Лилия Альшер
Требуется приспешник
Снизу тянулся сыроватый сквознячок, оставлявший на языке привкус земли, солей и камня. Но желания продолжить осмотр достопримечательностей не возникало. В некромантии очень приятно оставаться теоретиком и не становиться практиком.
Она поднялась ко входу, осмотрела каждый кусочек, нажала каждый подозрительный выступ, применила чары, постучала… Постучала три раза. Нет, дверь работала только в одну сторону. Всех впускать, никого не выпускать.
Что ж, прощайте, лорд Морион. Дальнейшее общение – через банковский счёт.
Лорейн потянулась к спасительному телепортационному амулету на браслете. Пальцы уверенно сжались на нем, нажали потайной камушек и…
Ничего не произошло.
Повторила.
Ничего.
Лорейн подняла подвеску и прищурилась, переходя на магическое зрение. Плетение изменилось. Её маленькие руны битыми осколками висели на нитях чар. Зато по ним, как по строчкам, размашисто струился чужой поток. Заклятие по-прежнему было пространственным, но она не смогла прочитать вязь. Какие-то высшие чёрные чары.
Память услужливо подкинула моментик, как она вложила руку в ладонь Мориона, когда они заключали сделку, как его пальцы на миг коснулись подвесочки. Как их руки окутала пелена магии. Особый смысл теперь обрёл и чай.
Лорейн закрыла глаза и сжала кулаки.
– Ох, помогите тебе темнейшие боги, когда я отсюда выберусь!
Призвав на ладони боевое заклятие упокоения, горящее синим огнём, Лорейн начала осторожно спускаться вниз…
Глава 3. Некромант-практик
«Не трудно попасть на тот свет. Трудно вернуться!»
(к/ф «Пираты Карибского моря»)
Мелкие ступеньки бесили. Подняв и смяв комком многострадальную юбку, Лорейн аккуратно пристраивала на пыльной доске маленькую ножку в туфле на каблучке и попеременно молилась и ругалась, надеясь не сломать шею или ногу следом за Стеклом.
Боги, ну кто делает для злодейских дел такие лестницы? Сюда же ни один приличный ботинок сорок четвёртого размера не поместится! Почему на ум пришёл сразу папенькин ботинок и почему именно им мерились ступеньки, осталось загадкой. Мысленно она примерила на ступеньку ботинок Мориона. Тоже не подошёл.
– Видимо, поэтому меня и отправил, мерзавец большелапый, – проворчала она себе под нос.
И зачем их так много налепили? Кто станет семенить на цыпочках, спеша на ритуал? Может, это намёк, что скорость нужна при ловле блох, а пакости нужно творить вдумчиво и от души? Аргумент, конечно, Лорейн поддерживала.
Одолев половину пути к загадочному подвалу, она ощутила неожиданное тепло у запястья. Подвеска, испорченная Морионом, нагревалась. И не от её тела.
– Что за дичь?
Лорейн небрежно потушила огонёк упокоения и подняла руку к глазам.
Как гадальный маятник, подвеска закачалась и устремилась острым носиком вниз. Ну не совсем вниз, а в направлении, куда вела лестница, намекающе так, прямо на темнеющий поворот. Лорейн щёлкнула по вещице ногтем, та нехотя закачалась и остановилась, опять указывая в подвал. Понятно. Подлый большепят настроил ей магический компас. Но почему-то не верилось, что тот указывает на выход, чтобы она не заблудилась, если провалится в неприятности. Скорее, подстраховывал, чтобы она мимо них не промахнулась.
Ужасно хотелось сделать наперекор и из принципа пойти в другую сторону, но ситуация к выбору не располагала.
– Ну ладно, давай по-твоему, – сказала Лорейн подвеске, тоном намекая, что артефакт тоже ещё пожалеет, когда познакомится с анатомией Мориона ближе, чем хотелось. – Но если там не винный погреб, я буду очень, очень разочарована!
Поколебавшись секунду, она снова вызвала заклятие упокоения, теперь уже на левой ладони.
Возле площадки, где тайное логово сворачивало в темноту, Лорейн прижалась к стене и придвинулась ухом к проёму. Проем вёл себя примерно и подозрительных звуков не издавал. Только где-то едва слышно выл сквознячок, обещая выход. Умертвиями не пахло. Смертью – тоже. Мышами – терпимо. Чуткие мурашки, бегущие у Лорейн по первому же сигналу извне, признаков паники не выдавали. Магическим зрением ловушек не нашлось.
