Лус Габас
Пальмы в снегу

– Не забудь как следует натянуть москитную сетку.

Только Килиан заснул (по крайней мере, так ему показалось), раздался громкий звук, как будто палкой стучат по забору. Еще через четверть часа барабанный рокот позвал людей на работу, и тут же кто-то постучал в дверь:

– Масса, Масса! Тумба прозвучала! Вставайте или опоздаете!

Килиан выкарабкался из постели и пошел открывать. В комнату прошмыгнул паренек со свертками в руках.

– Я принес вам рубашку и прочные штаны, масса. Положу на кровать вместе со шлемом и мачете. Если поспешите – успеете выпить кофе. И не забудьте высокие ботинки!

– Ты говоришь по-испански?

Юноша кивнул:

– Я же буби, буби все говорят.

– Как тебя зовут?

– Симон, масса.

Килиан вспомнил, что так зовут его боя, и постарался запомнить лицо. Мальчишка был довольно приятным. Круглые глаза и слегка вздернутый нос, как у Хосе; короткие кудрявые волосы были такими темными, что трудно было различить, где они начинаются, а где кончается лоб. По лбу пролегли три морщинки, нетипичные для столь юного возраста. Он присмотрелся – кажется, это были не морщинки, а маленькие шрамики.

– Сколько тебе лет?

– Не знаю точно. Около шестнадцати.

– Не знаешь точно? – переспросил Килиан и пожал плечами. – Что ж, Симон, расскажи, что мне нужно делать.

– Через десять минут все должны построиться во дворе, белые – в первом ряду.

Килиан выглянул в окно.

– Но еще темно…

– Да, масса, но к началу работы солнце будет высоко. Здесь все дни похожи один на другой. Двенадцать часов – день, двенадцать – ночь. Смены – с шести до трех. – Он взял рубашку с кровати. – Помочь вам одеться?

– Нет, спасибо, я сам.

– Но…

– Сказал же – нет, – повторил Килиан твердо. – Подожди снаружи.

Умыться и одеться хватило пяти минут.

– Время на кофе еще осталось?

Паренек заспешил за ним по коридору. Спускаясь с лестницы, Килиан заметил множество людей, строящихся во дворе. Он заскочил в столовую, выпил несколько глотков вкуснейшего кофе, налитого Симоном, и вышел на улицу. Набрал в грудь воздуха и направился к шеренге, чувствуя на себе любопытные взгляды, – всем был интересен новый работник. Он сжал шлем в руках, чтобы успокоить нервы.

– Ты вовремя, Килиан, – сказал Хакобо, когда брат подошел. В руках у него были какие-то бумаги и хлыст. – Еще минута – и ты бы не получил денег.

– Что?

– Те, кто опаздывают к построению, лишаются платы за день. – Он ткнул брата локтем под ребра. – Расслабься, это только цветных касается. Выспался? – Килиан кивнул. – Видишь? Справа от отца – это Грегорио, или масса Грегор. С ним ты будешь работать в Обсе. Удачи! Увидимся после обеда.

Килиан рассматривал Грегорио, который, стоя к нему спиной, разговаривая с Антоном. Высокий, костлявый темноволосый мужчина, ничего особенного. Килиан поздоровался, и Грегорио обернулся. Парень протянул руку.

– Я Килиан, ваш новый напарник.

Грегорио, ответив на рукопожатие, внимательно осмотрел его.

– Значит, ты второй сын Антона? Скоро вся ваша семья сюда переберется.

Килиан счел рукопожатие холодным, улыбку – натянутой, а слова – грубыми. Он взглянул на отца и спросил:

– А ты где сегодня работаешь?

– Здесь, на складах. К счастью, мне уже не надо работать на самой плантации.

Их разговор прервал шум моторов: подъехали грузовики с натяжными тентами. Грегорио подошел к шеренгам и указал на тех, кто поедет. Антон, стоя за его спиной, процедил сквозь зубы:

– Не советую обижать моего мальчика.

– Я научу его всему, чтобы он тут выжил, – ответил Грегорио с улыбкой.

Антон бросил на него еще один предупреждающий взгляд и повернулся сыну.

– Иди, Килиан.

Парень кивнул и поспешил к грузовикам.

