Лина Певзнер
Не благие намерения
Пролог
Утро стояло пасмурное и прохладное, что весьма радовало Десмира. В тёплые летние дни в защитном костюме было невероятно жарко, а учитывая его вес и сложность передвижения, вовсе можно было потерять сознание. Учёный, однако, носил его с гордостью, так как тот являлся его собственной уникальной разработкой. Жаль, что её практически никто не видел. Причина тому проста – там, куда он направлялся, живых не бывало уже более пятисот лет, разве что такие же отчаянные исследователи, как и он. Десмир ходил в запретный для посещения без особого разрешения Пранерестон раз в неделю вот уже четвёртый год, но за это время не встречал там ни души и практически не находил чего-то дельного для исследований. Можно было бы впасть в уныние и отчаяние, но исследователь не признавал этих качеств и не считал их достойными для учёного мужа, поэтому упрямо и настойчиво не сдавался в своих высоких целях.
В том, что энтузиастов было мало, да что уж тут говорить – их не было вообще, был виновен Орден Незримых Наблюдателей. Заскорузлые, властные, высоколобые… болваны, застрявшие в страхах и пережитках прошлого, пресекающие всё, что якобы могло не понравится тем самым Незримым Наблюдателям, некогда прилетевшим с небес. Пришельцы себя называли Людьми, внешне ничем не отличались от торирисов, повсеместно населяющих этот мир, и, согласно древним летописям, поначалу вели себя вполне дружелюбно. На Соренрере тогда во всю начиналась эра технического прогресса, золотой век науки и просвещения. Ознакомившись с успехами учёных планеты, Люди остались ими очень недовольны и возмущены. Они потребовали собрать конгресс из разных стран, выступили на нём и сообщили – им ведомо, к чему могут привести проводимые на Соренрере исследования. По их словам, беспечные торирисы загубят этот мир, как Люди когда-то загубили свой, уничтожив многие живущие на планете виды животных и растений, сделав мир по большей части не пригодным и для обитания самих торирисов…
Как и следовало ожидать, им никто не поверил. Никакие мирные уговоры не работали. Ни одна из стран на Соренрере не хотела прислушиваться к бьющим тревогу пришельцам. Оценив ситуацию, Люди выдвинули вердикт, подразумевающий следующее: если торирисы не прислушаются к ним и не захотят выполнить их «рекомендации», направленные на сохранение жизни на планете, то они покажут воочию, к чему приводит непокорность. На раздумья и сворачивание научной деятельности был отпущен год.
По прошествии ровно года, 389 дней на Соренрере, над самым крупным городом на планете Пранерестоном в воздухе на большой высоте зависло огромное чудо техники, ныне имеющее название Каратель Судного Дня. Без каких-либо предупреждений из недр Карателя на Пранерестон была сброшена мощнейшая бомба, в одно мгновение стёршая с поверхности земли город с миллионным населением. Выживших в катастрофе не было. Жители его окрестностей, сумевшие выжить, в большинстве своём умирали от неведомых ранее болезней, многие получили ожоги и ранения. Ударная волна была немыслимой силы и уничтожила всё на своём пути. По сохранившимся записям малочисленных свидетелей, Каратель провисел над Пранерестоном несколько месяцев, как бы наблюдая за содеянным им. По мнению Десмира, скорее за тем, как торирисы оценят весь масштаб бедствия. И они оценили…
Выждав им самим отведённый срок, Каратель неспеша, вальяжно, переместился к следующему по размеру городу – Тирсонее, столице другой страны, находящейся на противоположной стороне планеты. Все, кто видел его по пути, в панике разбегались и прятались, но ударов больше не последовало. В Тирсонее летательный аппарат спустился достаточно близко к поверхности, чтобы Люди могли из него выйти. Их встретили перепуганные жители города и через них пришельцы передали своё послание. Спустя три дня конгресс собрался вновь. Несогласных больше не было, о трагедии в Пранерестоне знали все и боялись её повторения. Люди передали торирисам свод правил, в большинстве своём касающихся изобретений и научной деятельности, в которых содержались все запреты. Они предупредили – благодаря имеющимся у них технологиям, Люди способны пристально следить за торирисами и, если те решат нарушить что-либо, ими предписанное, кара будет молниеносной и последует незамедлительно.
