Лорен Лэндиш
Брось мне вызов
Глава 5. Колтон
Развернувшееся передо мной зрелище можно было бы назвать забавным, и, пожалуй, какая-то часть меня даже усмехалась, если бы это не выглядело так дерзко и… странно.
Я уже был готов вызвать охрану, чтобы эту дамочку немедленно вышвырнули отсюда, но смешные ужимки настолько меня заинтриговали, что я приготовился выяснить причину подобной возмутительной авантюры.
«Стоит признать, что ее аппетитная задница тоже сыграла свою роль в моем решении подождать», – думаю я, подбирая одну из десятков копий ее круглой попки, разделенной тенью посередине, и это, кажется, кружевные стринги.
Я закрываю за собой дверь, запирая нас в моем личном пространстве. Мы оба под угрозой, но, безусловно, главный здесь я.
– Твою мать, – шепчет блондинка, лежа на полу. Ее ноги опасно подкосились.
Я молча подхожу и выключаю принтер: жужжание прекращается, трагически прерывая пополнение пачки копий в лотке.
Я иду дальше: сначала закрываю окно, а затем сажусь за стол. Я пью свой переслащенный кофе, как будто мне плевать на все, что творится вокруг.
– Приберитесь здесь.
Холодный приказ, и, клянусь, я заметил, как по телу дамочки пробежала дрожь. Я не осмеливаюсь подойти ближе, чтобы помочь ей подняться, понимая, что это – глупая затея и верный способ «попасться, когда залез в чужую хлебницу». Эта американская поговорка кажется мне довольно забавной.
Она надменно пыхтит, пытаясь перевернуться, и сильно напоминает беспомощную черепаху, лежащую на панцире. Мне кажется, что она, вставая на четвереньки, покачивает своей голой задницей перед моим носом, как будто это ее последняя попытка в непонятной для меня игре, которую она затеяла.
Соблазнение? Если так, то она ужасно неуклюжа и зависима от своей довольно приятной внешности. Или, возможно, ее подослали, чтобы поймать меня в непристойной ситуации.
Саботаж? Но она не шарила на моем столе и в личных документах, как сделал бы корпоративный шпион. Я бросаю взгляд на черный экран компьютера.
Возможно, есть что-то, о чем я еще не догадываюсь. Лучше быть осторожным.
Я внимательно наблюдаю за тем, как она встает, демонстративно натягивает юбку на задницу, поглядывая на меня, как будто я во всем виноват. Спешно собирает копии по кабинету.
Она зачем-то аккуратно складывает каждый листок в стопочку, автоматически поворачивая картинки в одном направлении и выравнивая края, как будто это имеет какое-то значение. Непреднамеренное действие говорит мне о ней кое-что важное: внимание к деталям никак не вяжется с ее нынешним затруднительным положением.
Собирая бумажки, она бормочет себе под нос.
– Какая же ты тупица, Эль. Тебя уволят, и за что? – говорит она высоким голосом, явно подражая кому-то. – Оставить свой знак. – Усмехаясь, она добавляет низким голосом: – Что бы это ни значило, черт возьми.
Ее беседа с самой собой интригует меня еще больше.
Собрав все копии за исключением той, что у меня в руках, она отворачивается от меня и стоит как истукан. Я знаю, что она смотрит на дверь и подумывает сбежать.
Отвернувшись, я, пользуясь случаем, разглядываю изображение задницы в моих руках. Круглые, большие ягодицы, которые я мог бы мять кончиками пальцев, прижимая к себе, оставляя милые розовые следы от шлепков.
Я прочищаю горло и голову от непристойных мыслей.
– Я могу вызвать охрану, если угодно. На нашем этаже постоянно дежурят два сотрудника, – говорю я как можно более безразличным тоном.
Признаться, я очень хотел бы разобраться в этом совершенно непонятном деле самостоятельно.
Я замечаю, что при упоминании охраны ее плечи напрягаются, поднимаясь на полсантиметра, а затем она тяжело опускает их и оборачивается.
– Нет, сэр. В этом нет необходимости. Я приношу свои извинения…
Я прервал ее бесполезное бормотание.
– Сядьте, – говорю я, указывая на стулья за моим столом.