– В каждой бригаде по сорок человек, – стал объяснять Грегорио. – Один грузовик – одна бригада. Можешь начинать считать, – заметив недоумение на лице Килиана, он усмехнулся: – Их можно по одежде различить. Привыкай давай.

Работники ловко запрыгивали в кузов, переговариваясь на непонятном языке. Килиан догадывался, что это пиджин. Единственный испанец, с которым ему предстояло общаться в ближайшие часы, надрывал глотку:

– Эй, лентяи! Живей! Живей!

Перед Грегорио остановился худенький юноша, скрестив руки на бедрах.

– Чего тебе надо? – гаркнул мужчина.

– Я болеть, масса.

– Ты вечно болен. Всегда! Каждый день одно и то же! – взревел Грегорио.

– Я правда болеть, масса Грегор. – Юноша поднял руки будто в мольбе. – Мне нужен хинин.

– Как тебя зовут?

– Умару, масса.

– Хинин тебе, значит, нужен, Умару? А как насчет такого хинина? – О землю щелкнул хлыст.

Килиан открыл было рот, чтобы вмешаться, но Умару тут же запрыгнул в грузовик; за ним последовали еще двое. Грузовик посигналил.

– А ты что встал? – прикрикнул Грегорио на Килиана. – Садись в кабину.

Килиан повиновался и сел на пассажирское место, Грегорио – за руль, колонна тронулась. Несколько минут оба молчали. За окном в слабом свете тянулись ряды шоколадных деревьев – какао, – прикрытые от солнца банановыми веерами и листьями эретрины. Иногда ветви смыкались, образуя над пыльной грунтовкой тоннель.

– Я думал, хлысты больше не используют, – произнес Килиан.

Грегорио удивленно вскинул брови.

– Слушай, парень, я здесь работаю много лет. Иногда приходится применить силу, чтобы они начали слушаться. Черные постоянно врут, потому что если пропустят рабочую смену по болезни, им все равно заплатят. Скоро сам увидишь. Они только и делают, что ищут отговорки и страшно суеверны – представь, какая комбинация! – Килиан промолчал, а мужчина продолжил: – Что до хлыста… как думаешь, зачем он нужен твоему брату, а? Владельцу нужен доход, а хлыст, у нас его тут называют мелонго, – лучший способ его получить. – Он вытащил сигарету из нагрудного кармана, зажег ее и глубоко затянулся. – Если хочешь, парень, чтобы мы поладили, с этого момента ты глух и нем. Понятно?

Килиан стиснул зубы. Из всех возможных напарников ему достался этот кретин. Он злился на отца и брата, что не предупредили его о существовании таких вот типов. Он слышал о «силовых методах», но не понимал до конца, что на самом деле скрывается за этим. Его изводил зуд, но он вовсе не хотел наживать проблем в первый же день.

Грузовик затормозил так резко, что Килиан едва не влетел лбом в ветровое в стекло.

– Черт! – выругался Грегорио.

Из грузовика перед ними посыпались люди, все кричали. Испанец выскочил посмотреть, что произошло. Килиан последовал за ним.

Навстречу, размахивая руками, бежал рабочий, крича что-то непонятное.

– Поверить не могу! – воскликнул Грегорио в ярости.

– Но… что случилось?

– В кузов с веток свалился чертов удав, и они все рехнулись!

Рабочие старались держаться подальше от машины.

– Бери мачете! – Вдруг рявкнул мужчина, поворачиваясь к Килиану. – Живо!

Килиан бросился в кабину, схватил мачете и застыл, увидев, как через борт грузовика свесилась змея: огромный трехметровый удав.

– Иди и прикончи ее!

Килиан не шевельнулся. Он видел змей, когда они заготавливали сено в долине, но те казались безобидными червячками в сравнении с этим чудовищем.

– Ты что, оглох?! – Грегорио посмотрел на него и ухмыльнулся. – Так ты еще и трус! Дай мне!

Он выхватил мачете из рук Килиана, оперся ногой на отбойник и с размаху нанес удар. Брызнула кровь, но Грегорио, казалось, не обратил внимания. Бил и бил с яростным рыком. Остановившись, подцепил кусок мяса кончиком ножа и поднял над головой, чтобы все могли увидеть.

– Это всего лишь змея, к тому же не ядовитая! И вы этого боитесь? И ты тоже? – переключился он на Килиана.

