Литтмегалина
Зефир
Уже провожая Илию до двери, Джулиус выдал подчеркнуто-безразличным тоном:
– Я могу принять тот факт, что я кому-то не нравлюсь. Но не когда меня пытаются обмануть, что любят.
И Илия понял, что это было тем, что задело Джулиуса во всей истории с Гаей больше всего.
Он добрался-таки до «Серебряной Лисицы», отнес коробки дежурному лаборанту и в половине второго ночи закончил просмотр файлов Дакатайи, докурив пачку сигарет и окончательно признавшись себе, что только потратил время впустую.
Вернувшись домой вскоре после двух, Илия со смутным чувством радости обнаружил Деметриуса – все еще в белой рубашке, но уже без штанов и накладных зубов. Деметриус тоже выглядел необычно заморенным, да и страшная духота в квартире не способствовала бодрости. Прихватив пиво из холодильника, в поисках прохлады они вышли покурить на балкон, которым пользовались редко, так как Илию смущала перспектива появляться перед соседями с полуголым татуированным бугаем подозрительно похожим на правителя Деметриуса.
– Давай сядем, – предложил Илия. Он чувствовал физическое и ментальное изнеможение, не позволяющее ему даже стоять, в сочетании с отчётливым желанием спрятаться.
Они сели напротив друг друга на бетонный пол, не метенный с неизвестно какого года. Балкон был такой маленький, что Илии пришлось вытянуть ноги вдоль ног Деметриуса. С трех сторон их окружала кромешная тьма, типичная для Ровенны, где уже к часу ночи частенько отключали все уличные фонари. Свет проникал только из комнаты, чуть разбавляя темноту, но все же был недостаточно яркий, чтобы обеспечить зрению четкость, которая сейчас бы вызвала лишь раздражение. Ночная прохлада была сама нежность. Во всем этом в сочетании с пивом и сигаретами был определенный уют.
Деметриус рукой сорвал с бутылки металлическую крышку. Илия попытался повторить, но только ободрал ладонь и протянул свою бутылку Деметриусу. Они прикурили по сигарете. Илия в своей измотанности уже ощущал себя несколько пьяным. Втягивая и выдыхая дым, он рассказал про адвокатшу, звонок Гайи, все последующее, и Деметриус заявил, что Гайя должна быть уволена.
– Если это все, что она делает, чтобы подняться, то от нее нет толку.
Илия вспомнил, как всю неделю она ограничивалась подачей кофе, даже не пытаясь вникнуть в обязанности секретаря, и не стал ее защищать.
– Что с Лизой-то делать будешь? Вернешься к ней? – спросил Деметриус.
– Я не знаю.
– Но, кажется, и разводиться тебе не хочется.
– Я бы, может, и вернулся, – неожиданно признался Илия. – Но не знаю, что из этого получится. Во мне столько яда. Буду говорить ей гадости, обижать. Боюсь, сделаю ей еще больнее. Хотя я уже думаю, что для меня самого было бы лучше вернуться… – Илия залпом допил бутылку и протянул Деметриусу следующую, чтобы тот открыл ее. – Я всегда завидовал тебе. Хотел бы я быть таким, как ты. Делаешь что хочешь. Не задумываясь о чувствах других людей.
– Но я задумываюсь о чувствах других людей, – удивленно возразил Деметриус. – Ты знаешь, почему мы подружились?
– Потому что тебе нравится пить и играть в видеоигры.
– Обычно я не играю в видеоигры. Я правитель этой страны, видишь ли. У меня есть обязанности. Не знаю, как я разгребу последствия этой недели, когда я так забил на все.
Илия моргнул.
– Что?
– Помнишь сентябрь? Ты разъехался с Лизой. Еще не ходил такой смурной и мрачный, как потом, но в тебе уже что-то сдвинулось. Эфил бросил как-то, что, мол, вытащил бы кто-нибудь тебя выпить, заодно бы разведал, что у тебя в голове творится. Я и подумал: а чего бы мне не разведать? На следующей неделе мы с тобой так ужрались в архиве, что нам пришлось лечь спать прямо там. Начал я за тобой потихоньку приглядывать. А ты все съезжаешь и съезжаешь. И тут в начале лета Эфил мне заявляет, что вот так люди и вешаются. С тех я уже не мог это расслышать.
