Лука Люблин
Плохое зимнее утро
«В бога я все же не верю, но очень хочется, чтобы он был. Не хочу в конце жизни встретить пустоту, ничего. Хочу попасть в рай, в ад, в чистилище – да, господи, куда угодно, только не скучная пустота, пожалуйста! Исключительно ради этого я готов стать верующим, но пока мое внутреннее „я“ шепотом мне говорит: „Хватит заниматься сумасшествием. После смерти ничего нет и не будет“ – так что пока я останусь в стане атеистов, но постою на краешке, в надежде быстро и безболезненно уйти когда-то к верующим.»
Еще один день был позади. Накануне перед экзаменами учителя посоветовали ему ничего не повторять и просто отдыхать, очистить голову от мусора, прогуляться на свежем воздухе – отчасти он прислушался к их советам и правда вышел погулять в одиночестве, но голова все равно автоматически повторяла все темы, в надежде полностью убедиться в отсутствии забытых, утерянных знаний. Илья сам признавал всю тяжесть этого бесконечного процесса повторения и решил позвать выйти Диану. У них отношения развивались достаточно медлительно, они давно уже начали общаться тесно, однако это еще не перешло в романтические отношения – обе стороны были к этому готовы, но ни Илья, ни Диана не собирались делать дальнейших шагов в более личную близость. Возможно подсознательно они еще не были готовы из-за предстоящих важных событий в их жизни, поэтому так оттягивали этот момент окончательного их сближения. Диана отказалась от приглашения Ильи, чему он ни капельки не расстроился, так как прекрасно понимал причину и ее состояние. Он задумался над Давидом и ему захотелось его позвать. Тот в ту же секунду ответил ему согласием, чего Илья не ожидал и начал уточнять место их встречи:
„У главного входа в центральный парк, рядом со старой кафешкой. Буду тебя там ждать“ – написал ему Илья и пошел в сторону этого кафе и по пути купил для себя и Давида две бутылки газировки.
В это время Давид рылся в куче своих немногих вещей, ради одной длинной, белой, уличной кофты. Найдя ее и осмотрев, он заметил несколько непонятных линий, но все равно решил пойти в такой мятой: «Просить маму погладить не хочу, а самому лень. Без разницы, так надену» – на самом деле тут он лукавил, так как толком как правильно гладить вещи он не знал и после его экспериментальных попыток глаженья вещи становились более мятыми с дополнительными длинными линиями, перекрывающие все остальные. Он никуда не спешил и размеренными движениями одевался. Транквилизаторы делали свое дело – его ничего не торопило и он умеренно наслаждался моментом, без какой-либо эйфории. Давид любил потом еще подвыпить, находясь в таком состоянии, но сейчас как назло ни грамма алкоголя дома не было. Надежда все равно не умерла, так как была вероятность, что сам Илья купит хотя бы пиво – он не знал, к сожалению, как его ожидали уже с газировкой, от чего он бы тоже не отказался на самом-то деле.
На улице было ясно. Облаков практически не было, только редкие еле видные, полупрозрачные хлопья вырисовывались на голубом небе. Давид часто смотрел вверх и наслаждался этим чистым, светлым небосклоном, который при долгом просмотре, казалось, начинал опускаться все ниже и ниже – в основном после этой иллюзии он опускал голову и продолжал идти своим путем. Дороги были свободны, машин проезжало мало, пешеходов же было достаточно. Давид перед каждым встречающимся красным человечком смирно стоял у бордюра и ставил стопу на зебру исключительно при появлении зеленого цвета, при том даже тогда, когда машин не было от слова совсем. Дисциплина безусловно важна, но и до таких крайностей доводить ее, думаю, не стоит; Давид же это делал, не особо задумываясь в принципе над своими движениями и намерениями. Только спустя полчаса они встретились, пожали друг другу руки, будто виделись час назад:
– На, пей. – протянул Илья ему бутылку.
