Лолита Моро
Девушка18+
ГЛАВА 1. Начало
– Будь поаккуратнее с водой, детка, – услышала я за дверью ванной комнаты.
– Да, любимый, – нежным, детским голоском пропела в ответ, показывая мутному стеклу средний палец. Сволочь экономная.
– Я все вижу. Веди себя прилично, – в тон ответил мой сегодняшний парень.
Я выключила воду. Залезла по обыкновению в свой толстый халат и свои же тапки. Пощупала своё белье и колготки на полотенцесушителе. Высохли. Хотя на отоплении мой друг экономил тоже. В квартире стоял зверский холод. Градусов четырнадцать, не больше.
– Ты меня простудишь, – заявила капризно, входя на кухню.
Здесь явно было теплее, чем в коридоре. Размотала полотенце на голове.
– Доброе утро, красавица. Зачем ты так коротко подстриглась? У меня всю ночь было ощущение, словно в моей постели мальчик, – он выкладывал на тарелку яичницу с макаронами и колбасой.
– Таки, Мойша, вам страшно повезло. Сзади вы имеете мальчика, спереди девочку. И все за одну яичницу и не выходя из дома, – посмеялась я, принимаясь за еду.
– Фу, какая грубая шутка, – улыбнулся в ответ Миша, подвигая ко мне большую чашку кофе. Мою любимую, с синей кобальтовой сеткой по белому фарфору.
– Какие уж тут шутки, любимый. Ты загнал мне один раз на ночь, второй –под утро, тепленькой, в полусне. Все по общей нашей схеме. Я кончила оба раза, спасибо тебе. Ты, как всегда, самый лучший. Я сделала ногти на ногах, смотри, – я нахально положила ногу на клеенку стола перед носом своего любовника. Полы халата разошлись, являя миру абсолютно голую меня. Я опустила руку и погладила себя по безволосому лобку.
– Ты замерзнешь и опоздаешь на работу, – он спокойно глядел на мои игры с собой.
– А сколько сейчас времени? – я оглянулась на стоящие напольные часы двухсотлетней давности.
– Без четверти восемь, детка, – заявил мой приятель.
Я заорала и понеслась одеваться. Он ждал меня у дверей. Большой, немного рыхловатый, вечная борьба за вес, в которой вес неизменно побеждает. Черные кудрявые волосы, синие, чуть навыкате глаза. Хороший нос и хороший член. Я давно заметила прямую зависимость между этими частями мужского тела. Мы вместе уже шесть лет. Теперь мне двадцать, а Мишке – тридцать. Обещал жениться на мне через десять лет. Если мы оба доживем до этого славного дня. Особенно я. С моей страстью находить себе приключения на так нежно любимую им круглую попу.
Я скакала на одной ноге, пытаясь застегнуть молнию на коротком ботильоне.
– Погоди, – он отловил мои прыжки по огромной его прихожей. Присел на корточки и застегнул непокорный сапожок.
– Как ты передвигаешься на таких каблучищах? Машину водишь. Возьми, на метро, – Миша сунул мне в карман короткого пальто тысячную бумажку.
– Прибавить бы надо, – заметила я, как обычно.
– От мертвого осла уши получишь у Пушкина, – рассмеялся в ответ мой начитанный друг.
Это был как пароль-отзыв нашего прощания. Я махнула рукой и побежала вниз. Под набойками моих невозможных каблуков звенела широкая мраморная лестница восемнадцатого века. Миша жил в огромной, запущенной квартире, в самом центре. Хоромы эти достались ему от деда, еврея и генерала. Как-то-там-берга.
Я запрыгнула в свой джимни и понеслась, брызгая грязной водой на прохожих. Центр Города! Яма на яме. Короткий мой внедорожник лихо скакал с бордюра на бордюр, объезжая узкими козьими тропами проходных дворов тяжело пыхтящую пробку в центре.