– У меня никогда не было суицидальных намерений, – почти искренне возразил Илия, но в действительности он не знал, куда бы свернул ход его мыслей, не будь рядом Деметриус с его навязчивостью и беспардонностью, переключающий его на мысли об убийстве. – То есть ты хочешь сказать, что пытался поддержать меня, Деметриус? Поэтому начал навязывать свою компанию?
– Ну да. Чтобы ты типа не грустил или вроде того.
– А зачем ты мне наплел, что от работы бегаешь?
– Ну, это же невежливо, сказать: «Слышь, я тут понаблюдаю за тобой, а то ты поехавший, еще натворишь чего».
Илия ошарашенно молчал.
– Почему все считают, что у меня сопереживания как у табуретки? – возмутился Деметриус и щелчком отправил сигарету с балкона, проигнорировав ржавую кофейную банку, заменяющую пепельницу.
«В основном потому, что у тебя сопереживания как у табуретки», – подумал Илия и заткнул себе рот сигаретой.
– Помнишь те времена, после Долины Пыли? Когда ты пришел за нами. Ты был не то чтобы намного старше нас.
– Медведь опасался, что с тобой возникнут проблемы, ведь о твоем поведении уже тогда все были наслышаны. А в куль не свяжешь, все ж сын правителя. Решили, что кому-то ближе к тебе по возрасту будет проще с тобой договориться, поэтому отправили меня, хоть у меня и не хватало опыта.
– Они выбрали тебя, потому что тебя все любили, потому что считали, что ты понравишься даже мне. Помню, как, вытащив нас, ты выслушивал все дерьмо по кругу, и кругу, и кругу, каждый день заново, просто чтобы нас отпустило до вечера. И тебе никогда не было наплевать. Я тогда в целом паршиво относился к людям, но про тебя подумал: «О, а этот славный парень». Ты помнишь? Эфил был как доской по башке стукнутый.
Илия с такой легкостью мог восстановить в памяти Эфила-подростка, рассказывающего о своих злоключениях монотонным голосом и с трясущимися руками, как будто видел его вчера, хотя прошло почти два десятка лет. Между синеглазым хрупким мальчиком и тем вечно спешащим как на пожар, отрывисто говорящим человеком, которым советник стал, казалось, не было никакого сходства. Кроме неугасимой и носящей явно патологический оттенок страсти к Деметриусу, конечно.
– А знаешь, мне кажется, это довольно несправедливо… когда он был в распаде, ты ему помог. А теперь, когда ты в дерьме, он просто хочет от тебя избавиться. Временами он может быть настоящим засранцем, я тебе скажу. Я думаю, это еще и потому, что он считает себя ответственным за всю херню, что в этой стране происходит. Из трусов от злости выпрыгивает, если что-то стряслось, и ситуация опять вышла из-под его контроля. Серьезно, настоящий псих. А ты для него сейчас – слабое звено. Но я в тебя верю. Ты выберешься из этого, дружище. Конечно, в данный момент толку от тебя, как от какашки, но ты справишься. Я буду с тобой.
Илия почувствовал, что уже достаточно пьян, чтобы начать обниматься с Деметриусом. Возможно, даже достаточно пьян для того, чтобы положить голову на его татуированное плечо и заплакать.
– Пора спать, – объявил он. Встал, цепляясь за балконное ограждение, и ушел в комнату.
25 АВГ, ВС
Пробудившись до звонка будильника, Илия первым делом вспомнил, что так и не сподобился постирать одежду, и ругнулся вслух. Странно, но Деметриус, который легко пробуждался, если позвать по имени, но спал при любом другом шуме, на ругательство тоже проснулся.
– Что у нас на завтрак? – сразу поинтересовался он.
– Ничего.
– С пивом сойдет.
Илия провел в шкафу тщательные раскопки, в итоге отрыв старые спортивные зеленые шорты, которые когда-то использовал для бега. Они не добавляли его облику солидности, но одна мысль о тех ужасно тяжелых и жарких джинсах заставляла кожу снова покрыться пузырями.
– Деметриус, ты дашь мне футболку? У тебя есть просто черная, без рисунков?
– Без рисунков? Есть.
