Лина Филимонова
Раздвоение соседки
Глава 44. Пора все прояснить
Я плескалась под душем довольно долго. Сначала включила прохладную воду, чтобы остыть, потом, осознав, что снова начинаю замерзать, перешла на горячую.
Окончательно согревшись и успокоившись, я завернулась в полотенце и застыла перед дверью. Интересно, что ждет меня снаружи?
Гоша, наверное, изнывает от нетерпения. Ему тоже неудобно в мокрых холодных джинсах. А, может, он их уже снял? У него проблем не возникнет, его штаны вовсе не такие узкие, как мои.
Вот забавно бы было, если бы он попросил моей помощи… Так. Стоп. Мои мысли снова потекли не в том направлении. Я же уже остыла! И немного опасаюсь застать своего соседа без штанов.
Несмело открыв дверь, я ступила в каюту. А где Гоша? Если он не прячется под кроватью или в шкафу, значит, его здесь нет.
Он что, сбежал?!
Прямо в мокрых джинсах и босиком? Его рубашка висит на стуле, кроссовки, хлебнувшие морской воды, стоят рядом. А его нет…
Тут я осознала, что меня окружает непривычная тишина. И нет вибрации. Мы приплыли! Наверное, яхта стоит у причала.
С целью разведать обстановку, я заползла на кровать и приблизилась к окну. Точно, мы у берега. Мне, правда, удалось увидеть лишь кусочек пирса, но этого достаточно, чтобы сделать выводы.
За моей спиной хлопнула дверь, я обернулась.
Гоша.
По-прежнему в мокрых штанах и с обнаженным торсом. На губах блуждает легкая улыбка. Сейчас он совсем не похож на самодовольного засранца.
– Мы причалили? – спросила я, хотя ответ был очевиден.
– Ага. И сейчас будем сушиться.
– В смысле?
– Развешу одежду на палубе, на ветру быстро высохнет.
– А-а.
Разумная идея.
– Только надо сначала ее прополоскать, – вставила я. – А то затвердеет от соли.
Особенно мои джинсы. Я в них тогда вообще не влезу!
Вернусь домой – выброшу их. И больше никогда не буду покупать такие узкие скинни.
Гоша поднял с пола мои штаны, прихватил свою футболку и скрылся за дверью душевой.
– Никуда не уходи, – крикнул он мне напоследок.
Очень смешно. Куда я уйду в одном полотенце?
Я упала на подушки. Интересно, сколько будет сохнуть наша одежда? Даже с учетом ветра и солнца на это уйдет не меньше часа. Чем мы будем заниматься все это время? Вдвоем в каюте.
На палубу особо не выберешься: яхта стоит у причала, все будут глазеть на двух чудиков в полотенцах.
Представив Гошу в полотенце на бедрах, я закрыла глаза. Картинка стала еще ярче. Нет, я не буду думать о том, чем мы могли бы заняться…
Интересно, что это за странный звук? Еле слышный, но при этом осязаемый. То ли жужжание, то ли гул. И, кажется, моя кровать слегка вибрирует. Наверное, я просто еще не совсем проснулась и мне это кажется.
А, может… землетрясение?! У нас сейсмоопасный район и, хотя на моей памяти ни разу не было серьезных толчков, в школе нас учили, что нужно делать в таких ситуациях. Надо выбираться из дома!
Я резко села на кровати с намерением бежать сломя голову. И поняла, что я не дома. В следующую секунду я вспомнила, где нахожусь. А потом осознала, что из одежды на мне одно лишь полотенце, которое от резкого рывка сползло…
Хорошо, хоть Гоши рядом нет. То ли он еще не вышел из душа, то ли выбрался на палубу.
Интересно, сколько я спала? Может, задремала на пару минут, а, может, дрыхла час-другой. Я не знаю. Мне кажется, что спала я долго. Но мои чувства могут меня обманывать.
Я снова рухнула на подушки, раскинув руки в стороны. И громко завопила.
Потому что моя рука приземлилась не одеяло, а на что-то мохнатое.
Обернувшись, я обнаружила позади себя Гошу. Моя рука попала ровно на его затылок. Он сидел на полу у кровати, прислонившись спиной к стене. Если бы я не вскочила так резко, то заметила бы его сразу после пробуждения. Но я не заметила. И он наблюдал мой скачок, видел, как с меня слетело полотенце…
А теперь смотрит на меня и улыбается.
