Лора Мартин
Как завоевать шейха
Он снова посмотрел на девушку. Если ему придется искать новую гувернантку, надо будет заранее позаботиться, чтобы она не стала для него отвлекающим фактором.
Глава 3
– Пока все, – объявила Рэчел.
На нее с удивлением уставились три пары темных глаз. Было только одиннадцать часов, и у них оставался еще целый час до перерыва на обед.
– Думаю, нам пора сменить обстановку.
Дети не двинулись с места. Рэчел встала и собрала некоторые вещи со своего стола. Ей был необходим глоток свежего воздуха. И еще ей очень хотелось подставить лицо солнышку. Дворец был великолепен – с этим не стал бы спорить ни один разумный человек. Прохладные свежевыбеленные комнаты, сказочные мозаики, журчащие фонтаны. Но классная комната располагалась вроде бы в другом мире. Она была совершенно простая и очень скучная. Рэчел решила, что, вероятнее всего, шейх намеренно сделал классную комнату такой. В результате по прошествии двух часов уроков Рэчел умирала от желания из нее выбраться.
– Собирайтесь, дети. Мы продолжим занятия во дворе.
Некоторое время дети не двигались. Но, распахнув дверь и выйдя на солнечный свет, она услышала за спиной звук отодвигаемых стульев.
Рэчел направилась к тенистому участку под деревом, села и расправила юбки. Дети, переминаясь с ноги на ногу, стояли рядом, глядя на нее сверху вниз.
– А теперь, чтобы завершить утренние занятия, поработаем над развитием вашего воображения.
Рэчел очень быстро обнаружила, что труднее всего работать одновременно с тремя детьми разного возраста и способностей. Аахил был самым старшим и уверенным, когда дело доходило до ответа на ее вопросы. Малыш Хаким был еще слишком маленьким, но Рэчел видела, что этот застенчивый ребенок наделен быстрым и острым умом. Амира наотрез отказывалась отвечать на ее вопросы и только шаркала ногами по полу, стараясь производить как можно больше шума, когда Рэчел говорила.
– Мы будем рассказывать историю, – объяснила Рэчел. – Я начну, опишу обстановку и одного или двух главных героев. А потом каждый из вас по очереди будет эту историю дополнять.
В эту игру Рэчел играла много раз со своими школьными друзьями холодными и промозглыми зимними вечерами. Рэчел представила себя в школе мадам Дюбуа, и ей захотелось домой. Интересно, как Джоанна справляется в Хертфордшире? Из всех своих подруг Рэчел больше всего тревожилась о тихой доброй Джоанне. Ее нашли на ступеньках школы совсем маленькой. У нее никогда не было семьи, она не знала родителей. Подруга Рэчел искренне радовалась перспективе войти в семью, в которой ей предстояло работать. А Рэчел только надеялась, что к ней будут добры и не станут относиться как к служанке. В душе Джоанны было очень много тепла, которое она хотела отдать…
Рэчел взяла себя в руки и вернулась к реальности раньше, чем Аахил стал выговаривать, что это не урок. Да и Амира могла начать выкидывать фокусы. Вздохнув, Рэчел заговорила:
– Когда-то давным-давно жила-была старая женщина. Она обитала в маленьком домике, стоявшем в лесу. – Повернувшись к Хакиму, Рэчел улыбнулась. – Продолжай, Хаким. Ты можешь добавить все, что хочешь, – ободряюще сказала она.
Хаким минуту или две молчал, после чего выпалил:
– У нее был домашний питомец.
– Какой питомец? – уточнила Рэчел.
– Дракон.
Амира громко фыркнула. Рэчел ее проигнорировала.
– Очень хорошо, Хаким. Итак, когда-то давным-давно жила-была старая женщина. Она обитала в маленьком домике, стоявшем в лесу. У нее был домашний питомец – дракон.
Рэчел пришла в восторг, заметив, что Хаким одарил ее несмелой улыбкой. Надо будет запомнить, что ему нравятся драконы, и постараться поговорить о них на одном из уроков.
– Амира, твоя очередь.
