Лилла Сомн
Опасные игры с тенями. Том 0. Пустота наступает

– Я вела свои записи во славу предшествующих… А ты? Ты делаешь что‑нибудь во славу древних?

– Нн‑нет. – немного подумав, пожала плечами Ами. – Определённо, нет.

Разве что… Хм. Ами, чертя пальцем на столе какой‑то символ и незаметно для себя вдруг начав задумчиво напевать, принялась вспоминать, делала ли она вообще что‑нибудь под влиянием ушедших. Развоплощённых. Постоянно незримо присутствующих…

…Шепоток в ушах. Нет. Холод, пробежавший по коже руки. Не надо. Зачем она назвала их?!

Прочь!

Они здесь! Она знает это… Прекрати, прекрати петь, Ами!

Она резко замолчала. Стало очень страшно. Вот‑вот кто‑то из них проявится…

Амелия замерла от ужаса. Что же делать?!

В следующий момент она уже спокойно, повернувшись, открыла рот и… принялась пожирать свою мать. Они начали сливаться в единую массу, из которой через какое‑то время раздалось:

«Эй. А я ведь личность!»

Свет 11. Что делать с непрошенными гостями.

Ами резко открыла глаза. Те тяжелые веки стремились вновь погрузить всё во тьму.

Нет, нет, нет!

Не спать! Не спать…

Только не обратно… Мы попадём туда же…

Всё продолжится… Недопустимо!

…Всё это сеймомент слишком реально.

Вот‑вот в этой темноте перед ней появятся духи, и сумасшедше колотящееся сердце бухнет о рёбра последний раз и… остановится навсегда от ужаса.

Амелия поёжилась.

Было зябко и ветер холодил спину дополнительно к тому, что её прошиб холодный пот. Спина не прикрыта!

Брешь быстро была устранена. Как будто одеяло кого‑то когда‑то спасало от нематериальной, проходящей сквозь объекты и время угрозы. Ами сидела, накрыв голову пледом.

Её не волновали сеймомент никакие логические доводы, ей было просто не до них.

Если бы она умела делать ведьминский огонь…

Здесь не было бы так темно. Она бы осветила пространство вокруг… И увидела, что в доме нет никаких духов.

Или… что кто‑то из них стоит в углу.

Или… нависает над её кроватью.

Нет…

«Нет. Никого нет. Никого нет. Успокойся, лап.»

Она начала непроизвольно раскачиваться, как это частенько случалось, когда она была сильно взволнована.

«Приспусти с моськи одеяло, и ты увидишь, что здесь никого нет.»

Ами печально покачала головой сама себе. Нет. Одеяло останется.

Нет. Никого нет.

«Эти шорохи – просто ветер, дующий под входное покрывало.»

«Это шарканье – отзвуки с улицы. Ничего не бойся. Проверь. Никого нет. Я отвечаю.»

Амелия всё‑таки опустила одеяло, готовясь к худшему…

Никого не было. Только темнота.

И разлитый в ней ужас с ожиданием чего‑то…

Ей очень хотелось в туалет, но встать и дойти до гигиенического ведра было страшно. Всё увиденное во сне до сих пор ощущалось реальным и было где‑то здесь.

«Так. Не бойся. Пожалуйста, не бойся. Ты служивая и можешь справиться с чем угодно. Это тебя нужно бояться. Ты – вредная угрюмая сволота Ами. Которую никакие мистические или материны штучки не смеют запугивать. Справлялась в Кантине, справишься и сеймомент.»

У нас нематериальный противник, глупый ты голос… Его моя служебная выучка не только не остановит, а то и насмешит…

Она выдохнула и выпрямилась, прислонившись к холодной, но твёрдой и оттого казавшейся надёжной стене, не прекращая, впрочем, судорожно прижимать к себе плед.

Походный плащ, постеленный поверх лежака, выскользнул и свалился на пол.

Ами вздрогнула и покосилась на стену у себя за спиной.

Пахло пылью. Пыль? На стене? Котти. Да ты шутишь…

Должно быть, теперь у неё вся спина в пыли…

Сеймомент это практически не имело значения. Не так страшно было быть пыльной, если ты в ужасе.

Так.

Она постаралась привычно отвлечься от страхов рационализациями, хотя бы на время, чтобы добежать до туалета.

