Лия Арден
Мара и Морок. Особенная Тень
Молодые мужчины за большим костром начинают одобрительно галдеть, поддерживая слова друга смешками.
– ЗАКАНЧИВАЙТЕ! – рявкает Аарон, выходя из тени деревьев.
Это так неожиданно, что самые молодые солдаты вскакивают на ноги и встают по стойке смирно, поддавшись привычке. Те, кто постарше, не поднимаются, но сразу распрямляют спины, а кто-то чуть не разливает свой чай, когда рука нервно дёргается от командного тона. Марк и Кирилл вздрагивают и замирают, стараясь не издавать лишних звуков. От приказа Аарона даже ухающая сова замолкает где-то в глубине леса.
– Марк, смени часовых. Остальные – хватит чесать языками! Тушите костры и спать, выдвигаемся на рассвете.
Мужчины, не медля ни секунды, выполняют приказ своего командира. Кирилл забирает у меня кружку, а Марк тушит недавно разведённый костёр. Я тихо благодарю их за помощь и поднимаюсь на ноги, не давая Аарону возможности приказывать и мне. Сама подхожу к нему, специально гремя цепями. Нахожу хоть малое, но удовольствие, изводя его намёками, что я ни на минуту не забываю о своём положении пленницы, а он ничуть не лучше Даниила. Молча иду за ним, когда принц ведёт меня к палаткам.
Выглядят они все абсолютно одинаково. В первую ночь отряд Морока даже выделил мне отдельную палатку, хотя это было сложно – их и так мало. Но той ночью, после всего случившегося, меня мучили кошмары, мучили мысли о возвращении во дворец в Ашоре. Я не помню, как кричала, пытаясь вырваться из хватки липкого сна, полного крови: моей и моих близких. Я перебудила весь лагерь: солдаты спят чутко, готовые проснуться в любой момент при возможной опасности. И когда Аарону удалось меня разбудить, вокруг собралась уже половина отряда с оружием в руках, некоторые даже не накинули одежду, а выскочили в штанах и рубашках на холод. Я помню, каким растрёпанным был Марк, склонившийся надо мной вместе с Аароном.
Мне было стыдно, что я потревожила всех своими криками, и с тех пор я сплю в одной палатке с Мороком, Марком и ещё двумя старшими командирами. Палатки небольшие, так что ложимся мы близко друг к другу. Несмотря на доверие к своим солдатам, Аарон выделяет мне место у самой стенки, подальше, и сам устраивается рядом, отгораживая от остальных. А сегодня утром я проснулась раньше него и увидела, как он спит, уткнувшись лбом мне в плечо. Его лицо было таким безмятежным, а дыхание медленным и глубоким, что я закрыла глаза и притворилась спящей. Лежала, не двигаясь, и проклинала нашу связь, зная, что сама умру, если попытаюсь его удавить. Потом пришёл Марк, разбудил Александра, и вдвоём они покинули палатку.
Мы заходим внутрь, пока остальные наши соседи остаются где-то снаружи, занятые порученными им делами. В этот раз палатка разделена на две части. С одной стороны наши с Аароном спальники, с другой – ещё три для остальных. Есть небольшой таз с водой, чтобы умыться, а свет даёт одинокая масляная лампа.
Аарон в полной тишине сбрасывает маску на свой спальник, и его плащ тут же растворяется – тени, из которых он соткан, расползаются в стороны, присоединяясь к уже существующему полумраку. Он продолжает молча снимать броню, делая всё быстро, привычно, зная, где какие ремни. Я же, гремя кандалами, стягиваю перчатки и негнущимися от холода пальцами пытаюсь распутать завязки на плаще. Мне дали новый тёплый плащ взамен того, порванного в погоне.
– Вижу, общество моих людей тебе нравится куда больше, чем моё, – наконец произносит Аарон и морщится, пока плещет себе в лицо воду. Она наверняка ледяная.