Я влетела в контору на последних ударах часов. Прямо, как Золушка с бала. Шеф стоял на пороге своей стеклянной клетки, глядел, как я несусь, перебирая каблуками по глянцевому полу. Надеялся, по морде видно, что свалюсь и сломаю себе, если не шею, то хотя бы палец. За те шесть месяцев, что я работаю здесь, я не дала ему ни разу. Рекорд в моих отношениях с сильным полом. Мой начальник совсем не был противен, скорее даже наоборот. Ухоженный, спортивный, неглупый, не лысый, без бороды и дело знает. Да вот как-то так пошло с самого начала. К чему менять? Мало, что ли тридцатилетних женатых мужиков кругом? Тю! Возможно, что на работе этой я задержалась непривычно долго именно поэтому. Не гадить, там, где работаешь, – наставлял меня один из моих приятелей. Который, кстати, устроил меня в этот храм современного дизайна. Не специалистом, Боже упаси! Замерщиком. Я моталась по всему Городу и пригородам по объектам, снимала размеры, коммуникации и привязки. На это моих мозгов хватало. За полгода претензия к моей работе была только одна: слишком вызывающий внешний вид. Я не стала ничего никому тут доказывать. Завела себе рабочую форму. Черные брючки и свитер под горло того же цвета, ботинки опять же чёрные. В одной квартире, куда я явилась делать замер, молодой хозяин испуганно спросил: – Вы из похоронного бюро? Узнав, что нет, так обрадовался, что пригласил меня сначала на ужин, а потом и на завтрак. Мы встречаемся с ним до сих пор пару раз в месяц. Не за еду, конечно. И не за смешную штуку рублей, как с любимым внуком еврея-генерала. Двести евро за ночь. Возможно, настоящим профессионалам такая сумма покажется смешной. Так я ведь не профи. Я трахаться люблю.
– Здрассте, – заявила я в пространство и упала, наконец, на своё рабочее место. Часы на мониторе показывали девять-ноль одна. Я быстро просмотрела задания на сегодня. Прикинула на карте концы от объекта до объекта. Следовало выписать заявку на бензин. Распечатала и пошла к шефу, втыкая каблуки в ворс дорожки. Синее, до колен платье школьницы с белым воротничком здорово шло мне. Гармония его юбки в складку, моих полных блестящих розовых губ и таких же розовых двухсантиметровых блестящих ногтей просто с ног сбивала.
– Заводит с пол-оборота, – сказал мне утром Миша. А завести этого увальня-эротомана не способен даже тайский национальный кордебалет. – Хочется залезть тебе под юбку и посмотреть, такие же розовые у тебя трусы или нет. Шучу.
ГЛАВА 2. Встреча
– Я могу вам чем-нибудь помочь? – испуганный мужской голос прорвался ко мне сквозь толщу моего горя. Я рыдала взахлёб, громко и некрасиво, сползая по зеркальной стенке лифта на гладкий скользкий пол. Город за стеклом кабины перестал двигаться. Лифт стоял на месте.
– Мне никто не может помочь! Мне никто не может помочь, – я натурально билась в истерике, справиться с собой не могла. Перебирала каблуками по блестящему полу, силясь подняться. Платье задралось, наружу вылезли резинки края чулок. Розовыми трусами я елозила по холодному полу. Мне было наплевать.
– Господи! Да что же это? – сильные руки подняли меня на ноги. Сквозь слезы я видела полы черного пальто, брюки и дорогие туфли. Ноги меня не держали. Я упрямо норовила свалиться обратно. Мужчина с небольшим усилием поднял меня на руки. Все-таки пятьдесят килограмм вместе с каблуками. Посадил на руку, как маленького ребёнка. Я откинулась назад, больно ударившись о стенку лифта.
– А-а! – я зарыдала снова. Вот вечное свойство моей натуры: вроде бы страдаю бесконечно, но туфли и пальто не дешевые замечаю. Запах серьёзного, редкого парфюма – туда же. И башкой о стенку приложилась не иначе, как для усиления эффекта. Интересно мне теперь: что этот явно взрослый и серьёзный дядя делать станет? А горе моё никуда не делось. Мысли одним краем, истерика другим. Одно другому не мешает никак.
– Господи! Что же это такое? – повторил растерянно мужчина. Лифт двинулся, проехал пару этажей и открыл прозрачные двери. Я законно и честно тряслась задушено в слезах.
Мягко звякнул замок. Меня внесли в квартиру.
– О-о! О-о! О-о! – я клацала зубами. Стало страшно, вдруг это со мной навсегда. Холодная вода заплескала в лицо. Не помогло. Мужик стянул с меня пальто и сунул всю под ледяной душ. Меня крупно трясло теперь и от холода тоже. Он сообразил и пустил горячую воду. Отпустило так же внезапно, как началось. Я рухнула вниз, метя войти в мраморный пол. Он успел, поймал меня раньше. Обнял, усадив рядом на горячий пол. Вода лилась сверху, гробя его дорогое пальто. Я перестала дрожать, как выключили.