– Не бойся, это я, – сообщил он.
– Я вижу.
Интересно, чего он там расселся? Неужели смотрел, как я сплю? Надеюсь, я не пускала слюни и не сопела…
– Страшный сон приснился? – поинтересовался мой сосед.
– Я почему-то решила, что началось землетрясение.
Только сейчас я поняла, что странный звук и вибрация мне не померещились. Яхта движется!
– Куда мы плывем? – спросила я Гошу.
– Решил украсть тебя, – произнес он невозмутимо. – Ты все пыхтишь и брыкаешься, того гляди сбежишь. А с яхты точно никуда не денешься…
– Я серьезно!
– Я тоже. Вот, думаю, куда направиться. В Стамбул или в Ялту.
– Мне завтра на работу!
– Но не сегодня же, – произнес Гоша каким-то вкрадчивым голосом. – Сегодняшний вечер мы проведем в море.
Я лишь растерянно хлопала глазами.
Как-то это все неожиданно. Вечер в море. С Гошей. Причем из одежды на мне лишь полотенце, а на нем… белый махровый халат!
– Где ты нашел халат?
– В шкафу. Там и для тебя есть.
Гоша встал, подошел к шкафу, бросил мне халат. И деликатно отвернулся. А потом и вовсе вышел из каюты, сообщив:
– Жду тебя на палубе.
Халат – это намного удобнее, чем постоянно сползающее полотенце. Хотя мне немного жаль, что Гошу в полотенце на бедрах я так и не увидела. Разве что мысленным взором, перед тем, как уснуть…
Сколько же я продрыхла? И который сейчас час? Я увидела свою сумку на тумбочке у кровати и собралась уже вытащить телефон и посмотреть время, а также проверить, нет ли непринятых звонков. Но потом подумала: да пошло оно все! Потом всем перезвоню и разгребу все проблемы.
А сейчас – только яхта, море и Гоша.
Первое, что я увидела, выйдя на палубу – свой кружевной лифчик и трусики. Они были развешены на ограждении, вместе с футболкой и джинсами. Рядом располагались вещи Гоши, в том числе его темно-синие боксеры.
Еще недавно я бы в этой ситуации ужасно смутилась, но сейчас особой неловкости не ощутила. После всего, что сегодня было – Гоша видел меня и в белье, и даже, мельком, без белья, стягивал с моей попы джинсы и предлагал попросить его заняться чем-нибудь непристойным… Развешивание трусов и лифчика – сущая ерунда. К тому же приятно, что он позаботился о моих вещах.
А где, кстати, он сам?
Гоша показался со стороны носа, он жестом пригласил меня проследовать к нему, я так и сделала. И удивленно выдохнула, оказавшись рядом с ним.
До этого я успела побывать только на корме «Кассиопеи» и не знала, что на носу находится зона отдыха с уютным диванчиком и вместительным столом. В данную минуту стол был уставлен самыми разными яствами, от холодных закусок до аппетитного шашлыка. Имелась даже бутылка вина и бокалы. А еще на столе там и сям располагались свечи.
– Ого, – вырвалось у меня.
Мой желудок отозвался на увиденное голодным урчанием. Надеюсь, Гоша этого не услышал. Этот звук совершенно не вписывался в романтическую обстановку предстоящего ужина.
– Я подумал, ты проголодалась.
– Ты не ошибся.
Я расположилась на диванчике. Гоша уселся рядом.
– Но откуда тут взялся ужин?
– Я заказал его из ближайшего ресторана, пока мы стояли у причала.
– И свечи?
– И свечи… тебе не нравится?
– Нравится. Только это как-то странно.
– Странно? Ты уверена, что это подходящее слово? Может, больше подойдет «романтично»?
– Наверное.
Я разглядывала бутылку вина. Это было точно такое же вино, какое мы пили на нашем единственном свидании, когда я была Никой, а не Анфисой. Гошино любимое. Оно, хоть и местное, встречается далеко не в каждом ресторане, потому что выпускают его ограниченными партиями. Гоша сам мне это рассказал.
