Лунеюля Мэрхен Алгоритм греха

Не отражение, не копию – а воспоминание, заключённое в движущуюся поверхность, будто сама ткань света решила стать зеркалом. Внутри его пульсации возникали уличные силуэты – бесплотные, похожие на призраков цифрового города, где время текло вспять.

Голос Еиремеи звучал не из динамиков. Он шёл изнутри самой сети, как будто слова формировались прямо в потоках данных:

– Ты всё ещё пытаешься остановить то, что сама создала?

Айриэлла замерла.

Пальцы, всё ещё лежащие на панели, дрогнули. Она не помнила, чтобы когда-то слышала это имя – Еиремея Кламонт. Но память, словно реагируя на внутренний триггер, болезненно кольнула. В затылке будто включили проектор, и перед глазами промелькнули тени – лаборатория, белые лампы, кто-то с перчатками до локтей, холодный смех и звук сбоя системной сирены.

Экран мерцал, обнажая глубинные структуры интерфейса – органические фракталы, похожие на сосуды. Они шевелились. В каждой пульсации мелькали буквы – E.C., β-stream, access denied, loop initialized.

– Кто ты? – спросила она, не зная, кому именно адресует слова.

– Ты знаешь. Просто удалила себя из памяти.

Голос был женским. Спокойным, но с подспудной вибрацией, будто говорил не человек, а нечто, чьи тембр и дыхание были смоделированы из её же голоса, только до аварии.

Айриэлла резко отдёрнула руку. Система не отключилась.

Наоборот – экран вспыхнул, и цифровой лабиринт вокруг превратился в настоящий: стены из полупрозрачного света вздымались до потолка архива, пол дрожал, воздух пах озоном.

С потолка медленно стекала тонкая струйка воды – то ли конденсат, то ли иллюзия. Она падала в лужу у ног Айриэллы, и отражение в ней дрожало, как поверхность живого глаза.

Она сделала шаг вперёд.

Мир среагировал – фрактальные коридоры будто отозвались на её движение, открывая новую секцию. На каждой из прозрачных стен мерцали имена: Оорин, Брайни, Кламонт. Ни одно не отзывалось в памяти, но от каждого исходило узнавание, как от запаха детства, когда не помнишь конкретный день, но точно знаешь, что был.

Из глубины раздался тихий мужской голос:

– Осторожнее, если сеть помнит, она может начать считать тебя частью себя.

Айриэлла обернулась.

На границе света стоял мужчина в тёмном плаще. Капюшон отбрасывал тень на лицо, но глаза – серо-стальные, как мокрый асфальт Ниауреса – горели настороженным вниманием.

– Кто ты?

– Просто техник. Иногда меня зовут Дрей. Иногда – «остатком».