Спрыгнув, он велел водителю грузовика разворачиваться, а сам подошел к молчавшему парню.

– Ты! Тут есть раненые. Соберешь всех в грузовик и доставишь в больницу, пусть новый доктор поработает. Остальных распредели по другим машинам.

Килиан огляделся. Раненые действительно были – свалившийся удав был тяжелый, прорвавшийся тент удара не смягчил, да и люди выпрыгивали на ходу. Он заметил, что один из мужчин лежит на земле, обхватив голову руками. Килиан опустился на колени рядом. Он не понимал, что говорит этот человек, но видел, как из раны хлещет кровь, а из глаз – слезы. Вытащил платок и приложил к ране, чтобы остановить кровь, по-испански бормоча слова утешения.

– Ты не говорить верно, – сказал рабочий. – Я ты совсем не понимать.

К ним подошел еще один мужчина, присел на корточки и тихо заговорил с раненым. Его слова успокоили беднягу.

– Как тебя зовут? – обратился Килиан к неожиданному помощнику.

– Вальдо, масса. Я…

– Знаю, ты буби. Ты говоришь на моем языке, – Килиан поднял глаза к небесам и вздохнул. Он сразу заметил, что, как и Симон, буби был по-другому одет. На нем была белая рубашка, короткие штаны, гольфы до колен и высокие ботинки. По возрасту он был чуть старше Симона, и внешне они были очень похожи.

– Ты, наверное, шофер? – догадался Килиан.

– Точно, масса.

– Будешь моим переводчиком, Вальдо? Спроси его, сможет ли он дойти до грузовика.

Мужчины обменялись короткими фразами, рабочий покачал головой.

– Что он сказал?

– Что до машины дойдет, но не полезет в кузов, залитый змеиной кровью.

Килиан в изумлении открыл рот. За спиной снова послышались крики; обернувшись, он увидел, как Грегорио пытается загнать рабочих в кузов, испачканный кровью.

– Это плохой человек. Пусть он ехать на Панья! – строго сказал раненый и показал пальцем в сторону Грегорио. – Проклинать тебя.

– Вальдо?

– Он сказал… – Мужчина запнулся, но под настойчивым взглядом Килиана продолжил: – Что это плохой человек, и его нужно отправить назад в Испанию. А потом проклял его. – Прежде чем Килиан попытался вникнуть в смысл, шофер пустился в разъяснения: – Нигерийцы очень боятся змей, масса. Они верят, что если, пусть и случайно, дотронуться до змеи, злые духи, живущие в ее теле, напустят беды и болезни на всех членов семьи.

Килиан смерил его недоверчивым взглядом, глубоко вздохнул и направился к Грегорио.

– Если не смыть кровь, ничего не получится, – произнес он как можно спокойнее.

– Не глупи! Если один полезет – все последуют за ним.

– Нет, они не полезут, – нахмурился Килиан. – Так что одно из двух: либо мы отправляем Вальдо на этом грузовике, чтобы он пригнал другой, либо придется самим вымыть этот.

Грегорио смотрел на него, сжав кулаки. Нужно было принять решение. За ними следили десятки глаз, ожидая, что будет дальше. Против двух белых слишком много черных. Надавишь – быть бунту. А если послать за другим грузовиком, они решат, что белые и впредь будут прогибаться под их глупыми предрассудками.

– Ладно, – сдался Грегорио. – Вариантов не так уж много… Только как отмывать?

Килиан огляделся и сорвал несколько больших листьев, защищавших от солнца посадки какао.

– Воды нет, так что набросаем вот это на дно грузовика.

Не без труда он уговорил нескольких человек набрать листьев и принести ему. Когда он запрыгнул в кузов, за его спиной прокатились неодобрительные шепотки: белый перемажется кровью. Никто не спешил ему помогать, даже Грегорио: тот стоял в стороне и курил с надменным видом.

Кожистые листья оказались хорошей подстилкой – по крайней мере, на его собственный взгляд.

– Вальдо, скажи им, пусть забираются. – Он старался говорить как можно увереннее, хотя сердце бешено колотилось. – Скажи, что никто не запачкается.

Водитель перевел, но рабочие не двинулись с места. Грегорио выплюнул окурок, покачал головой и направился к своей машине.