Короче, причин не идти не было.
Заглядывая одним глазом в темноту, она ступила носком туфли на площадку.
Темнота как по команде вспыхнула жёлтыми магическими светляками в рожках, стилизованных под факелы, и Лорейн ахнула. От ностальгического восхищения.
– Какова красота! – протянула она и сдула висящую перед носом паутину. – Как в учебном склепе. Только орущего магистра Пирана не хватает.
Строго говоря, в склепе, то есть в комнате, не хватало ещё воющих упырей и Эдвиса Трейна, с которым она на первом курсе самозабвенно целовалась за саркофагом. Да, кто старое помянет, тот зубов не досчитается.
Лорейн смелее шагнула под своды живописной паутины. В свете огней на серых стенах переливались кварцевые жилы. Она с первого взгляда опознала терилиум, минерал, отражающий магию. Через такие плиты ни отсюда заклятия не вырвутся и не разнесут особняк, и из особняка никто не пронюхает, что тут затевается. В Академии у них было целых два тренировочных зала с такой отделкой. Выдержали даже дурь студентов и спор на ящик эля.
Вместо памятного саркофага в центре комнаты громоздился каменный алтарь. Паутина висела на нем забытым саваном и посредственно прикрывала ржавые кандалы. Под серой пылью на полу слабо темнели линии гексаграммы. Лорейн черканула носком туфли по полу, оценивая глубину запустения. Что ж. Если метла уборщицы когда-нибудь и касалась пола, то не в этом десятилетии. Видимо, вход действительно был один. А вот выхода не наблюдалось… Сплошной хлам: немного разбитых полок с забытыми склянками и покосившийся шкаф, похожий на двухместный гроб, прислонённый к стене. Паутина и пыль покрывали все мягкими коврами.
Под ноги попалась мумия мышки, и Лорейн взмахом руки развеяла боевое заклинание. Упокаивать здесь было некого, все уже давно упокоились сами.
От движения руку резко прижгло, и Лорейн зашипела. Проклятая подвеска раскалилась и поднялась, металл потемнел до патины. Её как магнитом тянуло к алтарю. Подвеску. Лорейн бы прекрасно обошлась без алтарей. И даже без саркофагов с поцелуями.
– Ну конечно! Куда же ещё тебе надо! – проворчала она и без энтузиазма пошла к каменному монстру.
Ничего интересного на каменном ложе не лежало. Пара забытых свечей, погрызенных мышами, кандалы, перевёрнутая чаша. Даже захудалого гримуара полистать не оставили. Но подвеска рвалась с поводка, то есть с браслета, как взбесившаяся.
Заходить в гексаграмму, чтобы пошарить в паутине, ну очень не хотелось. Мало ли, какие чары там остались. Окажется, что охранные, и все, размешает ровным слоем с пылью пополам. Поэтому Лорейн обходила рисунок по кругу, имитируя лошадь на манеже.
Подвеску страшно тянуло внутрь. Лорейн страшно тянуло на свежий воздух. Намечался конфликт интересов.
– Да нет там ничего, – в сердцах цыкнула она на артефакт и отцепила от цепочки.
Подвеска пулей рванула в самую пылищу у алтаря, где свернувшейся змеёй лежала цепочка кандалов.
– Я туда не полезу, – заявила Лорейн. Вздохнула, подобрала юбку и полезла.
Оказывается, гексаграмма была серой, из терилиума, это пол изначально сверкал белизной. Как Лорейн это поняла? Очень запоздало! Потому что едва ступила на чёрную линию, как её почти снесло волной дикого ледяного ветра. Взметнулась юбка, волосы тоже дёрнуло порывом, вырывая заколку. Отходить обратно было поздно, завеса магии трепетала вокруг, как смерч. Белые длинные волосы разметал и закрутил ветер. Яростный! Ледяной! Призрачный!
– Твою упыриную мать за пятую ногу! – крикнула Лорейн, даже не пытаясь перекричать грохот ветра.
Она выставила руку перед собой и, отворачиваясь от иссушающего глаза потока, двинулась вперёд. О дыхании и вспоминать не стоило, вдох застрял где-то в горле непрожеванным куском. Она зажмурилась и задержала дыхание, ныряя в поток глубже.