– Они мне не лгут и отвечают на все вопросы, – сухо реагирую я.
Он замечает, что мне не удаётся развязать узел на плаще. Понаблюдав какое-то время за моими попытками, Аарон вытирает лицо и подходит ближе. Убирает мои волосы назад и начинает сам распутывать завязки. От него всё так же пахнет кожей и металлом, но теперь ещё и костром.
– Может, ещё скажешь, что и у Даниила тебе нравилось больше? – продолжает он, пытаясь скрыть раздражение, но оно всё равно сквозит в каждом слове.
– Пока разница невелика. Ты, как и он, любишь держать меня при себе скованной.
Мои губы едва изгибаются в усмешке, когда пальцы молодого человека замирают, а он поднимает на меня недовольный взгляд.
– По крайней мере, – продолжаю я, растягивая слова и наблюдая, как меняется его лицо, – он был честен в том, что хочет от меня получить.
Справившись с завязками, Аарон стягивает с меня плащ, а потом, к моему удивлению, снимает и кандалы – впервые за эти дни. Они грузно падают на землю, и принц выжидающе смотрит на меня.
– Спасибо, – коротко говорю я, тру кожу на запястьях и сильно вздрагиваю, когда Аарон пальцами забирается под ворот моей рубашки, обхватывая шею сбоку. Его руки ледяные после воды, которой он умылся, и моя кожа покрывается мурашками. Он держит крепко, я предпочитаю замереть, пока Аарон с мрачной улыбкой наклоняется к моему уху, прижимается своей щекой к моей. Его волосы щекочут мне кожу.
– Я не против, если ночью ты попробуешь меня придушить. Можешь попытаться, – вот он, тот Аарон, к которому я привыкла, он отличается от сдержанного Александра, прекрасно контролирующего ситуацию. Губы сами растягиваются в усмешке. Я понимаю, что мой Морок никуда не делся, он не одна из его масок, но часть его самого, – но тронешь кого-то из команды, и я продемонстрирую, как много интересного могу заставить тебя делать.
Когда я ничего не отвечаю, он немного отодвигается, чтобы посмотреть мне в глаза. Его лицо так близко, что это напоминает мне о нашем первом поцелуе, о том странном моменте, когда моё сердце сделало настоящий удар. Сердце словно тоже вспоминает об этом и начинает биться быстрее.
– Можно? – специально с выдохом задаю я тот же вопрос, что он задал мне тогда.
Аарон молчит дольше обычного, медленно осознавая схожесть ситуации. Я уверена, что он откажет.
– Да.
Несмотря на заминку, мы подаёмся вперёд одновременно. Раскрывая для него губы, я оправдываюсь, что могу позволить себе этот враждебный поцелуй в последний раз. Пока мы ещё не добрались до Ашора, пока я ещё не оказалась в его дворце, не увидела его портрета в семейной галерее среди других членов семьи Ласнецовых. Пока у меня ещё осталась эта маленькая лживая лазейка, что мне не обязательно его ненавидеть.
За всеми своими оправданиями я не замечаю, что Аарон давно сжимает меня в своих руках и жадно крадёт мой воздух. Этот поцелуй дикий, с долей ненависти и раздражения, настолько же болезненно горячий, каким бывает жжение снега на обмороженных руках. На его губах всё ещё остался привкус сладкого яблока, съеденного сразу после скудного ужина. Его дыхание сбивается, когда я запускаю холодные руки ему под рубашку, которую успеваю вытащить из штанов. Он не отстаёт и расстёгивает мой кафтан, так же пытаясь добраться до открытой кожи. Аарон едва слышно стонет мне в губы, когда я касаюсь пальцами его мышц на животе, он тянет меня в сторону наших спальников, и я безропотно следую за ним, тянусь вслед за его губами. Но пока он стягивает с моих плеч кафтан и сбрасывает на пол, сознание возвращается ко мне. Я хватаюсь за реальность, как утопающий за верёвку, боясь, что собственная глупость вновь накроет меня с головой, затуманивая разум. С трудом отрываюсь от его мягких губ и заношу руку для удара, не пощёчины, а того, что, надеюсь, разобьёт ему лицо. Аарон успевает перехватить мой кулак в последний момент. Он тяжело дышит, его рубашка в беспорядке, а зрачки расширены, но он всё равно едко ухмыляется.