– Откуда это вино? – спросила я.
– Из ресторана.
– Ты говорил, оно редкое…
– Да.
Гоша внимательно посмотрел на меня.
– И оно случайно нашлось в первом попавшемся заведении?
– Чему я был очень рад. А что? Такое ощущение, что ты меня в чем-то подозреваешь.
Действительно, чего это я? Похоже, мне хочется к чему-нибудь прицепиться и поссориться… почему?
Вообще-то я знаю, почему. Во мне говорят отголоски обиды. Я много чего наговорила Гоше во время нашего полета, но еще больше не сказала. Да, мне до сих пор обидно, что он в упор меня не замечал, пока я не превратилась в стервозную и сексапильную Анфису.
Так что да. Я хочу его обвинить. В чем-нибудь. Хотя бы в том, что его любимое вино взялось неизвестно откуда.
– Может, ты все это подстроил? – ляпнула я.
И сразу пожалела о сказанном. Потому что осознала, что это полный бред. На яхту меня позвал Аркадий. Гоша случайно попался нам на глаза. Что он мог подстроить и зачем?
Гоша ухмыльнулся.
– Я же говорил. Я тебя украл. Все подстроено. Заманил на яхту, окунул в воду, чтобы лишить одежды. А теперь еще и напою самым вкусным вином. А потом…
Он замолчал и красноречиво окинул меня взглядом. Это был бесстыдный, обжигающий и раздевающий взгляд.
Я фыркнула и схватилась за вилку. Поссориться мы всегда успеем, а есть очень хочется.
Гоша подливал мне вино, подкладывал шашлык, и сам уминал его за обе щеки – мы оба были голодными, как волки.
Солнце тем временем медленно, но верно, двигалось по направлению к морю. Небо окрасилось сначала в красный, а потом в какой-то апельсиново-оранжевый цвет. Я засмотрелась на этот необычный оттенок, а Гоша, тем временем, извлек откуда-то спички и зажег свечи.
– Завтра будет сильный ветер, – сообщила я.
– А сегодня прекрасная погода, – произнес Гоша. И добавил: – Это был странный и удивительный день. А вечер – просто сказочный.
– Думаешь?
– Уверен. А сейчас я хочу тебе кое-что сказать.
Я напряглась. Потому что Гоша волновался. Я это почувствовала, хотя он пытался выглядеть самоуверенным и беззаботным.
Отодвинувшись к спинке дивана, я смотрела на него и видела отблески заката в его темных глубоких глазах. Его губы дрогнули в улыбке, а потом он отвел взгляд и стал серьезным.
– Ты была права. Мне нравятся стервы. Ну… то есть яркие, самоуверенные девушки. Это те самые первые красавицы школы, только повзрослевшие. Когда-то они смотрели на меня, как на пустое место, а теперь… теперь я могу завоевать почти любую.
– Почти, – фыркнула я. – Да ты скромник. Говори уж прямо: любую.
– Почти любую, – повторил Гоша.
Зачем он мне все это рассказывает? К чему это бахвальство? Я такой, я сякой… павлин ты, вот кто!
Я сердито отвернулась в сторону.
Солнца уже не было видно, оно скрылось за горизонтом, оставив после себя оранжевую дымку, которая стремительно темнела. Надвигалась темнота. Огоньки свечей стали ярче.
Гоша снова заговорил.
– Вижу твою презрительную усмешку и признаю, что заслужил ее. Я был болваном.
О. Неожиданно. Я снова повернулась к нему.
– Я заметил тебя сразу. Но не сразу разглядел. И не сразу понял…
Я молча ждала продолжения.
– Что ты чудо, – выговорил, наконец, Гоша.
– В перьях, – добавила я.
Не удержалась.
– В перьях, в пижамах, в прозрачных футболках, в эльфийских платьях… и даже в мусорных пакетах. В любом виде ты – чудо.
Я хихикнула.
– Кстати, тот случай с мусорным пакетом… я умираю от любопытства. Что это было? Не хочешь рассказать?
– Не хочу.
– Ладно…
Я хочу, чтобы он продолжил свои волнующие признания!