Она замирает, и через долю секунды, ожидая, пока она наберется смелости, я бью рукой по столу, все подпрыгивает. Фотография в рамке, которую она сдвинула на край, падает ничком.
Ее подпрыгивание – маленькая победа. Но то, что она садится за стол по моему указанию, – уже большая победа.
Я внимательно рассматриваю изображение в своей руке, как будто это произведение искусства, изображая, что критикую ее сексуальные ягодицы.
Она прерывает меня, снова извиняясь, хотя на этот раз, клянусь, она хлопает ресницами.
– Мне очень жаль, мистер Вулф. Я увлеклась. Это больше не повторится.
– Ваше имя, – рявкаю я, перебивая ее.
– Эль Страйкер, – был четкий ответ. С тем же успехом она могла бы назвать свое полное имя, ранг и серийный номер.
Мое сердце останавливается, когда я слышу знакомую фамилию. Я моргаю, подмечая слабое сходство. На первый взгляд, они ничем не похожи: он шатен, она блондинка, но в ее голубых глазах виднеются проблески интеллекта.
– Страйкер… Дэниел ваш отец?
– Да, – отвечает она на автомате, но я вижу страх, вызванный признанием.
Но почему она боится? Потому что она была схвачена, будучи инсайдером Дэниела, как и его так называемые телохранители? Или боится, что о ее неподобающем поведении станет известно отцу? Или чего-то другого?
В моей голове разыгрывается сотня сценариев, и в одном из них сам Дэниел замешан в этом странном инциденте, намеревавшись устроить своего рода скандал, чтобы ослабить мои позиции в компании и разрушить шансы возглавить штаб-квартиру.
Это довольно преувеличенно, но момент слишком подходящий. Если у Дэниела в компании есть костяк сотрудников из членов семьи…
От одной только мысли меня охватывает ярость. Неужели он пал так низко? Я знал, что он попытается помешать мне, но думал, что поведет себя достойнее.
– Это Дэниел вас подговорил? Дискредитировать меня таким дурацким способом? – спрашиваю ее. – Потому что если это он…
– Нет! – отважно говорит Эль, поднимая руку. Она напугана, очень напугана, но в ее голосе я слышу честность. Она рьяно мотает головой. – Он бы никогда так не сделал! И если он узнает об этом, он… Он убьет меня.
Я открываю рот, чтобы назвать ее лгуньей, но останавливаюсь. Она звучит убедительно. Она говорит правду? Зачем тогда приходить в моей кабинет и буянить, как полуголая уличная девка после пьянки в пабе?
Искренний язык тела подкрепляет мои слова.
– Тогда зачем? – спрашиваю я.
Она опускает глаза, впервые дав слабину.
– Вам когда-нибудь бросали вызов сделать что-то настолько безумное, от чего вы совершенно точно должны отказаться, но пламя внутри вас буквально умоляет пойти на это, даже если вы осознаете, как это смешно? – Слова отдельными звуками скатываются с ее дрожащих губ.
Я вскидываю бровь, озадаченный, удивленный и заинтригованный одновременно.
– Вызов? Выходит, если кто-то бросит вам вызов спрыгнуть с моего балкона в каньон позади нас, то вы, мисс Страйкер, непременно прыгнете? – спрашиваю я.
В иной ситуации я бы знал, какой ожидать ответ на этот дурацкий вопрос. Но в случае с этой женщиной я не уверен, что она не найдет способ сделать это.
– Нет, – тихо отвечает Эль, и ее акции растут в моих глазах. Игривая? Да. Склонна совершать глупости? Очевидно. Но, по крайней мере, она знает, как вести себя в определенных обстоятельствах. – Но если вы имеете в виду прыжок с парашютом, тогда я могу прыгнуть, хоть и боюсь высоты.
Она пожимает плечами так, будто страх высоты не повлиял бы на ее решение принять вызов.
И ее акции резко взлетают вверх.
Интеллект и мужество, приправленные безумием и спланированными маневрами.
Это восхищает. И учитывая, что она дочь Дэниела, пугает.
Она хороша, а значит, он еще лучше.
– Допустим, я вам верю. Расскажите об этом вызове, – прошу я, откидываюсь на спинку стула и закрываю глаза, как будто она собирается рассказать мне сказку на ночь, но, честно говоря, я хочу сосредоточиться на ее голосе. Поймать ее на лжи, если она будет колебаться или путаться в своей истории.