– Как ты девочка? – участливый голос.
Разговаривать не хотелось. Хотелось уснуть. Я закрыла глаза и притворилась мертвой, как опоссум в известном мультике. Стала расползаться на уютном тепле мокрого пола. Платье задралось на талию, явив всему миру шелковые трусы с кружевными оборками и чёрные чулки. Когда он сапоги с меня снять успел? Я и не заметила.
– Эй, погоди, не засыпай. Тебя, наверное, дома ждут? – заговорил мужчина быстро. Кем он меня вообразил? Школьницей, что ли? Платье, ладно, похоже. Но чулки в декабре-месяце?
– Никто меня не ждёт! – завыла я снова. Вспомнила, что это правда, и зарыдала на самом деле.
– Сколько тебе лет? – включил здравый смысл несчастный дяденька.
– Два-а! Два-а-дцать! – честно ревела я. Жаль себя, старую и никому не нужную, было до спазмов в пустом желудке.
– Ладно, – он снял с себя промокшее, убитое пальто и туфли. Поднял меня на руки. Сел на уступ в ванной комнате, посадил на колени. Стащил платье. Остальное не рискнул. Завернул в большое пушистое полотенце. Я всхлипывала и молчала. Отнёс в другую комнату, на диван уложил.
– Снимай все мокрое. Замерзнешь, – сказал и пропал.
Не зная, наблюдают за мной или нет, но на всякий случай, вдруг как-то смотрят, я развернула полотенце. Не забывая рыдать, что совсем было не трудно, слезы текли из меня рекой, выпрямилась. Стянула чёрный лифчик и знаменитые трусы. Потом, один за другим, чулки. Снова завернулась в толстую простыню, как в кокон. Забилась в угол дивана. Отключилась на самом деле, запоздало порадовавшись, что этот треклятый дом был последним в моем сегодняшнем рабочем списке. По остальным замерам я отчиталась. Завтра – выходной.
Очень хочется писать. Поверх полотенца на мне лежало легкое, видно, пуховое одеяло. Подушку подсунули добрые руки мне под голову. Было тепло и мягко. Писать. Я высунула лицо на волю. Быстрее, или упущу. Я вылезла нагишом и рванула к боковой двери. Сортир. Ура! Села и зажурчала счастливо. Говорят, что мужики даже способны кончить, если долго терпят. Вот придурки. Хотелось узнать, как я выгляжу после вчерашних рыданий. Ни одного зеркала. Женщин в этом доме нет, что ли, совсем? Я бы непременно сделала в этой огромной ванной зеркальную стену и потрахалась перед ней с кем-нибудь. С хозяином, например. Сколько ему лет? По голосу, лет пятьдесят. А что? У меня есть один дружок. Вениамин. Хорошо за шестьдесят. На виагре катает меня на своём конце даже очень неплохо. Главное, чтобы мотор тянул. Сердце, то есть. Я залезла быстро под душ. Отличный шугаринг я сделал этим летом. Ни один волос не вырос до сих пор. М-м-м. Собственные мысли завели моё любимое тело. Только направила струю в пах.
– Девочка, ты как? – раздалось за неплотно притворенной дверью.
– Иду, – отозвалась я, выключая воду. Вздохнула. Напялила чужой длинный халат и вышла.
Извиняться не хотелось, хотя, наверное, следовало бы. Решила прикинуться дурой недалекой. Обычно прокатывало.
– Здрассте. Я сейчас уйду, – я наклонила низко голову, не разглядывая хозяина квартиры.
– У меня платье было, – я сделала глупое лицо и посмотрела на мужчину.
– Твои вещи в сушилке. Может быть, выпьешь кофе? – он улыбался. Показывал дружелюбие и безопасность. Я и так его не боялась.
За последние годы я видела столько придурков, что удивить меня невозможно. Ну, пока никому не удавалось. Порядочный мужик. Пятьдесят, плюс-минус два года. В хорошей физической форме. Фээсбэшник или МЧС. Служит ещё наверняка. Полковник, если не выше. Или отставник на хорошей должности. Женат, не женат. Мне-то что? Здесь женщины точно нет. Считает меня малолеткой. Боится. Но приручить и подоить вполне можно попробовать. Вот только дом, где он живёт, мне не нравится совсем. Поэтому тихо пью кофе и смываюсь.