– Проблема была в том, что я вроде как замутил с твоей сестрой. Но ты мне нравилась все больше и больше. Я вдруг обнаружил, что ты все время в моих мыслях – с момента пробуждения и до того, как я усну. И даже во сне… Что я ищу повод встретиться и не хочу расставаться…Но между нами стояла Анфиса. Она – родная сестра. Я боялся осложнений.
Гоша выразительно посмотрел на меня. Мне пришлось виновато потупить глаза.
– Я уже решился на объяснение с твоей сестрой, но помешала Мила. Ты ведь тогда на самом деле уехала?
Я кивнула.
– Полное сумасшествие.
– Я знаю.
– А потом оказалось, что ты меня обманывала. Это было… как обухом по голове. Ты и есть Анфиса… Я не мог понять, зачем. Думал: прикол, розыгрыш. Чувствовал себя недоумком, которого развели. Я не люблю, когда меня обманывают…
– Это был не розыгрыш!
– Теперь я знаю. А еще этот жених…
– Это вообще дурацкая ошибка!
– Столько ошибок и недоразумений. Может, пора с этим покончить?
– Что ты предлагаешь?
– Да не смотри так испуганно, – улыбнулся Гоша. – И так сердито тоже не надо.
– Тебе нравятся стервы, – выпалила я. – Сам только что сказал.
– Я был не точен. Надо было употребить прошедшее время. Нравились. Это все было до того, как до меня дошло.
Он замолчал и закусил губу. Я замерла, боясь спугнуть что-то очень важное.
– Что дошло? – спросила я шепотом.
– Что я по-настоящему полюбил тебя. Так, как никого никогда не любил раньше. Что мне не хочется просыпаться по утрам, если я знаю, что ты принадлежишь другому.
– Я не… – попыталась выговорить я, но мой голос меня не слушался.
– Ты какой-то сумасшедший смерч, – продолжил Гоша, взяв меня за руку. – Ворвалась в мою жизнь, все перевернула с ног на голову. И оказалось, что это правильно. Чему ты смеешься?
Я смеюсь? Просто улыбаюсь.
– Я не смерч. Я тихая и спокойная. И я не сумасшедшая. Просто события так завертелись. Я не хотела!
Тут уж рассмеялся Гоша. Потянулся ко мне, обнял, прижал к своей груди и, наконец, усадил к себе на колени.
– Ты сама себя не знаешь!
– Ну как же, я давно с собой живу… И пока не появился ты, и я в тебя не влюбилась, я была абсолютно нормальной.
– Значит, это я свел тебя с ума?
Шоколадные глаза Гоши были прямо напротив моих. И я ощущала, как меня затягивает в этот сладостный омут. Его нежные, чувственные губы улыбались. И мне очень хотелось попробовать его улыбку на вкус.
– Да, – прошептала я.
– Значит, больше никаких недоразумений?
– Как пойдет, – я успела пожать плечами.
И потянулась к его губам. Он сделал это еще раньше, наши губы встретились на полпути, чтобы соединиться яростно и страстно, чтобы, наконец, смести все преграды, которые еще остались. Я растворялась в обволакивающих объятиях Гоши, в его жарких поцелуях и нежных, но властных прикосновениях.
Я почувствовала, что он развязывает пояс халата, и вот уже моя обнаженная кожа прикасается к его – такой же нагой и горячей. На секунду открыв глаза, я успела увидеть темноту его глаз, в которых плескалась дикая страсть. Он выглядел почти угрожающе… но мне не было страшно.
Я жаждала этой дикой страсти, во мне бился такой же бешеный вулкан. Гоша был прав: я себя не знаю. Никогда в жизни я не ощущала ничего подобного…
Глава 45. И снова Анфиса!
Я созерцала шикарное вишневое платье, одиноко скучавшее на плечиках в моей гардеробной. Мне так ни разу и не пришлось его надеть. Кроме того случая с мусорным пакетом. Но это не считается! Платье осталось невыгулянным. И оно на меня обижается, я это чувствую.
А, собственно, что мне мешает надеть его сегодня? Ни-че-го.
И пусть я покупала его для Анфисы. Вернее, это Анфиса его купила, временно захватив власть. Какая разница? Почему я, Ника, не могу носить сексуальные облегающие платья с оригинальным вырезом?
Конечно, могу. И буду.