Страх не подстегнул в те тёмные времена торирисов искать пути решения и борьбы со столь мощными и опасными созданиями из глубин непостижимого космоса. Общим советом было принято решение поставить во главе всего законы, предписанные Людьми, которых стали называть Незримыми Наблюдателями. Спустя совсем недолгое время появился и сам Орден. Поначалу малочисленный, но вскоре разросшийся до внушительной организации, внимательно следящей за исследованиями и держащей науку в узде. Каждое новое изобретение проходило проверку в Ордене, если его что-то не устраивало, в зависимости от степени «неустраиваемости» и лояльности к самому изобретателю, изобретение могло отправиться в печь со всеми наработками, а в самых жутких случаях – в печь мог попасть и сам изобретатель.
Прогресс сразу же встал на месте, фактически схлопнувшись из-за давления Ордена. Развитие остановилось. Сейчас, спустя пять веков с тех траурных событий, с этим стало немногим проще. Однако, ради своих исследований Десмиру приходилось изрядно принижаться и выслуживаться перед треклятым Орденом, чтобы иметь хотя бы допуск к заветному для него Пранерестону. Запретный город манил своими загадками, самой главной из которых было то самое смертоносное оружие, что стёрло его навеки.
За пять сотен лет, пусть и опасных, и тяжёлых исследований, энтузиастам удалось многое узнать о химическом составе почвы разрушенного города, о том, что в нём таится какая-то сила, которую на Соренрере пока не сумели постичь. Знали лишь одно, что она незрима, как и ныне те, кто принёс её в этот мир, и ещё – убийственна для здоровья торирисов. Она заражала страшной болезнью, протекающей и проявляющейся по-разному, но всегда – болезненно и в конечном итоге смертельно. Десмиру повезло, что он родился спустя такое большое количество времени после катастрофы. Его предшественники, хотя и не разгадали загадку о природе и причине болезни, сумели найти способы защититься от страшной напасти. Собирая их знания и наработки по крупицам в библиотеках, учёный и создал свой защитный костюм, состоящий из прорезиненной ткани. В длинном плаще, закрывающем всё тело и переходящем в перчатки, содержалась прослойка из свинцового напыления, что делало его невероятно тяжёлым. От увесистого капюшона и вовсе создавалось впечатление, что на голову надели тяжёлый водолазный шлем. Полы плаща смыкались с брюками, отчего костюм напоминал странный комбинезон, по сути, он таковым и являлся – часто приходилось пользоваться подручными средствами при создании всего, в том числе и средств защиты. Брюки полностью покрывали тяжёлые широкие ботинки на толстой подошве, в которой также была прослойка из металла, в этот раз из вольфрама, бесцеремонно тайком собранного из всего, где столь редкий материал использовался. Частенько не самым честным путём, но Десмир всегда себя оправдывал своими благими намерениями и высшими целями, так что совесть его молодой подвижный ум не беспокоила. А вот съезжающая маска на лице очень даже – с ремнями вышла накладка, а он последние пару недель забывал взять её к себе в лабораторию и отрегулировать их наконец.
Сквозь толстые окуляры мир вокруг выглядел замыленным, несмотря на то, что учёный протирал их каждый раз с обеих сторон. Дышать через сложный респиратор было тяжело, но что-то более годное и удобное он пока не смог придумать – часто от дыхания окуляры запотевали и ничего нельзя было различить. Придуманная им система была единственно работающей и… громоздкой и неудобной. Впрочем, ищи он более лёгких путей в своей жизни, не стал бы исследователем, а пошёл в армию, как того желал его отец. Там как раз всё просто, нужно лишь подчиняться приказам… чего Десмир не умел совсем. И не хотел.
