Лолита Моро
Девушка18+
ГЛАВА 5. Кошмар
Утро светило позднее. С облегчением поняла – воскресенье. Села на широкой кровати. Зверски хотелось есть и курить. Где моя сумка? Где вещи? Надо сматываться по любому. Натворила я здесь дел. Как угораздило? Пить надо меньше. Особенно текилу с пивом мешать. Где хозяин? Лучше бы он ушёл. Провалился сквозь землю, к примеру. То, что вчера любила не его, я сознавала прекрасно. Но кончила реально. Так, обычным женским способом, я кончаю ну о-очень редко. Вот же хрень! Писать. Надо встать. Я высунула голову из спальни. Пусто. Я тихонько, голышом, добежала до двери в ванную. Уф! Потом долго стояла под горячей водой, отмокая. Наконец, закрыла воду. Завернулась в тяжелый халат и вышла. Не подумав. Ни о чем.
Они сидели за столом. Все трое. Отец и два сына. Старший и младший. Когда я возникла из ванной, застыла пауза. Смотрели на меня. Растерянно. Все трое. Делать что-то надо. Я села напротив них на высокий табурет. Камень столешницы разделял нас.
– Доброе утро, – сказала я. Пора уже взорвать эту бесконечную молчанку.
– Доброе утро, – сразу откликнулся старший брат. Самый смелый из них троих.
– Как дела? – улыбнулась я.
– Дела, как сажа бела, – красиво вывернулся он.
– Погоди, – старший мужчина в роду вспомнил, кто здесь присматривает за всем. – Что происходит?
Он глядел на своих сыновей. А куда же ещё ему смотреть? На меня, что ли?
– Эта шлюха задурила голову Андрюхе. Он даже жениться думал на ней. Но понял вовремя, что на таких тварях не женятся. Теперь она влезла в твою постель, отец! Я вообще не понимаю, что она здесь делает! Эта городская блядь! – старший брат честно изложил свою точку зрения.
– Это правда? – тихо спросил отец у младшего сына. Тот поднял глаза. Серые. Невозможно любимые. Посмотрел на меня. Потом на отца.
– Да.
– Я понял, – после паузы сказал хозяин квартиры, – идите по домам. Мне нужно закончить дела.
Оба брата послушно встали и пошли к дверям. Только старший оглянулся на пороге. Облил меня ненавистью и ушёл.
– Я есть хочу, – объявила я.
– Так двигай к столу. Мясо остыло, но еще вполне съедобное, – невесело засмеялся мужчина.
– Как тебя зовут? – спросил он, глядя, как я уплетаю медальоны из телятины, вытаскивая их пальцами из застывшего соуса. Цветная капуста в сухарях немного потеряла от вчерашнего вкуса, но моему голодному животу вполне годилась.
– Отец зовёт меня Лялькой. Так ведь ты не мой отец, – рассмеялась я нахально.
– Теперь уж точно, нет, – он усмехнулся, по-мужски, глядя на моё тело в раздвинутом халате, придвигая ко мне ближе слегка опавший десерт.
– Ты влюблена в моего сына?
– Теперь уж точно, нет, – ясно рассмеялась я, прижимая оголившееся бедро к его ноге.
– Рассказывай, – велел мне этот взрослый мужчина.
Ещё минуту назад я была готова излить ему всю свою многострадальную душу. Но холодный, спокойный взгляд серых, точно таких же, как у его сыновей, глаз отрезвил мой глупый порыв. И заморозил нежное ночное тепло. То, что было между нами, пропало. Как в миг исчезла невозможная любовь его младшего сына, когда застал меня с членом во рту своего старшего гадкого брата. Убил все в момент. Как не было никогда.
– А, все ерунда. Очень вкусно. Кофе я получу сегодня или нет? – я лукаво облизнула розовые губки. Халат давно болтался на моих узких плечах, едва держался. Голая ножка на ножке. Голая нахальная грудь над столом. Мне нечего стесняться. Честный четвёртый размер при талии в шестьдесят три сантиметра – отличная комбинация.