Рэчел заметила, что губы девочки дрогнули, но она не произнесла ни звука. Прошло несколько секунд, на лице принцессы заиграла торжествующая улыбка, и она выпалила:
– Старая женщина любила есть детей на завтрак. Ее звали мисс Тэлбот.
Амира с вызовом уставилась на Рэчел, скрестив руки на груди. Рэчел не отвела глаз. Она уже слышала от слуг, как Амира вела себя с предыдущими учителями. Девочка отличалась грубостью, дерзостью, а иногда и откровенной злобой. Однако, несмотря на все ее выходки, Рэчел ни на минуту не забывала, что это всего лишь маленький ребенок, девочка, которая сильно тоскует по матери.
Рэчел провела годы в пансионе вместе с другими девочками и научилась справляться с тяжелыми характерами. Пусть Амира – маленькая разбойница, но с Рэчел она тягаться не сможет.
Не меняя тона, Рэчел повторила историю:
– Итак, когда-то давным-давно жила-была старая женщина. Она обитала в маленьком домике, стоявшем в лесу. У нее был домашний питомец – дракон. Старая женщина любила есть детей на завтрак. Ее звали мисс Тэлбот. – Она повернулась к Аахилу и предложила ему продолжить рассказ. Краем глаза она заметила, как обиженно вытянулось лицо девочки.
Аахил какое-то время молча наблюдал за поединком между сестрой и ее гувернанткой, потом сообразил, чего добивается Рэчел, и заговорил:
– Однажды по лесу ехал храбрый принц. Он остановился у двери домика старой женщины.
Рэчел повернулась к Хакиму.
– Он увидел дракона.
Она улыбнулась, и взглядом предложила Амире говорить.
– Он убил мисс Тэлбот острым мечом. Конец истории, – сказала Амира.
Рэчел хлопнула в ладоши.
– Чудесная история. В ней есть злодейка, храбрый принц, счастливый конец и, конечно, дракон. Что еще нужно для хорошей истории?
– Вы слышали, что я сказала? – выкрикнула Амира, не в силах больше сдерживаться.
– Да, Амира, слышала.
Девочка явно собиралась сказать что-то еще, но в этот момент на них упала тень. Рэчел подняла глаза и увидела подошедшего шейха. Она вздрогнула, сразу заверив себя, что это от неожиданности и дело вовсе не в его завораживающих темных глазах.
– Как идут занятия, дети?
– Мы придумывали историю, – первым ответил Хаким.
Его личико светилось от удовольствия. Рэчел заметила, что шейх удивился, когда его младший сын без подсказок ответил на вопрос отца, и ощутила гордость. Еще несколько дней – и робость Хакима останется в прошлом.
– В ней был дракон.
Шейх нахмурился. За две недели, прошедшие после приезда Рэчел, она его почти не видела. Если не считать фантастического совместного ужина на крыше дворца в день ее приезда, он не уделял ей внимания, постоянно занимаясь государственными делами. Иногда она видела издалека, как он беседует с советниками или Вахидом, но к ней он не подходил.
Не то чтобы она ожидала от него особого внимания, но поскольку она целый день проводила с его детьми, то была уверена, что он и детям внимания не уделял. Рэчел не понаслышке знала, к чему может привести безразличие родителей к своему ребенку. Ее родители всегда были к ней добры, они никогда не били ее и даже не ругали. Она всегда была хорошо одета, сыта и получила достойное образование. Но она всегда была лишена их внимания. Они больше интересовались друг другом, чем ею. Иногда они даже не замечали, когда она входила в комнату. Ребенком она жаждала их внимания, их одобрения. А когда они бросали только мимолетный взгляд на картинку, которую она несколько дней рисовала, или безразлично улыбались, когда гувернантка приводила ее к ним в воскресенье, Рэчел казалось, что лучше бы они ее ударили.
Она не допустит, чтобы подобное произошло с этими детьми. Она понимала, что шейх их любит – это было видно по его глазам, но он не знал, как с ними себя вести. Из него воспитывали главу государства, а не отца трех малышей, потерявших мать.
– Дракон, – повторил шейх.
Хаким кивнул.
– Домашний питомец – дракон. Я не уверен…
– Разве у Хакима не чудесное воображение? – перебила Рэчел.