– Мы с моей подругой Тиффани работаем внизу. Мы подбиваем друг друга на всякие глупости, чтобы не скучать. Пустяки, ничего неуместного на работе, и странные вещи, но только в свободное время. Мы всегда этим занимались. И она несколько раз бросала мне вызов поговорить с вами, потому что вы… Ну, вы.
Она умолкает, и я приоткрываю один глаз и вижу, как она разглядывает меня с ног до головы. Любопытно. Я замечаю, как она сглатывает и слегка прикусывает губу, затем вновь закрываю глаза в ожидании окончания ее рассказа.
Но молчание затягивается, и я открываю глаза.
– И вместо того, чтобы поговорить со мной, вы облепили мой кабинет этим…
Я снова беру листок, и она сердито ворчит.
– Я говорила с вами. «Доброе утро, сэр» – и в ответ мычание. «Милый костюмчик» – и никакой благодарности. Однажды я уронила перед вами целую стопку документов, и вы буквально перешагнули через меня по пути к лифту.
Это обвинение.
Как я мог не замечать ее? Признаю, я отнюдь не жаворонок, но неужели я был настолько погружен в свои дела, что проходил мимо, игнорируя Эль? Как я мог не замечать такое потрясающе красивое создание?
Я отдаю себе отчет, что произвожу впечатление, и знаю не понаслышке о женщинах, гоняющихся за моей внешностью или деньгами.
Однако выбранный момент вызывает подозрения и сомнения.
– И по причине моего непреднамеренного игнорирования вашего увлечения вы и ваша подруга решили, что следующим логичным шагом будет… это? – Я быстро показываю ей изображение ее же задницы, а затем вновь поворачиваю его к себе.
– Она бросила мне вызов «оставить свой знак» на мое усмотрение. Ее идеи были безумными. – Ее нижняя губа на мгновение исчезает за зубами.
– Ее идеи были безумными? Расскажите, – прошу я, интересуясь тем, что же они считают более безумным, чем этот старый школьный розыгрыш.
Вздохнув, Эль начинает загибать пальцы.
– Оставить трусики на вашем кресле, оставить отпечаток задницы на столе, передвинуть все на один сантиметр, и моим любимым было нарисовать усы на вашем портрете. Она была уверена, что он у вас есть, но так как его нет, мне пришлось импровизировать. Думаю, было бы неправильно рисовать усы на этой фотографии.
Она указывает на фотографию кудрявой девочки, которую я поставил на стол в качестве напоминания о том, почему я делаю то, что делаю.
– Это моя сестра Элизабет… Лиззи. Она дома в Лондоне с моей семьей.
Глаза Эль просияли. Интересно, за кого она приняла Лиззи?
Я начинаю верить сумасшедшей истории, которую она придумала, но я не дурак. То, что это может быть причиной, не означает, что нет других. Или, возможно, она умеет врать куда лучше, чем кажется.
Я задумчиво смотрю на нее, и она пристально смотрит на меня.
Я первым отвожу взгляд, стараясь думать о чем-то, кроме ее сексапильности, чтобы успокоить свои мысли. Я решаю преследовать ее, как хищник, коим и являюсь, а еще, возможно, повернуть ситуацию в свою пользу. Я встаю с кресла, расхаживаю по комнате, ощущая, как ее глаза следят за каждым моим движением. Она думает, что наблюдает за мной, но и я наблюдаю за ней так же внимательно.
– Ваш отец – влиятельный человек, – говорю я сдержанным и ровным голосом, словно преподаватель на лекции. – Так почему же вы работаете на первом этаже, если он может устроить вас на другую должность?
– Он предлагал, – сразу отвечает Эль, более уверенно, чем раньше. – Но я отказалась. Мне не нужны одолжения.
В ее голосе что-то есть, возможно, отвращение, и мне интересно, неужели она так же презирает кумовство своего отца, как и я.
Думаю, мы кое в чем похожи, а именно в желании выбрать собственный курс со своими взлетами и падениями.
– Тогда почему бы вам не выбрать другую компанию?
Эль невозмутимо улыбается, как будто ждала этого вопроса.