– Я за хлыстом. Но на этот раз дам его тебе, пора уже начинать.

Вальдо сказал несколько слов на пиджине. Килиан предположил, что тот перевел слова Грегорио, потому что мужчина с разбитой головой ухватился за борт грузовика, поставил ногу на рейку, служившую подножкой, и забрался в кузов. Он протянул окровавленный платок Килиану, но тот не стал его брать.

– Пасиба, – пробормотал рабочий.

В кузов забрались еще два десятка пострадавших, Вальдо сел в кабину и завел мотор. Грегорио прижал свой грузовик к обочине, чтобы машины смогли разъехаться.

Оставшийся путь прошел в молчании.

На делянке Килиан следовал по пятам за своим напарником между рядами какао, вычищая лишние побеги с помощью мачете. Никто ему ничего не объяснял – он просто копировал действия других. Рабочие затянули монотонную мелодию, и Килиан обнаружил, что пение помогает справляться – было такое чувство, что кто-то другой орудует мачете, как будто в транс впал.

Часа через три или четыре Грегорио объявил перерыв на обед. Все направились к тенту, под которым стояли грубо сколоченные столы. Несколько поваров готовили еду в огромных котлах. Килиан обливался потом под палящим солнцем, и есть ему не хотелось. Грегорио куда-то исчез, и Килиан был рад этому.

– Масса! – К нему спешил Симон с корзиной на голове.

– Что ты тут делаешь? – удивился парень.

– Принес вам обед.

– Мы разве не едим все вместе?

– Нет. Белым приносят обед их помощники, а в Сампаке белые едят в столовой.

– Да, но как ты меня нашел?

– Это моя работа – всегда знать, где вы. А грузовиков у нас хватает.

Килиан сел прямо на землю, где было немного тени. Симон начал извлекать из корзины провизию: хлеб, хамон, сваренные вкрутую яйца и большую бутыль с водой. Килиан с жадностью припал к ней, выпил почти половину. Вытер пот с бровей и щек рукавом рубашки и закрыл глаза. Дремоту нарушили громкие голоса: рядом с ним о чем-то спорили двое мужчин. Потом они направились к нему и попытались что-то объяснить. Симон вскочил и потребовал, чтобы те говорили по очереди; выслушав их, он сказал Килиану:

– Они считают, что повар несправедливо распределил малангу.

Килиан нахмурился.

– Малангу? А что это?

– Ну… это что-то вроде вашего картофеля, так? Один из них решил, что его порция меньше, и пошел разбираться.

– Так при чем здесь я? – не понял Килиан.

– Вы должны рассудить, масса. Он поступят так, как вы скажете.

Килиан сглотнул, поскреб затылок и поднялся. Грегорио все еще не было. Разговоры прекратились, все смотрели на него. Он направился к раздаче, сопровождаемый Симоном. Темнокожий повар стоял, скрестив руки, над двумя мисками с треской, рисом и еще чем-то, действительно похожим на картофель. Килиан осмотрел миски. В одной из них клубни были крупнее. Рабочие за его спиной снова заспорили. Килиан живо припомнил собственные разборки с братом. Они сидели у огня и ждали, пока мать раздаст печеную картошку. Получив меньшую Килиан начинал возмущаться. И как поступала мать?

Он жестом попросил у повара нож, разрезал клубни на равные доли и положил в миски. Потом, не говоря ни слова, вернулся на свое место и снова сел на землю. Симон, поспешивший за ним, стал настаивать, чтобы Килиан поел, потому что до ужина еще далеко. Без всякого аппетита он пожевал хлеб. Абсурдность ситуации с малангой не шла из головы. Они как дети.

– Это было честное решение? – спросил он наконец. – Симон?

– Конечно, масса, честное. Да. Но, думаю, каждый из них хотел получить побольше.

Ровно так же прошло еще несколько дней, и еще, еще. Килиан в компании с угрюмым Грегорио ехал на делянку в грузовике, рубил мачете побеги под песни и выкрики нигерийцев, разрешал какие-то глупые споры. А возвратившись в Сампаку, проходил «курсы вождения» у Хакобо и Вальдо. Если хватало сил, писал несколько строк – наигранно веселых – Марианне и Каталине и падал в постель, изнывая от пота и зуда. За ужином он почти не разговаривал, и старался не отвечать на укусы Грегорио, на которые тот был щедр в присутствии других.

