ушел, Тяньмин записался на прием к специалисту. С доктором Чжаном он говорить не хотел; не без труда Тяньмин добился встречи с заместителем директора центра, известным онкологом.
– Можно ли меня вылечить, если деньги – не проблема?
Пожилой врач долго читал историю болезни, а потом покачал головой:
– Метастазы уже распространились из легких по всему организму. Хирургическое вмешательство бесполезно. Остаются только консервативные методы – химио- и лучевая терапия. Даже если у вас есть деньги… Молодой человек, вы помните поговорку? «Врач может излечить лишь излечимую болезнь; Будда может спасти только того, кого можно спасти».
В душе Тяньмина погас последний луч надежды и воцарилось спокойствие. В тот же день он подал заявку на эвтаназию.
Он передал бумаги своему лечащему врачу, доктору Чжану. Того, похоже, грызла совесть, и он избегал встречаться взглядом со своим пациентом. Он посоветовал Тяньмину прекратить химиотерапию. К чему лишние мучения?
Оставалось только одно: решить, как распорядиться полученными от Вэня деньгами. По неписаным правилам их следовало передать отцу, а тот уже разделил бы сумму внутри семьи. Но тогда Тяньмин мог бы просто отдать все деньги сестре – а этого он делать не намеревался. Тяньмин уже согласился исполнить ее желание и умереть, больше он ей ничего не должен.
Он стал вспоминать, есть ли у него какие-нибудь неосуществленные желания. Неплохо бы прокатиться вокруг света на комфортабельном круизном теплоходе… но его тело не выдержит путешествия, да и времени оставалось мало. Как жаль! Он бы с удовольствием полежал в шезлонге на залитой солнцем палубе, не сводя глаз с убаюкивающего океанского простора и вспоминая прожитую жизнь. Еще он мог бы в дождливый день сойти на берег в какой-нибудь необычной стране, сесть возле небольшого озерца и кидать мокрые камешки в воду, подернутую рябью…
Потом его мысли снова вернулись к Чэн Синь. В последнее время он думал о ней все чаще и чаще.
Тем вечером Тяньмин смотрел телевизор, и в новостях сообщили:
Двенадцатая сессия Совета обороны планеты при ООН приняла резолюцию № 479, тем самым дав старт проекту «Наша цель – звезды». Комиссии, сформированной Программой развития ООН, Комитетом ООН по природным ресурсам и ЮНЕСКО, предоставлены полномочия для немедленной реализации проекта.
Сегодня вечером начнет работу официальный китайский веб-сайт программы «Наша цель – звезды». По словам постоянного представителя Программы развития ООН в Пекине, китайский проект будет принимать заявки от частных лиц и фирм, но не станет рассматривать предложения от неправительственных организаций…
Тяньмин поднялся с койки и сказал медсестре, что хочет пойти прогуляться. Но уже было время отбоя, и медсестра не пустила его наружу. Тяньмин вернулся в темную комнату, отодвинул занавески и открыл окно. Новый пациент, лежавший на месте Лао Ли, недовольно заворчал.
Тяньмин выглянул в окно. Звезды на небе терялись в свете городских фонарей, но он разглядел несколько серебристых точек.
Теперь он знал, как распорядится своими деньгами. Он купит для Чэн Синь звезду.
Отрывок из «Прошлого вне времени»
Инфантилизм в начале Кризиса
Многие из событий, произошедших в первые двадцать лет Кризиса, оказались необъяснимы как для современников, так и для потомков. Историки дали им название «Инфантилизм Кризиса».
Принято считать, что инфантилизм стал реакцией на беспрецедентную угрозу для всей цивилизации. Возможно, это утверждение верно для каждой отдельной личности, но применительно ко всему человечеству оно слишком упрощенно.
Трисолярианский кризис оказал на общество гораздо более глубокое влияние, чем представлялось поначалу. Вот несколько приблизительных аналогий. Говоря на языке биологии, Кризис можно сравнить с тем днем, когда предки млекопитающих выкарабкались из океана на берег. С точки зрения религии – с днем, когда Адама и Еву изгнали из рая. С точки зрения истории и социологии… здесь вообще нет никаких аналогий, даже самых приблизительных. Все предыдущие радости и беды человечества меркли перед Трисолярианским кризисом. Он пошатнул основы основ культуры, политики, религии и экономики. Его отголоски достигли самых глубин цивилизации, но волны прежде всего всколыхнули поверхность. Вероятно, подлинную причину Инфантилизма Кризиса можно отыскать в сочетании этих откликов с огромной инерцией врожденной консервативности общества.
