Лина Кавальери
Правда обо мне. Мои секреты красоты

Полная версия

Lina Cavalieri

Le mie verita` (1936)

My Secrets of Beauty (1914)

© В. Максимова, перевод, 2022

© В. Белугин, перевод, 2022

© А.А. Васильев, предисловие, фотографии, 2022

© ООО «Издательство «Этерна», издание на русском языке, 2022

Предисловие к русскому изданию

Ее по праву называли самой красивой женщиной в мире. Божественная итальянка, каноническая красавица и блистательная оперная певица Лина Кавальери родилась в рождественскую ночь, 25 декабря 1974 года, и была названа Наталиной в честь Рождества – Natale по-итальянски. Местом ее рождения был маленький городок Онано в провинции Витербо, на родине этруссков. Семья была небогатой, отец – плотник и кровельщик, а мать, как было принято в то время – домашняя хозяйка. Девочка росла в нужде, и первые заработки – торговля фиалками на рыночной площади – сменились работой упаковщицы газет в типографии и швейкой у местной портнихи. Возможно, это и послужило толчком зарождавшейся любви к моде, ведь Лина Кавальери станет признанной «иконой стиля» эпохи модерн, модной картинкой для миллионов женщин и мужчин. И это непустые слова. В 1900-е годы, когда ее слава стала мировой, более одного миллиона открыток с ее изображением разлетелось по всему миру. Портреты Лины Кавальери и сейчас можно найти на блошиных рынках Сиднея и Сантьяго, Москвы и Нью-Йорка, Барселоны и Петербурга, Стамбула и Гонконга. Это ли не мировая слава?!

С тринадцати лет Лина начала петь неаполитанские песенки в небольших кафе Рима, а ее природная красота, стройность стана, шарм и обаяние сделали дебютантку заметной в кавалькаде искавших славы исполнителей. В четырнадцать девушка уже участвовала в первом для нее конкурсе красоты и в апреле 1894 года, в девятнадцать лет, впервые выступила на профессиональной сцене небольшого театра в Риме. Этот дебют на прошел незамеченным, и красивую молодую певицу начали приглашать петь в цирке и кабаре. Рим и Неаполь были покорены моментально, а в 22 года ей сдался Париж: она получила ангажемент в знаменитое варьете Folies-Bergе́re, пристанище муз и красавиц начала ХХ века, чей фасад до сегодняшнего дня украшен барельефом русской балерины Лили Никольской.

Природный слух и музыкальный дар позволили Лине быстро овладеть французским, изучить танцы и пленить публику, особенно мужчин. Ее наперебой стали приглашать петь в мюзик-холлах, увеселительных садах, на сценах известных кафешантанов. Словом, Кавальери в молодости была известной кафешантанной певичкой и в те годы вошла в когорту знаменитых звезд Прекрасной эпохи. Ее главными конкурентками были бельгийская балерина Клео де Мерод, чьи воспоминания недавно впервые вышли на русском языке в издательстве «Этерна», и испанка Каролина Отеро, прославившаяся тем, что разделяла поочередно ложе абсолютно со всеми монархами старой Европы.

Но честно говоря, красота Лины Кавальери была ярче других. К тому же ее громкий успех совпал с изобретением фотооткрыток, был подписан контракт с популярным и талантливым парижским фотографом Леопольдом-Эмилем Рейтлингером, который довел образ прекрасной демимондентки до совершенства, чему немало способствовали тугие корсеты и сногсшибательные наряды от великих парижских кутюрье – Ворта, Дусе и Пакена. Добавьте к этой заманчивой картинке драгоценности немалой цены – дары от щедрых поклонников – и вот перед вами образ утонченной красавицы Прекрасной эпохи, чьи многочисленные фотографии вы найдете в этой книге.

Мне повезло быть знакомым с людьми, лично встречавших Лину Кавальери. Одним из таких счастливцев был художник Эрте, великий мастер стиля art dе́cо, с кем я был дружен и бывал у него в гостях. В интервью, которое он дал мне в 1980-е годы для газеты «Русская мысль», где я дебютировал в качестве постоянного автора статей о моде и истории эмиграции, Эрте назвал именно Лину Кавальери самой красивой женщиной мира, какую ему довелось когда-либо встречать, а прожил Роман Петрович Тыртов почти сто лет и знавал многих красавиц.