Что за ерунда? Почему мне это снится? При чём тут вообще какие‑то предшествующие?

Кто предшествовали матери? Омилльки… Омилльки очень чтят духов, кстати…

«Вот тебе и объяснение.»

Быстро резюмировала она, поспешно вставая с кровати и откладывая в сторону плед, решительно направляясь к санитарному ведру.

«Туда и обратно в кровать. Здесь и сеймомент. И никаких древних. Туалетное перемирие.»

Пытаясь отвлечь себя размышлениями, Ами, стараясь не бежать, дошла до ведра и опометью добежала обратно до кровати, запрыгивая на неё с ногами и вновь бросаясь под плед.

Но без воплей. Духи или нет, не дождутся от неё такого шоу…

Однако, несмотря на все уговоры и ухищрения, по возвращении в кровать страх не прошёл. Зато сон прошёл бесследно и ничего не оставалось, как попробовать начать размышлять о том, что же означало сновидение, чтобы вновь встать и пойти ещё и умыться. Нужно было начать собираться на работу. Чтобы не тратить времени зря.

Итак, омилльки. Это сэльвские омилльки чтят духов.

«Но ты‑то, судя по грубым чертам, некоролевской осанке и бледному цвету кожи, совсем не сэльва.»

Ами вздохнула.

Да. Она много ещё по каким признакам отнюдь не сэльва. Хотя…

…Кто знает. Сэльвские и северные обычаи в Омилле намертво срослись и уже сложно было отделить одни от других… Ещё несколько поколений – и это будет одна культура и один народ, вероятно, напоминающий большинство нынешнего омилльского населения.

Её мать вполне могла иметь какие‑то сэльвские корни. Не зря же самой Ами так нравятся сэльвы и их чарующие традиции и миропонимание… Впрочем, ничто северное ей также не чуждо. Настоящее дитя этого места и времени.

Только вот, начисто обделённое ведьмическими способностями. Эх, если бы они только были… Она бы не застряла в Кантине. Это относилось и к её матери. Тогда, правда, возможно, не было бы Ами, но может, оно было бы и к лучшему… Амелия никогда не хотела быть ни для кого проблемой. Жаль, что так получилось.

Где‑то здесь, в Омилле, проживала амина родная бабка по матери. Это стало известно во время одной из таких же бессонных ночей, когда Амелия, стараясь никого не разбудить, кралась по коридору в направлении своей комнаты уже от уличного туалета. Посещать который в такие же вот моменты было гораздо страшнее, чем пересечь комнату…

Аккуратно обходя светлое пятно из кухни, она поняла, что тётка и отец не спали, обсуждая тихим шёпотом очередную выходку матери и… неприязнь Иветт к собственной родне.

В их доме никогда не упоминали об омилльских корнях Иветт и о её отношениях с собственной матерью. Точнее, о полном отсутствии последних.

Как выяснилось, едва повзрослев, Иветт оставила дом, навсегда вычеркнув из своей жизни свою мать. И Омилл.

Жаль, они не упомянули причину раздора. И имя бабки… Возможно… Интересно было бы её здесь найти.

И расспросить обо всём самой. Да и просто поговорить.

Амелия прекрасно понимала желание во что бы то ни стало покинуть ненавистный родительский дом. Хоть в этом она была полностью солидарна с собственной матерью. Но… всё это многоцикловое чувство одиночества. Ненужности. Ощущение того, что она – помеха нормальной жизни домашних и полное разочарование.

Зачем всё это было? Зачем было терпеть неугодную дочь? Нельзя ли было отдать её на воспитание бабке? Сюда, в Омилл? Если, конечно… та согласилась бы взять Ами к себе.

Может статься, что такое сомнительное сокровище как она на Материке в самом деле никому не нужно. Тогда всё правильно. Тогда «спрячься и не отсвечивай своим уродством» и в самом деле было лучшей жизненной стратегией.

…Тем временем светало.

Кантинка нахмурилась, завернулась в плед и уснула. Произошло это практически перед самым временем подъёма на работу.

…Когда она открыла глаза, было уже слишком светло. Вероятно, третье светило уже давно взошло…

…Ааааа!

Засоня вскочила, поправила на себе верхнюю драпировку и собралась было бежать, но, вспомнив про ночной холодный пот, быстро подскочила к походной сумке, выдернула первую попавшуюся нижнюю драпировку, а нынешнюю скинула на край лежака.