Классическими примерами инфантилизма являлись программы «Отвернувшиеся» и «Наша цель – звезды». И та и другая были международными проектами под управлением ООН, инициативами, вскоре ставшими непонятными для всех, кроме их современников. Проект «Отвернувшиеся» изменил ход истории – он настолько повлиял на развитие событий, что мы обсудим его особо. Те же истоки, что породили грандиозный проект «Отвернувшиеся», в то же время дали начало и проекту «Наша цель – звезды». Последний быстро заглох, и о нем больше никогда не слышали.
Основными побудительными причинами проекта «Наша цель – звезды» стали, во-первых, стремление расширить возможности ООН и, во-вторых, зарождение и популярность идей эскапизма.
Вторжение инопланетян стало первой угрозой, нависшей над всем человечеством. Естественно, что многие возлагали надежды на ООН. Даже консерваторы соглашались, что ее необходимо полностью реорганизовать, дать больше власти и больше ресурсов. Радикалы и идеалисты настаивали на создании Земного союза с ООН в роли мирового правительства.
В частности, за усиление влияния ООН выступали небольшие страны. Они видели в Кризисе возможность добиться дополнительной технологической и экономической поддержки. Страны-лидеры, напротив, на идею усиления ООН реагировали прохладно. Когда разразился Кризис, все великие державы мира сделали значительные инвестиции в развитие космической обороны. Они сразу поняли, что космическое оружие прибавит их странам веса на политической арене будущего. Кроме того, они и раньше хотели вести такие исследования, но их сдерживали избиратели и международные договоренности. В некотором смысле Трисолярианский кризис дал руководителям крупных стран шанс, подобный тому, какой Кеннеди получил благодаря холодной войне, но только в сотни раз более весомый. Великие державы не торопились отдавать свои исследования под эгиду ООН, и все же под напором многочисленных призывов к истинной глобализации им пришлось дать ООН кое-какие чисто символические обещания, которые они не собирались исполнять. Например, общепланетарная система космической обороны, за которую выступала ООН, от крупных стран почти ничего существенного не получила[8].
В начале Эры Кризиса ключевой фигурой стала Генеральный секретарь ООН Сэй. Она считала, что пришла пора для обновления ООН, и выступала за преобразование организации, по сути, являвшейся всего лишь местом встреч мировых держав и международным форумом, в независимую политическую структуру, наделенную достаточной властью для возведения оборонных систем Земли.
Для достижения этой цели ООН требовались значительные ресурсы. Получить их, учитывая реалии международных отношений, казалось невыполнимой задачей. Проект «Наша цель – звезды» был попыткой Сэй привлечь такие ресурсы. Этот план, независимо от его результатов, свидетельствует о воображении и политической изобретательности Сэй.
Проект основывался на Договоре о космосе – межправительственном документе, принятом задолго до Кризиса[9]. Над Договором о космосе работали много лет, опираясь на принципы, заложенные в Конвенции ООН по морскому праву и Договоре об Антарктике. Но соглашение, принятое до Кризиса, действовало лишь внутри пояса Койпера. Трисолярианский кризис заставил мировые державы устремить свой взгляд значительно дальше.
Поскольку даже Марс в то время находился вне досягаемости людей, обсуждать дальний космос не имело смысла – по крайней мере, до истечения срока действия Договора о космосе, через пятьдесят лет после его принятия. Но великие державы увидели в Договоре отличную сцену для политического театра и внесли в него поправки о ресурсах за границами Солнечной системы. В поправках говорилось, что доступ к природным ресурсам, находящимся вне пояса Койпера, а также иная связанная с ними экономическая деятельность должны осуществляться под патронажем ООН. В документах скрупулезно перечислили, что имеется в виду под «природными ресурсами», но, по сути, эти слова означали любые ресурсы, не находящиеся под контролем инопланетных цивилизаций. Также Договор впервые в истории дал юридическое определение цивилизации. Впоследствии этот документ назвали «Поправками Кризиса».