Огороженная зона имела радиус в пятнадцать километров, но охраны здесь уже не было. Одни лишь распахнутые настежь ворота меж покосившихся столбов, да давно покорёженный коррозией забор. Сложно сказать, когда его установили, но это точно было очень давно. Сейчас охрана находилась у стены, установленной лет пятьдесят назад в радиусе восьмидесяти километров от эпицентра взрыва, и это – ещё одна причина, по которой Десмир пытался уживаться с Орденом в мире – благодаря их благосклонности, у него имелось одно из редких исключительных прав прилетать к внутренней границе на своём навортисе, а не идти это расстояние пешком по нескольку дней в одну сторону. С лихвой хватало и путешествий в тяжёлом костюме по самому городу, но здесь Десмиру отчасти повезло – природа его не обделила физической силой и выносливостью, которые он старательно поддерживал, понимая, что без возможности посещать Пранерестон работа всей его жизни покатится псу под хвост.
Сколько бы раз Десмир не приходил сюда, каждый раз, проходя ворота, он ощущал странное чувство трепета, прикосновения к чему-то неизведанному, запретному и… ужасающему. На самых окраинах большого города ещё сохранились остатки разрушенных стен и даже некоторые дома, вросшие за прошедшие годы по самые окна в грунт, словно бездонными провалами глазниц смотрящие на пришедшего тревожить тишину этого места. По свидетельствам, несколько лет после взрыва на территории разрушенного города ничего не росло и вообще не было ничего живого, но за пять сотен лет природа всё-таки взяла своё. Неведомая незримая сила, пугающая торирисов, ей либо была не страшна, либо проявляла себя незаметно для исследователей. Средь зарослей холодными чёрными призраками обугленные стены безмолвно следили за гостем будто бы с укором. Опять пришёл? И чего только постоянно ищет здесь?
Признаться, Десмир и сам не знал, что. Первое время он надеялся отыскать в развалинах нечто необычное, подсказки к разгадке, какие-то артефакты, незамеченные другими. Спустя полгода детская восторженность и спесивость прошла, сложно искать то, сам не знаешь что. Теперь он приходил сюда по привычке, для получения какого-то определённого извращённого вдохновения. Незримые Наблюдатели – жестокие убийцы, прикрывающие своё поведение благими намерениями по сохранению мира и однажды… однажды именно он, Десмир, найдёт как избавиться от них. Может, даже отомстить за содеянное.
Зелень мельчала ближе к эпицентру, всё больше сходя на нет. Здесь деревья и кустарники почему-то расти отказывались, поэтому обгоревшие фундаменты зданий были лучше различимы. Стен так близко к эпицентру уже не сохранилось, только торчащие неровными обугленными зубцами части фундаментов и покорёженные конструкции, сейчас крайне сложно идентифицируемые как что-либо. На белёсой мостовой, вероятно, когда-то имевшей тёмный цвет плитки, сохранились тени тех, кто в момент удара находился на улице. Одни лишь тени, застывшие в вечности, оставшиеся единственным отголоском их обладателей. Страшное оружие не оставило тел, пожрало их, перемололо в пыль… да и кто знает, может, даже и пыли не было. Десмир видел, как торирисы сжигали себе подобных на кострах, такое случалось редко, но случалось, и зрелище это было отвратительным и ужасным. Здесь же такому разом подвергся целый город, есть свидетельства жителей окрестностей, будто те видели настоящий огненный шторм, бушующий на месте города. Горожан, выживших в этом аду, не было ни одного.
Остановившись на небольшой возвышенности, которая обрамляла кратер эпицентра взрыва и совсем немного сгладилась за сотни лет, Десмир окинул взглядом мёртвый город. Кто-то однажды должен заплатить за это. Неважно, насколько он силён, всегда найдётся кто-то сильнее. И не стоит его искать. Нужно стать таковым.