Надо будет организовать мешок со стиркой.

…Надо!

Она находится здесь уже достаточно долго, а до сих пор не удосужилась этого сделать. Зато, нашла время на много чего другого.

Завтра‑завтра.

Эонное "завтра", которое не наступает никогда… Вместо этого всё время получается "сейсвет", в котором опять что‑то не сделано и неуютно.

Растяпа‑служака проворно покинула котти, надеясь, что память не подведёт её, и она не потратит время, плутая. Проносясь мимо кофейной, сладкоежка решила, что заслужила что‑то вкусное и успокоительное.

"Мы опаздываем вообще‑то."

Момент тут ничего не решит – он не будет незаметен на фоне общего времени опоздания на работу. А вот амино отвратительное настроение по причине того, что она вновь отказала себе в каком‑то нехитром удовольствии, точно будет хорошо заметно.

Архивница быстро обменяла несколько зёрен из своих скудеющих запасов на кофе и плющик и, коротко окинув взглядом прекрасные росписи замечательного кофейного котти, удовлетворённо улыбнулась и, с уже более довольным жизнью нутром покинув помещение, понеслась дальше.

…Это расточительно – тратить последние обменные средства на то, что можно бесплатно и хитростью получить на работе. Но если очень хочется… То ладно. Можно записать в обязательные расходы. Раз психика просит.

Будет день – будет плющик. Как‑нибудь выкрутимся. А если так выйдет, что голодная смерть придёт за ней по причине крайней непрактичности – значит будем помирать. Так уж получилось, таков амин подход к жизни и иначе она не умеет.

И она молодец. Ей удалось ещё и не заблудиться и быстро найти путь к Храмам!

Пересечём Площадь – и мы на месте!

Останется только заглянуть к Майло и не быть убитой или, хуже того, выставленной с работы. В самом начале трудовой деятельности. Это было бы так глупо.

Амелия, влетев в Участок, наткнулась на Главного, который, погрозив пальцем, повелительно указал на её рабочее место. Она, виновато кивнув, послушно юркнула в каморку, опуская на стол свою прекрасную водяную сумку с кофе и расшитый мешочек с ободряющим содержимым.

…Неудобняк.

Но жизнь однозначно налаживалась. Она всё ещё была в Омилле, Начальник не выглядел сердитым, опоздала она ненамного, перед окошком никто не топтался.

…А могла бы в своей постоянной спешке лишить себя кофе и плющиков. Молодец, что сделала исключение из печального правила в этот раз.

Значит ли это, что торопыжка наконец научилась жить?

Ну, хотя бы сделала к тому первый шаг. Хм.

Она бессильно опустилась на стул.

Пробуждающий адреналин спешки стал рассасываться.

Всё вокруг начинало расплываться… По полу поползла беленькая, словно пар от кофе, дымка. Постепенно белёсая завеса начинала покрывать всё…

…Мир становился ярче…

Это было… завораживающе приятно. Особенно на контрасте с темнотой после ночного кошмара…

А в каморке, в общем‑то, даже неплохо. Хоть и темновато… но темнота эта уже не ощущается такой уж угрожающей. Напротив, она.. лёгкая.

Настолько, что, кажется, можно подпрыгнуть и полететь вместе с ней…

– Люси!

Звук разрезал пространство, прерывая полёт. Амелия подпрыгнула.

«Кто это, Люси? Она здесь? Почему она здесь?»

– Ой, Ами. Мне нужны кое‑какие таблички по прошлому месяцу. – гулко раздалось откуда‑то издалека.

Теперь это про неё!

Обладательница названного имени тряхнула головой, стараясь сбросить полугаллюцинирующее состояние и машинально попыталась вскочить, чуть не упав со стула.

Да. Кажется, она задремала…

– Что?.. – еле ворочавшимся языком нашла в себе силы отреагировать она, глядя на сумку с кофе, к которому она даже не притронулась. Похоже, получить его было важнее, чем пить. – Что я могу…

– Что с тобой? Ты плохо спала?

Ами с трудом перевела взгляд на окошко.

Участливый голос принадлежал… Кими. Да. Кажется, так её звали. Темнокожая сэльва Кими.

«Красива, как беззвёздное ночное небо.»