– Ты профессионалка? – догадался спросить этот умник. Глаза от моих сосков отлеплял с трудом.
– Я любитель, но преданный, – засмеялась я. Скинула дурацкий халат на пол. – Мне пора. Ты как, насчёт ещё раза на посошок?
Я откровенно веселилась. На душе было горько.
– Я думаю, – начал мужчина.
Я не стала дослушивать. Подошла вплотную. Сидя на высоком барном табурете, он был почти одного роста со мной. Развела широко его колени. Взялась за молнию на брюках.
– Знаешь, девочка, – он опять пытался говорить.
– Как тебя зовут? – я справилась с застежкой. Он крепко держал меня за руку, но не сопротивлялся. Просто следовал за моей ладонью.
– Андрей. Ты же называла меня ночью, – он удивился, но напрячься не успел. Я вытащила все его на свет. Нагнулась и быстро лизнула гладкую головку. Все работало и ждало моих умелых губ.
– Андрей, – прошептала я с удовольствием. Дальше разговаривать стало нечем. Минет – моё все. Я люблю это нежное занятие. Как всякое любимое дело делаю его отлично.
В последний момент мужчина собрался. Вынул себя из моего горла. Разложил на кухонном столе и вдолбил по самый корень. Разрядился бурно после пары фрикций. Я не удержала разочарованного вздоха. Да он, наверняка, не заметил. Никто из них не замечает. Я подождала, пока его успокоенный конец выпадет из меня. Лизнула куда-то в руку надо мной и выскользнула в ванную. Прочь отсюда.
Стоял возле двери, молча смотрел, как я обуваюсь. Помог надеть пальто.
– Послушай, – открыл рот наконец. Придержал за локоть. Разговаривать не хотелось. Скорей бы за дверь.
– Мне бы все-таки хотелось понять, что происходит, – он мягко, но неотвратимо развернул меня лицом к себе.
– Пошел в жопу, родной, – улыбнулась я в его занудно-серьезное лицо. Растерялся, придурок, не этого ждал. Я высвободилась и выскочила за дверь, аккуратно, без стука закрыв её за собой. Лифт быстро домчал меня до безопасности улицы.
Я приехала домой. В свою крошечную квартирку на Южной окраине. Новый дом в новом дешевом квартале. Такие же, как и я, пленники ипотек были моими соседями. Полно детей, молодых мамаш с вечными колясками и собаками всех мастей на поводках. Я приткнула джимни на стоянке. Мягко отвернула морду добермана из-под юбки. Улыбнулась его хозяину, отцу троих детей. Он заглянул мне в глаза. Ну да, конечно. Вот все бросила и раздвинула ноги перед твоей похотью, пока жена с последним отпрыском в роддоме. Делать мне больше нечего. Махнула рукой и скрылась в подъезде. Телефон голосом черного Армстронга пропел про прекрасный мир.
– Ляля, душа моя, ты забыла обо мне, – улыбался взрослый голос. Вениамин. Забыла. Сегодня его день.
– Никогда! – бодро ответила я. Его двести евро нужны мне были абсолютно. И покормить он умел, как следует.
– В шесть вечера я буду, как штык. Голодная во всех смыслах, – посмеялась я. Пожрать я точно люблю. Не всегда, правда, удаётся.
– Приходи, моя красавица. Икорки черной я припас для твоего чудного тельца, – улыбался довольно дядя. Намажет её на все нужные места. Да чудно.
ГЛАВА 6. Ночь
Машина осталась на другой стороне площади. Следовало пересечь её по подземному переходу. Город не спал, не смотря на время, которое давно перевалило за полночь. Сама виновата. Уснула зачем-то в жарко натопленных хоромах Вениамина. Он, сволочь, будить не стал.
– Ты так сладко спала, малышка, – он ласково улыбался. Не видел никакой проблемы. А она была. Мне на работу завтра. Ровно на другой конец этого жирного головоногова под названием Город.