Опустив глазки к полу, поплыла к высокому табурету возле нетронутой готовкой белоснежной кухни. Стеклянная стена открывала широкий вид на Город. Снег выпал ночью. Декабрь. А я, как итальянская шлюха, в чулках и шелковых трусах. Забывшись, подошла к окну. Не заметила сама, как стала вглядываться в припаркованные у дома автомобили. Хотя, почем мне знать, на какой машине он сейчас ездит. Не-ет! Слезы, сами, без спроса покатились водой по щекам.
– Кофе, – позвал голос за спиной. Я вытерла лицо рукавом и пошла к столу.
Кофе оказался слишком крепким и без сахара. Честный эспрессо. Наплевав на куртуазность и другую хрень, я взяла большую чайную чашку из стеклянного шкафа, вылила туда кофе из мелкой белой ерунды, долила горячей воды из блестящего чайника, положила щедро три куска сахара, размешала ложкой, нагло уведя её из чашки хозяина. Долго звенела металлом о фарфор. Взяла обеими руками и медленно, смакуя, пила. Закурить бы, да это вряд ли. Пора.
Хозяин наблюдал за мной, не издавая ни звука. Просто смотрел. Вдруг раздался щелчок замка. Входная дверь открылась. Там, в глубине коридора.
– Доброе утро, отец, – голос. Приближался. Ещё секунда и войдёт. Я заметалась. Потеряла дурацкий мужской халат. Нагишом нырнула под здоровенный остров с плитой посередине огромной студии. Забилась в угол, втянув по полу белый купальный халат.
– Доброе утро, сын, – голос моего хозяина звучал спокойно. Улыбался.
– Ты завтракаешь? Так поздно? – я не видела, слышала уверенные шаги из глубины входа. Боже! Неужели войдёт?
– Я не один. Извини. Давай встретимся позже. Я сам зайду к тебе.
Пауза, возникшая в комнате, могла поспорить с театральной. Я забыла дышать.
– Да! Конечно. До встречи, – он ушёл. Металлом чавкнул замок на входной двери. Я расслабилась. Ревела теперь молча, без демонстраций, вжимая своё горе внутрь себя.
– Где моя одежда? Мне пора, – хрипло проговорила, не глядя вокруг.
– Пойдём, – мужчина пошёл вперёд, показывая дорогу. Прочь! Прочь отсюда. В сушилке стояло сухое тепло, и висели, стояли мои вещи. Дядя деликатно остался за дверью. Я оделась. Сумки моей с косметикой, планшетом и телефоном нигде не было. Неужели я забыла её в этой гребаной квартире на двадцатом этаже? Нет.
– Твоя сумка, – протянул мне мужчина мой любимый рюкзак от Луи Виттона. Самая дорогая вещь, которая когда-либо попадала мне в руки за всю мою короткую жизнь. Больше неё я любила только мой джимни.
– Спасибо, – с чувством проговорила я, впервые посмотрев ему прямо в глаза.
Он улыбался открыто. И честно.
– Я страшная? – спросила, не подумав.
– Ты очень хорошенькая. Вот, возьми, – он протянул мне визитку. Дорогой картон, тиснение.
– Зачем? – улыбнулась я в ответ, детски-невинно.
– Вдруг тебе снова понадобится помощь, – он даже не пытался дотронуться пальцем до моей ладони. Точно фээсбэшник.
– Спасибо, – прошептала я, как розовая кукла из дешёвого сериала. С придыханием и опусканием ресниц. Не накрашенных, правда.
Залезла, наконец-то, в лифт. Господи, не попусти! Не дай ему войти сюда. Боже смилостивился. Я беспрепятственно, никого не встретив по пути, даже охранника на входе, выбралась на свободу. Даже машину мою никто не потревожил на чужой стоянке. Прыгнула в седло и понеслась. Сегодня суббота. Мой обычный визит к отцу.