Второй причиной создания проекта «Наша цель – звезды» был эскапизм. В те дни движение эскапистов только зарождалось, и никто не представлял себе возможные последствия. Многие считали эскапизм приемлемым способом разрешения кризиса. При таких условиях другие звезды, и особенно звезды с планетами, представляли ценность.
Резолюция, положившая начало проекту «Наша цель – звезды», давала ООН полномочия выставить на аукцион некоторые звезды и их планеты. Предполагалось, что покупателями станут государства, фирмы, негосударственные организации и частные лица. ООН направит выручку с аукциона на фундаментальные исследования технологий обороны Солнечной системы. Генеральный секретарь Сэй объясняла, что во Вселенной очень много звезд – более трехсот тысяч в радиусе ста световых лет; а в радиусе тысячи их больше десяти миллионов. По консервативной оценке предполагалось, что каждая десятая звезда имеет планеты. Продажа незначительной части этих звезд не окажет существенного влияния на освоение космоса в будущем.
Столь необычная резолюция ООН привлекла внимание и вызвала широкий резонанс. Постоянные члены Совета обороны планеты (СОП) подумали, посовещались, и каждый из них решил, что в обозримом будущем вреда от резолюции не будет. А с другой стороны, голос против нее в современном политическом климате обойдется дорого. Приступили к обсуждению и сошлись на компромиссном варианте: продавать только те звезды, которые находятся не ближе ста световых лет от Земли.
Проект закрылся практически сразу по элементарной причине: товар никто не покупал. Удалось продать только семнадцать звезд, да и те по начальной цене. ООН выручила всего сорок миллионов долларов.
Ни один из покупателей не пожелал разгласить свое имя. Люди гадали, зачем отдавать такие громадные деньги за бесполезную бумажку – даже если учесть, что бумажка считалась юридическим документом. Может быть, покупателям просто приятно владеть далеким миром? Но какой в том смысл, если их мир можно увидеть, но нельзя потрогать? А кое-какие из проданных звезд даже не видны без телескопа.
Сэй так и не признала проект неудачным. Она утверждала, что достигла ожидаемого результата. По большому счету программа «Наша цель – звезды» была громким политическим заявлением со стороны ООН.
О проекте быстро забыли. Он стал классическим примером беспорядочных и нестандартных действий человечества в первые годы Кризиса.
Эра Кризиса, год 4-й
Юнь Тяньмин
Решив купить Чэн Синь звезду, Юнь Тяньмин на следующий же день позвонил по номеру, указанному на китайском веб-сайте проекта «Наша цель – звезды».
Потом он набрал номер Ху Вэня, чтобы узнать подробную информацию о Чэн Синь: ее почтовый адрес, номер удостоверения личности и все остальное. Тяньмин был готов к любой реакции Вэня: сарказму, жалости, удивлению. Но после затянувшейся паузы он услышал в трубке только слабый вздох.
– Все сделаю, – ответил Вэнь. – Но, скорее всего, она сейчас за границей.
– Только не сообщай ей, что это для меня.
– Не беспокойся. Я спрошу ее не напрямую.
На следующее утро Тяньмин получил сообщение от Вэня. Там было все, что он хотел знать, кроме места работы. Вэнь написал, что никому не известно, куда Чэн Синь устроилась после окончания Аэрокосмической академии в прошлом году. Тяньмин увидел, что у нее два почтовых адреса: один в Шанхае, другой в Нью-Йорке.
В полдень Тяньмин выпросил у доктора Чжана разрешение выйти из больницы по делам. Доктор хотел отправиться вместе с Тяньмином, но тот настоял на поездке в одиночку.
Тяньмин поймал такси и добрался до офиса ЮНЕСКО в Пекине. С началом Кризиса все представительства ООН начали разрастаться, и теперь ЮНЕСКО занимала бо́льшую часть здания за четвертой кольцевой дорогой.
Тяньмин вошел в просторный офис проекта «Наша цель – звезды». С HD-экрана его приветствовала огромная звездная карта. На угольно-черном фоне горели звезды, серебристыми линиями соединенные в созвездия. Стоявший рядом компьютер позволял вести поиск в базе данных и управлять масштабом карты. Кроме секретарши в офисе никого не было.
Тяньмин представился. Секретарша побежала в глубь офиса и привела светловолосую женщину.