– Здесь хорошо платят, и было бы глупо уйти. «Фокс» – лучшая компания, и я лучшая, а здесь научусь быть еще лучше. У моего отца получилось, получится и у меня, и самое приятное, что он будет сидеть в первом ряду, когда увидит, как я добиваюсь успеха.
Хороший ответ. И в этой уверенной улыбке я чувствую, что она представляет собой нечто большее, чем просто маленькую озорную лесную фею. И что-то еще… Что-то, связанное с ее отцом.
Я собираю кусочки головоломки вместе. У Дэниела хорошие отношения с дочерью, и он хочет, чтобы она была рядом, но Эль по-прежнему чувствует необходимость доказать ему, на что способна, и быть независимой от него. Она немного дикая и сумасшедшая, но умная и организованная.
Я усмехаюсь, обхожу Эль и чувствую ее тревогу. У нее перехватывает дыхание, и ее грудь, поднимающаяся и опускающаяся гипнотизирующими волнообразными движениями, замирает, сильнее прижимаясь к белой блузке.
Я клянусь… Черт побери, у нее встали соски. От одной мысли об этом у меня дергается член. Блин, мне нужно перепихнуться с кем-то. И перестать таращиться на ксерокопию ее задницы.
Пора это прекращать… пока что. Мне нужно немного абстрагироваться и подумать, как лучше поступить.
– Вы свободны, мисс Страйкер. Я сообщу вам о своем решении.
Эль встает, идет к выходу, но останавливается у двери, оглядываясь на меня прищуренными глазами.
– Что вы намерены делать?
Ее подозрение понятно и даже достойно восхищения.
Я поднимаю бровь. Сейчас у меня немало вариантов. Я мог бы уволить ее, но что-то подсказывает мне не делать этого. Я мог бы сказать ее отцу, но и этого мне не хочется.
Я могу использовать эту ситуацию в своих интересах.
– Еще не решил. Вам нужно набраться терпения и ждать.
Садясь за стол, я беру последнюю оставшуюся копию задницы Эль, смотрю, но не вижу, что там, хоть это и прекрасно.
Несмотря на то что на обычной бумаге изображена соблазнительная округлость ее сексуальных ягодиц, разделенных кружевом, я вижу ее глаза, сверкающие гневом. Я вижу ее пухлые губы и как она покусывает их, твердые соски, выпирающие сквозь хлопковую ткань белой рубашки, и щеки, покрасневшие от злости, хотя это она вторглась на мою территорию.
Мне нужно думать рационально, но все мысли в моей голове затуманиваются. Буркнув, я хватаю листок бумаги и иду в личную уборную. Закрыв за собой дверь, я расстегиваю ремень и вытаскиваю член. У меня жесткий стояк, и я смирился с неизбежностью того, что мне предстоит сделать.
Я крепко сжимаю его и злюсь на себя за подобную слабость. Я крепко держу фотографию, сминая края между пальцами, и мастурбирую, быстро двигая рукой вверх и вниз, представляя ее. Как она сидела задницей на моем принтере, нагибалась над ним, растянулась на полу, а ее юбка собралась вокруг талии, демонстрируя все соблазнительные прелести, которые мучают меня. Я обвел взглядом тонкую полоску кружева на копировальной бумаге, желая увидеть немного больше.
Я справился довольно быстро: мне понадобилось всего несколько движений, прежде чем спустить длинную густую струю спермы в унитаз, и я облегченно вздыхаю. Я делаю все осторожно, чтобы ни одна капля не попала на фотографию Эль. Не хочу ее испортить.
После этого я мою руки и возвращаюсь за стол. Я аккуратно складываю картинку и убираю ее в карман пиджака.
Сняв напряжение, я думаю о неожиданных событиях сегодняшнего дня.
Дэниел придет на этот поединок во всеоружии, как и полагается стратегу и закаленному в боях руководителю. Он смелый, дерзкий и напористый. Думаю, такой же, как и его дочь. Но если Эль создает приятное впечатление и интригует, то Дэниел исключительно напрягает, когда сидит напротив меня на противоположной стороне стола и мешает моим планам.
Я считал, что Дэниел использует Эль, чтобы досадить мне, и если это не так, возможно, лучший вариант – наоборот, использовать Эль в качестве рычага давления.