Другой свидетельницей эпохи была моя двоюродная бабушка Ольга Петровна Васильева, в замужестве Дрябина, пианистка и выпускница курсов фортепиано Рапгофъ. Ольга Петровна, сама женщина утонченная и главная модница в семье Васильевых, была на концерте Лины Кавальери в Петербурге и наблюдала такой удивительны момент. Слава дивы была столь велика, что многие дамы и мужчины желали получить ее автограф. В ту пору самопишущих ручек еще не существовало, и на своих открытках Лина писала автографы либо мягким черным карандашом, либо синим. Поклонники покупали в фойе театра открытки с ее изображением и пачками клали их в тулью мужских канотье, которые меткие петербуржцы бумерангом запускали на сцену, где стояла Лина. Она ловко ловила их налету, подписывала и отправляла канотье обратно в зал!

Я также имел счастье лично знать и встречать Анастасию Цветаеву, написавшую о Лине Кавальери проникновенные строки в своих воспоминаниях: «Музыка! Смычки, струны, феерический вид оркестра. Вдруг что-то делается в конце залы, вспыхивает общим волнением, бежит сдержанным, – но разве сдержишь? – шепотом, и глаза у всех устремляются к дверям. Может быть, встают все? Драгоценное имя, доносимое, шелестит по губам итальянцев и иноземцев. Имя, принадлежащее Красоте, ни с чем не сравненной, потому что она – Первая в мире! La signora Lina Cavalieri!.. Она вошла в зал, окруженная свитой, и я помню точеный профиль величавой и прекрасной женщины, знаменитой актрисы. Что-то жемчужное. Темноволосое. Темноглазое. И с протянутой руки ожившей статуи – текущая пена кружев».

Успех Лины Кавальери в России начался еще в конце ХIХ века. В 1897 году ей пришел контракт от петербургского купца Хабабулы Ялышева, который хотел ангажировать эту пленительную красавицу в свой ресторан и кафешантан «Крестовский сад». Тогда Россия была самой богатой страной Европы, соперницей Великобритании и США, Петербург получил мировое признание как самая элегантная столица Европы, и желание попасть в Россию, славившуюся своими гонорарами и щедрыми подарками от купечества и аристократии, было у Лины велико. На руках у звезды был маленький ребенок – наследие одного из поклонников, успех и неустроенная личная жизнь.

В Петербурге, где она провела около шести лет, Лина познакомилась с блестящим офицером, наследным князем Александром Владимировичем Барятинским. Он был выпускником Пажеского корпуса, офицером Нижегородского драгунского полка и сыном генерала, близкого высочайшему двору. Роман 23-летней итальянской красавицы и богатейшего русского офицера вспыхнул внезапно и ярко и подарил миру феномен Лины Кавальери. Я пишу эти строки не случайно: Лина была красивой кафешантанной певицей с замечательными внешними данными и слабым, но мелодичным, голосом. Забота князя Барятинского о своей возлюбленной позволила ей поступить в частную школу в Петербурге к знаменитой итальянской певице Маддалене Мариани – Мази. С ней Лина овладела основами итальянского бельканто, развила свои вокальные способности, свой певческий дар. Князь также значительно улучшил и благосостояние любимой женщины, одевая ее в Париже у лучших кутюрье и осыпая драгоценностями – дорогими парюрами из бриллиантов, рубинов и изумрудов.

В 1901 году Лина Кавальери впервые дебютировала на оперной сцене в Петербурге в театре «Аквариум», где ныне расположен Ленфильм, в роли Виолетты в «Травиате». Ее ждал оглушительный успех, она получает ангажементы из самых престижных оперных театров мира – Лиссабон, Неаполь, Лондон, Монте Карло, Варшава, Флоренция, Москва, Харьков, Нью-Йорк. Согласно легенде, Лина была инициатором постройки оперного театра в Баку, куда ее пытались пригласить купцы Маиловы в 1910 году. На ее вопрос, есть ли в Баку подходящее здание для выступлений, братья Илья и Даниил Маиловы пообещали построить прекрасный оперный театр на 1 200 человек. Небывалый успех Лины Кавальери в России заставил импресарио пойти на хитрость и выпустить на подмостки вторую Кавальери, Марию, тоже итальянскую певицу со средними внешними и музыкальными данными, взявшей себе псевдоним знаменитой примадонны. Но Лина была неподражаема. Зрители запомнили ее Сантуццу в «Сельской чести», ее Таис, Недду, Тоску. Ее партнерами были знаменитые в то время итальянские певцы – Энрико Карузо, Титта Руффо и Маттиа Баттистини.