Однажды вечером, когда Килиан встал из-за стола, не съев и половины порции, Антон решил проводить его до комнаты.

– Потерпи, сын, – сказал он, когда они вышли из столовой. – Поначалу трудно, но мало-помалу ты освоишься. Я понимаю, что ты чувствуешь. Сам через это прошел.

Килиан удивленно вскинул брови.

– И тебе приходилось работать с таким типом, как Грегорио?

– Я не об этом… – Антон поскреб голову и опустил взгляд. – Я не знаю, когда именно, но наступит час, когда этот остров завладеет твоими мыслями и ты не захочешь уезжать. Может быть, дело в удивительной способности людей к адаптации, а может – в странной магии этого места. – Он посмотрел в глаза сыну. – Я не встречал еще никого, кто бы не сдерживал слезы, уезжая.

Должно было пройти много лет, прежде чем Килиан осознал смысл и глубину этих слов.

Глава 4
Красивый город

– Ладно, – сдался Хакобо, – на обратном пути поведешь ты.

Килиан резво запрыгнул в открытый пикап, который местные называли «пику». Спустя две недели активного обучения, он наконец получил права на вождение грузовиков и легковых машин. Но поездка в город – совсем другое дело.

– Прокачусь разок с тобой, – сказал он брату, – и дальше смогу ездить сам. Ловлю на слове – на обратном пути.

Управляющий поручил им закупить в лавках Санта-Исабель инструменты и материалы. День был невыносимо знойный, как обычно бывает в сухой сезон, продолжавшийся с ноября до конца марта. В это время валили деревья, заготавливали топливо для сушилен, прививали деревья на плантации и выпалывали сорняки бикоро, ну и, конечно, занимались ремонтированием дороги. Килиан уже усвоил, что самое важное – держать мачете под рукой, чтобы избавляться от сорных растений, которые нахально вылезали неизвестно откуда.

Было еще ранее утро, но он уже обливался потом, а вскоре все тело немилосердно чесалось, как было с первого дня на острове. К сожалению, лекарства Мануэля эффекта не возымели. Оставалось надеяться, что рано или поздно тело привыкнет к местным условиям и жгучая боль отступит.

– Ты не представляешь, как я скучаю по свежему горному воздуху! – вздохнул Килиан, вспоминая Пасолобино. – Эта жара меня доконает!

– Не преувеличивай, – Хакобо оперся локтем на открытое окно кабины. – Подумаешь, одежда к телу прилипла. Это что. Вот придет сезон дождей – а он у нас длится с апреля по октябрь, – и будешь липкий круглые сутки! – Он вытянул руку в окно, играя с ветерком. – Благодари Бога, глупыш, что к нам прилетел младший брат ветра из Сахары – харматтан – и принес избавление.

Небо над дорогой впереди заволокло облако мелкой пыли красновато-серого оттенка.

– Не понимаю, как ветер, который поднимает такую пылищу и режет глаза, может приносить избавление. Мне от него еще хуже.

– Ха! Вот увидишь, что будет, когда харматтан подует в полную силу! Солнца не увидишь несколько дней и наешься песку вдоволь.

Хакобо искоса посмотрел на брата. Лицо обгорело, и прежде чем появится ровный глубокий загар, пройдут еще недели. Тогда же и настроение изменится. Он сам через это прошел. К тяготам Африки нужно привыкнуть. Хакобо мог себе представить, что за мысли роятся в голове Килиана. После душной жары, после изнурительной работы под палящим солнцем, да еще под присмотром Грегорио, у брата не осталось ни единой иллюзии, которые он питал до приезда сюда. Возможно, судьба сведет его с одной из местных девушек, и это поднимет ему дух.

– Как дела в Обсе? – спросил Хакобо равнодушно.

Килиан ответил не сразу. Брат был единственным, кому он доверял, но он не хотел показаться нытиком. Каждая клеточка тела Хакобо излучала энергию, и Килиан ни разу не видел его грустным или огорченным чем-то. Старший брат прекрасно знал, чего хочет от жизни: наслаждаться каждым ее моментом по полной, не задаваясь сложными вопросами. Он работал, потому что не было другого выбора, но если урожай выдавался плохой – это были не его проблемы: он все равно получал жалованье. Разве есть повод для страданий?