Деметриус дал ему футболку. На ней была надпись: «Восхуитительный, незаебвенный».
– Ты правда в этом ходишь? – поразился Илия.
Деметриус посмотрел на футболку.
– А что с ней не так? Она же без рисунков.
В итоге Илия согласился на вариант с раздувающей капюшон коброй. Деметриус изменил любимому черному цвету и надел белую футболку с прорезями, окаймленными красным, как будто его полоснули несколько раз ножом. Илия хотел было возмутиться, но побоялся, что из вредности Деметриус натянет футболку с надписями. К восьми подъехал Айла. На нем были желтые шорты в голубую полоску и красная рубашка с кактусами. Илия представил себе их троицу со стороны, и его разобрал истерический смех. Клоуны на выезде.
Договорившись ехать в одной машине, они загрузились в черного монстра Деметриуса и отправились попытать счастья еще раз.
На этот раз дверь растворилась, и из-за нее выглянула премиленькая девочка лет двенадцати со светло-рыжими волосами, заплетенными в длинные косички. Приятное разнообразие после тех гнусных рож, на которые им пришлось любоваться весь вчерашний день.
– Милая, родители дома?
– Папа, тут какие-то странные дяденьки!
Отец семейства, солидный усатый мужчина, выглянул в коридор. Судя по разговорам и шороху, семейство только вернулось с отпуска и разбирало вещи.
Илия раскрыл полицейское удостоверение.
– Мы расследуем случай массового отравления собак. Слышали, вас затронуло.
– Долго же вы собирались. С Адеминой поговорите.
– Это я, – пояснила девочка. – Пойдемте в кухню.
В кухне она стряхнула кота, дремлющего на стуле, и села, предложил им разместиться на кухонном диванчике. Они расселись – Илия, Айла и Деметриус, в порядке ухудшения вкуса в одежде.
– Прошлым летом мы пошли гулять с моей собакой, Красоткой, – начала Адемина, вбирая взглядом Деметриуса, его серьги, татуировки и «окровавленную» футболку.
– Когда точнее это было? – спросил Илия.
– Утром.
– Нет, я про дату.
Адемина наморщила лоб.
– Не помню, конец июля – начало августа. Мы пошли к лесной полосе, где гуляем обычно. И вдруг моя собака вырвалась и побежала прочь. Я бросилась за ней, но догнала не сразу. Оказалось, она учуяла еду. Там был целый пакет всякой еды, неподалеку от обочины.
– Остатков еды? – уточнил Илия.
– Нет, нетронутой. Как будто кто-то нес пакет из магазина и бросил.
– Кто мог бросить еду? – поразился Деметриус, чей голодный желудок выводил трели всю дорогу в машине.
Адемина погладила его взглядом.
– У вас зубы классные.
– У меня еще и пирсинг, – похвалился Деметриус, продемонстрировал проколотый язык.
– Круто, – восхитилась Адемина. – Когда я вырасту, я тоже такой сделаю.
– У меня есть еще второй. Но такой ты не сможешь себе сделать.
– Покажете?
– Только когда тебе исполнится восемнадцать.
Илия бросил на Деметриуса колючий взгляд, жалея, что не может дотянуться до его ноги под столом.
– Так что с собакой? – напомнил Айла.
– Красотка начал потрошить пакет и вдруг с визгом упал на землю. Я подбежала, а он не двигался. Только поскуливал, и глаза у него закатились. И еще дрожал сильно.
Послышался звук когтей, стучащих о деревянный пол.
– Вот и он – Красотка.
Толстозадая, приземистая черно-белая собака вопреки своему имени не демонстрировала яркой красоты, зато отличалась ярко выраженными признаками мужественности. Деметриус присвистнул.
– Редко встретишь сучку с такими здоровенными яйцами. После жены Эфила это вторая.
Лицо Айлы хранило невозмутимое выражение, но судя по тому, как вздрогнул Деметриус, до его ноги все-таки добрались.
– Ну да, – покраснела Адемина. – Сначала это был дворовый щенок, я считала его девочкой. Не смейтесь. Мне было всего шесть лет.
– Вы могли поменять ему имя на более подходящее, – заметил Айла.
– Например, «Кокос», – предложил Деметриус.