Роман с князем Барятинским стремительно развивался, уже шла речь о пышной свадьбе, и, если верить воспоминаниям самой Лины Кавальери, они тайно обвенчались в домовой церкви Барятинских в Петербурге. Но вмешался император Николай II. Допустить свадьбу высокородного князя и итальянской певицы он не мог, и в 1901 году Александр Барятинский женился на княжне Екатерине Александровне Юрьевской, внебрачной, но узаконенной дочери императора Александра II, внешне напоминавшей Лину Кавальери. Впоследствии Лина и Екатерина стали приятельницами и выходили в свет в Париже с их общей любовью, князем Барятинским, почему-то спонсировавшим этот любовный треугольник.

Потерпев фиаско на личном фронте в России, Лина Кавальери отправилась в Нью-Йорк, где очаровала другого мужчину и в 1908 году вышла замуж за миллионера Роберта Уинтропа Чандлера. Но их брак, по слухам, продлился лишь восемь дней, так как был раскрыт небрежно подписанный брачный контракт, по которому Лине Кавальери отходили многочисленные дворцы и особняки семьи Астор. Следующим ее мужем стал итальянский тенор Люсьен Мураторе, от него родилась дочь Елена.

В сорок лет Лина вышла на пенсию в оперном театре, но не завершила свою карьеру: она снялась в нескольких немых фильмах с душещипательными названиями – «Манон Леско», «Невеста смерти», «Вечная соблазнительница», «Завоевание любви», «Порывистая женщина», «Две невесты». Карьера Лины Кавальери в кино на этом не закончилась: ее образ так восхищал современников, что о ней были сняты художественные фильмы в 1920-х и 1930-х годах, где в роли этой дивы блистали актрисы Дорис Кин и Грета Гарбо. А несомненная итальянская красавица Джина Лоллобриджида снялась в роли Лины в фильме 1955 года «Самая красивая женщина в мире».

Красота, а вернее искусство ее сохранять и поддерживать станет новой профессией Лины Кавальери: после Первой мировой войны в прекрасном Париже она открыла салон красоты своего имени и написала знаменитую книгу о своих секретах ухода за собой. В годы правления Муссолини Лина вернулась на родину, в Италию, и еще раз вышла замуж, на сей раз за Джузеппе Кампари, автогонщика, моложе ее на восемнадцать лет. Лина овдовеет в 1933 году и в тяжелые годы Второй мировой войны была военной медсестрой. Смерть настигла ее дома, в ее особняке в предместье Флоренции, когда бомба английской авиации попала прямо в дом в феврале 1944 года. Удивительный и трагический финал прекрасной дивы. Занавес закрылся.

Александр Васильев, историк моды, 2021

Правда обо мне

Глава I. Детство

В любой работе нет ничего тяжелее начать. Писать тем труднее, чем быстрее и беспокойнее предстают перед тобою воспоминания. Я сижу за столом, белые листы бумаги ждут моего торопливого почерка, что делает их менее холодными. Черное по белому – необходимый повседневный контраст! Я начинаю свою работу, которая, по правде говоря, не так проста, как все думают. Согласование идей и интересное повествование – это довольно сложная задача. Беспорядочная мешанина воспоминаний заполняет разум. Со странным оптическим эффектом образы приближаются и удаляются, так что трудно найти «фокус», сфотографировать внешний вид и «зафиксировать» ощущения. Как всегда, я буду следовать естественному импульсу и позволю мыслям течь по своему желанию из головы и сердца в послушную руку, чтобы записать их.