– Это была хорошая попытка. Я почти поверил. Только думал, что мы вначале закончим приятную часть, а потом перейдём к убийствам.
Он думает, что всё было ради отвлечения внимания. Пусть думает. Даже себе я не хочу признаваться, что внутри у меня всё бушует и разрывается от противоречий. Я пытаюсь ударить его левой рукой, но он успевает отвести мой кулак в сторону. Делаю шаг вперёд, с силой опуская каблук на его сапог, но Аарон убирает ногу раньше. Неприятная вибрация отдаётся мне в пятку и кости, когда я опускаю ногу на мёрзлую землю, прикрытую лишь тонкой материей. Пока принц отвлекается, опуская голову слишком низко, я освобождаю правую руку. Мне почти удаётся врезать ему локтем снизу вверх, но Аарон вовремя отклоняется, хватает меня за запястье и выкручивает, прекращая наш глупый поединок. Я сгибаюсь от болезненного ощущения, но не опускаюсь на колено перед ним, упорствуя.
– Попытка не пытка, – оставаясь в неудобном положении, как можно ровнее выдавливаю я.
Он нагло оглядывает меня с головы до ног, прекрасно замечая румянец.
– Тогда можешь пытаться почаще, я подыграю.
2
Морок – он же слуга Тени, воплощение обмана и иллюзий. Мужчины, что отмечены мраком. Они, как и Мары, служат одной цели. Даже больше. Они братья для них. Изначально Мороки были защитниками Мар, они собой закрывали своих сестёр перед лицом самых страшных тварей, неупокоенных душ, что были жестоки при своей жизни и становились ещё хуже после смерти. Души, недостойные перерождения.
Дар Морока – это наказание для других. Они палачи, что отправляют на бесконечные мучения в Тень, чтобы уменьшить зло среди людей, не дать ему родиться вновь.
Но есть у них и особая способность – возвращать к жизни мёртвых. Дана она им, чтобы братья, не сумевшие защитить своих сестёр, могли получить второй шанс. До того, как будут завершены погребальные молитвы, Морок может поднять мёртвую Мару и оживить сестру, но и цена за это высока. Морок платит за это своей жизненной силой и способен на подобное чудо лишь раз.
Малахий Зотов. Забытое о Марах и Мороках
Мы добираемся до границ Ашора в середине следующего дня. В этот раз я могу оценить город во всей красе, наблюдая, как солнце отражается в окнах домов. И этот город совсем не похож на Ярат.
Столица Серата окружена крепкими стенами и располагается на берегу реки, в низине. Однако с севера город защищён горами. Ашор такой же большой, как и Ярат, но намного мрачнее, особенно на фоне белоснежной зимы. Дома здесь чуть выше, почти все в три-четыре этажа, но если в Ярате они выкрашены в светлые оттенки, то в Ашоре так и оставлен каменный серый цвет разных тонов. Иногда встречаются более светлые, иногда почти чёрные и изредка – блёклый красный цвет. Стены зданий аккуратно обработаны и украшены барельефами, у многих домов арочные окна, дверные проёмы часто с лепниной различной степени детализации. Крыши в основном покатые, скорее всего, тёмных оттенков, но сейчас мне тяжело разобрать из-за толстого слоя снега, укрывшего город. В Ашоре почти все улицы мощены камнем, а посреди города струится небольшая река, разделяя его на северную и южную части.