Вопрос в том, как мне использовать этот рычаг. Я мог бы просто сдать ее, подорвать жизнь и репутацию Дэниела и, пока он собирает себя по кусочкам, защитить проект по штаб-квартире.
Но это не дает никаких гарантий, довольно неспортивно в нашем профессиональном соперничестве и, что более важно, это навредит Эль. Не знаю почему, но я этого не хочу.
На самом деле, мне хотелось бы увидеть ее снова.
Кто на спор засыпает кабинет руководителя копиями своей задницы? Это дико, и я заинтригован, не желая останавливаться.
Возможно, это и есть лучший способ использовать Эль Страйкер – для меня и против Дэниела.
Глава 6. Эль
Дорогая Вселенная, мне крышка.
С любовью,
Эль.
Мне всегда нравилась сказка о Красной Шапочке. Это опасно и волнующе, когда волк притворяется добрым и милым, прежде чем показать свою истинную сущность.
Именно так я чувствовала себя от взгляда Колтона, когда он расхаживал по кабинету и разглядывал меня, будто я жирный сочный стейк. Он был злым и страшным Серым Волком, а я маленькой Красной Шапочкой, гадающей, собирается ли он меня съесть.
Или же что-то еще. Я постоянно смотрела на его губы. Я никогда не вела себя так с мужчинами, но если бы он попросил меня доказать, что на фотографии действительно я, моя одежда упала бы на пол быстрее, чем он успел бы договорить.
Обычно я не такая легкомысленная и на самом деле довольно разборчива в мужчинах, с которыми ложусь в постель, но Колтон пробуждает во мне жаждущую секса богиню. Я не уверена, что это хорошо. Мне не нравится испытывать слабость в любых ее проявлениях.
Я жутко боялась, дрожала, сидя на стуле, увядала под его взглядом, разрываясь между желанием и ужасом, и все время буквально отсчитывала секунды до момента, когда он взорвется, будет кричать на меня за то, что посмела надругаться над его кабинетом… А потом отправит меня домой с волчьим билетом.
Но он этого не сделал.
Удивительно, но он был спокоен, холоден, сдержан и… господи, так сексуален.
Клянусь, когда он смотрел на мою задницу на том листке, он возбудился, и его сшитые на заказ брюки натянулись спереди. Не знаю, возможно, это было лишь в моем воображении и тайных желаниях.
Как бы там ни было, моя жажда приключений и острых ощущений в конце концов обдала меня обжигающим кипятком, и в этой истории я безумный охотник и бедный кролик в одном лице.
О чем я только думала?
«Ты и не думала», – предательски отвечает мой мозг.
Выполненное задание дарит такой блаженный трепет, но неудача никогда не ощущалась столь остро.
Лифт и так не самая быстрая машина, но сейчас, кажется, едет еще медленнее. Когда он наконец издает сигнал и двери на первом этаже открываются, Тиффани уже ждет у дверей, прыгая с ноги на ногу в нервном возбуждении.
– Где ты была? – тут же шепчет она. – Ты поднялась наверх полчаса назад!
– Пошли, – шиплю я, отталкивая ее от двери, и направляюсь к машине на парковке. Я завожу Камми и выезжаю на свободную дорогу.
Я смотрю в зеркало заднего вида, ловя себя на мысли, что ищу глазами синий «Лотус» Колтона. Убедившись, что сзади никого нет, я быстро рассказываю обо всем, что произошло, и челюсть Тиффани опускается все ниже и ниже, сначала от восторга, а затем от ужаса.
– Закрой рот, Тифф, а то муха залетит. Или член, – говорю я, постукивая ее по подбородку кончиками пальцев.
– Прошу, скажи, что нас не уволили. Я так не хочу разносить крылышки в «Хутерс»[3] или заниматься чем-то подобным.
– Не торопись стирать свои оранжевые шортики, – отвечаю я, напоминая Тиффани, как с первого курса колледжа она несколько лет работала «разносчицей крылышек». – Думаю, что тебе нечего бояться. Насчет себя не уверена.
Тифф медленно и глубоко вздохнула, а затем потянула меня за руку:
– Что случилось потом?
Поворачивая на шоссе, я качаю головой.
– Я не знаю, что случилось. Он устроил мне допрос, а затем попросил уйти. Сказал, что мне придется набраться терпения и ждать.