– Он уже привык, – Адемина казалась совершенно зачарованной Деметриусом. – А больно делать татуировки?
– Нет. Потом спокойно набьешь себе рукава, даже не парься.
– Тебе будет больно, – быстро возразил Илия и взглядом показал Айле под стол. Деметриус дернулся, когда огромная лапа Айлы снова опустилась на его пальцы, беззащитные в открытых шлепанцах. – Итак, собака надкусила что-то из пакета, впала в беспамятство… и?
– Я подошла и увидела сверток, а в нем вещество, похожее на комок мела, только серое, в крапинку. Красотка лежал на земле, ему было совсем плохо. Я вспомнила, что врачи должны разобраться, какой яд действует, прежде чем подобрать противоядие. Так что я вытряхнула продукты, обернула сверток пакетом, чтобы не трогать его руками, и положила в свой рюкзак. Я подумала, вдруг папа поймет, что это. Затем я оттащила Красотку домой, – заметив во взгляде слушателей удивление, Адемина пояснила: – Тогда он был менее жирный. Но папа тоже не знал, что это за вещество. Он отдал сверток своему приятелю-химику, тот его где-то затерял, и на этом все. Красотка весь день лежал очень тихо, ничего не ел, но к вечеру пришел в себя. А что там с собаками? Многих потравили?
Илия заметил разгорающуюся искорку сострадания в ее глазах.
– Не смертельно, – быстро сказал он. – С ними уже все в порядке.
– Но вы все равно расследуете?
– Конечно. Ведь собаки наши лучшие друзья, их нужно защищать, – вставил Айла.
Адемина просияла.
– Да!
Илия задал ей еще несколько вопросов, пытаясь выяснить, были ли у свертка или вещества какие-то отличительные признаки, но ничего, способного помочь, в ответ не услышал. Затем они повторили вопросы отцу Адемины, явно убежденному, что они тратят его время впустую, но тот не мог предоставить им никакой дополнительной информации.
– Ваша дочь может проводить нас до места, где отравилась собака?
Тордуш подозрительно посмотрел на Деметриуса.
– Я сам вас отведу. Где это, дочь?
– Где ежевика. Пап, можно я с вами пойду?
– Сиди здесь.
– Нам нужно точное местоположение, – объяснил Илия, переводя взгляд с отца на дочь. – Это очень важное расследование. Жизни сотен собак в опасности.
Адемина разразилась подробнейшими указаниями.
Тордуш отвел их к дороге, пересекающей лесную полосу, и после третьего телеграфного столба свел с нее левее, к кусту ежевики. Ткнул пальцем в клочок земли, на котором давно уже не осталось ни пакета, ни его содержимого, и распрощался.
– «Спирит 3013», к «Серебряной Лисице» отношения не имеет, взялся непонятно откуда, год назад был здесь, – резюмировал Илия. – Ладно, мы хоть что-то узнали. Давайте осмотрим место, хотя вряд ли за год что-либо сохранилось.
Он первым отважно заглянул в куст ежевики. Айла не двигался.
– Айла, тебе нужно особое приглашение? – поинтересовался Илия, отодвигая утыканную колючками ветку подальше от глаз.
– Мне кажется, я был здесь. В феврале.
– Ты не можешь помнить это место, даже если действительно был здесь в феврале, – усомнился Илия.
– Нет, у меня хорошая память. Эта лесная полоса очень протяженная. Я помню, как мы пересекали ее, – я сопровождал перевозчика. Хотя, может быть, не конкретно в этом месте.
– Совпадение с маршрутом? – поразился Илия, выбираясь из куста.
– Да.
– Но это странно. По прибытии бы обнаружили.
– И цвет не тот.
– Вот именно.
– Случайность?
– Вероятно.
– Разговорчики для своих. Эй, ей, обратите на меня внимание, я все еще правитель этой страны! – встрял Деметриус.
– Айла полагает, что место, где собака обнаружила пакет, совпадает с маршрутом, по которому сотрудники СЛ доставляют «Спирит 3013» в хранилище – после очистки загрязненных зон его же нужно где-то хранить. Но «Спирит 3013», чуть не угробивший собаку, не может происходить из СЛ, так что мы пришли к выводу, что это скорее случайное совпадение, – объяснил Илия.