Глава 1
– Мирта, разъединитель!
Девушка спохватилась и помчалась со всех ног в другой угол обширной лаборатории, попутно умело перескакивая через разложенное всюду оборудование и уклоняясь от коварных струек горячего пара, испускаемого работающими аппаратами. Несмотря на огромное количество всевозможного оборудования, инструментов, подручных и защитных средств, Мирта прекрасно знала, где лежит каждый предмет и максимально быстро находила его, принося мастеру всё, что только имелось в лаборатории. Именно поэтому в большей части исследований учёного ассистировала она, а не неуклюжий и летающий в облаках подмастерье Йорн, навязанный Десмиру Университетом, в котором тому приходилось – по его же словам – проводить занятия. Мирта знала Десмира Мардара почти три года, благодаря всё тому же Университету. Она отчаянно старалась учиться в нём, пока на одном из предметов не встретила своего гениального преподавателя. Десмир усмотрел в ней нечто особенное и предложил быть ассистенткой в его исследованиях. А дальше… учёба покатилась под откос, Мирта слишком много времени проводила в лаборатории и в конечном итоге её исключили, не помогли даже попытки мастера договориться с руководством. Девушка об этом не жалела. Она верила в возвышенность его работы, в его самоотверженность, верила в него и считала своё присутствие рядом необходимым. Вся её жизнь крутилась сейчас возле Десмира, но Мирту это устраивало.
Примчавшись обратно и юрко ускользнув от очередной порции пара, выпущенного гудящим огромным котлом, ассистентка протянула мастеру затребованный им инструмент. Он задумчиво повертел его в руках, покосился на девушку и добавил:
– И четвёртые давай.
Мирта умело выудила из пяти рядов очков, подряд надетых на небольшом цилиндре на голове, нужные учёному и также протянула их мастеру. Десмир нахмурился, склонившись над работой, а Мирта завороженно, с затаённым дыханием, за этим наблюдала. Она никогда не лезла под руку и не отвлекала разговорами, даже если приходилось задерживаться в лаборатории до полуночи. За последний год это стало происходить всё чаще, из-за всё той же раздражающей мастера необходимости проведения занятий. Времени на его собственные исследования оставалось немного и чаще ближе к вечеру.
Оплата за работу ассистенткой была несоразмерной. Работая где угодно в Киерше, Мирта получала бы больше раза в два, но её это не беспокоило – не столь важно, сколько тебе платят, как то, на что ты тратишь своё драгоценное время жизни. Порой, девушке казалось, что Десмир всё-таки чувствует себя виноватым, ведь все его финансы уходят на оборудование и платить ей вменяемые деньги он не может. Возможно, именно из-за чувства вины мастер всегда звал её с собой на ужин в заведение неподалёку от лаборатории. Иногда это выходило перед работой, иногда – после, в зависимости от занятости учёного в других сферах его жизни. Хозяин заведения всегда относился к ним лояльно и часто добавлял какую-нибудь вкусность к заказу, но почему-то считал их братом и сестрой, чем весьма забавил Десмира и расстраивал мечтательную Мирту.
На мощном металлическом столе что-то знатно полыхнуло и девушка накрыла источник пламени увесистой огнеупорной тканью, предотвращая доступ кислорода. Десмир гневно выругался, отбросив разъединитель на край стола, а затем отправив туда и прорезиненные лабораторные перчатки. Вернув на цилиндр ассистентки очки, он сдержанно произнёс:
– Убери всё это безобразие и можешь сегодня идти домой. Мне нужно проветриться.