– Это директор офиса ЮНЕСКО в Пекине, – представила ее секретарша. – А также один из кураторов проекта «Наша цель – звезды» во всем Азиатско-Тихоокеанском регионе.
Директор явственно обрадовалась приходу Тяньмина. Она пожала ему руку и сказала на отличном китайском, что он первый китаец, заинтересовавшийся покупкой звезды. Она предпочла бы организовать большую церемонию, чтобы привлечь интерес журналистов, но уважала желание клиента остаться неизвестным. Судя по ее виду, ей и в самом деле было жаль упускать такую превосходную возможность рекламы проекта.
«Не беспокойся, – подумал Тяньмин. – Другого столь же глупого китайца не найдется».
Вошел презентабельный господин среднего возраста в очках. Директор представила его как доктора Хэ, сотрудника Пекинской обсерватории. Астроном должен помочь Тяньмину определиться с деталями покупки. Когда директор ушла, доктор Хэ предложил Тяньмину сесть и попросил секретаршу принести им чай.
– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил он Тяньмина.
Тяньмин знал, что выглядит плохо. Но когда он отказался от химиотерапии, а она мало чем отличалась от пытки, ему стало лучше – как будто открылось второе дыхание. Не отвечая на вопрос доктора Хэ, он повторил свои слова, сказанные ранее по телефону:
– Я хочу купить звезду в подарок. Звезду следует зарегистрировать как собственность этого человека. Я не предоставлю никаких сведений о себе и хочу, чтобы она никогда не узнала имени дарителя.
– Без проблем. Вы уже решили, какую звезду будете брать?
– Поближе к Земле. С планетами. В идеальном случае с планетами земного типа, – ответил Тяньмин, разглядывая звездную карту.
Доктор Хэ покачал головой:
– Суммы, которую вы назвали, на такую звезду не хватит. Они сто́ят дорого. Вы сможете купить звезду без планет, и она будет не очень близко. Позвольте мне объяснить: вы предлагаете слишком мало даже для покупки звезды без планет. Но когда вы вчера позвонили, мы посовещались и приняли решение, что раз вы первый китаец, заинтересовавшийся нашим проектом, то мы снизим стоимость одной из звезд до предложенной вами суммы.
Астроном подвигал мышкой, выбрал участок карты и увеличил его.
– Вот эта[10]. Скажите «да», и она ваша.
– И как далеко она от нас?
– Приблизительно двести восемьдесят шесть световых лет от Земли.
– Это слишком далеко.
Доктор Хэ рассмеялся:
– Вижу, вы кое-что смыслите в астрономии. Однако подумайте сами: какая вам разница, сколько до нее – просто двести восемьдесят шесть или двести восемьдесят шесть миллиардов световых лет?
Тяньмин призадумался. Астроном прав, никакой разницы.
– У этой звезды есть одно большое преимущество, – продолжил доктор Хэ. – Она видна невооруженным глазом, а это крайне важно. Лучше владеть звездой подальше, на которую можно взглянуть, чем звездой поближе, пусть даже с планетами, но которую не видно. В конце концов, мы ведь только и можем, что любоваться ими. Разве я не прав?
Тяньмин кивнул: «Чэн Синь увидит звезду. Хорошо».
– Как она называется?
– Эту звезду сотни лет назад внес в свой каталог Тихо Браге. Но имени она так и не получила, только номер.
Доктор Хэ подвел курсор к сияющей точке, и рядом появился текст: DX3906. Затем астроном терпеливо объяснил Тяньмину, что означают буквы и цифры, какой у звезды спектральный класс, какая видимая звездная величина и какая абсолютная, где она располагается в главной последовательности и так далее.
Оформление покупки не заняло много времени. Доктору Хэ помогали два нотариуса. Потом снова пришла директор, а с ней еще два чиновника: один из Программы развития ООН, другой из Комитета ООН по природным ресурсам. Секретарша подала шампанское, и все чокнулись бокалами.
Затем директор провозгласила, что DX3906 теперь собственность Чэн Синь, и передала Тяньмину дорогую на вид папку из черной кожи.
– Ваша звезда.
После ухода чиновников доктор Хэ повернулся к Тяньмину:
– Если не хотите, не отвечайте, но я так понимаю, что вы купили звезду для своей девушки?