С той поездки на яхте, которая изменила для нас с Гошей все, прошло три дня. Всего три дня… А кажется – целая жизнь!
Мы Гошей теперь вместе. Мы пара. Официально. Я бы не решилась это утверждать, даже после той бурной ночи на яхте. Но Гоша сам заявил на меня права.
– Ты теперь моя девушка, – произнес он, когда мы, уставшие, но счастливые, возвращались домой под утро.
Улыбнувшись, я ничего не ответила. Внутренне я ликовала, но мне почему-то не хотелось этого показывать.
– Есть возражения?
Гоша притянул меня к себе и уткнулся в мои волосы. Мы ехали в такси, за окном брезжил рассвет, пока серый и невнятный, но обещавший стать самым прекрасным рассветом в моей жизни.
– Пока нет, – прошептала я куда-то в шею Гоши.
Он нашел губами мои губы, захватил нижнюю и застыл так. А потом легонько ее укусил.
– Что значит «пока»? – спросил он сразу после этого.
– Пока возражений нет.
– А что, они ожидаются?
– Не знаю, – помедлила я. – Вдруг ты будешь себя плохо вести.
Откровенно говоря, я наслаждалась моментом. Несколько часов назад Гоша признался мне в любви. А теперь он называет меня своей девушкой. Сбылись мои самые смелые мечты!
– Клянусь вести себя идеально, – произнес тем временем Гоша.
– Одни слова, – притворно вздохнула я.
Гоша приник к моему уху и начал рассказывать, как именно он будет себя вести, как только мы доберемся до дома и окажемся в спальне. От картин, которые он рисовал, мои щеки запылали. А я думала, что у меня больше нет сил на страстные и непристойные занятия…
– Может, просто поспим? – все же предложила я.
– Обязательно. Но не сразу.
Когда мы вышли из лифта, Гоша потянул меня к своей двери, я его – к своей.
– Мы идем ко мне! – заявил он.
– Нет, ко мне!
– У меня кровать больше.
– А у меня есть расческа! И крем для лица, и мягкая пижама. Я хочу переодеться.
– Ладно, – сдался Гоша. – К тебе так к тебе.
На следующий день он дал мен ключ от своей квартиры, а я дала ему свой.
– Может, прорубим дверь? – предложил он.
– Что, так сразу? А вдруг у нас ничего не получится? Придется ее заделывать…
Гоша тогда прижал меня к стене, взял за грудки и чуть-чуть приподнял над полом.
– Слушай, что я тебе сейчас скажу. Внимательно слушай, – произнес он жестким «бандитским» голосом. Но в глазах прыгали смешинки. – У нас все получится. Поняла?
– Поняла, – пролепетала я с деланным испугом.
Он отпустил меня и грозно добавил:
– И чтобы больше никаких сомнений.
– Ладно.
В тот момент я еще раз воспарила на вершину счастья. И нахожусь там до сих пор!
А платье просто потрясающее. И я в нем – тоже. Могу признать это без ложной скромности. Надо еще надеть туфли на каблуке. И сделать подходящий макияж. Ярко-сиреневая помада, думаю, будет в самый раз.
Закончив приготовления, я уставилась в зеркало. Да это же Анфиса! Хотя до того момента, как я скрутила волосы в пучок, я еще была похожа на Нику.
Сама не зная зачем, я нацепила на нос очки. Точно, она. Моя стервозная сестренка. Давно не виделись!
Зеркало, перед которым я вертелась, находилось в прихожей, поэтому Гоша, внезапно открывший мою дверь своим ключом, застал меня с при полном параде. Конечно, я не собиралась идти на свидание в очках и с пучком на голове. Я планировала распустить свои волнистые волосы. И тогда сходство с Анфисой было бы минимальным.
Но сейчас оно стопроцентное.
Я напряглась. Видимо, по привычке, которая въелась в меня за две недели, что я морочила голову своему соседу. Все разоблачения давно произошли, а я все еще дергаюсь…
Когда я увидела выражение лица Гоши, напряжение вмиг исчезло. Я чуть не сложилась пополам от смеха. Это было бесподобное зрелище!
Несколько секунд он открывал и закрывал рот, как карась, снятый с удобчки. А потом промямлил что-то вроде:
– Ан… Э-э… Ника…
– Я вернулась, – произнесла я томным голосом Анфисы. – Курсы в Москве закончились.