«Ами, проснись уже.»

– Да, нормально поспать сейсвет не удалось. – слабо кивнула растерянная секретара, попутно поймав моментное головокружение. – Должно быть… от стресса. Что… что для тебя?

Архивница всё‑таки встала, опираясь на стол и, резко выдохнув, постаралась раскрыть глаза пошире, чтобы они перестали слипаться…

…Мир расслабленно продолжал чуть мерцать и приплясывать, но если сделать разовое волевое усилие, то работе сеймомент это сильно мешать не должно было.

– Кипу перечней по недавней инвентаризации складов. – участковая вздохнула так тяжело, что даже сонной Ами стало понятно – участковой этим заниматься охота не более, чем самой Ами поиском этого самого перечня.

Кантинка хмыкнула.

– Сеймомент поищу… Я принесу тебе. – односложно ответила она.

Голова не соображала, но слова как‑то складывались и вылетали изо рта сами. Как мило с их стороны помогать ей симулировать трудовую деятельность.

– Хорошо… не торопись. – заговорщицки улыбнулась Кими перед тем, как отправиться в свой кабинет.

«А жаловалась, до тебя дела никому нет.»

Ох, гнусы…

Вот уж лучше бы и в самом деле сейсвет вообще никому дела не было… Чем пытаться проснуться и найти невесть что. Две невыполнимые задачи за один раз.

– Кими. – окликнула Ами.

– Что? – вернулась та к окошку.

– Ты знаешь какой‑нибудь способ защититься от нежелательных визитов духов?

– Защищаться? Зачем? – недоумённо поинтересовалась сэльва. – Ну.. Попросить их не приходить – самый действенный способ на моей памяти.

– И всё? Просто попросить?

– Да.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Только… Зачем прогонять их? Они ведь советуют. Оберегают. Помогают. И не приходят просто так, по ерунде. Обычно, они хотят указать тебе на что‑то очень важное, такое, что ты не замечаешь сама. Бывает сложновато понять, чего они хотят, но попытки разобраться всегда того стоят. От духов не нужно защищаться. Лучше прислушаться… мой тебе совет.

– Спасибо, Кими.

Не успела секретара осесть на стул или на пол, как с той стороны окошка вновь послышалось шуршание.

– Ами, как дела? – раздалось бодрое приветствие… Донни. Да.

Раздражающе жизнерадостный тип здоровой плотной комплекции. Он когда‑нибудь бывает угрюмым? Не то чтобы это казалось однообразным, но… сейсвет это просто… бесит? Ага. Вызывая густо замешанные на зависти ощущения и массу вопросов.

«Что со мной не так? Почему я не могу так же?»

– Словами не описать, Донни. – вздохнула кантинка вслух. – Только тоскливым протяжным воем.

– Всё так плохо?

– Нет. Могло быть и хуже. Правда.

– Хаха. – неуверенно хихикнул Донни. – Не пойму, посмеяться мне или посочувствовать тебе.

– Всё сразу. Я сеймомент не в том положении, чтобы привередничать.

– Как скажешь.

Донни не склонен был глубоко задумываться над чужими иносказаниями и увлекаться маленькими личными трагедиями. Наверное, в этом и был его секрет энергосбережения и бодрости. Лёгкий характером и не отягчённый ни своими, ни чужими горестями он сделал было движение, чтобы беззаботно упорхнуть, по своему обыкновению.

Но вдруг задержался.

– Хочешь, я тебе анекдот расскажу, который сам недавно услышал?

– А то.

– Тогда… Кто победит в споре двух матёрых хамов?

Служивый улыбнулся и сделала драматическую паузу.

Ами подняла на него глаза, всем видом демонстрируя интерес.

– Самый несчастный! – победоносно продолжил Донни.

Ами одобрительно ухмыльнулась.

– Точно. Супер! – улыбнулась она.

– Теперь веселее?

– Спрашиваешь…

– Вот. Держи таблички и считай, что я с тобой поделился настроением.

Ами собрала все силы, чтобы улыбнуться ещё раз и проснуться на момент.

– Спасибо! И это прекрасно. С твоей помощью я теперь точно переживу этот свет.

– Да ты и сама неплохо справляешься. Твои шутки хоть и мрачноватые, но… забавные. Как и ты сама.