Я шла по длинному пустому переходу под площадью. Второй час ночи. Никого. Из ниши технического входа вышла фигура. Мужчина. Прислонился спиной к белой плитке стены. Не двигался. Я стучала каблуками ближе, ближе. Миновала. Он схватил меня сзади за воротник. Сунул кулаком поддых. Я согнулась пополам. Дышать было нечем. Хватала воздух немым ртом, пока он задирал мне пальто, стягивал трусы, лез ледяными жесткими пальцами в меня. Я боюсь боли. Однажды, такой же, как этот, насильник разбил мне лицо. Нижнюю губы и лоб зашивали несколько раз. Трещины в рёбрах срастались полгода. Страх и боль в душе не зажили никогда. Осмотр в полиции был куда хуже насилия. Меня на опознания потом таскали долго, ухмыляясь и разглядывая откровенно. Словно примеривались, куда и как вставили бы мне сами. Поэтому я сжалась в комок, терпела молча, и молила Бога, чтобы поскорее закончилось. И чтобы бить не стал. И пронеси меня, Господь, мимо СПИДА и гепатита. Он стал совать мне в рот свой вялый конец. Давил грубо на щёки. Зачем! Я сама открыла рот. Завтра синяки будут, не замажешь ничем, мне же на работу. Запах старой мочи и псины душил, ничего у него не получалось. Он ударил меня снизу в лицо. Господи, как больно! Зубы целы? Из носа лилась кровь. Вдали послышались голоса. Мужчина напоследок сильно заехал мне ногой в живот и ушёл быстрым шагом. Голоса приближались. Сейчас увидят. Поймут все сразу. Вопросы. Полиция. Я заползла в техническую нишу и спрятала лицо в воротник пальто. Коленки подобрала, как только смогла.
Как до машины добралась, не помню. Ключом в замок зажигания долго не могла попасть. И поняла, что машину вести я не могу. Тупо, нет. Истерика подкатывала волной и опадала. Таилась и ждала моей паузы. Чтобы накрыть по-настоящему. Никогда я этой женской приблуды на боялась. Не верила в неё. Но после того, что случилось со мной в приснопамятном лифте, поняла. Что это значит: беспамятство. Трясущейся рукой достала телефон. Набрала первый номер в избранном. Там всегда, во всех переменах моделей и номеров, значился мой Миша. Удивительно быстро взял трубку.
– Да!
– Приезжай. Забери. Меня изнасиловали. Не могу ехать сама. Руки не слушаются. Старая площадь напротив вокзала. Лицо болит, – я заплакала наконец и выключила телефон. Мишки я не стеснялась никак. Ему, единственному в моей жизни, я могла рассказать все, что угодно.
Я нащупала в ногах заднего сиденья вчерашнюю недопитую бутылку текилы. Быстро глотнула, не думая. Ничего. Сделала ещё один щедрый глоток. Мишу, из его рафинированного центра ждать не меньше часа, даже в пустом Городе. Глотнула ещё раз. Вот гадость! Вкус алкоголя пробился наконец сквозь вонь чужого тела. Понимая, что кошмар мой рядом, я храбро сделала короткий глоток и сунула себе, как чужому отдельному человеку, грубую короткую сигарету без фильтра. Зажгла и затянулась. Аромат настоящего табака обнял меня забытым запахом из детства. Я заревела, стучась лицом о неповинную кожу руля.
Водительская дверь распахнулась. Я выпала на руки отворившего.
– Да ты пьяная совсем! – раздался голос. И тут же.
– Ни х… себе! Кровь, – меня вытянули из-за руля и понесли. Я ткнулась лицом в тёплый мех и заснула.
ГЛАВА 7. Александр.
Мне снился сон. Отец жарит картошку. В нашей квартире на третьем этаже старой панельной пятиэтажки. Мама в командировке. Мне семь лет. Мой любимый пёс сидит рядом. Намекает, что ему тоже неплохо было бы попробовать картошечки, несмотря на уверения зоологов, что этот продукт не усваивается собачьим организмом. Да наплевать ему. Просто так хочет схрумкать то же, что и мы. Белая кошка сидит на подоконнике, намывает лапой по морде гостей.