– В любом случае весьма любопытное совпадение, – добавил Айла. – Я бы хотел свериться с картами маршрутов.
– Осматриваем место и едем в СЛ.
Они триумфально завершили осмотр с парой упаковок от шоколада и бутылочным горлышком, которые все же взяли с собой, хотя никто не сомневался, что это просто мусор.
– Какая же девочка-лапочка, – уже в машине припомнился Деметриусу разговор со свидетельницей. – Не то что дочка Эфила. Та только с виду тихоня, а как рот раскроет… Спросила – как же я сосал у ее папочки, что он аж ушел от ее мамочки? Представляешь, Илия? В ее-то возрасте! Пять лет! Я уже было вцепился в нее, но тут пришел Эфил и разнял нас.
– Это восхитительная история, Деметриус, в ней никто не выглядит нормальным, – вздохнул Илия и в зеркальце над ветровым стеклом заметил отражение Айлы, сидящего позади. – Надо же, ты умеешь улыбаться, Айла.
– Я хочу есть, – пожаловался Деметриус. – Заедем в кафе.
Они остановились у первой попавшейся забегаловки, и Деметриус нетерпеливо выскочил из машины.
Утруждаться чтением меню он не стал, с порога затребовав:
– Принесите самый большой кусок мяса.
– Вы будете заказывать? – спросил Айла Илию, просмотрев меню.
– Потом, – пробормотал Илия. Он сидел за столом сгорбившись, запустив пальцы в волосы. – Я думаю. Что-то не дает мне покоя.
– Выбери за него, – потребовал Деметриус. – Он вообще ничего не жрет. Мне скоро еду придется ему в глотку запихивать.
– Две порции омлета и гренок, пожалуйста, – попросил Айла официантку.
Деметриус застучал пальцами по столешнице.
– Да чего они там возятся? Сколько еще ждать?
– Деметриус, наш заказ приняли тридцать секунд назад, – попытался вразумить его Айла.
– Но это самые длинные тридцать секунд в моей жизни, – возразил Деметриус.
– Ваше субъективное ощущение времени не имеет отношения к объективной действительности.
– Ты, я смотрю, любишь потрындеть на пустой желудок, умник…
– Да заткнитесь вы оба, – рявкнул Илия. – Я пытаюсь вспомнить.
– Я тоже не помню, когда ел в последний раз, – сообщил Деметриус. – Вчера вечером был так занят, что совсем забыл про ужин.
Илия посмотрел на него волком, и Деметриус – неожиданно – притих. В наступившей тишине только слышалось, как стенает и жалуется на жизнь его живот.
Спустя десять минут подали мясо.
– Что это? – возмутился Деметриус. – Это, по-вашему, большой?
– Подожди, – сказал Илия. – Повтори это.
– Что – это?
– Помнишь, мы были в доме Малиссы? Ты увидел брусок «Спирита 3013» на столе в кухне. И спросил: «Спирит 3013»? Фиолетовый?»
– Ну?
– Что-то в твоей удивленной интонации на слове «фиолетовый» царапнуло меня, еще тогда. Так почему ты был удивлен, Деметриус?
– Потому что «Спирит 3013» был фиолетовый, а не серый.
– В СЛ применяют только «Спирит 3013» с особыми пигментами в составе – для легкости верификации и проверки целостности.
– Ну, значит, не только. Потому что я его видел серым, в СЛ.
– Деметриус, это важное обстоятельство! – взорвался Илия. – Почему ты не сказал мне?
– Ты так уверенно заявил, что тот спирит, что вовлечен в дело, к СЛ не имеет отношения…
Официантка принесла омлет, и они замолчали, пока она не скрылась за дверью служебного помещения позади стойки.
– Когда вы его видели, Деметриус? – уточнил Айла.
– Спроси что полегче. Снег стаял, трава выросла. Конец весны, только не этой, предыдущей.
– Применять его постоянно стали в конце августа прошлого года, тогда он уже был фиолетовым, – добавил Илия.
– Может, август предварял какой-то тестовый период, – предположил Айла. – И стандарты защиты от подделки и хищения еще не были разработаны. Потому и пигмент в составе отсутствовал.