– Язык проглотил?

– А? Нет. Грегорио достал. Унижает меня перед работниками. За моей спиной говорит им, что меня не обязательно слушать, поскольку я новичок. А потом сам же посылает их ко мне со всякими проблемами. Мне так Вальдо сказал.

– Да ему просто завидно, твоему Грегорио. Гарус не дурак, он знает, что новичок все будет делать правильно, а значит, есть шанс навести порядок в Упсиде. Если продолжишь в том же духе, скоро станешь там главным.

– Ну, не знаю. Наверное, я просто по натуре не лидер. Мне трудно заставить работников делать так, как я скажу. Приходится по двадцать раз повторять. А они ждут, пока я разозлюсь и начну на них орать, – только тогда и берутся за дело.

– Пригрози, что позовешь охрану. Или скажи, что отправишь их на Биржу труда в Санта-Исабель и их там оштрафуют.

– Уже говорил, – Килиан покусал губу. – Проблема в том, что я сто раз обещал это сделать, но никого еще не отправил. Так что они уже не обращают внимания.

– Ну тогда тресни их пару раз палкой – увидишь, как они забегают!

Килиан взглянул на брата удивленно.

– Но я ни разу в жизни никого не бил! – запротестовал он.

– Так уж и никого. А как же наши драки в детстве?

– Это совсем другое.

– Если ты этого не сделаешь – это сделает Грегорио, и проблема решена, – голос Хакобо посуровел. – Слушай, чем быстрее они тебя зауважают – тем лучше. Многие испанцы желали бы занять твое место и получить то, что имеешь ты…

Килиан молча кивнул. Он наблюдал через окно за мартышками, сидящими на ветках деревьев, они не боялись машин. Зелень по сторонам тянулась почти до Санта-Исабель, где грунтовка переходила в асфальтированную дорогу.

– Слушай, давай сперва прокатимся по городу, чтобы ты огляделся, – сказал Хакобо. – Времени у нас достаточно. И перестань чесаться – это меня нервирует!

– Ничего не могу с собой поделать! – скривился Килиан.

Хакобо повел машину по узким улочкам. Начали они с верхней части города, где жили в основном нигерийцы. Тут было бедно. Стайки детей бегали за резиновыми мячиками, сделанными из сока каучукового дерева, мальчишки стреляли друг в друга из трубок косточками и жеваной бумагой. Женщины с узлами на головах, часто с выводком малышей прогуливались вдоль прилавков, предлагавших самые разные товары. Продавцы ветками пальм старательно отгоняли назойливых мух, вьющихся над рыбой и мясом (Хакобо сказал, что здесь продают мясо обезьяны и гронбифа, земляной крысы размером с зайца). В машину влетали терпкие ароматы жаркого и свежих фруктов, разложенных на газете или банановых листьях. Это была феерия звуков, цвета и запаха – пир для всех органов чувств.

Килиан отметил, что большинство женщин одеты в длинные хлопковые рубашки, которые горячий ветер прижимал к ногам, но некоторые были с обнаженной грудью. Он рассматривал темные соски девушек со смущенной улыбкой и блеском возбуждения в глазах, представляя знакомых девушек из Пасолобино, одетых – а точнее, раздетых, – как эти красотки.

Дома здесь скорее напоминали халупы – стены из глины, но чаще из дерева калабо, крыши из цинка или из пальмовых листьев; стояли они вплотную друг к другу. Но по мере того как братья приближались в району, где жили европейцы, картинка менялась. Появились особняки, окруженные садами и цветниками. Если в доме была лавка, жилые комнаты располагались наверху.

Хакобо остановил пикап, вышел и жестом поманил брата за собой.

– Видишь вывеску «Фактория Рибароса»? – спросил он. – Иди туда, а я хочу заглянуть в аптеку на углу. Посмотрю, есть ли у них что-нибудь от зуда, ну, и еще кое-что. – Рибаросы – это семья из Пасолобино. Все что нам нужно, у них есть, и они все запишут на счет плантации.

Килиана, когда он вошел, поразило огромное количество предметов, размещенных на полках и стоявших на полу. Тут можно было черта купить.

Его окликнул приятный женский голос:

– Если здесь нет того, что вы ищете, мы можем заказать.