Не дожидаясь её ответа, учёный ушёл, напористо меряя лабораторию широкими шагами. Мирта проводила его взглядом, тяжело вздохнув. Опять будет сидеть здесь всю ночь один и пытаться что-то сделать. За прошедшие годы она хорошо поняла эту черту его характера – он не умел сдаваться. «Если не получается в тысячный раз, значит, нужно пробовать в тысяча первый. Нельзя добраться до цели, свернув по дороге обратно,» – однажды обронил Десмир и Мирте запали в память его слова. Признаться, его юная ассистентка применяла их в своей жизни далеко не к науке…
Девушка сняла с головы цилиндр и по плечам разметались убранные под него кудрявые каштановые волосы. Она поискала в карманах прорезиненного тёмно-коричневого халата заколку и кое-как заколола их сзади. Цилиндр в этом плане был эффективнее, но носить эту увесистую подставку под различные полезности в работе мастера было сложновато и попросту тяжело. Мирта ни разу об этом не говорила Десмиру, хотя периодически мучилась болями в шее.
Заглянув под накрывавшую стол огнеупорную ткань, девушка закатила глаза и вздохнула. Убирать придётся долго, но ей не привыкать. Время за уборкой летело быстро. Она вздрогнула от неожиданности, когда над ухом раздался недоумевающий голос Десмира:
– Милая моя Мирта, я же просил тебя так не утруждаться много раз. Это лабораторный стол, он никогда не будет стерильно чист, да это и не требуется.
– Я стараюсь выполнять свою работу достаточно хорошо, – смутилась девушка, краснея, – Это было… из Пранерестона? Дополнительно нужно обрабатывать?
– Нет, иди отдыхай. Я справлюсь сам, – он дружелюбно улыбнулся ей и в его аметистовых глазах блеснул хитрый огонёк.
– Ладно, – Мирта поджала губы и сняла лабораторные перчатки, тихо вздохнув и одарив его взглядом, который Десмир воспринял как осуждающий.
Ничего удивительного, девушка была наблюдательной, всегда всё замечала и его вид сейчас о многом ей говорил. Обычно растрёпанные, сейчас бронзовые волосы учёного были аккуратно уложены назад. У него часто не хватало времени на визит к парикмахеру, поэтому бывало, что они отрастали вплоть до плечей, пока не начинали его раздражать при работе больше, чем потеря времени на стрижку. Вместо заношенного, заляпанного маслом и прожжённого лабораторного халата, на нём была надета чистая белая рубашка с закатанными по локоть рукавами, а поверх неё – выглаженная, орехового цвета жилетка с золотистыми оторочками. Свои тяжёлые простые часы на руке он сменил на более изысканные и дорогие, определённо являющиеся чьим-то подарком. В довершении, «проветриваясь» Десмир избавился от многодневной щетины, выглядя на пару лет моложе своего возраста. Всё это говорило Мирте об одном – сегодня непременно придёт она.
Госпожа Истанамария Мейер являлась единственным меценатом, спонсирующим исследования мастера, хотя Мирта подозревала, что напыщенная дочурка мэра Киерши и представления не имеет, чем именно занимается учёный. Однако, деньги на дорогостоящее оборудование находились почти всегда, чего бы не захотелось душе Десмира, стоило только запросить.
Истанамария, как и подобало девушке из высшего света, делала вид, что интересуется наукой и просвещением, но на деле Мирта сильно сомневалась, что она паровой котел от печи отличит, не говоря ещё о чём-то. Вот только это мало кого интересовало, в том числе и мастера. Обладая статусом и какой-то неестественной красотой, словно она не торирис вовсе, а фарфоровая кукла, Истанамария была всеобщей любимицей, законодательницей мод, а иногда даже целых социальных порядков. Так, к примеру, раньше внебрачные дети вызывали осуждение в обществе их матерей, но стоило шесть лет назад забеременеть госпоже Мейер, совершенно неизвестно от кого, как к этому кардинально изменилось отношение в обществе. Её отец уже утратил к тому моменту всяческие надежды выдать замуж строптивую дочурку, а тем более – иметь внуков, поэтому за время беременности в прессе и общественности развернули масштабную войну с «застарелыми» устоями. К рождению дочери Истанамарии, названной Лиестой, никто не посмел порицать её мать. Немного зная эту дамочку, Мирта считала, что дело не только в изменении взглядов общественности… Истанамария вполне была способна перегрызть глотку любому, кто посмел бы задавать лишние вопросы и, вытерев кровь с губ кружевным платочком, снова улыбаться окружающим и быть любимицей публики.