Тяньмин мгновение поколебался, а потом кивнул.
– Вот ведь счастливица! – вздохнул доктор Хэ. – Хорошо быть богатым!
– Скажете тоже! – возразила секретарша и высунула язык, поддразнивая доктора Хэ. – При чем тут богатство? Да имей вы хоть тридцать миллиардов юаней, разве вы купили бы звезду своей подружке? Ха! Я не забыла, что вы говорили позавчера!
Доктор Хэ смутился. Он опасался, что секретарша выболтает его личное мнение о программе «Наша цель – звезды»: «ООН идет по стопам аферистов, что точно так же обирали народ десять лет назад. Только тогда они продавали участки на Луне и Марсе. Чудом будет, если на это поведется хотя бы один недоумок!»
К счастью, секретарша думала совсем о другом:
– Деньги здесь ни при чем! Дело в любви! В романтике! Вы хоть понимаете?
Пока Тяньмин покупал звезду, девушка время от времени поглядывала на него так, будто он явился из сказки. Сначала ее взгляд выдавал любопытство, потом восхищение и уважение. Наконец, когда кожаная папка с документами перешла из рук в руки, на ее лице появилась зависть.
Доктор Хэ попытался сменить тему разговора:
– Мы как можно скорее отправим документы получателю. В соответствии с вашими указаниями о вас не сообщим ничего. Собственно, даже если бы хотели, мы не можем – я ведь не знаю вашего имени!
Он поднялся и подошел к окну. Уже стемнело.
– А теперь я могу показать вашу звезду… извините, я хотел сказать, звезду, которую вы купили для нее.
– Мы сможем ее увидеть с крыши?
– Нет. Засветка от уличных фонарей не позволит. Нам придется отъехать подальше от города. Если вам нездоровится, можем перенести на другой день.
– Поедем сейчас. Я очень хочу посмотреть.
Они ехали более двух часов, пока не оставили море огней Пекина далеко позади. Доктор Хэ свернул в поле, чтобы им не мешал свет встречных автомобилей. Он выключил фары, и они вышли из машины. На осеннем небе звезды сверкали особенно ярко.
– Видите Большую Медведицу? Теперь вообразите диагональ, пересекающую ковш, и продлите ее. Да, в эту сторону. Видите три звезды, образующие тупоугольный треугольник? Мысленно нарисуйте линию от вершины перпендикулярно основанию и ведите ее дальше. Видите? Вот она. Вот ваша звезда… звезда, которую вы ей подарили.
Тяньмин указал сначала на одну звезду, потом на другую, но доктор Хэ сказал, что это не те.
– Она находится между вот этими двумя, но ближе к югу. Видимая величина пять с половиной. Как правило, чтобы ее разглядеть, нужен опыт. Но сегодня отличная погода, и у вас все получится. Сделайте вот как: не смотрите прямо на нее, отведите взгляд чуть-чуть в сторону. Периферическое зрение в темноте более чувствительно. А когда найдете, можно и прямо посмотреть…
С помощью доктора Хэ Тяньмин наконец увидел DX3906. Она была еле заметна; когда он отводил взгляд, он ее терял, и приходилось искать сначала. Обычно люди считают, что все звезды серебристые, но если присмотреться, то у каждой свой цвет. DX3906 оказалась красной.
Доктор Хэ пообещал прислать ему карты, помогающие найти звезду в разные времена года.
– Вы счастливчик, и девушка ваша тоже счастливица, – заявил доктор Хэ.
– Я бы не назвал себя счастливчиком. Я скоро умру.
Похоже, это откровение не удивило доктора Хэ. Он зажег сигарету и молча курил. Через какое-то время ответил:
– Даже если так, я считаю, что вам повезло. Большинство людей не смотрят в небо и не выглядывают за пределы нашего мира до самого последнего дня своей жизни.
Тяньмин посмотрел на доктора Хэ, затем в небо и без труда нашел DX3906. Сигаретный дым застилал ему глаза, и тусклая звездочка едва мерцала сквозь пелену. «Когда она ее увидит, я уже покину этот мир».