– Садись за стол, Лялька, – улыбается папа, ставя сковородку на деревянную старую разделочную доску в центр стола. Я хватаю вилку, таскаю кусочки, обжигаясь. Ем самую лучшую еду на свете.
– Посмотри, что там с лицом. Ничего шить не надо?
– Шить надо было вчера. Да я не вижу ничего такого. Вот грудь, брат, просто тоска! Поздравляю и завидую. Девочка класс! Как же ты не присмотрел, бродяга? Синяки на щеках, губы разбиты. Кто же её так? Одеяло убери. Как там внизу?
– Тише ты! – тихий шёпот. Одеяло поползло вниз. Я схватила его рукой и подняла до подбородка. Разлепила глаза испуганно.
На меня смотрело незнакомое бородатое лицо. Улыбалось по-доброму открыто. Рыжее в веснушках. Синий свитер. Руки спрятал за спину тут же.
– Привет. Я доктор. Работаю на Скорой помощи. Твой друг позвал меня посмотреть, не случилось ли с тобой чего-нибудь плохого. Если ты не хочешь, то я не настаиваю. Все будет, как ты сама захочешь. Меня зовут Антон. Ты как, красавица? Отзовись, – он улыбнулся открыто смешным, рыжим лицом.
– Где Миша? – проговорила я разбитыми губами.
Он растерялся. Посмотрел куда-то позади меня.
– Он скоро придёт. Не переживай, – нашёлся рыжий доктор наконец. – Можно я тебя осмотрю?
– Нет. Только, когда Миша придёт, – твердо ответила я.
– Ладно, – не стал он спорить. Улыбнулся и исчез за изголовьем.
Я закрыла глаза. Очень хотела, чтобы сон про отца и картошку продолжился. Да не бывает такого в реальной жизни. Заснуть снова не удавалось. Вчерашнее лезло в память. Мишка где? Вместе с отцом он был самым спокойным, безопасным местом в моей жизни.
– Ляля, – раздался голос надо мной. Я растопырила глаза, не веря. Самый неприятный, отвратительный мужчина в моей жизни смотрел на меня.
– Послушай меня спокойно. Антон хороший врач. Необходимо, чтобы он тебя осмотрел, – эта падла присела на край дивана и смотрела на меня серьезно-участливо.
– На хрен мне его осмотры, урод! Анализы на ВИЧ и гепатит он на глаз станет делать? – я не смеялась. – Как я здесь оказалась? Где моя сумка? Телефон?
– Одно можно определить уверенно. С головой у девушки точно все в порядке, – спокойно заявил рыжий Антон.
– Пошел на хрен! – мы сказали это одновременно. Я и старший ненавистный брат. Мужчины моей мечты.
– Анализы сделать необходимо. Причём сегодня же. СПИД не спит. Я не знаю, как тебя зовут, девочка, но травму ты получила вчера серьезную. Необходима, кроме всего прочего, помощь психолога… – доктор уверенно вещал.
– Да тебе-то, умник, откуда знать? – зло рассмеялась я. – Так красиво рассказываешь, будто знаешь по себе. Забудь, дурачок. Знаешь, что главное, когда насилуют?
Он мотнул отрицательно враз побелевшим лицом.
– Что бы лицо не порезали и зубы не выбили. А синяки сойдут. И жопа болеть перестанет, – засмеялась я. Не могла остановиться.
– Истерика, – тихо объявил рыжий и быстро вколол мне что-то в бедро через простыню.
Миша сидел рядом на краю дивана. Я заползла к нему на колени, наплевав смотрит на меня ещё кто-нибудь.
– Забери меня отсюда, – просила я, слезы снова были со мной.
– Да, детка, конечно, – он привычно поцеловал меня в макушку. Я обхватила его руками и ногами, упала на спину назад в постель. Он был одет, пряжка его ремня неприятно впивалась в мой голый живот.
– Сними. Колется, – попросила я.
– Да, – тихо ответил он.