Шейх кивнул и улыбнулся сыну.
– Действительно чудесное. – Он взъерошил шевелюру сына.
– Там еще была мисс Тэлбот, – сообщила Амира, став между Рэчел и шейхом. – Она была злодейкой. А я придумала, что ее закололи острым мечом.
Рэчел понимала, что девочке необходимо внимание отца, и понадеялась, что шейх проигнорирует выпад дочери. Тогда Амира поймет, что таким поведением ничего не добьешься. Только получилось иначе.
– Амира, – резко сказал он. – Извинись немедленно.
Девочка скрестила руки на груди и исподлобья уставилась на отца. В ее глазах был вызов.
– Нет.
– Я сказал, извинись перед мисс Тэлбот.
Рэчел на мгновение закрыла глаза и приготовилась к катастрофе, которая вот-вот разразится.
– Амира, ты извинишься. Ты сделаешь, как я скажу. Немедленно извинись перед мисс Тэлбот.
Амира несколько секунд смотрела на отца. Ее глаза пылали злостью.
– Никогда.
– Отправляйся в свою комнату. Ты не выйдешь из нее, пока не извинишься.
– Прекрасно. Значит, я больше никогда не увижу ее рожу.
Амира вышла из комнаты, даже не взглянув на своего отца или Рэчел. Войдя в дом, она с грохотом захлопнула за собой дверь.
Шейх выглядел растерянным, даже каким-то побитым, но Рэчел не было его жалко. Сам виноват.
– Мы могли бы поговорить, ваше величество? – вежливо спросила она.
– Я должен вернуться к работе.
– Это срочно. Мальчики, почему бы вам не умыться к обеду?
Когда Хаким и Аахил ушли, шейх вроде бы тоже собрался удалиться, но Рэчел поймала его за руку и потянула за собой в маленькую нишу, спрятанную в стене.
Он был так удивлен ее дерзостью, что какое-то время шел за ней без возражений. Рэчел видела, когда он овладел собой, но ей было наплевать на его злость. Он не должен был так обострять ситуацию.
– Так нельзя было себя вести, – прошипела она.
Шейх слегка отпрянул, и она подумала, что его, скорее всего, давно никто не критиковал… если вообще когда-нибудь критиковал.
– Амире нужна дисциплина.
– Она должна понять, что такое поведение на нас не производит впечатления.
– Она должна знать, что нельзя грубить.
– Да поймите же вы, она проверяет пределы, хочет узнать, чего можно добиться.
– И вы позволите ей остаться безнаказанной?
Они разговаривали шепотом, но оба испытывали сильный гнев. Шейх гордо выпрямился, и Рэчел внезапно пожалела, что сама завлекала мужчину в такое тесное, замкнутое пространство. Их тела разделяло только несколько дюймов, и она при желании могла легко коснуться его щеки.
Рэчел посетило некое… предчувствие. Она сердилась на шейха, но одновременно в ее душе пробудилось что-то еще. Она видела страсть в его глазах, когда он говорил о детях, страсть, которая была ничуть не меньше ее собственной. И ее неудержимо тянуло к нему.
Она постаралась отбросить неподобающие мысли и сосредоточиться на текущей проблеме.
– Амира отчаянно нуждается во внимании, – сказала она, изо всех сил стараясь говорить спокойно. – Она должна осознать, что грубость и истерики не дадут ей того, что она хочет, а хорошее поведение даст.
Шейх собрался сказать что-то еще, но, обдумав слова Рэчел, промолчал.
– Значит, вы намереваетесь игнорировать ее грубость? – через некоторое время спросил он.
Рэчел кивнула.
– И еще я буду хвалить ее, когда она сделает что-нибудь хорошее.
– Таким образом, она со временем перестанет грубить?
Рэчел наблюдала, как на его лице сменяют друг друга эмоции. Сначала печаль, потом беспомощность и, наконец, одобрение. Она снова почувствовала сильное желание прикоснуться, на этот раз чтобы утешить. Но она подавила это желание. Он может выглядеть как обычный человек, но при этом остается персоной королевской крови, и ей не следует об этом забывать. Он – правитель страны и находится настолько выше на социальной лестнице, что она даже не должна обращаться к нему напрямую.