Храмов немного, но все они тянутся вверх острыми шпилями. В Ярате они сверкают белизной и позолотой ничуть не меньше, чем главный дворец. Здесь же оставляют ощущение мрачности, словно чувствуют, что их принц – слуга Тени, и сумрак им будто родной.
Перед въездом в столицу Аарон снова надевает на меня кандалы и, несмотря на моё недовольство, усаживает вместе с собой на вороного коня. Этот момент вновь отбрасывает наши отношения назад, к тому, что было до странного притяжения в палатке. Мы не разговариваем, пока двигаемся по улицам во главе процессии. Аарон едет как Морок, закрыв лицо маской, я тоже накидываю капюшон на голову, скрывая необычный оттенок волос. Аарон хотя бы не заставляет меня носить алое. Поэтому люди, что встречаются нам на улицах, может, и слышали о поднятой из могилы Маре, но могут только гадать, я ли это.
Марк и Кирилл говорили правду: жители Ашора прекрасно знают, кто они. Не скажу, что народ в страхе отшатывается, как это было со мной и Мороком в Ярате. Но и здесь люди замирают, отрываются от своих дел, чтобы проводить отряд взглядом. Хотя случается и редкое исключение, когда раздаются приветственные крики жителей. Скорее всего, друзья или родные членов отряда, потому что они свои лица не скрывают. Группа молодых девушек кокетливо окликает Марка и ещё нескольких солдат, спрашивая, заглянут ли они вечером в таверну. Мужчина, улыбаясь, кивает им, а одна из девушек посылает ему воздушный поцелуй, и они смеются.
– Что? – с некоторым недоумением взмахивает рукой Марк, пока я задумчиво наблюдаю за ним. – Я вполне себе популярен у девушек.
– Популярен из-за размера своего кошелька? – парирует Морок.
– Полегче, я плачу только нескольким из них. Остальные сами поддались моему очарованию, – скалится в наглой улыбке солдат.
Морок лишь громко фыркает в ответ.
– Нельзя жить одними убийствами, а то можно стать таким, как ты, – передразнивая, в тон ему парирует Марк.
– Похоже, стоит понизить тебе жалованье, а то золото уже не знаешь где потратить, – мрачно отвечает Морок, а Марк закатывает глаза, но больше не спорит.
Аарон направляет своего коня левее, по мосту, через реку и вверх, в северную часть города. Все следуют за ним. Когда мы пересекаем мост, у меня в горле комом встаёт воспоминание, как я мчалась здесь в последний раз, чтобы убить Ариана. По телу проходит неприятная дрожь, и Аарон прижимает меня к себе сильнее, думая, что это от холода.
Мы выезжаем на главную площадь перед дворцом, и меня начинает одолевать злость. Я пытаюсь дышать ровно, но воздух вырывается сквозь зубы. Пытаюсь расслабиться, но тело каменеет. Стараюсь ничего не вспоминать, но каждый раз, стоит мне моргнуть, как я вижу ужас той ночи и сестру Яну в крови на земле, что умерла первой на этой площади.
Сегодня ясный день, и всё вокруг ярко освещено солнечными лучами, но мне кажется, что все эти столетия здесь тенью висят мои ненависть, боль и разочарование. Будто эти чувства ждут моего возвращения, чтобы я вновь втянула их в себя вместе с воздухом. И вот она я, впитываю воспоминания об ужасах, как сухая земля – воду. Во рту появляется привкус собственной крови, и мне кажется, что я слышу отголоски звона стали и крики в повседневных разговорах прохожих. Мне чудится, что к аромату свежеиспечённых пирогов из ближайшей булочной примешивается металлический запах крови. Я воровато озираюсь, доказывая себе, что это всё лишь игра воображения, и мои ладони в перчатках влажные от пота, а не от чужой крови, из-за которой в руке скользил кинжал, когда я пробиралась по коридорам дворца.
Дворец Ласнецовых. Это последнее, на чём я концентрирую взгляд. И делаю это, только когда здание уже нависает над нами тенью, и я не могу больше его игнорировать.