ГЛАВА 3.Отец
Когда не стало мамы, мне было четырнадцать. Я всегда любила отца. Что и как они выясняли между собой, я не слушала. Просто он всегда был на моей стороне. Подросткам так всегда понятнее, чем навязчивое внимание. Когда пришла, почему так поздно, кто эта подруга, у которой ночевала. Все это злило меня невероятно. Потом её не стало. И все. Я могла делать, что хотела. И делала. Ладно. Не об этом теперь. Отец не пил. Ну не так, чтобы очень много. Просто потерялся по этой жизни. Я, сволочная душа, ушла от него на съемную хату. Оставив ему своих старых животных. Пятнадцатилетнюю кошку и шестнадцатилетнюю собаку. Короче, за всем этим зоопарком я приглядывала раз в неделю. По субботам.
Я помыла полы. Сварила ненавидимый мною борщ. Сделала котлеты и картофельное пюре. Засыпала привезённый корм для животных в пластиковый бак. Вымыла их миски и их самих. Вычесала колтуны, засохшие остатки еды и какашки. Одела на старого пса новый памперс. Показала отцу, куда положила остальную пачку подгузников. В сотый раз рассказала, что необходимо их менять, потому что собака старая и не соображает, где можно писать, а где нельзя. Заставила отца помыться. Господи, ему же только сорок восемь. Как опускаются мужчины без женской руки. Нашёл бы себе кого-нибудь. Шесть лет, как нет мамы с нами. Они же всегда ссорились на моей памяти. Я даже не могу вспомнить момента, когда спали вместе. Когда они меня-то сделали? Сразу после свадьбы, что ли?
За всей этой суетой с тряпками, плитой и магазинами я легко не думала о своём. Одна мысль прорывалась постоянно: куда девать вечер? Клуб или Мишка. По всему выходило, что внук генерала – лучше, безопаснее. Он не позволит мне напиться и искать приключений. Завалит в постель своим привычном для меня умелым телом. Оттрахает, что бы забыла, как зовут. Он умел это со мной. Знает, где у меня заветная кнопка. Иначе, либо попаду в историю, или, того хуже, потащусь пьяной позорить себя в тот дом, на двадцатый этаж. Благо, что теперь знаю, где живёт мужчина моей мечты. Где, кстати, живёт его старший братец, сволочь? Тоже недурной вариант для скандала. С остервенением отмывала унитаз. Засверкал он быстро. Семь вечера. Надо решать.
В ответ на мои растрепанные мысли заиграл телефон, общей музыкой для неизвестных звонков.
– Лола, детка, – звонил Арсен, мой давний приятель, голубой и веселый обитатель телевизионных джунглей.
– Да, мой хороший, – я сбросила одежду и полезла в ванну, отмываться от хозяйственных забот. Телефон зажала подбородком, стараясь, чтобы тёплая вода не попала на дорогую игрушку.
– У нас вечеринка намечается в Сезонах. Будет один симпатяга-француз. Как на грех, натурал. Ты не поможешь нам? Он веселый, контактный парень. Еду, выпивку и кокс я гарантирую. Приходи, повеселимся. А, кошечка моя? – он явно уже был на кочерге.
– Отлично! – засмеялась я. Вечер сам плыл в руки.
– В десять встречаю тебя у входа, – счастливо крикнул он и пропал.
Я взяла себя в руки. Вынула из рюкзака планшет. Просмотрела внимательно последний замер. Не думаю. Не вспоминаю. Все на месте. Как положено. Отослала на почту технологу. Выбросила в корзину файл. Все. Нет этой дряни в моей жизни.
– Папа, ты поел? – я вошла в комнату. Отец, как всегда, смотрел телевизор. Кошка, чистая и вычесанная топтала пятнадцатилетними лапами его пижаму на груди.
– Эти гады опять обстреливают Донецк, – грустно сообщил мне отец.
– Мои двоюродные братья и сестры в Мариуполе чувствуют себя прекрасно. У Лешки родился второй сын и четвёртый ребёнок, – сообщила я. Он меня не услышал. Трагические новости были ему ближе. Понятнее.
– Я ушла, – крикнула я, закрывая дверь.
ГЛАВА 4. Кабак
– Я пошла в туалет, – сообщила я. Фокус наводила уже с трудом. Компания наша гуляла с размахом. Я даже не ожидала. Может быть, они тут и голубые, но завалить меня пытался каждый второй. Замучилась пальцы их потные от себя отклеивать. Я, в смысле алкоголя, девушка стойкая. Выпить могу довольно много. Тем более, что пообедала я плотно. Две котлеты и пюре. И наркотики я не люблю. Да вот накидалась все же. Голова кружилась, дверь в дамскую комнату не слишком слушалась меня. Не открывалась.