– Ждать? – негодует Тифф, роясь в сумочке в поисках вездесущей чрезвычайной пачки сырных крекеров с арахисовым маслом. Она привыкла заедать стресс и всегда носит с собой перекус, если какая-нибудь фигня случается, а это определенно тот случай. – И что, черт возьми, это значит? – спрашивает она, брызгая оранжевыми крошками.
Тифф протягивает мне крекер, что весьма щедро с ее стороны, поэтому я беру его, хотя мой желудок настолько завязан в узел, что я не особенно настроена на еду.
– Не знаю, но мне это не нравится. Думаю, что он меня уволит, но перед этим наверняка поморочит мне голову. Кажется, именно я надену оранжевые шорты! Но хуже всего то, что папа меня убьет!
Тиффани на секунду задумывается, ее мозг продолжает прорабатывать всю сказанную мной информацию, когда мы подъезжаем к ее дому.
– Ладно, успокойся, чикуль, – говорит Тиффани, внезапно расслабляясь и отмахиваясь от меня. Однако я делаю все наоборот, крепко сжимая руль.
– По мне, так это реально хороший знак. Будь у него желание уволить тебя, он уже это сделал бы. Тут же вызвал бы охрану и отдел кадров и обставил бы все красиво, выпроваживая тебя в пылу стыда и славы. Если он не сделал этого, значит, и не собирается. Вопрос в том… что же тогда он предпримет?
Тиффани небрежно запихивает в рот сэндвич из сырных крекеров с арахисовым маслом, громко жует и отпивает из бутылки с водой, чтобы на зубах не осталось оранжевых крошек.
– Он дерзкий, высокомерный ублюдок, прижавший тебя к стенке. Как он этим воспользуется?
Похоже, всем, кто, как и я, проявляет неуважение к Колтону Вулфу, не удается уйти безнаказанными.
Это значит, что он что-то замышляет, что-то гораздо хуже, чем увольнение. Меня это очень пугает, особенно если учесть, как его заинтересовало то, что я дочь Дэниела Страйкера.
Я высаживаю Тиффани и обещаю сообщить ей, если что-то изменится. Когда она заходит внутрь, я слышу ее громкий голос:
– Эйс, ты весь день провалялся на диване?
Я съеживаюсь от мысли, что у нее и своих проблем полно. Может, ей стоит отдать оранжевые шортики Эйсу? Кажется, я слышала о мужской версии «Хутерс». Это местечко называется «Тэллиуокерс». Папаши сейчас в моде, и Эйс мог бы поработать там, чтобы расправить свои крылышки подальше от визжания Тиффани.
Утро встречает меня ярким солнечным светом в противовес моему настроению. Должно быть, Софи держалась от меня подальше из-за того, что я ворочалась всю ночь: хотя бы проснулась без комка шерсти во рту. Это единственное светлое пятно в моей утренней раздражительности.
На работе я поглощаю кофе в таких количествах, что час за часом бегаю в туалет, и это неописуемо раздражает Миранду.
После обеда ее прорывает, и она напоминает нам с Тиффани «вернуться к работе». Как будто мы до этого валяли дурака, когда я делала ксерокопии, а Тиффани отвечала на телефонные звонки.
День тянется. По своему обыкновенному расписанию в два часа приходит почтальон, мы подготавливаем доставку «Федэкс» для Арнольда, и до пяти часов никаких дел не остается.
От скуки я нервничаю еще сильнее, потому что каждый раз, услышав сигнал лифта или звонок по внутренней линии, я клянусь, что это сотрудник отдела кадров хочет сообщить мне об увольнении и напомнить оставить пропуск на парковку, когда я буду уходить.
Около четырех часов я вижу, как из лифта выходит Бетти Робертс, один из руководителей отдела кадров, и мое сердце останавливается. О Боже, они решили сделать это сейчас.
– Эй, Тиффани, – говорит Бетти, вытаскивая листок бумаги. Тиффани, которая держит себя в руках намного лучше, чем я, поднимает глаза. – Нам только что позвонили из медицинского учреждения. Сказали, что им нужно подтвердить твои данные. Заполнишь это для меня, пожалуйста?