Я обнимала его везде, помогая избавиться от одежды. Что мы делаем? Пришёл краем сознания вопрос. Надо, наоборот. Одеваться и уходить из этого гадкого дома. Он был такой горячий, нетерпеливый. Целоваться нормально не мог, настолько душило его желание. Я плавилась в его твёрдых руках. Как же хорошо!
– Я люблю тебя, – прошептал он мне в ухо. Очень тихо. Только для меня. Словно кто-то мог нас подслушать. Я засмеялась.
– Какая любовь, дурачок? Нет её.
Он был такой нежный. Такой невозможный. Хотел войти в меня, как обычно, в женщину. Я засмеялась. Увернулась и направила его туда, где он делал это обычно. Куда сам приучил меня шесть лет назад. Там моя главная кнопка. Задница – моё все.
ГЛАВА 7. Антон
Утром меня разбудил рыжий Антон.
– Подъём! Пора!
Я рассмеялась. Настроение, несмотря ни на что, было роскошное. Я легко выбралась из-под одеяла. Прошлась нагишом перед его конопатым носом. Он выругался. Я засмеялась и умчалась в ванную.
– А Миша где? – спросила я, садясь за стол, где ждала меня честная чашка кофе.
– Вот, что я скажу тебе, хорошая моя, – твердо начал Антон. – Вчера у тебя случилась понятная истерика. Я вколол тебе успокоительное. Не простое, сама понимаешь. Что ты там видела и кого, мне не ведомо. Кто этот твой Миша, я понятия не имею. Не знаю. Спала ты крепко. Сейчас мы едем в клинику. Анализы сдавать, и принимать меры, если что случилось. Да?
– Да, – ответила я растерянно. Мне приснилось все, что ли? – Так дом этот чей?
Я желала знать.
– Александра Вебера. Моего друга детства и отличного парня, – улыбнулся широко и открыто рыжий доктор.
Ну да, ну да. Тебя он, разумеется, не подставлял с минетом своему младшему брату. Глаза в глаза.
– Это ты меня нашёл? – я полезла в сумку за сигаретами.
– Нет. Ты сама позвонила Саше. Здесь не курят.
– Да плевать мне. Не могла я ему позвонить. У меня его номера телефона не было и быть не могло. По определению, – я закурила житан, чиркнув золотой зажигалкой.
Антон аккуратно вынул из моих пальцев и то и другое. Сигарету выбросил в мусор, зажигалку вертел в руке, с интересом разглядывал дорогую и редкую вещь.
– Подарок Венечки на прошлый Новый год. Классический Зиппо в золотом корпусе. Семьдесят второй год прошлого века. Я сплю по понедельникам с антикваром, – ответила я на немой вопрос рыжего.
– Ты проститутка? – теперь он с интересом разглядывал меня.
– Двести евро.
– Нифига себе! В час?
– Свидание. Мы едем? – мне все надоело. Но следовало терпеть. Пройти нахаляву полный медосмотр и сдать анализы – это моя расчётливая натура упустить не могла.
– Ты извини, поесть не получится. Тебе же кровь сдавать. А свидание –это как?
Мы вышли в коридор. На красивой чугунной скамейке, изображавшей в этой пафосно нежилой квартире, место для обувания, стоял мой рюкзак.
Я села на скамейку. Сапоги ждали меня. Я вытащила из сумки пакет с запасными колготками. Это у меня всегда с собой. Презервативы, смазка, зубная щётка, трусы и колготки. Без этого, как без косметички, я из дома не выхожу. Я негромко, но слышно охнула. Схватилась за живот.
– Ты не мог бы, – я беспомощно протянула колготки симпатяге-доктору. Он поспешно и как-то неровно кивнул. Стал думать, как натянуть их на меня. Угробит нафиг. Ничего у меня не болело. Ну не на столько, чтобы я одеться не могла. Хотелось приколоться над его самоуверенным конопатым носом.
Присел передо мной на колени. Я протянула ему правую белую ножку. Он аккуратно взял её в ладонь. Я чуть подвинулась вперёд, что бы ему удобней было. Он поднял глаза и посмотрел мне точно между ног.