– Итак, во-первых, мы должны сравнить место находки с маршрутом следования до хранилища. Во-вторых, выяснить, какие зараженные зоны были очищены в период до начала официального внедрения «Спирита 3013», диапазон – июнь-первая половина августа 94 года, – заключил Илия.
Деметриус заглянул в его тарелку.
– Твой омлет вкусный?
Кое-как усмирив волчий голод Деметриуса, они загрузились в машину и доехали до здания СЛ, где Илия сразу написал поручительную, скрепил ее печатью и отправил Айлу разбираться с картами маршрутов.
– Теоретически, заметки о тестовом периоде могут быть где-то здесь, – Илия уныло обвел взглядом массивные шкафы у себя в кабинете. – У Мергилиуса их точно нет, иначе бы он был в курсе. Да его и наняли уже для разработки системы защиты «Спирита 3013». Но Медведь все записывал. Ни за что не поверю, что он нигде не зафиксировал сведения о тестовом периоде.
– А ты так и не разобрал записи Медведя? – удивился Деметриус. – За год?
– Нет, – сознался Илия. – Я просто переложил их в более привлекательные шкафы.
– Вот так вечно – пока жареный петух в жопу не клюнет, – пожал плечами Деметриус. – Начинай копать, золотоискатель.
Спустя час весь кабинет Илии неровным слоем покрыли документы и записные книжки. Подошедший Айла округлил глаза.
– Всю мою жизнь, что я бы ни делал, я заканчиваю погребенный кучей бумаг, – констатировал Илия.
Айла продемонстрировал распечатанную карту и показал проведенную по ней красную линию маршрута с пересекающим ее крестиком.
– Я был прав. По маршруту совпало.
Илия считал это столь же хорошей новостью, сколь и плохой – ведь это подразумевало, что виновника следует искать среди собственных сотрудников. Поэтому ограничился нейтральным:
– Ясно.
Айла присел на пол, поджал под себя длинные ноги и начал разбирать бумаги, сразу сортируя просмотренные в несколько аккуратных стопок в зависимости от типа документа. Час Айла и Илия сосредоточенно трудились, а Деметриус мешался, путал просмотренное с не просмотренным и ныл что ему скучно.
– Вот это? – спросил Айла, демонстрируя тоненькую стопочку листиков.
Илия посмотрел. Там были даты – с января по август прошлого года, двадцатизначные номера дел, фамилии ответственных управомоченных и короткие примечания.
– Похоже на то, – он с уважением посмотрел на Айлу. – У тебя неплохо получается с поиском документов. Ты не хотел бы поработать в архиве?
– Нет, – отрезал Айла с несвойственной ему пылкостью.
– Ладно, на твоем месте я бы тоже не согласился, – вздохнул Илия. – Спустимся в архив. Найдем по номерам упомянутые здесь дела. Их всего-то… – он посчитал, – двадцать семь.
В архиве Илия резко вспомнил про сигареты, но они остались где-то в его кабинете, скорее всего, заваленные грудами документов, так что он махнул рукой и снова забыл о них. Он довольно быстро нашел дела по списку, нагружая папками Деметриуса и Айлу, и пообещал с кривой ухмылкой:
– Нас ждет увлекательное чтение.
– Что мы ищем? – уточнил Деметриус.
– Если люди действительно пострадали от «Спирита 3013», каким-то образом утекшего из СЛ на тестовом этапе, то среди этих дел должен быть источник, – объяснил Илия.
Он бросил взгляд на стопки желтых, пыльных бумаг в руках Деметриуса и подумал, что, может быть, уже сегодня нервное напряжение, довлеющее над ним с начала Дождевой серии, закончится. Он чувствовал себя оглушенным.
– Но есть один момент, – добавил он. – Мы уже искали источник по параметрам, и ни одно из этих дел не явило себя. Это значит, что образ подвергся искажениям. В итоге то, что мы получили впоследствии, может мало походить на преступление, породившее серию.
– Такое бывает? – удивился Деметриус.
Илия посмотрел на Айлу.
– Очень редко, – пояснил Айла. – Не встречал на практике. Но теоретически я допускаю такую возможность.
– Так как мы найдем источник, если он отличается от эпизодов серии? – не понял Деметриус.
– Какое-то сходство должно сохраняться, хотя бы минимальное. У нас небольшая выборка. Положись на свое чутье, Деметриус.