– Не смотри на меня так, – холодно сказал Мирте Десмир, пылая отчаянно скрываемым негодованием, – Я был бы рад заниматься только наукой и ничем больше, но деньги не берутся из воздуха. Нам всегда нужно новое оборудование, расходники, да и твоё жалованье тоже оплачивает Истанамария. Если мы лишимся финансирования – мы лишимся всего. Какому-то другому меценату нам даже показать нечего – мои наработки вряд ли кто-то поймёт. Да и… ты сама знаешь, как я мастерски умею располагать к себе людей… – последнее было явной иронией, и учёный нахмурился.
– Я всё понимаю. Мы уже это обсуждали с тобой, – Мирта вздохнула, – Ты не должен передо мной оправдываться. Меня скорее расстраивает, что тебе приходится заниматься чем-то ещё, кроме своих исследований. Удачи. И – спокойной ночи.
– Спасибо, и тебе, – Десмир проводил её рассеянным взглядом, надевая на руки перчатки и склоняясь над работой.
Затронутая ими тема была очень болезненна для учёного. Его коллеги не воспринимали Десмира всерьёз, считая исследователя не более, чем юным амбициозным выскочкой. Факт финансовой поддержки именно дочерью мэра, купающейся в мужском внимании и от науки очень далёкой, только усугублял насмешливые слухи за спиной. Десмир старался их не замечать, как и осуждающие взгляды в его окружении, но получалось это плохо. Вновь отвлекшись от работы на клокочущую внутри злость, он снова сжёг кропотливо собираемый им образец и накрыл его огнеупорной тканью, грязно выругавшись и импульсивно швырнув на стол перчатки.
– Ну и вонь, – услышал учёный мелодичный женский голос у себя за спиной и обернулся, виновато улыбаясь. Истанамария морщила аккуратный ровный нос, вальяжно направляясь к нему, – Ты в эту свою лабораторию скоро врастёшь и пустишь здесь корни, как старый дуб. Дес, ты вообще выходишь отсюда? Пранерестон не считается.
– Увы, выхожу, – пробормотал он, приветственно целуя её руку, – Преподавательскую повинность в Университете никто не отменял. Признаю, ты была права – я только тратил время в аспирантуре. Теперь ещё и этих болванов должен учить тому, что сам считаю старческим бредом древних якобы мудрецов, – Десмир фыркнул, – Почему никто не ставит уже имеющиеся знания под сомнения? Как будто это аксиомы, на которых держится мир.
– Потому что это аксиомы, на которых держится власть, – грустно улыбнулась госпожа Мейер, сверкнув прятавшимися в глазах голубыми льдинками, – Не важно, в какой сфере, власть везде и всегда первостепенна и… ослепительна для тех, кто ей обладает. Уж поверь мне, я это вижу чаще, чем кто-либо в этом городе. Пойдём вниз, тут невыносимо находиться.
Она вновь поморщилась и, не дожидаясь согласия учёного, развернулась и чинно направилась к выходу, огибая всюду расставленное оборудование. Десмир поспешил за ней, у порога подставив даме локоть – винтовая лестница на первый этаж здания, где располагалась его лаборатория, была старой и весьма коварной для спускающегося. Ко всему прочему, Истанамария всегда одевалась в соответствии с её статусом, что подразумевало довольно дорогие, пышные, объёмные платья и непременно сапоги или туфли на каблуке. Сегодня девушка была одета скромно для себя, но всё равно юбка её тёмно-синего платья волочилась по ступеням, норовя попасть под ноги или зацепиться за что-нибудь.