В этот момент шейх снова удивил ее, взяв за руку. В какой-то момент Рэчел показалось, что в его глазах мелькнуло желание, но он справился с собой, отпустил ее руку и снова надел маску невозмутимости.
– Приношу свои извинения за вмешательство, – сказал он. – В будущем я постараюсь оставлять решения, касающиеся дисциплины, на ваше усмотрение.
Рэчел почувствовала, что мыслями он уже далеко, и поняла: если она не будет соблюдать осторожность, он может решить, что лучше полностью дистанцироваться от детей. И она поспешно заговорила:
– Сегодня во второй половине дня я планировала повести детей в кухню и захватить ее на несколько часов. Уверена, они будут счастливы, если вы найдете время к нам присоединиться.
Она видела, что шейх заколебался, но в конце концов он кивнул.
– Я посмотрю, смогу ли выкроить время.
Он ушел, а Рэчел бессильно привалилась к стене. Она пригласила его ради детей, но не могла отрицать, что, когда он согласился, сама испытала приятное возбуждение.
Глава 4
Малик поднял руку, призывая к молчанию, и голоса моментально стихли. У него отчаянно разболелась голова, и сложилось впечатление, что он не выходил из зала заседаний уже несколько недель. Будучи шейхом, он был обязан председательствовать на всех земельных слушаниях и разбирать межплеменные конфликты. Королевство было небольшим, но племена по большей части вели кочевой образ жизни и имели зачастую диаметрально противоположные взгляды на вопросы собственности. Поэтому такие слушания, как правило, бывали затяжными и трудными.
Глава племени банджери открыл рот, чтобы снова заговорить, но суровый взгляд шейха заставил его умолкнуть. Он уже услышал достаточно. Продолжался вековой спор о том, что земля принадлежит природе, и потому племя может кочевать повсюду, ставить палатки и брать все, что захочется.
– Талид, – сказал Малик, обращаясь к главе племени банджери. – Ты прав, наша земля – дар природы. Мы должны заботиться о ней и всегда отдавать то, что взяли. Иначе мы останемся ни с чем.
Он обратился к другой стороне – землевладельцу, которому не нравилось, что его коз съедает племя банджери. И это было вполне понятно.
– Я также согласен и с тобой, Юсуф, – примирительно сказал Малик. – Ты много работал и считаешь несправедливым, когда твою землю используют, а твой скот отбирают.
– Это не его скот, – вскинулся Талид.
Малик нахмурился, и кочевник сразу замолчал.
– Вот как мы решим. Юсуф, ты позволишь племени банджери ставить палатки на твоей земле, но только в тех местах, которые не используются для земледелия или выпаса скота. Талид, ты не разрешишь своим людям брать то, что принадлежит Юсуфу. В нашей стране осталось еще много территории и диких животных, которые принадлежат народу Гурии в целом, и нет никакой необходимости разрушать налаженное хозяйство.
Оба спорщика вознамерились продолжить дискуссию, но Малик жестом велел им уйти. День и без того затянулся.
Оставшись в одиночестве, Малик потянулся и посмотрел в окно. Он слышал довольные смешки, доносившиеся из кухни, куда мисс Тэлбот повела его детей. Он не забыл о ее приглашении и уже собрался встать и идти к ней и детям, но заколебался.
Новая гувернантка его детей – дерзкая девчонка. Она умна, остра на язык и слишком привлекательна, чтобы Малик чувствовал себя спокойно. Когда она завела его в нишу, чтобы обсудить поведение Амиры, гувернантка была так рассержена, что разве что не плевалась огнем. Он тоже был раздражен, однако не мог не восхититься уверенностью, с которой она держалась. Многие люди, беседуя с ним, не смели взглянуть ему в лицо, и только мисс Тэлбот без стеснения смотрела прямо в глаза, причем настолько сурово, что становилось ясно: он выслушает ее со всем вниманием. Иначе нельзя.