Они вернулись в кабинет Илии и начали читать.
Два с лишним часа спустя Илия услышал в своей голове четкий щелчок. Он потер усталые глаза и передал папку с бумагами Айле.
– Нашел.
Айла пробежался взглядом по покрытым синими чернилами листам, быстро вбирая текст, затем за уголок извлек пакет с фотографиями и просмотрел их.
– Думаете, дочь? – спросил он.
– Да.
– Достаточная травматизация?
– Более чем.
– Но земля в трещинах, – возразил Айла.
– Видел. В кабинете Мергилиуса аквариум.
– Да что угодно. Посмотрим.
– Едем.
– Ваши разговоры начинают меня бесить, – заявил Деметриус.
– Мы едем в Ильмирин, – объявил Илия. – Сколько времени займет дорога?
– Часа три, – сказал Айла. – К пяти будем.
– Полтора, – возразил Деметриус.
– Два, – решил Илия. – И сильнее не гони, Деметриус.
– Кто-нибудь мне что-нибудь объяснит? – вопросил Деметриус.
– По дороге, – пообещал Илия, забирая папку с делом у Айлы, разместившегося на заднем сиденье.
– Так что? – спросил Деметриус, едва они выехали с парковки.
Илия откинул картонную обложку и начал листать страницы.
– В мае 77 года эры Буревестника, в четыре утра, в полицию обратилась женщина. Ее звали Истар Агнеда. Она была дважды вдова. Агнеда рассказала, что около трех часов ночи ее разбудили крики. У нее было четверо детей, младший иногда просыпался и плакал, поэтому спросонья она не заподозрила ничего подозрительного.
– Четверо детей, – ужаснулся Деметриус. – Мне Эфиловских двоих хватает.
– Деметриус, ты их даже не воспитываешь, – вступился за детей Илия.
– Я их видел пару раз, мне этого достаточно.
– Ты сбиваешь меня с повествования.
– Ладно, давай дальше.
– В темноте Агнеда прошла в детскую и различила в комнате силуэт массивного мужчины. Она окликнула его, получила в ответ несколько ножевых ранений, после чего неизвестный убежал, а она, корчась от боли, обнаружила, что четверо ее детей – восьми, семи, пяти и трех лет – зарезаны. Окровавленный нож был найден уже по прибытии полиции неподалеку от ее дома. Отпечатки на нем отсутствовали.
– Ясен пень, – снова встрял Деметриус. – Кто ж не догадается стереть отпечатки.
Илия смерил его ледяным взглядом и продолжил:
– Внимание полиции сразу привлекло странное поведение Агнеды – для матери, потерявшей четверых детей сразу, она проявляла чудеса самообладания. Расспросив соседей, они выяснили, что за две недели до происшествия Агнеда отправила свою старшую дочь, рожденную в предыдущем браке, на курсы секретарей в Торикин. И это при том, что курсы стоили немало, а финансовая ситуация семьи с тех пор, как в прошлом году глава семейства скончался от инфаркта, была весьма плачевной. Продолжив копать под Агнеду, полиция быстро выяснила, что несколько месяцев назад ее мать застраховала жизнь четверых младших внуков на большую сумму, причем указала дочь, то есть Агнеду, как выгодоприобретателя.
– Вот же облом, – вставил Деметриус. – Хотела стать выгодоприобретательницей, а в итоге окажется срокополучательницей.
Илия отмахнулся от него.
– Хотя полиции не удалось доказать, что мать Агнеды обратилась за страховкой по настоянию дочери, все же в их глазах Агнеда уже выглядела виновной. Раны, полученные ею от неизвестного, подвергли экспертизе. Та показала, что ножевые удары – среди них ранение правой руки и живота – Агнеда могла нанести себе сама, имитируя нападение постороннего. Тем более что ни одна из этих ран не представляла реальной опасности. Следы, оставленные в почве под окном убегающим убийцей, были недостаточно глубоки для веса крупного мужчины, которого якобы видела Агнеда, да и их размер соответствовал размеру обуви, которую носил ее покойный муж, – Агнеда запросто могла сфальсифицировать следы, надев пару завалявшихся мужниных ботинок. Да и как она не услышала грохот, когда в соседней комнате вдребезги расколотили окно? Полиции удалось найти свидетелей, утверждающих, что второй брак Агнеды не задался и свою неприязнь к мужу она переносила на детей. В итоге дело кончилось тем, что Агнеду все-таки признали виновной в убийстве по финансовым мотивам и приговорили к пожизненному заключению.