Эта маленькая паника – ничто по сравнению с тем, что происходит, когда через сорок пять минут спустился Рикки. Я стояла к нему спиной, поэтому, когда он положил руку мне на плечо, я в ужасе чуть не перепрыгнула через стойку.
– Что за… Рикки!
– Рад, что ты помнишь мое имя, – шутит Рикки, делая шаг назад. – Дэниел хочет тебя видеть и просит подняться к нему в кабинет.
– Но я…
– Тифф и одна тут управится. Так ведь? – говорит он, наклоняясь, чтобы взглянуть на Тиффани, которая кивает, сдвинув брови, когда она переводит взгляд с меня на Рикки.
– Дэниел сказал, что отправил Миранде запрос отпустить тебя для работы, так что давай, – дружелюбно говорит Рикки и кивает головой, приглашая пойти за ним.
Ох, блин. Я не думала о таком варианте. Я представляла себе, как Колтон увольняет меня, шантажирует, соблазняет… Ладно, последнее не так уж и плохо.
Но я ни за что бы не подумала, что он меня сдаст.
Если Колтон сказал отцу, тот может выйти из себя и уволить меня сам. Но самое главное, что папа узнает мой страшный секрет о том, что я зависима от острых ощущений, а я совершенно точно не хочу это обсуждать.
Это глупо, но он думает, что я давно переросла это безумие, повзрослела и стала ответственным, полезным для общества человеком и все такое.
И я стала. По большей части.
Мне просто нравится время от времени ходить по лезвию ножа, и в этом нет ничего плохого… в основном.
Но папа – прямой и узкомыслящий тип и совсем этого не понимает. Я уже чувствую его разочарование во мне, болезненное и тяжелое.
Недовольная тем, что ее вытащили из офиса, Миранда подходит, чтобы помочь Тиффани.
– Иди, Эль. Передай отцу привет.
Ее язвительный подкол намекает на то, что я иду наверх только из-за моих отношений с руководителем Дэниелом Страйкером, независимо от того, какое официальное поручение папа упомянул в своем запросе по электронной почте.
Несмотря на то что я уже исключила ее из списка, я мысленно вычеркиваю имя Миранды из числа возможных кандидаток для папы толстым черным перманентным маркером. Стервозность не допускается.
– Привет, Миранда, – говорит Рикки, пристально глядя на нее. – Тебе когда-нибудь говорили, что ты похожа на Шанайю Твейн, исполнительницу кантри и поп-музыки, в ее лучшие годы?
Что, черт возьми, Рикки такое несет? Клянусь, я улавливаю кокетливые нотки в его голосе, но это самый странный комплимент, который я когда-либо слышала, хотя один парень однажды сказал мне, что мои глаза хочется облизать.
Даже тот глазолиз справился куда лучше, чем Рикки.
Миранда краснеет, поправляет волосы и хлопает густо накрашенными ресницами.
– Вообще-то да, говорили. Но не в лучшие годы, не льсти! Кажется, некоторые даже не знают, кто она такая и как звучит хорошая музыка.
Она не смотрит ни на меня, ни на Тиффани, но явно намекает на наш недавний разговор про Лиззо. Для справки, мне очень нравится эта певица и ее оптимизм. Тиффани же играет за команду сучек и предпочитает Карди Би и Ники Минаж. Я никогда не переключаю радиостанцию, если играет песня одной из них. Но Шанайя? Нет, можешь забирать этого парня себе со всеми потрохами.
– Кантри девяностых – лучшее, – говорит Рикки на полном серьезе.
– Черт возьми, ты, походу, прикалываешься, – бормочет Тиффани себе под нос. – Шанайя Твейн в лучшие годы, чтоб меня!
– Я все слышала! – говорит Миранда, и ее улыбка слегка меркнет. – Не злись из-за того, что у нашего красавца Ричарда хороший вкус.
Миранда протягивает руку, похлопывая Рикки по бицепсу так, будто пытается определить его размер, и, клянусь, он даже играет мускулами.
Если бы не моя непростая ситуация с угрозой увольнения, пожалуй, я обеспокоилась бы тем, что подобная сцена разворачивается на моих глазах.
– Да ладно…
– Я сразу вижу, когда передо мной стоит прекрасная женщина, – говорит Рикки. Он разглядывает Миранду сверху вниз, слегка облизывая губы. – Господь явно знал, что делал нечто особенное, когда создавал тебя.