В прошлый раз я была здесь под покровом ночи, и облицованные серым мрамором стены казались почти чёрными и лишёнными каких-либо изысков, но теперь я могу всё рассмотреть. Увидеть, что в мраморе множество белых прожилок, что не весь фасад оформлен в едином цвете, только два нижних этажа покрыты мрамором серых тонов. Выше идёт почти белый камень, а светлые пилястры оживляют внешний вид. Дворец Ашора, в отличие от дворца в Ярате, не так огромен, но тоже довольно высок. На здании нет никакой позолоты, и на первый взгляд он кажется проще и беднее того, из которого я сбежала. Но чем ближе мы подходим, тем больше детализированных украшений я замечаю. Во дворце множество окон и каждое венчает наличник в форме головы шакала; каждый балкончик и навес перед главным входом удерживают скульптуры; любой выступ украшает замысловатая лепнина в виде завитков и природных орнаментов. Стоит лишь остановить взгляд на каком-либо элементе, и начинаешь замечать продуманные детали оформления.
Я вновь верчу головой, оглядывая площадь. Мимо спокойно двигаются сератианцы, занимаясь своими делами. Вижу, что в самом разгаре торговля у лавочников, которых мы оставили позади, на противоположной стороне от дворца. Мне приходится напомнить себе, что прошло двести лет и большинство этих людей, возможно, и не знают о когда-то развернувшейся здесь трагедии.
Морок останавливается перед входом, рядовая стража дворца в составе пяти человек выходит нам навстречу. Они сменили форму. Я помню, что солдаты, которых я убивала, носили тёмно-зелёные мундиры с золотыми элементами. Сейчас они носят светло-серую с золотом форму. Я пристально слежу за солдатами, за любым их движением, за их настороженностью, когда они замечают цепи на моих руках. Морок спускает меня с коня, отдаёт приказы своим Теням, просит увести наших лошадей и позаботиться о них. Я бросаю тоскливый взгляд на свою Вьюгу, которая последние часы шла налегке, без меня. Из Теней с нами остаётся Марк и ещё пара мужчин, чьих имён я не знаю.
– Где Северин? – спрашивает Морок, и это имя наполняет мой рот пеплом, напоминая, где я, напоминая, что я больше не могу закрывать глаза на происходящее и что Аарон мне не друг.
Как только переступлю порог этого дворца, я должна буду с ним разобраться. Я не могу избавиться от Аарона первым, иначе умру сама. Значит, вначале убью Северина, а потом Александра. Хотя его я вряд ли успею прикончить, он свернёт мне шею раньше. Но Северин – король, и мне хватит хотя бы его одного.
– Его величество во дворце, на втором этаже, ожидает вашего прибытия, – отвечает один из стражников, и они расступаются, пропуская нас вперёд.
Я сжимаю зубы, стараясь ничем не выказывать своего беспокойства, но перехватываю цепь между своих кандалов поудобнее. Другого оружия у меня нет, поэтому придётся сломать шею Северину тем, что есть. Морок ничего не замечает, глядя вперёд, и лишь привычным движением мягко подталкивает меня во дворец. Он не знает, что каждый шаг по лестнице ко входу наполняет моё сознание воспоминаниями, а к горлу подступает тошнота от ненависти к этому месту.
Мы с Мороком входим первыми, дворцовые стражники за нами, и Тени Александра в самом конце. Мне кажется, что в голове не осталось ни одной мысли, но на самом деле я неосознанно отмечаю каждую изменившуюся деталь.
Главные массивные двери перекрашены и отремонтированы, хотя я помню, как Ирина оставила на левой глубокую борозду от меча. Стены выкрашены в белый цвет, хотя я знаю, что опиралась окровавленной рукой, оставляя отпечатки, на жёлтые. Ковры в коридорах больше не красные, а имеют приятный песочный оттенок с чёрно-серым узором. Вообще всё убранство теперь оформлено в белых и золотистых цветах, что визуально увеличивает пространство: потолки словно стали выше, а благодаря множеству окон и светлым полупрозрачным занавескам здесь полно света. Снаружи дворец создаёт почти гнетущее впечатление, но внутри всё совсем наоборот.