– Спасибо ещё раз!

Ами растроганно хмыкнула. Она не знала, что добавить, но в этом не было необходимости.

Беспечный Донни уже, забыв о существовании Амелии, полетел дальше.

Всё‑таки они здесь ужасно милые. А ей… что ещё остаётся, кроме как поражать всех из тесной тёмной каморки своим искромётным остроумием. Раз поэффектнее ничего не имеется.

Ведь если бы можно было поражать молниями… Сейсвет не пришлось бы работать.

…Как бы тут устроиться и поспать?

Даже если она растянется на полу, сможет ли она уснуть?

…Не разболелась бы голова. Ами вполне устроило бы то, что она сеймомент только опухшая. Всё равно секретарское дело давалось ей с трудом, вне зависимости от состояния. Стабильность, однако…

Что же делать?

Так. У кого тут есть остывший кофе и плющик?! А ещё и работа, и жильё в прекрасном городе Омилле? У самой счастливой несчастной девочки на Материке.

…Кажется, кто‑то тащится через коридор, унеси оно болотники.

Проснулись, приготовились. Не оставляем надежду, что пройдёт мимо…

Весь свет так и прошёл под белой завесой.

И около нарастающей горки неразобранных табличек на столе. Любая попытка напрячь хоть одну извилину вызывала у Ами полный вылет в пустое пространство бессознательного с полной потерей способности соображать.

Однако, перечни для склада для Кими каким‑то чудом всё же были найдены. Видимо, все части сознания кантинской служивой так боялись потерять работу, что к поиску подключились даже те из них, что не должны были бы…

Выйдя с работы, Ами всё ещё чувствовала сильную сонливость. Совершенно не помня как, она из последних сил доползла домой, переложила грязную рубашку с лежака на стул и провалилась в тяжёлый сон.

…Сейсвет до уборки опять не дошло, но, хотя бы ноги сейсвет поджимать уже не надо было. Практически неразобранная гора вещей теперь аккуратно стояла в мешочках на столе, не смущая взор. Ну и, по крайней мере, сеймомент её нисколько не волновала необжитость и слабая освещённость жилища.

Вероятно, даже если бы духи сеймомент собрались и принялись с завываниями водить хоровод вокруг аминой кровати, она лишь досадливо отмахнулась бы. Двум смертям не бывать.

Итак, не осталось сил и времени на сомнения, страхи, самоедство. Это ли не счастье?

«Так идиотски развлекаться можно было и в Кантине.»

Это было последней мелькнувшей в голове мыслью.

Свет 16. А жизнь-то налаживается.

Проснулась Ами с тяжёлой головой. Глаза не хотели открываться.

Надо идти. Надо. Надо. Надо.

Наверняка сейсвет на работе найдётся или произойдёт что‑то интересное… Впрочем, любое событие вне Кантина уже по дефолту интересно.

Подъём.

Ами, резко выдохнув, быстро, пока не передумала, скинула плед, встала, стянула верхнюю драпировку прошла несколько шагов до умывалки и… осела около неё. Это место было протёрто её спиной и задом ещё в прошлый раз. Не став зачерпывать воду руками или ковшиком, она опустила в мокрую прохладу голову и замерла так.

И выпрямилась, только когда воздух в лёгких закончился. Вода капала с волос на плечи. Мокро.

Ами тряхнула головой, протёрла глаза и вопросительно посмотрела на свою ежесветную сумку. Сколько раз она по утрам думала о том, что нужно взять на работу материны порванные заметки. И помыть водяную сумку, верой и правдой послужившую ей, вмещая кофе и помогая удерживаться в более‑менее осознанном состоянии уже несколько рабочих светов. Помыть, кстати, можно будет в ручье у фиолетового, она видела как местные это делают…

И наполнить вновь, потому как нынешнее состояние было немногим легче вчерашнего.

Тогда зачем мыть? Остатки предыдущего напитка благополучно смоются последующим… Учитывая то, как коротки циклы наполнения‑опустошения.

Дозы кофе всё увеличивались, частенько доходило до того, что сердце после него колотилось как бешеное, руки тряслись… но без него было бы совсем невыносимо.

Иногда сбывшиеся мечты бывают тяжёлым испытанием.