Она была права относительно Амиры. Он совершил ошибку – вмешался и ухудшил ситуацию. Не надо было обращать внимание на ее плохое поведение. Малик не привык признаваться в своих ошибках. Пожалуй, он этого вообще никогда не делал. Однако он видел, что методы мисс Тэлбот работают. Во всяком случае, ей удалось понять Амиру лучше, чем всем предыдущим воспитателям.
Малик снова собрался встать, но помедлил. Он, разумеется, не одобрял, что гувернантка проводит с детьми слишком много времени вне классной комнаты. Хотя… Нельзя было не отметить, что Хаким становится увереннее, а Аахил – не таким серьезным. Проблема не в месте проведения урока, а в самой мисс Тэлбот.
Когда они стояли во дворе, она была так близко, что он легко мог ее коснуться, обнять, привлечь к себе, почувствовать, каковы на вкус ее губы, которые так часто улыбались. Это было мимолетное желание, но оно длилось достаточно долго, чтобы Малик осознал его неразумность.
Он уже много лет не испытывал такого сильного желания. Когда его женой была Алия, он, разумеется, посещал ее спальню, но для них обоих это было выполнением долга. Они были обязаны дать стране наследников. Острого физического желания в их браке не было. До Алии, когда Малик учился в Европе, у него было несколько женщин. Только огня и страсти в их отношениях тоже не было. А после смерти Алии Малик чувствовал оцепенение – не от горя, жена всегда была далека от него, и ее смерть была все равно что смерть незнакомки, а из-за чувства вины. Он мог спасти ее, если бы проявил больше внимания. Стоя в алькове рядом с мисс Тэлбот, Малик внезапно почувствовал, что пробудился от долгого сна.
Сказав себе, что это нетипичное событие, своего рода аномалия, Малик встал. Ему не помешает маленькая слабость. Он будет и дальше восхищаться талантами мисс Тэлбот как учительницы и воспитательницы, ее стремлением сделать его детей счастливыми, но он не станет ее желать. Это вопрос самоконтроля.
Он быстро пересек двор и вошел в кухню. Там царил хаос. Малик попятился, решив, что лучше всего незаметно уйти, но тут его заметил Хаким и несмело улыбнулся. Малик собрался с духом и переступил порог.
– Ваше величество, – улыбнулась мисс Тэлбот, заметив его. – Я очень рада, что вы нашли время к нам присоединиться.
Его сыновья увлеченно возились с какой-то липкой массой на столе.
– Мы готовим печенье, – сообщил Аахил.
Малик на некоторое время лишился дара речи.
Он давно привык, что его старший сын ведет себя как взрослый мужчина, и позабыл, что он еще мальчик. Сейчас Аахил, перепачканный мукой, с кусочком теста, прилипшим к подбородку, выглядел ребенком.
– Печенье?
– Сегодня мы с детьми печем английское печенье, а на следующей неделе, если ваш повар любезно позволит нам снова оккупировать кухню, мы приготовим что-нибудь гурийское.
Малик, прислонившись к стене, наблюдал, как мисс Тэлбот учит его сыновей раскатывать тесто и разрезать его формочкой.
– Когда я училась в школе в Англии, наша кухарка разрешала мне готовить что-нибудь свое. – Мисс Тэлбот оживленно болтала с детьми, не прерывая работы. Сцена была удивительно домашней: два мальчика, с ног до головы покрытые мукой, раскатывают тесто под присмотром мисс Тэлбот.
– Где Амира? – спросил Малик.
– В своей комнате. Вы же сказали, что она не выйдет оттуда, пока не извинится. Она не извинилась.
Малик почувствовал неожиданную теплоту к этой молодой женщине. Этим утром он помешал ей, пытаясь самостоятельно дисциплинировать дочь. Теперь он понимал, что сделал все неправильно, но мисс Тэлбот не стала ему противоречить. Она все оставила, как есть, хотя не была согласна с ним.
Рэчел подошла к шейху. Даже в кухне, наполненной самыми разными ароматами, Малик различал ее запах – смесь розы и лаванды. Очень нежный, чисто английский запах.
– Когда печенье будет в печи и по двору распространится аромат выпечки, – тихо сказала она, – я бы хотела пойти к Амире. Хочу ей напомнить, что достаточно будет извиниться, и она сможет попробовать печенье вместе с нами.