Я и Морок ощущаемся здесь чужими, слишком мрачными и выделяющимися на фоне этой белизны. Мы поднимаемся на второй этаж и углубляемся внутрь здания, попадая в широкий коридор без окон. Здесь просторно: пол и массивные колонны из серого мрамора, стены из красного. Свет льётся из высоких хрустальных люстр и специальных подсвечников на стенах. Я радуюсь, что раньше не была в этой части дворца и не чувствую того же давления воспоминаний, что и в предыдущих залах. Здесь нет ковра, наши шаги эхом разносятся по коридору, который заканчивается огромным круглым помещением. Вероятно, туда мы и направляемся.
Я не задаю вопросов, позволяя моим сопровождающим расслабиться в привычной обстановке, позабыть о моём присутствии, но продолжаю сжимать цепь. Аарон поднимает свою маску, открывая лицо, когда вдалеке из-за угла справа выходит молодой мужчина, абсолютно один. На нём богато расшитый золотом чёрный кафтан, который идеально сидит на его стройной фигуре, а ноги в высоких сапогах кажутся удивительно длинными. Вначале он смотрит в противоположную сторону, но потом переводит взгляд на нас.
Даже если бы я захотела, то не смогла его с кем-либо спутать. Северин и Александр действительно очень похожи. Единственное, что мешает сразу признать в них родственников, это длинные волосы Морока, они меняют облик старшего принца, придавая ему больше мрачности. Однако у братьев одинаковая форма лица, прямые носы и зелёные глаза. Но чёрные волосы Северина как минимум вдвое короче, доходят только до ушей и сейчас они в лёгком беспорядке. Хотя, замечая нас, король как-то неуверенно убирает их назад, будто нервничает. Я стараюсь запомнить каждую деталь его лица – скорее всего, оно будет последним, что я увижу.
Между нами остаётся всего десять метров, и Северин при взгляде на брата преображается. Его губы расплываются в широкой, счастливой улыбке, на которую, мне кажется, Аарон и не способен. Я выдаю своё замешательство глупой заминкой, когда из-за его улыбки едва заметно опаздываю на один шаг и сбиваюсь с общего ритма, ломая наш строй. Аарон вспоминает обо мне, но поворачивает голову слишком поздно – я уже срываюсь вперёд, чтобы наконец закончить свою слишком затянувшуюся месть. Я топлю внезапно появившуюся горечь и мысли о боли, которую причиню Аарону, в воспоминаниях о своей умирающей сестре, преданной их предком.
Сзади мне что-то кричат, но я не обращаю внимания. Солдаты устремляются вслед за мной. Чувствую, как вибрирует пол под ногами из-за их топота. Северин переводит на меня удивлённый взгляд и замирает. Когда до короля остаётся два метра, меня что-то останавливает, словно моё тело застывает в самом воздухе.
– НЕТ!
– НЕ ТРОГАТЬ!
Это кричат Аарон и Марк одновременно, но я не успеваю понять, какая реплика кому принадлежит и обращаются ли они ко мне.
Чувство обездвиженности длится всего секунду, может, чуть дольше. Кто-то сильно бьёт меня чем-то тяжёлым по голове. Воздух перестаёт держать, я отлетаю к мраморной стене, со всей силы ударяясь о камень. В голове звенит, крики доносятся как сквозь вату, а по лицу обильно течёт кровь. Всё проваливается в темноту сразу после того, как коридор плывёт, и я падаю на мраморный пол. Остаётся слабая надежда, что теперь я точно умру, и мне не придётся вновь пытаться убивать Северина или его брата. Я больше не хочу возвращаться в это место.