Но, не столь тяжёлым, каким были бы для неё совсем несбывшиеся. Нынешние проблемы было стерпеть проще, чем те ежесветные, с которыми она сталкивалась в Кантине. Вероятно, поэтому она не предприняла ещё ни одной попытки сдаться и сбежать отсюда. Ами не была героической личностью, стоически переносящей трудности. Здесь был вопрос выбора из двух зол.

Кантинка стряхнула задумчивость, ещё раз интенсивно тряхнув головой. Брызги с мокрых волос разлетелись по котти, оставляя чёткие следы на пыльном полу.

Итак, заметки. Она подползла к мешкам с наспех разобранными вещами и, игнорируя холодок от намокшей драпировки, переложила материны записи в ежесветную сумку. Покопавшись в сумочках верхней драпировки, она нашла ранее скопированные ею из отчётов значки. Они всё ещё были здесь. Так и не было времени заняться ими…

Оставалось надеяться, что время у неё появится. И что оно не закончится внезапно так или иначе. Это ощущение ускользающего времени и упускаемых возможностей неотступно преследовало её.

Что очень нужно сеймомент сделать – так это вытереть волосы и одеться. В рамках программы борьбы с рассветной зябкой. Потому как, если не сделать первое и просто вернуть на место верхнюю драпировку, в ней на не успевшей ещё прогреться восходной улице под равнинным омильским ветром, пожалуй что, будет некомфортно. Это станет заметно даже в нынешнем состоянии аминого душевного онемения.

А работать сеймомент надо в ином направлении. Неплохо бы добавить комфорта в её жизнь.

Служака быстро сложила заметки в свою каждодневную сумку, отжала воду с волос аккуратно выдернула из вещевого мешка последнюю чистую нижнюю драпировку. Взяла она их с собой не так уж и много, потому стиркой и покупкой одежды следует озадачиться в самое ближайшее время…

Еды нет, чистая одежда и платёжные средства заканчиваются, в котти не прибрано и неуютно…

Амелия на хозяйстве.

Нечего гнусить, как старая грампа. Посмотри на хорошие стороны происходящего.

С последнего посещения кофейни ещё осталась немного плющиков разных видов, что приятно. Вкусное изучение местной культуры и обычаев продолжается. И, она сделала сознательный выбор в пользу прогулок и исследования местности, потому жаловаться, в общем‑то, не на что.

Ами быстро накинула верхнюю драпировку и, прихватив сумку, вышла на улицу.

Накрапывал дождик…

Хм. Нижнюю можно было не менять. Вероятно, она всё равно промокнет вслед за верхней драпировкой. Это произойдёт в любом случае.

Ну и ладно. Раз уж сама судьба считает, что сеймомент неподходящее время для комфорта.

Что‑то сделать всё‑таки можно. Служивая понуро поползла в сторону работы не забывая о том, что ей нужно сеймомент исхитриться завернуть к ручью у фиолетового гриба, чтобы ополоснуть водяную сумку.

…А дождик тут замечательный. Всегда приятно охлаждает припухшую голову, пока всё вокруг пахнет мокрой свежестью местных трав и глиной омилльских домов. Лучшие ароматы на Материке… А ещё на работе будет приятно пахнуть кофе.

Хоть от последнего уже глаз дёргается и руки трясутся, что может быть приятнее совокупности всего этого. Тем более, дождливая погода – это когда оставаться в помещении с уютными запахами и в хорошей компании не только не обидно, но и приятно. И не нужно больше обижено поглядывать через маленькое окошко на залитую светилами улицу.

Жизнь‑то налаживается.

Ами широко улыбнулась.

Она зашла в Участок и кивнула Фаэлле.

– Дождь усилился? – поинтересовалась та, мельком глянув на Ами. – Вовремя я на работе оказалась…

– Да вроде как накрапывал так и накрапывает. – пожала плечами кантинка.

– А. – понимающе кивнула служивая, присмотревшись повнимательнее. – У тебя волосы мокрые, а одежда по сравнению с ними почти сухая. Значит, это не дождь, а гигиенические процедуры.

– Можно и так назвать… – согласилась Ами. – Всё равно ты вовремя на работе оказалась. Верно подмечено.

Она кивнула на кофейник, из которого Фаэлла выливала в свою чашку остатки кофе.

– Это да. Кто не успели, те не успели. – хмыкнула омиллька.