На первом этаже располагался миниатюрный холл с парой потёртых старых диванов, от одного вида которых гостью начинало мутить, но растрачиваться на подобные мелочи Десмир ей не разрешал. К тому же, холл был общим для принадлежащей учёному лаборатории и припортового склада, расположенного на первом этаже под ней, так что новые диваны, с большой долей вероятности, могли исчезнуть в неизвестном направлении в тот же день. Подобное соседство Десмира расстраивало, но позволить себе другое место он попросту не мог: просить у своего милейшего мецената дополнительной финансовой поддержки ему не позволяла гордость. Пару раз учёный был близок переступить и через неё, когда со склада прибегали крысы и сгрызали провода, а то и вовсе повреждали редкое и ценное оборудование, но и здесь он сдержался, потратив несколько дней на создание сильнейшего крысиного яда. Мерзкие грызуны быстро смекнули, что второй этаж их обиталища опасен даже по запаху, и беспокоить проклятое место перестали.
Истанамария сняла с себя дорогую вычурную шляпку с крупными перьями и хотела было кинуть её на диван, но передумала. Поморщившись в очередной раз, она достала припасённую когда-то ей самой плотную ткань из закутка за спинкой дивана, постелила её на сиденье и вальяжно разместилась на нём. По-хозяйски закинув ногу на ногу, девушка положила драгоценную шляпку себе на колени. Десмир тяжело опустился с ней рядом, одарив госпожу Мейер выжидательным вопросительным взглядом. Она ответила ему иронично-невинным, еле заметно улыбнувшись пунцовыми губками.
– Брось. Я не поверю, будто ты пришла просто потому, что соскучилась по моему обществу, – в его голосе не было раздражения, только плохо скрываемая настороженность.
– Разумеется, я соскучилась по твоему обществу, мой дорогой затворник. Увы, мне известно, что это не взаимно, так что – да, это не единственная причина моего визита, – она откинулась на спинку дивана и пронзила своего собеседника ледяным взглядом, – Дес, я также знаю – твои дела идут неважно. На то, чего ты хочешь добиться, нужны гораздо большие финансы, чем есть у скромной дочери мэра столицы, – Истанамария лукаво улыбнулась, – Да и… даже если получится найти средство против угрозы Незримых, кто станет спонсировать его создание? Я понимаю, ты терпеть этого не можешь, но в нашем мире учёный не может быть просто изобретателем. У тебя должны быть связи. Должны быть торирисы, заинтересованные в воссоздании твоих изобретений. И заинтересованность должна быть не только ментальная, а именно –финансовая. А ты, мой герой-одиночка, из своей лаборатории носа не показываешь, хотя у тебя как раз есть возможность общаться с нужными тебе торирисами, – каждое её слово сквозило иронией, но Истанамария никогда не беспокоилась за чувства других людей, всегда говоря непременно именно то, о чём думала.
– Да? Какая это? – фыркнул Десмир.
– Такая, – она указала рукой на себя, положив её на свою грудь с глубоким декольте, – Благодаря моему покровительству, ты можешь быть вхож в самые высшие и привилегированные круги общества, общаться с самыми богатыми и влиятельными торирисами нашей страны и искать их поддержки. А ты чем занят? Да, твои исследования неописуемо ценны, но какой от них толк, если они будут пылиться на полках? Увы, я не могу сделать этого за тебя, так как меня в этом плане не воспринимают всерьёз.
– И что ты мне предлагаешь? Разодеться, как нахохлившийся гусь, и тратить драгоценное время на пустые разговоры на приёмах? Ты сама знаешь, Иса, меня не воспринимают всерьёз также, как и тебя, – он сжал кулаки и скрипнул зубами.