– Ты без трусов, – тихо проговорил.
– Ты же рвался меня осмотреть. Осматривай, – я левую ногу нахально положила на его заметно приподнятое все под замком синих джинсов. Погладила. Поласкала.
– Я не могу. Ты девушка моего друга, – он коснулся губами моих пальцев на правой ноге.
– Щекотно, – я засмеялась, задрав ноги кверху уже вконец неприлично. Залезла на колени к бедному Антону. Повалила его на пол. Стянула с себя платье через голову. Бюстгальтер он снял с меня сам. Перевернул нас, стал целовать. Присосался к груди, к соскам. Ну да, ну да, со вчера ещё мечтал.
– Поцелуй меня там, любимый, – простонала я, завелась не хуже доктора. Мы делали любовь прямо перед входной дверью, среди моих сапог, колготок и порванных упаковок от презервативов.
– Голодный ты, что ли? – смеялась, когда он снова полез ко мне уже в душе.
Здесь зеркало было. Огромное в тяжелой золоченой раме, отражало нас абсолютно. Он хотел поднять меня к себе на талию. Ну уж нет. Он, конечно, парень сильный, да ещё в таком заводе, выдержит. Да только я такую гимнастику не люблю. Я нашла на хозяйской полке баллон с какой-то пеной. Крем. То ли для бритья, то ли после, то ли вместо. У доктора округлились глаза. Я встряхнула баллон, и густая умопомрачительно пахнущая пена красивыми волнами украсила его пах. Я размазала, лаская, это белое дело по его красивым бедрам и крепкому заду. Завела ненавязчиво пару пальцев в известное отверстие. Так, в порядке игры. Он подался на инстинкте к моей руке, пропуская пальцы глубже в себя. Потом опомнился и оттолкнул мою руку. Ладно. Я повернулась к нему спиной, потерлась о его скользкое горячее тело, потом уперлась руками в стену, прогнулась в спинке и направила его ненасытный член прямиком в свою горячо любимую попу. Мой, честно заслуженный, премиальный оргазм накрыл меня через минуту.
– Вот это да! – восхитился мой партнёр, гладя нежно мою дрожащую спину.
– Дай мне отдышаться и можешь закончить, – простонала я.
– Ну уж нет! – он стал наращивать ритм, загоняя себя в меня по самый корень. Я ругалась и стонала, сердце хотело выпрыгнуть из меня через горло. Он долго не мог разрядиться. Переклинило от перевозбуждения. Мне понравилось ужасно. Мы валялись на тёплом жестком полу ванной.
– Счет за воду придёт нереальный, – ухмыльнулась я, ненужно вспомнив экономного Мишу. – Вот это называется свидание со мной, понял?
Мужчина кивнул обалдело.
– Эй, доктор, глянь на часы. Мы ещё успеваем на осмотр? Мне надо на работу позвонить. Как ты думаешь, в клинике могут дать справку, что я болела?
Я быстро вытиралась. Никто мне не отвечал. Я обернулась.
Антон сидел на низком пуфе в позе горя. Белый халат, рыжая голова, поникши, упала на руки, плечи опущены.
– О чем страдаем? – я постучала пальчиком по грустному плечу.
– Он же мой друг, а я завалил тебя в койку в его же собственном доме, – доктор расстроенно смотрел на меня своими ярко-синими глазами.
– Давай мы с тобой быстренько оденемся, сгоняем в твою клинику, а потом пожрем от пуза. Ты умеешь готовить? Нет? Тогда завалимся в какую -нибудь блинную-пельменную. Я жрать хочу!! Я уже сутки только и делаю, что трахаюсь. Хоть бы в рот кто дал! Нет! Только в зад.
Парень наконец улыбнулся.
Я чувствовала, что пора сматываться из этого треклятого рая. Пока не поздно. Пока не явился хозяин или два его ближайших родственника. Со своими вопросами в умных серых глазах и остальным. Не хо-чу! И вовремя. Когда крузак Антона выворачивал за угол, во дворе показался мой темно-зелёный джимни. За рулём сидел Вебер. Как же мне не хочется встречаться с этой надутой свиньей! Ладно. Придумаю, что-нибудь.