– А я подожду Майло. – вздохнула Ами. – Он не потерпит пустого кофейника в своём ведомстве. И секретары, которая топчется рядом с каморкой и не может начать работу.

– Ох ты! – спохватилась Фаэлла. – Бедняжка! Точно, ты ведь ни кофе разогреть, ни двери открыть не можешь. Давай сюда свою кружку…

Ами послушно извлекла ёмкость из сумки.

– Какая… хорошенькая! – восхитилась омиллька, забирая у коллеги чашку и переливая в неё свой кофе. – Вы с ней – чудесная пара.

Фаэлла тепло улыбнулась. Ами уставилась на свою кружку.

«Так говорят, когда хотят кому‑то сделать приятно. Не тупи, поблагодари.»

– Спасибо. – улыбнулась в ответ по совету внутреннего голоса социальная растяпа.

– Вот. – сказала сэльва, возвращая кружку Ами. – Больше я тебе сеймомент ничем помочь не могу, Майло унёсся к Сандре, а я не знаю ключа от Архивов.

– За твою бессмертную кофейную жертву уже спасибо. Это невероятно мило! Теперь Майло ждать будет приятнее и вообще можно считать, что свет удался.

Фаэлла вновь улыбнулась и, похлопав Ами по плечу, отправилась к себе в кабинет.

Три знака внимания только в начале света.

Или уже сколько? Впору уже заводить отдельный журнал и заносить туда перечень этих нематериальных драгоценностей.

Входная занавеска приподнялась и в холл Участка Правды влетел его начальник.

– Ами! Архив не опечатан… Я там у тебя бардака наделал, не удивляйся.

– Хорошо. Я давно редко чему уже удивляюсь. – меланхолично кивнула Ами.

– Пойдём, поможешь мне завалить тебя ещё больше.

– Пойдём. – согласилась Ами, поднимаясь и оставляя кружку на кофейном столике. – Подкинуть мне землицы поверх моего праха – это я всегда пожалуйста.

– Что так мрачно? – праздно поинтересовался он всё ещё на бегу.

– Всегда так. – пожала плечами кантинка.

Майло подскочил к своему кабинету и сделал быстрый открывающий жест.

Они зашли внутрь. На столе у главного высились горки табличек и даже сбоку стояла ещё парочка. Видно, загруженность была немалой и дела были более чем серьёзные. Насколько она заметила, омиллец не был неисправимым неряхой и в нормальной штатной ситуации бардака, сравнимого по масштабам с её домашним, не допустил бы.

Но Ами сеймомент, как ни странно, занимало вовсе не это. Почему у Майло в кабинете окошки большие, а у неё одно и маленькое? Либо для сохранности документов, либо по причине светобоязни Люси. Скорее, конечно же, первое. Кто же будет добровольно перекрывать себе доступ к свету и воздуху?

Пф. Ну, например… та, что по своему выбору ушла с залитых светилом открытых всем ветрам кантинских полей и лугов работать в эту тёмную душноватую каморку.

«Я хотела интересной жизни и новых впечатлений. А не вот всё это.»

«Самой‑то не смешно? Что заказывала, то и получила. Горы впечатлений, неразобранных табличек здесь, грязного белья и пыли дома. Чего же тебе боле?»

Ну‑ка, тихо, все.

– Вот это всё унесём и… я не знаю, где ты всё это положишь. – развёл руками Майло.

– Выкинем половину?

Собеседник недоумённо воззрился на неё.

– А. Шутка. Да. Почему нет… Мы уже кое‑чего важного недосчитались. – с досадой фыркнул он. – Похоже, пропажи – это проблемы теперь не только ведомства Финиана.

– Это как это? – нахмурилась секретара.

– Я всё перевернул, но не могу найти позапрошлоциклового таможенного перечня! Хоть копии со всего делай, а потом ещё копии с копий…

– И где это всё хранить?

– Не знаю… По всему лесу рассовывать в корнях деревьев… До этого я считал наше архивное хранилище надёжным. Теперь я ни в чём не уверен…

Он устало осел за свой стол и нервно забарабанил пальцами по поверхности.

– И что это для нас означает? – невесело поинтересовалась служака.

– Я даже думать не хочу! – шумно выдохнул Майло. – Кто‑то из нас… Нет. Не может быть… У меня отличная проверенная команда, мы сеймомент с Сандрой об этом говорили…

Он решительно мотнул головой и забарабанил пальцами по столу.