– И все это не имеет никакого отношения к нашим одноруким убийцам, – заявил Деметриус, едва Илия успел рот закрыть.
– Да, как будто бы не имеет, – кивнул Илия. – Но если подумать о дочери Агнеды, Линнейт, то можно предположить, как в итоге все обернулось тем, что мы имеем сейчас. Представь себе – ты любимая и любящая дочь, узнавшая, что твоя мать в тюрьме до конца ее жизни, причем за убийство твоих же маленьких братьев и сестер.
– Как я могу это представить? – возмутился Деметриус. – Я в жизни не был ничей дочерью, у меня ни сестер, ни братьев, ни даже матери.
– Ни воображения, – вздохнул Илия.
– Мы считаем, – подал голос Айла с заднего сиденья, – что Линнейт не поверила в вину матери.
– Эту гипотезу подтверждают записи свидетельских показаний Линнейт – по ним очевидно, что та и мысли не допускала, что ее мать могла прикончить младших, – пояснил Илия. – Вероятно, Линнейт действительно верила, что где-то на свободе блуждает настоящий убийца детей – непойманный и лишенный внятного мотива. Без денег и, как следствие, без возможности обустроиться в другом месте, она вернулась в опустевший дом и в последующие пять лет подала десятки обращений в полицию по поводу якобы пробравшегося в дом постороннего мужчины. Полиция приезжала, не находила никаких следов взлома и уезжала. Не удивлюсь, если Линнейт приобрела в округе славу сумасшедшей.
– Так все-таки был этот мужик или нет? – уточнил Деметриус.
– Наше с Айлой мнение таково: мать Линнейт совершила преступление, во время которого, под влиянием ее эмоций, спирит в окружающем пространстве структурировался, запечатлев образ, сконцентрированный на расчетливой женщине, жадной до денег. Затем в дом вернулась опечаленная Линнейт, на которую образ не оказал влияния, поскольку она не подходила под профиль. Горячая сторонница матери, она верила в ее ложь о незнакомце и модифицировала образ, добавив в него внешний источник зла и обратив корыстную мать в испуганную и стремящуюся защитить детей. Естественно, теперь она выдала отклик на подстроенный под себя образ и начала видеть в своем доме постороннего мужчину, не отличая ментальное от реального.
– Как можно «модифицировать» уже существующий образ? – усомнился Деметриус.
– Учитывая, что образ изначально формируется под влиянием острых эмоций, можно предположить, что он способен среагировать и на повторное эмоциональное воздействие, если оно будет достаточно сильным. Хотя обычно этого не происходит. Потому что люди в повседневной жизни редко испытывают эмоции, достигающие экстремального уровня, как в случае убийства или еще чего-то чрезвычайного.
– То есть наша девочка была ну о-о-очень эмоциональная? Не как наш Айла?
– К тому же пребывала в состоянии ужаса, шока и горя, – кивнул Илия.
– Ну хорошо, ее конкретно вставило. Однако я все еще не вижу, как мы пришли к показательной казни конечностей и суициду.
– В восемьдесят втором году начали внедрять ДНК-экспертизу, в первую очередь в сфере криминалистики. Понадеявшись на новый метод, Линнейт наскребла на адвоката и состряпала с ним прошение о пересмотре дела ввиду того, что приговор Агнеде был вынесен при отсутствии прямых доказательств. Используя новый метод, полиция провела экспертизу ножа и обнаружила генетический материал Агнеды не только на лезвии ножа, что логично, потому что ее им пырнули, но и по всей длине его ручки. Факт, уже едва ли объяснимый с позиции ее невиновности, учитывая, что, по ее собственным показаниям, нож ей не принадлежал, был принесен убийцей, потом брошен и обнаружен не ею. По итогу всей бучи Агнеду оставили сидеть дальше, а Линнейт сунули под нос неопровержимое доказательство вины матери. Вероятно, после этого психика Линнейт расшаталась окончательно.