На секунду в глазах Гоши мелькнул панический ужас, но потом пришел в себя.
– Ника! – завопил он.
Я сползла по стенке от смеха.
– Я просто решила надеть новое платье, – объяснила я через пару минут, когда мой приступ истерического смеха закончился, а Гоша подобрал челюсть.
– По-моему, тут не просто платье…
– Ну да. И макияж, и прическа. И очки. Вообще это платье Анфисы…
– Что?
Гоша схватился за голову.
– Ну, я купила его для нее.
– А я на секунду решил…
– Что она все же существует?
– Ага.
– И испугался?
– Мне показалось, что я схожу с ума.
Я засмеялась.
– Что смешного?
– В прошлый раз мы решили, что это я сошла с ума из-за тебя.
– Сумасшествие продолжается. И оно заразно. Ты так пойдешь?
– Ну нет. Я сниму очки и распущу волосы. И снова стану Никой.
– Не надо…
Гоша удержал мою руку, потянувшуюся к волосам.
Что такое? Почему он не хочет, чтобы я превращался в Нику.
– Так ты еще сохнешь по Анфисе! – догадалась я.
Я сверлила его взглядом. Если бы это было настоящее сверло, в нем бы уже зияла огромная дыра.
– Я сохну по тебе в любых обличьях! – уверенно произнес Гоша.
– А мне кажется, ты неравнодушен к Анфисе.
– Ну, есть немного. Буду откровенным.
Я надулась и пошла прочь от Гоши, в комнату. Он следовал за мной по пятам.
– Кажется, ты ревнуешь, – заметил он, нагнав меня у окна и обняв за плечи.
– Вот еще!
– Да, точно. Ревнуешь. К Анфисе.
Я фыркнула.
– К Анфисе, которая ты и есть.
– Я не Анфиса!
– А кто?
– Что за глупый вопрос? Я Ника.
– А кто наряжался в сексапильные платья, принимал соблазнительные позы, грубил мне, а однажды даже приставал самым бесстыдным образом?
– Это была не я!
Гоша расхохотался.
– Не смешно!
– Смешно. Ну, признайся, тебе нравилось стервозничать. Быть самоуверенной и дерзкой. Ты получала от этого удовольствие.
Я хотела возразить, но слова застряли у меня в горле. Он прав. Мне нравилось. Поэтому я сейчас и надела это платье. Я скучаю по Анфисе!
– Ты сама себя не знаешь, – повторил Гоша фразу, которая вчера показалась нелепой.
А теперь кажется очень правдивой.
Я сама себя не знаю. Какая я? Забавная неудачница, всегда готовая подстраиваться под окружающих? Нет. Я не такая, хоть и была такой.
Соблазнительная женщина-вамп? Я могу быть такой, но это тоже не совсем я. Какая я на самом деле?
– Не знаю, – пролепетала я, глядя на Гошу. – Я запуталась.
– Разберемся, – он поцеловал меня в уголок рта. – В главном-то мы уже разобрались.
– А что главное?
– А главное то, что и Ника, и Анфиса без ума от меня. А я от них. Так что будем наслаждаться твоим раздвоением личности. Сегодня, я, пожалуй, попытаюсь соблазнить Анфису. Как думаешь, мне перепадет?
Я возмущенно фыркнула и шлепнула его по попе.
– Многообещающее начало! – рассмеялся Гоша.
Эпилог
– Вот эта мне нравится больше всего, – заявила я, выудив из вороха фотографий снимок Русалки и Аркадия, болтающихся на парашюте в паре метров от моря.
Фото, естественно, было неподвижным, но дышало движением и экспрессией. Они только оторвались от палубы яхты, моя подруга вопила, и это был радостный вопль, ничуть ее не портивший.
Ее глаза сияли счастьем и были направлены на такого же сияющего Аркадия. Они держались за руки, волосы Русалки развевались на ветру, так же как шлейф ее кружевного брючного костюма. Да, мне удалось уговорить ее купить это чудо дизайнерской фантазии!
Хочу заметить, что,, увидев Аркадия, подъезжающего к ее дому на белом коне, она горячо меня поблагодарила.