Миранда, того гляди, готова упасть в обморок от непристойных фраз Рикки, но Тиффани даже не удивилась.
– Убейте меня, – бормочет она, рыская по столу в поисках ножа для писем. – Вот, просто воткните его мне в уши, чтобы я больше этого не слышала!
Несмотря на мое беспокойство, я изо всех сил стараюсь не рассмеяться.
– Не думаю, что стоит заходить так далеко. Так ведь, Рикки?
– Конечно, конечно, – смеется Рики, подмигивая Миранде. – Ладно, позволь мне сопроводить принцессу Страйкер наверх, и я вернусь, чтобы попробовать еще разок тебя покорить, договорились?
В лифте я смотрю на Рикки:
– Ты в курсе, что ей уже за сорок?
– И? – спрашивает Рики, ни капли не смущаясь. – Возможно, ты не замечаешь этого, потому что она твой начальник, но Миранда – настоящая милфа[4]. Она из тех женщин, которые способны многому научить мужчин.
Ой, не могу. Рикки, Миранда и секс – все в одном предложении. Просто нет. Поэтому я начинаю жесткую игру, исход которой мне уже известен.
– Пытаешься чему-то научиться, Рикки? Вот два потрясных совета, которые тебе пригодятся. Во-первых, когда думаешь, что прелюдий достаточно и пора двигаться дальше, это лишь полпути. И во-вторых, подружись с ее клитором. Погладь, похлопай, оближи, пососи, а потом повтори все еще раз. Ты должен поклоняться этой маленькой кнопочке, и все будет по высшему разряду.
Рикки издает странный звук, будто задыхается от слов, застрявших в его горле. Наконец ему удается выдавить:
– Не стоит говорить подобные вещи, Эль.
Я приветливо улыбаюсь, строя из себя невинную милашку, которой не являюсь.
– Какие? Ты говорил про С-Е-К-С с моим боссом. По мне, так это оправдывает разговор о пестиках и тычинках. Хочешь обсудить точку G или простату?
Он закатывает глаза, и остаток поездки в лифте проходит в тишине.
Но не в моей голове, где, после того как я отвлеклась на грязные разговоры с Рикки, со сверхскоростью возникают всевозможные наихудшие сценарии встречи с отцом.
Мы приезжаем на верхний этаж, и я позволяю Рикки сопроводить меня до кабинета отца.
Заходя внутрь, первое, о чем я думаю – его кабинет всего в полушаге от кабинета Колтона. Не то чтобы вид отсюда хуже. Они практически одинаково расположены в длинном коридоре пятого этажа здания «Фокс» и одинаковы по размеру.
Но есть небольшая разница в стиле: папа остановился на более функциональной мебели, роскошный дуб и латунь заменил черными, белыми и стальными деталями современной эстетики. И все это на высшем уровне. Конечно, папин декоратор не закупался в «Икее», но все же… По сравнению с теплым офисом Колтона атмосфера здесь холоднее.
– Что случилось, пап? – нервно спрашиваю я, усаживаясь на диван по его приглашению. Хоть кожа здесь мягкая. Но это не значит, что меня ждет милая и непринужденная беседа, чтобы «узнать, как там моя малышка». Нет, я уверена, что он собирается напустить жути и разжевать меня. Я просто это знаю.
Он закрывает ноутбук и встает, подходит к мини-холодильнику у окна и достает две бутылки своего недавнего и довольно невкусного пристрастия – полезного зеленого сока.
– Ничего особенного, дорогая. Просто хотел увидеться с тобой и подумал, что ты не прочь прерваться на сок в конце дня. Как твои дела?
Я настолько удивлена, что застываю на месте, и отец трясет передо мной стеклянной бутылкой, прежде чем я вспоминаю, что нужно ее взять.
– Эм… Да все нормально, пап. Много дел, но… все нормально.
Я озадачена. С одной стороны, я, конечно же, не хочу, чтобы он устраивал мне разнос за инцидент с Колтоном. Не хочу, чтобы он даже знал об этом. С другой стороны, если он просто приглашает меня на беседы за соком, нам стоит серьезно обсудить границы и профессиональное поведение на работе.