Конечно, звезда, которую он видит сейчас, и звезда, которую увидит она, – это всего лишь изображения, которым 286 лет. Тонкому лучику света пришлось лететь сквозь почти три столетия, чтобы встретиться с сетчаткой их глаз. Пройдут еще 286 лет, прежде чем свет сегодняшней звезды достигнет Земли. К тому времени Чэн Синь уже давно рассыплется прахом.
«Какую она проживет жизнь? Может быть, она не забудет, что в море звезд есть одна, принадлежащая лично ей».
* * *
Этот день станет для Тяньмина последним.
Он поискал в нем что-нибудь особенное, но ничего не нашел. Тяньмин проснулся в семь утра, как всегда. Луч солнца упал на свое привычное место на стене. Погода стояла ни хорошая, ни плохая. Небо, как обычно, серовато-синее. С дуба, росшего возле окна, облетели все листья – не осталось ни одного, даже символического последнего. И завтрак подали такой же, как вчера.
Такой же день, как и любой другой из двадцати восьми лет, одиннадцати месяцев и шести дней его жизни.
По примеру Лао Ли, Тяньмин не сообщил семье о принятом решении. Он попытался было написать письмо отцу (его передали бы по завершении процедуры), но так и не придумал, что сказать.
В десять утра он самостоятельно вошел в палату эвтаназии, так же бесстрастно, как заходил к врачу для ежедневного осмотра. Предстоящая процедура будет уже четвертой в городе, поэтому журналисты не проявили интереса. В комнате находились пятеро: два нотариуса, распорядитель, медсестра и какой-то чиновник онкологического центра. Доктор Чжан не явился.
Теперь Тяньмин мог уйти с миром.
Как он и просил, из комнаты убрали все украшения. Остались лишь голые белые стены, как в обычной палате. Как раз то, что надо.
Он объяснил, что знаком с процедурой и присутствия распорядителя не требуется. Тот кивнул, вышел из комнаты и встал по ту сторону зеркальной стены. Нотариусы покончили с формальностями, и Тяньмин остался наедине с медсестрой. Ее больше не терзали волнение и страх, как во время первой процедуры. Уверенно и плавно она ввела иглу ему в вену. Тяньмина охватило необычное родственное чувство к медсестре – ведь она прощается с ним последней. Жаль, что он не знал имен врачей, взявших в руки новорожденного Тяньмина двадцать девять лет назад. Они принадлежали к небольшому числу тех, кто искренне старался ему помочь. Тяньмин хотел бы их поблагодарить.
– Спасибо!
Медсестра улыбнулась и покинула комнату, ступая тихо, словно кошка.
Хотите ли вы прервать свою жизнь? Если да, выберите пять. Если нет, выберите ноль.
Тяньмин родился в интеллигентной семье, но его родители не разбирались в политике и не знали «нужных людей», поэтому особого успеха в жизни не достигли. Сами не принадлежавшие к высшим кругам, они решили дать сыну образование, достойное отпрыска элиты. Тяньмину разрешалось читать исключительно классические книги, слушать исключительно классическую музыку. Ему позволяли заводить друзей только из культурных и рафинированных семей. Тяньмину говорили, что все прочие – плебеи, интересующиеся лишь общедоступной жвачкой. А в его семье превосходный вкус.
Учась в начальной школе, Тяньмин сумел подружиться с несколькими одноклассниками, но никогда не приглашал их домой поиграть. Он знал, что родители не позволят ему общаться с простонародьем. Когда Тяньмин дорос до средней школы, из-за амбиций родителей он уже стал безнадежным отшельником. Как раз в то время родители развелись: отец встретил молодую женщину – страхового агента, а затем мать вышла замуж за обеспеченного генерального подрядчика.
Получилось, что родители Тяньмина нашли себе пары из той самой «вульгарной толпы», от которой они оберегали сына. Только тогда они поняли, что не имели морального права навязывать ему «элитарное» образование. Но сделанного не воротишь. Долгие годы ущербного воспитания стянули Тяньмина, как смирительная рубашка; чем больше он рвался на свободу, тем крепче становились путы. В последние годы школы он замкнулся в себе, стал нервным и отдалился от знакомых.
Серое детство, серая юность – таковы были его воспоминания.
Он нажал 5.
Хотите ли вы прервать свою жизнь? Если да, выберите два. Если нет, выберите ноль.
