Лучезар Ратибора
Острова Блаженных
***
Вот старушка оторвалась от клюки, прогоняя воспоминания недавних дней. И медленно пошагала дальше к краю ущелья. Она собралась, она нашла в себе силы отправиться в дальнюю дорогу. Опасно, рискованно: то зверь ночной мог помешать, то само ретивое могло подвести в последний момент. И быть младшему сиротой. В переживаниях за его судьбу и пошла она искать мистический народ. Сына оставила у соседки, отблагодарила продуктами щедро. Ночевала на дереве прошлую ночь. Ох, и страшно было. Звуки ночи пугали нещадно. Как не умерла со страху, непонятно. Только под утро немного глаз сомкнула. Сейчас сонливость замедляла и без того нескорый шаг старушки.
Наконец, медленно, но верно она вышла из ущелья. Впереди раскрывалось просторное поле с дикой травой. Ещё дальше речка, справа редкий лес. А совсем далеко в туманной синеве терялись очертания высоких вершин. И всё. Ни людей, ни деревни. Ни звука, ни запаха бани, или костра, или скотины, что так характерно для сельской жизни.
Старушка медленно обернулась назад, потом обернулась вокруг себя. Ничего не изменилось. Впору было впадать в отчаяние. Длинный непростой для неё путь был проделан. Надежда на исцеление вела её. А тут никого и нет.
Старушка тяжко бухнулась на торчащий из земли валун и горько заплакала. Не чувствовала она в себе сил на обратный путь. В котомке болтался кусочек хлеба, да пустая крынка. Бог с ней, с едой. Два дня можно пройти и на воде. Моральные силы и дух покинули женщину. Она беззвучно, истинно по-старушечьи, плакала, утирая слёзы краем платка.
А потом она начала молиться о помощи всем богам и духам, которых знала. А что ещё ей оставалось делать?.. Слезами ведь делу не поможешь, хотя те всё равно непрошено застилали глаза. Старушка встала, чтобы её лучше услышали высшие силы, если соизволят услышать. Она поклонилась камню и воззвала к духам гор. Лбом она коснулась земли в глубоком поклоне, взывая к Матери-Земле. Три раза она свистнула, привлекая внимание силы Воздуха к своим словам. Она пала на колени, протягивая руки вверх с молитвой к Небу-Отцу.
Неистовая молитва шла во все стороны от матери, от женщины, от старушки. Зов разливался в пространстве ко всем, кто имеет могущество помочь. А в ответ тишина… Не подул ветерок, облака не набежали знаком, птицы не прокричали, неся послание от духов, не зашелестела трава. Пустота, усталость и безысходность поглотили материнское сердце, которое взвилось до предела во время молитвы, а сейчас еле трепыхалось, через раз пропуская положенные удары.
Старушка снова почти свалилась на большой камень. У неё уже не было сил плакать, слёзы просто заполнили глаза, размывая окрестности в смутные очертания. А тут ещё и сумерки приближались. Ведь старушка почти два дня шла сюда своим вынужденным неспешным шагом. Вышла из дома с рассветом первого дня. И вот, получается, что вышла на нужное место к закату второго дня. И, похоже, что зря…
– Сора («сестра»), чего плачешь? – окликнул старушку звонкий мальчишечий голос.
Женщина с удивлением вытерла слёзы и посмотрела на говорившего. Перед ней в нескольких шагах стоял мальчик в чистой серой рубахе и штанах, подпоясанных коричневым широким кушаком. Его прямые белокурые волосы отросли, чёлка так и норовила влезть в голубые глаза. А глаза эти будто сияли: в них светилась недетская мудрость, а ещё любопытство и участие.