Малик кивнул, соглашаясь. Хотелось бы ему управляться со своими детьми так же хорошо, как мисс Тэлбот. У нее это получалось совершенно естественно – как управление королевством у него. Он подумал об отце, попытался представить его реакцию на создавшуюся ситуацию. И только тогда понял, что в детстве встречался с отцом раз в неделю, когда отец проверял, каковы успехи сына.
Мисс Тэлбот стояла рядом. Она была очень близко, но, судя по всему, эта близость не производила на нее такого же впечатления, как на него.
Понаблюдав несколько минут за мальчиками, она подняла голову и заглянула ему в глаза.
– Большое спасибо, что вы выкроили для нас время. Это необычайно важно для детей.
В ее глазах было столько искренности, что на какое-то время Малик лишился дара речи. Он мог только смотреть на нее. Девушка красива, осознал он, но не такой красотой, как Алия. Алия всегда и во всем была совершенной, была одета в самые лучшие одежды, носила самые изысканные драгоценности. Дочь богатого аристократа стала женой шейха. Мисс Тэлбот сияла без всяких украшений. Даже с растрепавшейся прической после целого дня, проведенного с тремя детьми, в платье, присыпанном мукой, она излучала сияние. Все дело в ее улыбке, понял шейх. Ее счастливой улыбке.
Она творит чудеса с его детьми, пусть даже ее методы были нетрадиционными. Аахил и Хаким с ней расцвели. Оставалось надеяться, что со временем с Амирой будет то же самое.
– Я намерен послать Аахила в Европу, когда он немного подрастет, чтобы завершить образование. Хочу, чтобы он был к этому готов. – Малик пытался говорить мягко, но ему самому собственные слова показались резкими.
– Он будет готов, – ответила гувернантка.
Малик видел, что она старается сохранить сдержанность перед детьми. Отвернувшись от него, она подошла к столу, взяла противни с печеньем и поставила их в печь.
– Печенье будет выпекаться примерно двадцать минут, мальчики, – сказала она и улыбнулась. – Я присмотрю, а вы пока выберите книгу, которую мы будем читать вместе.
Малик смотрел, как дети пробежали мимо. Хаким вернулся и неловко обнял гувернантку, оставив на ее юбке мучные отпечатки ладоней. Мисс Тэлбот, не обращая никакого внимания на беспорядок, весело рассмеялась. Малик почувствовал разочарование. Сын остановился, чтобы обнять гувернантку, а не своего отца. Но, с другой стороны, он никогда не поощрял подобные нежности.
В кухне повисло молчание. Похоже, мисс Тэлбот подбирала слова. У Малика появилось ощущение, что ему вот-вот предстоит узнать ее с новой стороны.
– Ваше величество, – холодно проговорила она. – Полагаю, следует признать, что у нас с вами разные приоритеты, когда речь идет об образовании ваших детей.
Малик впервые видел ее без улыбки и понял, что где-то перешел границу.
– Хочу вас заверить: хотя может показаться, что я больше играю с детьми, чем учу их, Аахил будет готов продолжить образование в Европе, Амира получит все необходимые знания, чтобы удачно выйти замуж, и, какое бы будущее вы ни планировали для маленького Хакима, он будет к нему готов.
В ее голосе звенела сталь. Малик не мог не восхититься ее смелостью и решительностью.
– Но я бы хотела прояснить один момент. – Она сделала паузу и подошла ближе, так близко, что Малик опять ощутил дразнящий запах розы и лаванды. – Если я останусь гувернанткой ваших детей, то буду действовать по-своему. Дети научатся всему, что вы хотите, но я не стану запирать их в классной комнате, где им тесно и душно. Питать нужно не только умы, но также тела и души. У них будут игры и смех.
Она замолчала, и какое-то время они смотрели друг другу в глаза. Малик понимал, что они подошли к важной границе отношений работодателя и служащей. И он не сомневался, что, хотя мисс Тэлбот любит его детей и ей нравится в Гурии, она скорее вернется домой, чем станет учить детей вразрез с ее собственными принципами.