Он обернулся и увидел девушку, свою ровесницу, невысокую привлекательную шатенку. На ней были зеленые брючки со стрелками и белый джемпер с коротким рукавом, вокруг шеи обернут красный шарфик. Девушка прищурилась и воскликнула:

– Так ты Килиан, брат Хакобо, да? Вы так похожи! Ты меня не помнишь?

И он вспомнил. Однажды вместе с отцом он был в гостях у ее бабки с дедом. Те жили в трех километрах от Пасолобино. Отец, возвращаясь с острова, всегда навещал их, привозил посылки от родителей этой девчонки. Помнится, она говорила, что подрастет и поедет в Африку. Так и вышло.

– Хулия? Прости! Ты так изменилась!

– Ты тоже, – засмеялась девушка. – Маленько вырос с тех пор, как мы виделись. – Она прикинула в уме: – Тебе ведь тогда было десять?

– Ну да, где-то так. А ты давно не была дома? В смысле – в Испании? Твои родители здоровы?

Хулия кивнула.

– Да, и дела у нас идут отлично. Я отучилась в Колониальном институте и решила помочь им вести семейное дело. – Она пожала плечами. – Каждый год говорю себе, что вернусь в Пасолобино, – но нет! Знаешь, я всегда прошу Хакобо рассказать мне о любимых горах… Кстати, он уже вернулся из отпуска?

Килиан рассказал ей последние новости и ответил на все вопросы о крестинах, свадьбах и похоронах. Беседа о родном Пасолобино заставила его забыть о приступах чесотки.

– Извини, что спрашиваю, – внезапно воскликнула девушка. – А ты сам-то как? Привык уже к новой жизни здесь?

Килиан вытянул руку, чтобы она увидела, в каком состоянии его кожа.

– Понятно… Но ты не волнуйся, – успокоила его Хулия. – Это скоро пройдет.

– Все так говорят… Должен тебе признаться: я думал, что жизнь в колониях другая.

– Через пару месяцев ты будешь думать по-другому! – рассмеялась Хулия.

В этот миг дверь открылась и вошел Хакобо. Он расцеловал девушку в щеки, а Килиан заметил, что она слегка покраснела.

– Рада снова тебя видеть. Как прошел отпуск?

– Обожаю отпуск, особенно когда он оплачиваемый!

– И ты нисколько по нам не скучал? – поддела Хулия.

– Знала бы ты, как хочется оторваться, когда намахнешься мачете на плантации… Но я люблю к вам приходить! – подмигнул он ей и поспешил сменить тему: – Килиан, где наш список? И да, еще надо купить лаймы, они отлично идут к виски.

Килиан вытащил из кармана список и передал девушке. Та начала собирать заказ, а братья прошлись вдоль полок, присматриваясь.

– Это рождественская нуга, – пояснила Хулия, заметив, что Килиан вертит в руках жестяную банку. – Как видишь, у нас тут все есть!

– Консервированная нуга? Ничего себе…

– А ты думал!

Вскоре все было собрано. Хакобо подписал чек и расплатился из своего кармана за бутылку ирландского виски «Тулламор-Дью».

– Для вечеринки в честь отъезда старого доктора, – подмигнул он брату. – Сегодня вечером.

Хулия проводила их до машины.

– Не хотите прийти к нам на обед или на ужин на неделе? Родители будут рады. Да и Килиану полезно выбраться из глуши, – добавила она, прежде чем Хакобо успел придумать отговорку.

Но у Хакобо было иное представление о том, что «полезно». Обеды – это для женатых пар, а холостяки предпочитают совсем другое. Он уже открыл было рот, чтобы отказаться, но тут вмешался Килиан:

– Спасибо, Хулия, мы с радостью. Правда, Хакобо?

– Конечно, конечно!

Девушка просияла.

– Тогда увидимся на неделе. Я пришлю вам приглашение с посыльным. Пока-пока! – Довольная, она вприпрыжку убежала.

Хакобо запустил руку в карман, вытащил аптечную склянку и сердито швырнул брату.

– Вот, держи, чтоб не чесался.

В машине Килиан сразу принялся натирать мазью руки; брат сердито молчал.

– Слушай, что тебя так бесит? – поинтересовался Килиан через некоторое время.

Хакобо поджал губы и покачал головой.