Их свадьба была потрясающей, о ней до сих пор говорят в нашем небольшом городке. Где привыкли к пышным торжествам, но не привыкли к такому безудержному креативу, какой выдал Аркадий.
– А мне нравится эта, – сообщил Гоша, и достал другую фотографию.
Это был кадр с видео, сделанного дроном во время нашего пробного полета.
Гоша одной рукой обнимает меня за плечи, другой удерживает на своих коленях мои ноги. Наши губы слились в страстном поцелуе, лица серьезны и сосредоточены. Видно, что мы отдаемся занятию без остатка.
– Да, неплохая, – согласилась я.
– И эта.
– Ну нет!
Я шлепнула Гошу по руке.
– Давай от нее избавимся.
– Ни за что! Ты здесь такая злюка. И, похоже, хочешь меня придушить.
– Вообще-то я тогда мечтала тебя покусать, – призналась я.
И посмотрела на фотографию, запечатлевшую меня в тот момент, когда я яростно отталкиваю от себя Гошу. И при этом некрасиво хмурюсь и дуюсь.
– Хороший был денек, – произнес Гоша и обнял меня.
Мы устроились на ковре у дивана, перед нами беспорядочными стопками возвышались тысячи фотографий. Это я повытаскивала их из разных альбомов, решила навести новый порядок. А вместо этого сижу и перебираю, предаваясь воспоминаниям.
– Да уж, – фыркнула я. – Помнишь, ты думал, что Аркадий – мой жених? Как жаль, что фотограф не снял тебя в тот момент, когда ты узнал, что это неправда.
– Хотел бы я посмотреть на свою отвисшую челюсть, – хмыкнул Гоша.
– И на вытаращенные глаза, – добавила я.
– Ага. Но зато у тебя тогда был такой торжествующий вид!
– Конечно. Впервые за долгое время в идиотской ситуации оказалась не я.
– Ну, не знаю, по-моему, это я – чемпион по идиотским ситуациям. Данила до сих пор ржет как конь каждый раз, когда я ему звоню.
– Над чем?
– Да все не может забыть, как ты водила меня за нос, притворяясь двумя соседками.
На это я ничего не сказала. А что тут скажешь? С той сумасшедшей весны прошло два года. Страсти утихли, я вспоминаю те события без чувства неловкости. Сейчас они кажутся мне безумно смешными. Хотя в процессе было совсем не до смеха.
Кстати, Анфиса не исчезла бесследно. Я зову ее на помощь, когда мне нужно поставить кого-нибудь на место. Например, Милу. Да, я все еще с ней работаю, и у нас почти нет разногласий: она знает, что я могу за себя постоять и держится в рамках.
Бывают и другие поводы «включать Анфису», и мне это удается даже без шпилек и красной помады. Вот только на Гошу моя стервозность не действует. Вернее, действует, но совсем не так, как на остальных. Но это уже наши личные секреты…
А сейчас мне хочется снова погрузиться в воспоминания.
– Помнишь, как мы не могли снять мои мокрые джинсы? – спросила я. – Это был какой-то кошмар, они прилипли намертво.
– Ну, не так уж и намертво, – произнес Гоша и посмотрел в сторону.
– Что ты имеешь в виду? – не поняла я.
– Их можно было снять за пару минут, – выдал он с лукавой усмешкой. – Но мне так нравился процесс, что я растянул его на полчаса…
– Ах ты!..
Я сняла с ноги тапок и шлепнула его по попе.
– Скажи еще, что тебе тогда не понравилось!
– Ну-у…
– Вот!
Я притянула к себе еще одну стопку фотографий. И взяла самую верхнюю. Какая она трогательная!
На мне струящееся белое платье, волосы украшает венок из весенних цветов. Макияж практически незаметен, я выгляжу юной и невинной. Рядом Гоша – при полном параде: в серо-голубом костюме, с галстуком и даже с букетиком на лацкане.
Наша свадьба.
Мы поженились в апреле, в том самом месяце, в котором познакомились. Свадьба проходила в парк-отеле на берегу моря и была очень романтичной. К счастью, Гоша понял, что я не хочу адреналина и экстрима, а хочу бесконечной романтики и неземной красоты.