Давид поблагодарил его за газировку и сделал несколько глотков: шипучая вода немного привела его в бодрость, но сонные, неполностью раскрытые веки говорили сами за себя. Илья ничего не заметил. Давид, идя по правую сторону от своего друга и, стараясь не отставать от его быстрого шага, поинтересовался самочувствием абитуриента:
– Завтра экзамены, скоро весь этот долгий ад подготовки закончится. Ты, наверно, сильно переживаешь, да? – спросил он с настоящим сожалением.
– Да. – сказал сухо Илья и не собирался ничего добавлять к этому исчерпывающему ответу, но через несколько мгновений все-таки продолжил. – Все переживают – это нормально, главное на самом экзамене быть максимально сосредоточенным и спокойным, насколько у меня это получится.
– Правильно. Только думаю ты все-таки будешь волноваться, но ничего, может даже это и к лучшему.
Илья, спустя некоторое молчание, с экзаменов перевел тему на Давида и его будущее:
– Зря ты решил не поступать. Мне кажется, было бы…
– Смысла нет, уверяю. – он не дал ему договорить. – Я миллион раз проговаривал все возможные варианты, но убедился в том, что нет никакого смысла мне сдавать экзамены. Во-первых, вероятность того, что я сдам мала; во-вторых, даже если я и наберу достаточно баллов смысл мне поступать на факультет, который мне совсем неинтересен; в третьих, через силу, с трудом закончив этот университет, я буду все равно посредственным специалистом, поэтому лучше всего не терять времени и сразу начать работать, как я тебе уже говорил, в казино. Я надеюсь, что меня примут на место крупье – вот это мне правда интересно. Я даже карты купил, при том не дешевые: сижу у себя в комнате перед компом, смотрю ролики, читаю и постоянно мешаю карты. Жаль, я их не взял с собой, а то показал бы чему научился за это время.
Илья выслушал своего друга и принял его позицию достаточно спокойно:
«В принципе, он прав. – думал он позднее у себя дома. – Ему незачем сдавать эти экзамены. Рад, что он хотя бы смог найти для себя занятие, кроме алкоголя и этих ужасных таблеток! Господи, как он так опустился… Это очень страшно, такими темпами он не в казино будет работать, а лежать трупом в земле! А поделать с этим я ничего не могу – он давно уже смирился с этой участью и заставить его отказаться от всех этих вредных вещей, дающих ему смысл жить, невозможно. Вообще никак, все, это конец…»
Эти мысли довели его до невероятного эмоционального срыва – Илья, сам не понимая как это произошло, начал плакать, слезинки текли по его щекам и они не останавливались, сколько бы он не вытирал глаза. Очевидно на фоне предстоящих экзаменов и ситуации вокруг Давида, Илья не выдержал и впал в безудержную тоску пока лежал в постели – ему уже стоило заснуть, а он не мог никак остановиться и это еще больше его раздражало. Такое предэкзаменационное настроение далеко не было хорошим знаком, предвосхищающим отличные результаты – нет, все старания за этот год могли пойти под откос только за одну ночь. Илье повезло: в этих эмоциональных метаниях за такой коротенький отрезок времени он быстро изнурился и уснул, иссякнув все свои силы, которые сон ему смог возобновить, поэтому к экзамену он был в нехорошем настрое, но голова функционировала как надо.
Я сделаю одолжение двум друзьям и остальную часть их прогулки оставлю без описания. Если вкратце, темы крутились вокруг этих ключевых слов: экзамены, будущее, Диана, отношения… Первые три понятны, – Давид знал о влюбленности Ильи – а вот про последнее интересно услышать Давида, мальчика, ни разу не побывавшего в отношениях и по его заверению никогда не чувствовавшего настоящей любви к девушке. Илья в это не верил и счел эти слова за сокрытие внутренних его переживаний. К сожалению, Илья был не прав – Давид ни разу не чувствовал той завораживающей любовной теплоты на душе и более того так и не почувствовал до конца своей смерти.
– Ну, сам я полностью уверен, что пока ни в кого не влюблялся. Не знаю, для меня это не так просто, как остальным, наверное. Мне кажется, примерно я могу понять, что это за чувство, все эти бабочки в животе и все такое, не пережить такое мне еще не удавалось. В принципе, я не против, если удастся, но в ближайшее время маловероятно.