Он представлял себе, что колледж окажется пугающим местом: новая, непривычная обстановка, новые, незнакомые люди, множество вещей, к которым придется приспосабливаться… Он поступил в колледж, и поначалу все было именно так, как он и предполагал.
Пока он не встретил Чэн Синь.
Тяньмин и раньше интересовался девушками – но сейчас все было по-другому. Ему показалось, что окружающий мир, до сих пор остававшийся холодным и неуютным, пронизали теплые лучи солнца. Сперва он не понимал, откуда исходит этот свет. Такое бывает, когда бледный диск солнца просвечивает сквозь плотную пелену облаков. Лишь после захода солнца люди понимают, что оно светило им весь день. Солнце Тяньмина зашло, когда начались недельные каникулы в честь дня образования КНР[11]. Чэн Синь уехала домой. В тот день его мир снова стал тусклым и серым.
Вне сомнения, не один он испытывал подобные чувства к Чэн Синь. Его переживания, однако, не походили на страдания других парней, потому что он ни на что не надеялся. Тяньмин знал, что девушкам не по нраву ни его отчужденность, ни его ранимость. Оставалось только смотреть издали, греться в ее теплых лучах и безмолвно радоваться цветущей весне.
Сначала Тяньмину показалось, что Чэн Синь неразговорчива. Странно, ведь красивые девушки редко бывают застенчивы. Однако высокомерной и холодной «снежной королевой» она тоже не была. Чэн Синь мало говорила, но много и внимательно слушала. По ее спокойному, сосредоточенному взору собеседник понимал, что к его словам относятся со всей бережностью.
Чэн Синь отличалась от тех хорошеньких девушек, с которыми Тяньмин учился в школе. Она не считала его пустым местом. Каждый раз, завидев его, она улыбалась и говорила «привет». Когда однокурсники собирались на пикник или на вечеринку, они порой забывали о Тяньмине – иногда случайно, иногда нет. Тогда Чэн Синь находила его и приглашала. Потом она первой стала обращаться к нему по имени «Тяньмин», не упоминая фамилию. Из немногочисленных бесед с ней он вынес глубочайшее убеждение, что лишь Чэн Синь понимает его уязвимость и старается не делать ему больно.
Но Тяньмин не строил иллюзий. Ху Вэнь был прав: Чэн Синь хорошо относилась ко всем.
Одно событие особенно запомнилось Тяньмину. Однажды в походе он с сокурсниками шел по тропе вдоль склона небольшой горы. Чэн Синь внезапно остановилась, нагнулась и подобрала что-то с земли. Тяньмин увидел, что в ее белых пальчиках извивается какая-то жуткая гусеница, мягкая и склизкая. Девушка рядом вскрикнула: «Какая гадость! Зачем она тебе?» Но Чэн Синь осторожно опустила гусеницу в траву рядом с тропой: «Не хочу, чтобы ее раздавили».
Честно говоря, Тяньмин редко говорил с Чэн Синь. За все четыре года колледжа он припоминал лишь пару случаев, когда они беседовали наедине.
Стояла прохладная ночь раннего лета. Тяньмин забрался на свое любимое место – на террасу над крышей библиотеки. Туда редко забредали студенты, и он оставался наедине со своими мыслями. Летний ливень расчистил небо; на нем даже сиял Млечный Путь, который обычно не разглядеть.
– А ведь и в самом деле похоже на пролитое молоко![12]
Тяньмин посмотрел на сказавшую это. Волосы Чэн Синь развевались на ветру, как в его мечтах. А потом он и Чэн Синь вместе смотрели на галактику.
– Так много звезд! Будто туман, – сказал Тяньмин.
Чэн Синь обернулась к нему и указала на расстилающийся далеко внизу город:
– Там тоже прекрасно! Не забывай, мы живем здесь, а не в далекой галактике!
– Но мы же учимся на инженеров аэрокосмической промышленности! Наша задача – покинуть Землю.
– Это затем, чтобы сделать жизнь на Земле лучше, а не оставить планету навсегда.
Тяньмин понял, что Чэн Синь старается деликатно намекнуть на его нелюдимость. Он не нашелся с ответом. В эту встречу они сидели ближе друг к другу, чем когда-либо, и ему почудилось, что он чувствует исходящее от Чэн Синь тепло. Вот бы ветер поменял направление, чтобы хоть одна прядь ее волос прикоснулась к его лицу!