Итак! Я родилась в Риме 25 декабря… года, который я не помню, так как моя память тогда еще не имела возможности запечатлеть это. Я появилась на свет в более чем скромном переулке старого квартала Трастевере, где Джоакино Белли^[1] мог черпать сюжеты для своей сатиры и поэтические описания людей и вещей. Мой отец, Фиориндо Кавальери – простая и чистая душа, работал помощником архитектора, и его ум и, прежде всего, художественная чувствительность контрастировали с его невежеством, очень распространенным в те времена даже для тех, кто, как и он, происходил из семьи некогда богатой и украсившей свой герб короной маркиза. Как обеднела семья отца, я точно не знаю. Мне рассказывали о разногласиях между родственниками, о значительном наследстве, таинственным образом куда-то исчезнувшем, о давних судебных процессах – все это затерялось в старых архивах магистратуры Мачераты. Это не интересовало маленькую Наталину, которая испытывала нежную привязанность к отцу и позже никогда не выражала чрезмерного любопытства по этому поводу.

О самых первых моих годах можно написать очень мало. Жизнь шла безмятежно и счастливо в нашем скромном маленьком домике, пропитанном спокойствием и любовью. Между тем, чтобы составить мне компанию, родился младший брат Джованни, которого в детстве все называли просто Нино. Я отличалась неукротимой живостью, была настоящим маленьким дьяволенком. А главное – исключительная воля и упорство проявлялись на всех этапах моей жизни.

Мать пыталась всеми способами укротить мою чрезмерную независимость. Считая обычные формы убеждения бесполезными, она частенько прибегала к телесным наказаниям, которые имели не лучший эффект, чем любовные увещевания. Иногда, получив свою долю пощечин и упреков, я уходила и плакала от беспомощности и гнева там, где меня никто не видел. Однажды, когда мне было семь лет, после заслуженного убедительного «урока» я ушла из дома и спряталась в соседнем здании, где осталась до наступления ночи. Я прекрасно помню, как меня охватил безумный страх. В каждом углу я видела призраков, представляла себе ужасные фигуры, поднимавшиеся в темноте, но я не хотела сдаваться. Наконец страх и голод вынудили меня укрыться на ночь у друга семьи, который жил на первом этаже. Всю жизнь я была очень независимой, полной упрямства и гордости.

Меня отправили в школу, где я училась до третьего класса. Мне было восемь лет, когда родился брат Орест, мой нежный товарищ на протяжении всей моей жизни. Это был самый спокойный период. После школы я бежала в парк у площади Гульельмо Пеле, где происходили яростные штурмы импровизированных фортов, за которые отчаянно сражались наши противники. Со своими сверстниками мы играли в «пике» или во «французскую войну». Мы собирались в пышном красивом саду, любимом месте всех мальчиков округа, они виртуозно просачивались в ярмарочные киоски без оплаты, воспользовавшись толкучкой и пролезая на четвереньках между ботинками-бурино и клетчатыми юбками. Я наслаждалась своей независимостью, гордилась силой и мужеством, чему мне часто завидовали соратники сильного пола. Не обращая внимания на тяжелые материнские упреки, я приходила домой разгоряченная, поцарапанная, в рваной одежде и сломанной обуви. Я хорошо знала, что вечером уставший отец вернется с работы и его ласка компенсирует все жалобы матери. Он обычно произносил одну фразу, сопровождая ее поцелуем: «Это такой возраст, бедняжка…»

Глава II. Бедность

Мне пришлось отказаться от всего этого, когда мать раскрыла печальное финансовое положение нашей семьи и предупредила, что теперь мы все должны стараться зарабатывать на жизнь. Много лет спустя я узнала, что произошло. Как я уже писала, мой отец был помощником архитектора, очень серьезным и честным человеком, его любили рабочие и высоко ценили хозяева. В то время он работал на объектах, которые строились в районе Трионфале. Его руководитель всегда был очень доволен им и предлагал всей семье бесплатное жилье рядом с ним. В благодарность за такую доброту отец работал с еще большим рвением. Но причины, побудившие мастера к такой доброте, были совсем другими. Старый ловелас решил сделать мою мать своей любовницей и несколько раз украдкой домогался ее. Бедная женщина категорически отказывалась, но боялась рассказать об этом мужу. Предприниматель не сдавался, и каждый раз, когда он встречался с мамой, его предложения становились все настойчивее. Близость дома и отсутствие отца способствовали этому. Однажды он застал мою мать одну дома с младшим ребенком на руках. Воспользовавшись отсутствием свидетелей и ничуть не смущаясь ребенка, мужчина набросился на мать и стал целовать ее в губы. Но надо знать простую душу добрых фермеров Витербезе, честных до крайности и абсолютно нетерпимых к насилию. Мама положила ребенка и набросилась на домогателя с кулаками и оскорблениями. Вечером она обо все рассказала мужу. Отец подошел к предпринимателю и сильно ударил его. Но, к сожалению, никто не мог засвидетельствовать момент домогательства, и начальник назвал отца клеветником и уволил с работы. В это тяжелое время родилась моя сестра Джулия.