– Ты зря так паришься по поводу своего друга Шурика Вебера, – я чуть опустила стекло и полезла за сигаретами.
– В этой машине не курят, – сказал четко Антон.
– Останови, – в тон ему попросила я. Он посмотрел на меня удивленно, но спорить не стал, притормозил за автобусной остановкой.
– Первое. Я не девушка твоего друга. Совсем наоборот. Второе. Значит, тебе можно, не спрашивая, долбить меня во все дыры час без перерыва, а мне курить в твоей гребаной машине нельзя?! Будь здоров, доктор, – я хотела выскочить.
Он успел схватить меня за руку.
– Пусти! Не смей держать меня, гад! – злые слёзы стояли во мне.
Меня снова принуждали, заставляли подчиняться чужой воле. Мужчина, видно, что-то понял. Разжал пальцы.
– Не убегай. Не надо. У нас же был такой хороший план, – начал говорить негромкой скороговоркой.
– Не хочу ничего. Ты мне надоел, – я вылезла из тёплой машины.
Декабрь сразу напомнил о себе, схватил за коленки и полез выше. Моя шуба не для тепла, а для красоты. Не зря её родина Италия. Подняла руку, голосуя. Лендкрузер черным бегемотом застыл напротив меня, закрыв от остальной дороги. Я прошла вперёд несколько метров. Подняла руку. Только такси было сунулось остановиться, Антон тут же отгородил меня от мира черной тушей своей тойоты.
– Я понял. Не сердись. Садись и кури, сколько хочешь, – он открыл дверь с моей стороны, глядел тревожно.
Я тоже поняла. Он не отстанет. Не успокоится, пока не вернусь в машину. Не отвяжется. Я реально замёрзла. Залезла в неудобную машину. Закуталась в высокий воротник. Забилась в угол большого сиденья.
– Все по плану? В клинику?
Антон серьёзно вглядывался мне в лицо. Я кивнула, защелкивая ремень безопасности. Кому нужна эта гребаная безопасность? Но без такого простого действия эта лошадь тупо не поедет.
Хождение по кабинетам оказалось мучительным. Кресло гинеколога, холодные пальцы хирурга, мазки, кровь, инструменты стоматолога. Я сидела в красивом, дорого обставленном холле, зубы клацали от усталости и голода. Пряталась снова в воротник шубы. Мой рыжий приятель куда-то пропал. Пожилая женщина присела на белый диванчик рядом.
– Все? – спросила она меня. Точно знала, о чем спрашивала.
Я пожала плечами. Догадалась. Психолог. Общаться не собиралась.
– Антон Поляков оплатил все поле обследования. Не хочешь разговаривать, не надо. Пойдём заполним форму, и ты свободна. Мне же надо оформить приём, иначе не оплатят. Пошли, – она легко поднялась и, не оглядываясь, вошла к кабинет справа. Дверь оставила открытой. Я поднялась и отправилась следом. Мне было наплевать.
– Ты впервые подверглась сексуальному насилию?
– Да.
– Твои родители живы?
– Да.
– У тебя есть постоянный партнёр?
– Да.
И все в таком же духе. Я ни разу не сказала правду. Эта взрослая тётя видела это абсолютно. Ничего не спросила и не добавила сверху. Заполнила форму и попрощалась, вручив красивую визитку напоследок. Я прошла холл насквозь. Вышла на декабрьский веселый ветер, выбросив карточку небрежно в урну. Зашла за угол и закурила наконец. Достала телефон и набрала Мишин номер. Теперь уж точно, без ошибки. Он долго не отзывался.
– Привет. У меня нет налички. Я сейчас приеду. Есть чем заплатить таксисту? – начала я сразу без околичностей.
– Найдётся. Если только твоё такси не идёт из Магадана, – в своём роде ответил Миша и отключился. Вот хоть бы поинтересовался, что со мной. В этом весь он: придёт проблема, тогда и станем решать.
Такси явилось мгновенно.