– Уверена, Финиан говорит то же самое… а документы всё равно пропадают.

– И люди. И события из их памяти… И товары со складов. И складские записи… Странно. Масштабно. Немыслимо.

– У кого есть доступ к архивам?

– У меня, Люси, у Сандры, у Кайла, у Моки, у тебя… У архивных из Чиффства. Все на виду, любые действия можно отследить… Всё должно быть заметно. Но документы просто пропадают.

– Действительно странно. Ну, начнём с меня. Я из криминальных деяний пока только письмена копировала… А ты мне пособничал, найдя нужную табличку.

– Было дело, да. Кстати, зачем они тебе?

– Хотела сравнить их с теми, что видела в записках матери. И вообще, сравнивать со всем подряд.

Начальник Участка хмуро отмахнулся.

– Мы уже проводили графэкспертизу. Они не зетские, не лиманские и не северные.

– Не эльфийские? Не гномские? – предположила Ами.

– Нет. Только если они принадлежат морским чудищам, но об их письменности и культуре информации нет, по… понятным причинам. Да и что им делать здесь, на поверхности?

– В Океане еда закончилась и они выбрались наружу.

– Научились дышать воздухом, шустренько сориентировались и организовали скупку и тайный провоз через весь Материк весьма специфических предметов… Похоже на правду.

Майло саркастически хмыкнул.

– Иные предположения?

– Никаких.

– Эльфы? А на что похожи эльфийские письмена?

– Их странные закорючки вообще на письмена не похожи… Скорее, на зарисовки растений. Спирали с кучей маленьких ответвлений, ветки с листьями.

– А где нашли те записи, которые я копировала?

– Именно те – в перехваченной контрабанде из Зета.

– А есть ещё?

– Да… – он хлопнул в ладоши. – Ладно, давай, за дело. Хватай таблички, пойдём.

Ами послушно взяла часть горки из табличек.

– А где есть? – не унималась любопытная. – У меня в Архиве?

– У меня в сейфе. В основном. Кое‑что будет и в том, что мы несём к тебе сеймомент. Что‑то у Кайла… Всего четыре штуки, по‑моему.

Ами восхищённо покачала головой.

– Ох ты, как интересно! Дашь доступ?

– Там посмотрим…

– Я ж теперь спать не буду… Впрочем, я и так плохо сплю, хуже уже не станет.

Они вышли из кабинета и отправились к каморке. Майло раздражённо фыркнул.

– Ой. Подожди, я ещё кое‑что забыл. Держи, положи это пока. Только осторожно, не споткнись, не упади там.

Ами с опаской шагнула внутрь. И… чуть не осела.

Падать и правда было с чего. За отворившейся дверью её ждал… сюрпризище. Места в её и без того небольшой каморке стало ещё меньше. На порядок меньше, прямо скажем. Даже непонятно, как в неё зайти…

«Это гнусец.»

«Он что, рассчитывает, что мы это всё разгребём?!»

Какого тлена…

«Да ладно. Какая разница, мы и до этого ничего найти не могли.»

Всё бессмысленно.

«Уходим в Кантин?»

Ага, вот уже бегу… В болото Кантин. Лучше героически помереть, разгребая вот это.

«Не только вот это. Ещё бардак в котти.»

«Да и в жизни у тебя бардак. Масштабная работёнка получается.»

Поэтапно. Всё поэтапно.

«Таблички положи сначала.»

Так, тихо все. Я на сейсвет собрание не назначала. И так есть чем заняться.

«Хотя бы, мы теперь официально не можем работать в штатном режиме. И даже внутрь попасть. Это плюс.»

Ещё тише. Надо поразмыслить.

Ами задумчиво склонила голову набок, наблюдая беспорядок.

В самом деле. Тотальный разрастающийся хаос во всём. И везде.

Надо что‑то делать с этим.

Сам он не рассосётся. Нигде. Либо он её поглотит и погребёт, либо…

Амелия прицелилась и шагнула между табличками.

Раз. Она замерла, стоя на одной ноге. Стопка в её руках покачнулась.

Нет! Она быстро поставила вторую ногу куда‑то. Таблички раздвинулись, пропустив её ступню. Повезло.