Неожиданно Малик понял одну простую истину: он не хочет, чтобы мисс Тэлбот уезжала. С того самого момента, как она вошла во дворец, ее лицо светилось удовольствием. Она внесла радость в его дом, который уже давно был во власти горя и чувства вины. Малик уже много месяцев не слышал смеха своих детей. А за последние две недели он звенел повсюду постоянно. Методы мисс Тэлбот были не такими, как он ожидал. Не этого он хотел, когда посылал за английской гувернанткой. Но он не мог отрицать, что дети восприняли и гувернантку, и ее не вполне обычные методы. И если они приобретают знания, наверное, не столь важно, каким образом это происходит. Даже если его отец не одобрил бы этого.
– Вы останетесь гувернанткой детей, – буркнул он.
Ему хотелось сказать больше. Он желал объяснить, что в последний год совершенно растерялся, чувствуя, как ширится пропасть между ним и детьми. Малик винил себя в смерти жены и подозревал, что дети тоже. Он ушел в себя, стал уделять все свое время королевству, как всегда поступал его отец, и понятия не имел, как помочь детям пережить горе и двигаться дальше.
Мисс Тэлбот кивнула, отвернулась и принялась наводить порядок на столе.
Малик досадливо поморщился. В конце концов, он шейх, правитель гордого королевства Гурия, и хорош на своем месте. Никто не подготовил его к роли овдовевшего отца трех маленьких детей. Зато он знает, как управлять королевством. Он будет делать свою работу и предоставит мисс Тэлбот возможность заниматься своей.
Рэчел глубоко вздохнула и принялась считать в уме до ста. Она уже отвернулась от шейха, но все равно остро чувствовала его присутствие. Ей казалось, что, где бы он ни был, от него исходили флюиды могущества и воли.
Она никак не могла поверить, что позволила себе так дерзко разговаривать с ним. Ведь он не только ее работодатель, но и особа королевской крови. Хотя, с другой стороны, она поступала так, как считала лучшим для детей. Когда она сама была ребенком, ей часто хотелось иметь защитника, человека, который прямо сказал бы ее родителям, что ей на самом деле нужно. Вместо этого у нее были гувернантки, лишенные каких бы то ни было принципов и убеждений, которые немедленно соглашались со всем, что говорили ее родители.
Рэчел досчитала до ста и с удивлением обнаружила, что шейх так и не ушел. Он стоял на том же месте у стены и в той же позе. Она знала, что многие считали ее страстность грубостью или неуважением, и надеялась, что шейх не прикажет ей паковать сундуки и отправляться восвояси за непокорность. Мисс Фэнуорт, ее любимая учительница в школе мадам Дюбуа, всегда предостерегала ее от излишней горячности. Она не стремилась подавить личность Рэчел, но советовала действовать взвешенно и стараться, чтобы прямолинейность не мешала ее движению вперед.
Шейх хмурился, что, впрочем, не портило его почти совершенных черт, и Рэчел уже в который раз задалась вопросом, что происходит с ним. Она ясно видела: что-то заставляет его воздерживаться от близости с детьми и даже от самой жизни. Хотя, конечно, если тебе с раннего детства вбивают в голову, что твой первый и главный долг – управление страной, это не может не изменить взгляды на жизнь. Правда, Рэчел все же не считала, что государственные дела объясняют его отстраненность от всех.
Она предположила, что он тоскует о покойной жене. Хотя за две недели, проведенные во дворце, она слышала довольно много об их взаимоотношениях. Рэчел всегда была общительной и легко сходилась с людьми, которые охотно делились с ней самыми разными сведениями. Вот и здесь ей успели рассказать о взаимной холодности между шейхом и его супругой даже после десяти лет брака.
Аахил, Амира и Хаким имели все необходимое, отец заботился об их образовании, но Рэчел видела: этой маленькой семье не хватает чего-то очень важного, и она была полна решимости помочь найти это.
– Если вы не спешите, мы могли бы сходить к Амире вместе.
Она видела, как шейх бросил взгляд на дверь, словно высматривая путь к отступлению. Рэчел затаила дыхание. Она не знала, сможет ли отец сделать решительный шаг навстречу детям. Не требует ли она от него слишком многого?