– Давай-ка я тебе помогу. Трусики снять, – большая мужская ладонь плотно легла мне на попу. Тут дверь и открылась. Я быстренько ввернулась в кабинку, оставив помощника ни с чем.
Взыграл мелодией чужаков айфон.
– Але, – ответила я простодыро, журча в унитаз.
– Извините. Я не знаю вашего имени. Вы ночевали сегодня в моей квартире. Хотел узнать, как ваши дела? – я узнала голос. Непонятно, как номер мой вычислил. Я ведь не давала. Ах да! Он же фээсбэшник. Во как!
– Дела нормально. Есть сильно хочу. Как там ваша яичница? Не прокисла с утра? – я понимала, что меня пьяно несёт, но остановиться уже не могла.
– Я могу заказать ужин. Что вы любите? – осторожно, после паузы, спросил он. Как минёр. Вот точно фээсбэшник.
– Я ем все. Через полчаса буду, – скомандовала я и отключилась. Номер этого абонента у меня не определился. Вот урод. И да. Текилу точно не следовало пить.
Таксист, увидев конечным пунктом Город-Сити, зарядил цену вдесятеро.
– Пошел в жопу, – честно сказала я. – Какие пять тысяч, тут едва на пятихатку, – я вытащила последние пятьсот рублей.
– Тогда соси быстро, шлюха, – проговорил простой русский парень. Да не на такую напал. Никогда не сажусь на переднее сиденье. Я выхватила деньги из его глупой руки, выскочила из машины. Взлетела по ступеням крыльца ближе к охране. Выставила средний палец и чинно, как можно прямее, вошла в здание.
Холл встретил неприятно яркими огнями. Я буквально ослепла после темноты клуба и сумрака такси. Меня ждали.
– Какие-то проблемы? – мужской голос и уверенный захват локтя.
– Денег не хватило расплатиться. Неадекватные цены, – улыбнулась я.
– Григорий, решите проблему, – меня уже вели к лифту.
Как же здесь тепло. Меня развозило, как подростка от дешёвого портвейна. Хорошо, что лифт летит быстро. Текила уже у горла. Я, оскальзываясь на каблуках, сразу метнулась в знакомую дверь сортира. Вывернуло сразу, едва успела долететь до унитаза. Полоскало долго. Все отдала канализации, вплоть до котлет. Зато полегчало. Сумка со мной. Вычистила зубы, поправила губы и остальное лицо. Вышла в большой зал вполне себе прилично. Не штормило, хотя бы.
Ужин действительно был накрыт. По-ресторанному, с хитро завернутыми салфетками и горячим под железным колпаком. Хозяин квартиры стоял ко мне спиной. Недовольный, ясное дело. Ждал красивую барышню, а приперлась пьяная дрянь. Ну ничего, сейчас я тебя расслаблю, дорогой.
Я подошла сзади, ткнулась лбом между лопаток. Он вздрогнул, хотел обернуться. Я не дала сразу. Всхлипнула. Замер. Я отошла к столу. Отвернулась. Поникла плечами, пошмыгала носом. Он постоял. Потом подошёл сзади. Тронул за плечо. Я обернулась и поцеловала в сухие тонкие губы. Растерялся, не знал, что делать со мной. Слова забыл, что ли, за последние двадцать лет? Ничего, я напомню. Пьяная злость плескалась во мне. Интересно, похожи на тебя два твоих сына? Я нахально раздевала его в полном свете большой комнаты. Сейчас ты вспомнишь у меня, как это было с тобой в первый раз. Неудовлетворенное вчерашнее желание рвалось из меня на свободу. Я забыла, где я и с кем.
– Андрей, Андрей, – шептала я, направляя в себя его естество. Счастливо охнула, принимая. Сжала мышцами бёдер, задвигалась в знакомом ритме. Все делала сама, как любила, как знала для нас двоих. Удержалась на краю. Перевернула властно тела. Направила за крепкий зад в себя до конца.
– А-ах! – и кончила, содрогаясь. Наконец-то.
– Как же я ждала! Как ждала, – призналась шепотом и затихла. Разрыдалась, как дура, от облегчения.
Он аккуратно снял себя с меня. Лёг рядом. Обнял сильной рукой. Я уткнулась мокрым лицом в твёрдую грудь и уснула.