– Она своего добилась.

– Ты о Хулии? Но она милая и умная девушка. С ней приятно болтать, у нее есть чувство юмора.

– Наслаждайся.

Килиан нахмурился, а потом расхохотался, ударив себя ладонями по коленям.

– Да она в тебя влюблена! А ты ее сторонишься…

– А что мне еще делать? Не она первая, не она последняя. Девушек много.

– Но не все такие, как она.

– Ты прав, черт подери! – кивнул Хакобо с саркастической улыбкой. – При других обстоятельствах я бы предложил ей прогуляться по Переулку влюбленных в Пунта-Фернанда, есть тут такой… Но, думаю, пока рановато.

– Рановато для чего?

– Для того! Рановато мне жениться! – На его щеках проступили красные пятна. – Ты иногда меня удивляешь, Килиан. В нашем возрасте бывает множество подружек. И ни одна надолго не задерживается. Да, у некоторых есть постоянные девушки, но они не из наших. Зачем мне быть на крючке? С такими, как Хулия, одни проблемы, потому что они хотят денег, потом привязывают тебя детьми… Я не хочу таких отношений. Надеюсь, ты тоже… если понимаешь, о чем я. Мужчина есть мужчина, и он должен быть свободен. Причем, извини, независимо от статуса.

Килиан смотрел вниз, на свои руки.

– А как же наш отец? Он женат, но проводит много времени здесь… – представив отца в объятиях другой женщины, не Марианны, Килиан ощутил дурноту.

– Отцу сколько лет? Откуда мне знать, что он творил в юности, я и не спрашивал никогда. Но с тех пор как я живу на острове, ничего такого я не замечал. – Килиан на этих словах вздохнул с облечением. – Но меня это не удивляет, – продолжил Хакобо. – Я знаю, какие у папы высокие принципы, и он религиозный человек…

– А тебе не кажется, что тут другое? Он просто очень любит маму. И никогда бы с ней так не поступил – я имею в виду, он не станет ее обманывать.

– Да, но другие белые мужчины тоже любят своих жен, которые остались в Испании. Однако они не затворничают, находят тех, кто скрасит их дни. Это не имеет ничего общего с любовью. Для здоровья полезно.

Килиан так не считал, но воздержался от комментариев. Пора было кончать с этой темой. Уступая любопытству, он все же спросил:

– И где же ты встречаешься со своими подружками? Я вроде ночью никого не видел.

Хакобо ухмыльнулся.

– Увидишь, братишка, увидишь! Более того, я скоро и тебя с кем-нибудь познакомлю. Ты из тех, кто легко влюбляется в таких, как Хулия, а я не хочу, чтобы ты лишал себя удовольствий.

– Спасибо за доверие, – сыронизировал Килиан. – Постараюсь соответствовать.

Они уж подъезжали к Сарагосе. Первая поездка в город его слегка приободрила. Зуд не прошел, но болтовня с Хулией помогла избавиться от чувства одиночества.

– Кстати, Хакобо, – сказал он. – Теперь моя очередь вести машину.

Разгрузившись в Сампаке, Хакобо взял другую машину и уехал в Йакату, так как до конца дня было еще далеко, а Килиан отправиться на работу в Обсе, тоже за рулем. Он притормозил, чтобы не попадаться на глаза отцу, который шел куда-то в сопровождении Хосе. После разговора с братом не хотелось никаких расспросов.

На делянку он прибыл, обливаясь потом, но невероятно гордый, что мотор ни разу не заглох. Припарковал пикап, взял мачете и двинулся в заросли. По пути он столкнулся с женщиной, несущей на голове пустую корзину. То есть как столкнулся – он увидел ее в нескольких метрах от себя, а она его не заметила. Внезапно женщина замерла, как будто услышала что-то в зарослях, и, не раздумывая, поспешила в известную только ей сторону. Килиан не обратил на это внимания, решил, что она приносила мужу обед, такое тут часто бывало.

Явственно слышалось пение, удары мачете и шипение пульверизаторов: чтобы предотвратить появление мучнистой росы, какао обрабатывали смесью бордосской жидкости, сульфата меди и сока лайма. Вскоре он увидел первую линию рабочих, старшиной у которых был Нельсон, темнокожий мужчина с плоским лицом, маленькими глазами и двойным подбородком.