Зеленая травка, яркие весенние цветы, деревья, благоухающие дурманящими ароматами – все было так же, как в момент нашего знакомства. Только без безумия и нагромождения недоразумений.
– Ты тут похожа на эльфийскую принцессу, – выдал Гоша, глядя на одну из фотографий, запечатлевшую меня на берегу моря.
– А ты, значит, мой принц?
– Само собой. Сама посмотри. Ну чем не принц?
И он протянул мне фото, демонстрирующее его во всей красе: уже без букета и галстука, в расстегнутой рубашке и с пальцами, сложенными в жесте «победа».
– Принц, – выдохнула я.
И положила голову ему на плечо.
– Ну, что загрустила?
Гоша уткнулся носом в мои волосы, провел по ним рукой, коснулся губами лба. Я потянулась к нему губами. Он ответил на мой поцелуй нежно и бережно. Может, мне бы сейчас хотелось большей страсти, но он осторожничает…
– Ладно, давай главное фото, – прошептал он.
– Я… не могу.
– Опять плакать хочется?
– Ага.
Я быстро заморгала, стараясь загнать обратно подступающие слезы. Нет, ну что за напасть! Почему я начинаю извергать потоки соленой воды, как только перед моим взором появляется это изображение?
Это чистое безумие! Я счастлива. Абсолютно счастлива. И от этого плачу… Я никогда не была такой плаксой! Никогда в жизни.
Но, надо заметить, никогда раньше со мной не случалось того, что случилось сейчас.
Гоша достал из конверта снимок УЗИ и положил перед нами.
– Смотри, вот его голова. А вот ее. Он как будто шепчет ей что-то на ухо…
– Наверное, говорит, что осталось всего три месяца, – предположила я.
– Или возмущается, что кто-то за ними подглядывает.
– Думаешь, они чувствуют?
– Конечно! Сама же говорила, что они слышал наши голоса. Не зря же я читаю им сказки на ночь…
– Ну, то голоса. А это УЗИ.
Я смотрела на снимок, сделанный во время последнего посещения врача, и улыбалась. Кажется, мне больше не хочется плакать. Наверное, гормоны утихомирились.
Вообще я чувствую себя отлично всю беременность. Ну, может, кроме того момента, когда нам сказали, что у нас будет двойня. Признаться, в первую секунду я ощутила легкий приступ паники.
Я и так волновалась: смогу ли я быть хорошей мамой для ребенка. А теперь у меня будет сразу двое! И выбора нет, придется становиться самой прекрасной мамой на свете! Иначе эти два разбойника, вернее, разбойник и разбойница, все вокруг поставят на уши…
– Наконец-то, – произнес Гоша.
– Что?
– Ты улыбаешься.
– Да…
– Больше не будешь плакать?
– Не знаю…
Я пожала плечами.
– Все беременные как беременные, – выдал Гоша – сидят себе в уголочке, лопают мел с солеными огурцами. А моя – особенная. Целыми днями смотрит фотки и рыдает. Ладно хоть не ест их…
Я живо представила, как откусываю кусочек фотографии и начинаю жевать. Интересно, какой у них вкус? А вдруг мне понравится?
Цапнув ближайшую фотку, я попыталась откусить ее уголок.
– Эй, прекрати немедленно! – завопил Гоша и выхватил снимок из моего рта. – Это вредно! Выплюни!
– Слушай, а ничего так. Странный вкус…
– Ника, я сейчас тебя отшлепаю!
– Давай. Давно об этом мечтаю. А то ты стал какой-то слишком нежный и осторожный.
– Ах, вот как?
Гоша сверкнул на меня глазами.
– Да, так.
– Выплюнула бяку? – спросил он, внимательно вглядываясь в мое лицо.
– Выплюнула.
Я показала ему язык.
– Ну, тогда пошли в спальню.
– Да я пошутила!
– А я не шучу!
Мы завозились на ковре среди фотографий, Гоша оказался сверху, его лицо нависло над моим, и глядя прямо мне в глаза, он произнес:
– Ты даже не представляешь, как я тебя люблю.
Я улыбнулась. Я представляю. Я чувствую это каждую секунду.
И в моем сердце живет такое же сильное, страстное и трепетное чувство. А еще во мне живут целых два плода нашей любви…