– Так заставь воспринимать! Неужели тебе не хочется, чтобы те, кто так к тебе снисходительно относится, ползали на брюхе перед тобой, желая лишь толику твоего внимания? – она эмоционально всплеснула руками, – Всё дело как раз в этом. Тебя никто не знает. Судят по внешнему виду, как и меня. Молодость и привлекательная внешность совсем не означает глупости и некомпетентности в научной сфере. Вот только обществу это нужно доказывать всякий раз, как и многое другое, на что оно так любит накладывать глупые клише. Таков наш мир. Попробуй хотя бы, вдруг, получиться? Меня ты не потеряешь в любом случае и мою поддержку тоже, даже если Орден запишет тебя в еретики и решит сжечь на костре. Или чем они там развлекаются сейчас…
Десмир повернулся к ней, внимательно смотря в её поблёскивающие хитрыми льдинками глаза. Насчёт последнего он очень сильно сомневался и на то были веские причины. Несмотря на гнусные слухи, витающие вокруг них двоих, о которых он слышал от Йорна, Истанамария давно дала понять своему протеже – между ними целая социальная пропасть. Его это ничуть не заботило, покуда он получал от неё дотации на исследования. Может, если только совсем немного, но это сейчас не имело уже никакого значения. Совсем другое, если её папенька решит, будто Десмир – не просто «развлечение» для его дочери, а плохо влияющий на её статусность нежелательный элемент. К тому же, Иса и сама была явно не в восторге, что он тратит её деньги в пустую. Госпожа Мейер никогда ему об этом не говорила, но учёный не сомневался – в глубине души именно так и думает его аристократичная покровительница. Истанамария выжидательно молчала, давая ему возможность поразмыслить, как бы невзначай водя тонким пальцем по подвороту его рубашки и хитро поглядывая за его мыслительным процессом, всецело отражаемом на молодом симпатичном – по её собственному мнению – лице.
– Ладно, я не силён во всех этих махинациях. Если станет только хуже, в этом мире есть ещё пара десятков стран. Быть может, найдётся место для меня и моих исследований ещё где-нибудь, – угрюмо проворчал Десмир, – Я так понимаю, ты именно к этому и вела этот разговор. С чего ты мне предлагаешь начать?
– Вот видишь, проницательность всё же тебе присуща, пусть ты старательно и скрываешь это. В следующую субботу у меня день рождения, – тихо торжествуя, Истанамария потянулась как довольная кошка, – На моё тридцатилетие папа обещал большой праздник в нашем особняке за городом. Не сомневайся, там непременно соберутся все сливки общества. И, конечно же, ни у кого не возникнет вопросов, что на подобном мероприятии делает мой протеже.
– Не сомневаюсь. Ты прекрасно знаешь их мнение на этот счёт, – он не разделял её торжественности и становился всё мрачнее, но если ничего хорошего не выйдет в этот раз, возможно, она не станет больше говорить о подобном пустом разбазаривании драгоценного времени, – К тому же, на подобные мероприятия принято приходить с подарком, а что я могу подарить тебе?
– Приходи и узнаешь. Поверь, у тебя есть для меня самый лучший подарок, – она тихо радовалась своей маленькой победе, улыбаясь белозубой широкой улыбкой. Поправив пышные, волнистые, медового цвета волосы, Истанамария самодовольно засияла и тихим мелодичным голосом добавила: – А по поводу общественного мнения… Можешь пригласить на торжество вместе с собой Мирту. Не сомневаюсь – она согласится, не раздумывая. Твоё присутствие с дамой собьёт с толку недоброжелателей и этим потешит меня. Люблю смотреть на эмоции тех, кто так вовлечён в чужую жизнь, не имея своей собственной. Я пришлю твоей ассистентке платье в пятницу, чтобы девочка не чувствовала себя оборванкой на фоне других. Да и мне лишние сплетни ни к чему.
– Какое великодушие, – фыркнул Десмир, одарив её укоризненным взглядом. Он знал Истанамарию шесть лет, и за это время убедился – чего бы она ни хотела, госпожа Мейер непременно этого добьётся. Его тёплое отношение к юной Мирте сейчас выглядело слабостью, ведь так он точно не посмеет отказать и испортить верной помощнице возможность побывать в подобном месте. Иса это прекрасно знала и беспардонно пользовалась.