– Конечно, – сказал он после небольшой паузы.
– Быть может, мы вместе подумаем, как лучше всего справиться с ситуацией, – предложила Рэчел, зная, что они должны выступать единым фронтом, чтобы Амира усвоила урок.
– Я не стану вмешиваться.
Шейх невесело улыбнулся, а Рэчел лишилась дара речи. Шейх редко улыбался. Рэчел не была уверена, слышала ли она вообще его смех. Но когда он улыбнулся, эффект был потрясающим. Шейх Малик бин Джалал был красивым мужчиной. Но с улыбкой на лице он становился неотразимым. У Рэчел упало сердце и пересохло во рту. Это даже хорошо, что он все время сохраняет серьезность. Если бы он часто улыбался, люди перестали бы работать.
Она мысленно отругала себя. Первое и главное правило гувернантки – никаких романтических отношений с работодателем. Именно они стали причиной падения многих гувернанток, и Рэчел не желала повторять чужие ошибки. Да и всякий раз, когда она разговаривала с шейхом, их мнения не совпадали. Это его улыбка выбила ее из колеи. А так – все нормально.
– Чудесно. – Рэчел широко улыбнулась, стараясь, чтобы никто не заметил ее смятения.
– Командуйте, – распорядился шейх. – Я не хочу подрывать ваш авторитет. Вам придется быть с ней каждый день.
Рэчел кивнула. Она бы тоже предложила именно это, но только по другим причинам. Она понимала, что в королевских семьях жизнь течет иначе. Шейх должен управлять королевством. Однако Рэчел не понаслышке знала, как неприятно, когда родители поручают другим принимать решения о воспитании своих чад.
С самого раннего возраста Рэчел понимала, что родители по-настоящему интересуются только собой. У них были бурные отношения – то яростные споры, то показная демонстрация нежности. Она нередко ночами сидела на лестнице, прислушиваясь к звукам, доносящимся из родительской спальни. То это были громкие крики и грохот падающей мебели, то поцелуи и вздохи. И все это время они не помнили, что у них есть дочь, которая все слышит и запоминает. К восьми годам Рэчел пришла к выводу, что, если отношения между мужчиной и женщиной в браке всегда такие, как у ее родителей, она никогда не выйдет замуж. А приехав в школу мадам Дюбуа, она уже твердо знала, что для нее лучше познавать мир и развлекаться, чем быть привязанной к мужчине. Ей казалось, что сама судьба предназначила ей роль гувернантки, она с нетерпением ждала начала трудовой деятельности. Она не желала лишиться свободы, выйти замуж за того, кто сделает ее несчастной, если вместо этого могла привнести немного счастья в жизнь детей. Рэчел знала, что многие дети страдают от пренебрежения родителей, и, став гувернанткой, она могла дать этим эмоционально обездоленным детям привязанность, в которой им было отказано родителями. Рэчел всегда старалась быть честной с собой и признавала, что обрекает себя на бездетность. Это не доставляло ей радости, но она была готова пойти на такую жертву.
Ситуация с Амирой была несколько другой, но Рэчел ее понимала и испытывала сочувствие к девочке. Амира нуждалась во внимании отца, так же как Рэчел в свое время нуждалась во внимании родителей. Отец хотел бы дать ей это внимание, но не знал как.
– Мы идем? – Шейх указал на дверь.
Они молча перешли двор и поднялись по лестнице к комнате Амиры. Рэчел постучалась и, не дожидаясь ответа, вошла.
После яркого солнечного света Рэчел потребовалось некоторое время, чтобы глаза привыкли к полумраку. Оглядевшись, она отметила, что в комнате все перевернуто вверх дном. Вероятно, Амира в приступе гнева сбросила все свои вещи с полок. Рэчел решила пока не обращать внимания на беспорядок, подошла к кровати, откуда на нее смотрели два блестящих черных глаза, и села на край, тщательно расправив юбки. Амира – своенравная маленькая женщина, и невозможно было знать заранее, сколько времени займет урок воспитания. Шейх стоял в дверях и молчал, но его присутствие ощущалось довольно остро.