Мне было тринадцать. Меня отвезли к куме, чтобы научиться ремеслу швеи, но моя натура не выдержала этого. Я с трудом выносила замечания и упреки и однажды в гневе бросила шитье ей в лицо. После этого я ушла. Положение в семье становилось все тяжелее. Мать заболела, и я заменила ее: убиралась, делала покупки, ухаживала за братьями, Нино и Орестом, и сестрой Джулией. Квартира (кухня и комната), в которой мы теперь жили, на улице Наполеона III, была убожеством, отчего сердце мое сжималось. Но в подобные тяжелые минуты жизни, видимо для контраста, я всегда пела! Это были трели птиц под солнцем Рима, которое я обожала. Иногда это были ритмичные песни, иногда мелодичные рыдания, заменявшие завтрак или дополнявшие недостаточную порцию супа. Вечером это были сонные колыбельные для Джулии или прелюдии подзатыльника для Ореста. Самые сладкие и ностальгические воспоминания – это романсы утешения для страдавшей матери или усталого отца, измученного долгими поисками работы, разочарованного и обеспокоенного, чем кормить своих детей.

Так прошли печальные дни моей ранней юности, пока случай не привел меня в театр. Это было настоящей удачей. К нам в гости заходил сосед, учитель музыки, который работал в скромных концертных кафе в Риме и давал уроки начинающим певцам. Он услышал мое пение и сказал родителям, что с радостью научит меня нескольким песням. Мне жаль, что я не помню имени этого хорошего человека, который подвигнул меня к артистической карьере.

«Дебютантка в концертном кафе», 1890-е годы

Мой репертуар начался с трех песен: O Cavallo d’o Colonello, Streghe и Chiara Stella. Приложив немало усилий, мне удалось устроиться в маленький театр на пьяцца Навона, где я зарабатывала не меньше лиры за ночь!

Для дебюта требовалось как минимум два костюма, но денег не было. Великодушный импресарио разрешил мне иметь только одно платье и ангажировал меня на тридцать вечеров – тридцать лир! Я купила голубую ткань и пару туфель на Кампо-деи-Фьори. Мы сшили платье дома за два вечера. Путь от улицы Наполеона III до пьяцца Навона был долгим, а я не могла себе даже позволить такую роскошь, как трамвай. Моя мама, моя добрая мама, сопровождала меня. Я помню, о ужас, обратный путь домой после спектакля, навстречу запустению и несчастью. Когда я вспоминаю тот период жизни, меня охватывает невыразимая печаль: если последующие победы сделали меня счастливой, я не могу без сочувствия думать о многих моих товарищах по искусству, кто вместе со мною поступил в театр и кому не суждено было подняться. Никто не знает, как страдает художник!

И вот мой дебют. Мне четырнадцать лет. Сохранились смутные воспоминания о жутком страхе: я почти ничего не вижу, что вокруг, звучит оркестр, фортепьяно, безликая сцена, разнородная и сонливая публика. Чья-то сильная рука подтолкнула меня к открытой авансцене, меня трясет, вступление к моей песне прозвучало уже дважды, за сценой слышатся властное шипение и угрозы. Дрожащие руки терзают бедное платье, которое плохо подходит к моему худому телу, рот не открывается, горло забито испугом. В этот ужасный момент я увидела нашу бедную квартиру – надо! Бессознательно я настроилась, и звук пошел. Потом звуки рояля стихли, раздались аплодисменты, и я, рыдая, упала за сценой. Когда много лет спустя американские газеты писали о моем голосе как о «теплом страстном рыдании», то снова вспоминала мой болезненный дебют. Возможно, в тот вечер в дымном зале на пьяцца Навона мой голос приобрел эту особенность, рыдание навсегда смешалось с моими страстными нотами!