– Все равно не верю: как за всю жизнь ты не влюблялся? Для меня это вообще невозможно, ну ладно. На самом деле жаль, если это правда так.
– Так смысл мне обманывать? – спросил спокойно Давид. – Я даже рад буду тому, если я ошибаюсь. А может я один из тех, у которых любовь появляется раз в жизни и мне нельзя упускать этот шанс, когда он наступит. Или я вообще навсегда отдален от романтических отношений. За все это время, пока, я не чувствовал нужды в девушке, обнимашках, внимании и т.д. Посмотрим, че будет со мной дальше, надеюсь еще холоднее не стану.
Вскоре они разошлись по домам. Давид пожелал удачи другу на предстоящих важных экзаменах, а сам пошел домой, продолжая мысль о любви, которая в его жизни была мертва. Заниматься самоанализом и копаться в своих задворках головы ему не доставляло ни малейшего удовольствия и не получалось. Результатом этих коротких размышлений в основном было принятие определенного факта, которого он вначале придерживался, и забытие всей этой ситуации, переход на другую тему, не имеющую ничего общего с его персоной.
У себя дома он надеялся на чудесное появление алкоголя или хотя бы спирта. Открыв дверцу холодильника, его глаза резко упали на несколько бутылок пива с запечатанными крышками. Всего он насчитал пять штук и без промедления взял с собой в комнату одну. Давид осознавал, что родители знают об его увлечённости к алкогольным напиткам, поэтому одна бутылочка пива не была бы проблемой, однако они не могли себе представить, что их сын больше не может жить без алкоголя. Про таблетки они не догадывались, Давид их всегда тщательно скрывал у себя в комнате, то под матрасом и каркасом кровати, то в пачках от игральных карт, которые порой были заполнены несколькими листами таблеток.
Одна бутылка полностью удовлетворить потребности Давида не смогла, но часть жгучего желания чего-нибудь тяпнуть все же сумела погасить. Выкинув бутылку в урну, уже ни от кого не пряча, он вернулся в комнату, выпил с водой еще три таблетки и крепко уснул.
V
Давид проснулся в своей грязной комнате, посидел на кровати какое-то время с закрытыми глазами, опустив ноги на пол посреди разбросанной одежды и непонятных разорванных бумажек, и взглянул через окно: на улице большими хлопьями медленно падал снег, увеличивая снежный слой на внешнем подоконнике. Так его встретил первый день декабря и лучше представить себе невозможно. Давид же особо не обратил внимания на первый снег и первые минуты осматривал свою каморку, которая однозначно нуждалась в тщательной уборке. Судя по состоянию комнаты тогда, казалось в этих четырех стенах жило не менее пяти человек – буквально везде был мусор. Найти хоть что-то чистое в этой комнате было большим испытанием и, вполне возможно, нереальным. Давида совершенно не волновало, что из себя представляет его комната и вероятно это из-за того, что она уже давно находится в таком небрежном состоянии.
За эти полгода, если вкратце, случилось несколько важных происшествий: Илья и Диана попали на свои факультеты, при этом с очень высокими баллами, а также обьявили себя парой, про что я чуть поподробнее расскажу попозже; в жизни Давида изменения были намного хуже, в конце августа он потерял маму – ее сбила машина и после этой страшной трагедии его и так шаткое физическое и душевное положение стало с каждым днем только ухудшаться, что выразилось практически на всем. Безусловно и по отцу сильно ударила эта внезапная утрата. До сих пор никто из них полностью не восстановился да вряд ли это когда-нибудь произошло бы. Его отец искал разные подработки и до сих пор не смог найти для себя постоянное место работы. Отношения между ним и Давидом теперь были окончательно мертвы; ни тот, ни другой не горели желанием обмениваться хоть какими-то словами, кроме стандартных и обыденных: „доброе утро“, „спокойной ночи“, „привет“, „пока“, „спасибо“, „не за что“ – эти слова занимали 90 процентов всех их общений и оба были довольны таким положением дел. Решение вот так отдалится друг от друга было принято без физического обсуждения; на интуитивном уровне они осознали, что не могут более откровенно общаться.