Завеса нехотя, но все же поддавалась. Стоило перебороть сопротивление, как Лорейн выплюнуло внутрь, и она шлёпнулась на четвереньки у алтаря, едва не боднув гладкий камень. А ведь алтарь стоял не такой уж и пустой… Это экран из терилиума скрывал заклятие иллюзии, оставленное здесь.
Лорейн сглотнула и поднялась, отряхивая руки и уже без стеснения вытирая пыль о дорогущую ткань платья. Все равно нет сомнений: это его последний выход. Дай Тьма, доживёт до вечера без дыр.
В ровном свете толстых вечных свечей на алтаре возлежали кости. Старые. Курс по костям, обязательный для некромантов, у неё вёл настолько въедливый преподаватель, что к зачёту она похудела на пять килограммов и чуть сама не превратилась в учебное пособие. Зато могла даже без магии определить возраст захоронения по цвету, весу и текстуре. А уж если дадут в лабораторию унести…
Но неожиданная практика почему-то вогнала в лёгкий ступор.
Во-первых, человеческие жертвоприношения были запрещены уже две сотни лет, но костям всего лет двенадцать. Во-вторых, это дикость! В-третьих, уже давно доказано, что есть более безопасные и действенные заклятия призыва. В-четвёртых, ну и какого беса ей с этим делать?
– Приступайте, леди Лорейн, – будто наяву услышала она голос магистров Академии.
– Уф… – выдохнула Лорейн, облекая руки в заклинание вместо перчаток. Свой голос слушать всегда было как-то сподручнее, глупостей под руку не говорил. Ладошки взмокли. – Ладно, давай посмотрим, что у нас тут, потом будем делать выводы. Девушка. Молодая. По зубам от двадцати до тридцати… Старый перелом ключицы… Зазубрина на ребре, удар в сердце…
Она изучила без магии все, что могла, проговаривая сама себе детали неожиданной находки. Кое-какие выводы уже назревали: в особняке Морионов тоже была гексаграмма, а ещё удар в сердце вместо десерта. Она развеяла перчатки. Потом протянула над костями подрагивающую руку. Прикрыла глаза. Гексаграмма усиливала потоки Силы, отражала их и скручивала. Усиливала. Преступник сделал ей невольное одолжение. Холод магии Смерти привычно коснулся пальцев. Слишком старая смерть, чтобы призвать душу сюда, надо идти самой. Лорейн прошептала заклинание и перешла призрачную грань в Пустоту.
Она схватила её за запястье, и мёртвый холод пронзил плоть.
Лорейн открыла глаза.
В потоках голубоватой магии Смерти, в которой они встретились, как в водопаде, только несущемся вверх, её держала за руку незнакомка. Чёрные волосы метались за спиной, её тянуло вернуться в Пустоту, где рождаются Тьма и Свет, где растворяются со временем все упокоенные души. Но она отчаянно держалась за Лорейн и что-то кричала.
Лорейн помотала головой:
– Я не слышу!
Незнакомка отчаянно подалась вперёд и снова закричала. Голос доносился едва-едва, сквозь бесконечность, фразы долетали кусками.
– Не тот!.. Завеса… Ищет… Завершить… Лунная кровь!
– Что?
Боги, да по этому ребусу даже годную сплетню не придумаешь! Лорейн сама подалась глубже за грань, чувствуя, как её магию жадно глотает Пустота. Чуть дольше провозишься – и можно уже, в принципе, не возвращаться и покоиться с миром и гарантией.
– Ему нужна лунная кровь! – донеслось из-за голубого призрачного водопада. – Он знает! Скажи ему!
– Кто ты? – напоследок крикнула Лорейн.
– Клэр…
Фамилия потонула в гуле потока.
Призрак ослабила хватку, её пальцы почти нежно прошлись по ладони Лорейн, и Пустота поглотила умершую.
Лорейн шагнула в реальность. Тело передёрнуло от озноба, и она начала растирать плечи. Слишком отвыкла от выходов в мёртвый свет. Ещё и ни одного экранирующего амулета не прихватила. От накатившей усталости самой хотелось прилечь ненадолго. Хоть на алтарь.
Она покосилась на кости. Невыносимо жаль девчонку… В голове роилось столько мыслей на этот счёт: и злых, и циничных, и горьких. Ни на одной не хотелось останавливаться.
Впрочем, нет, на одной все же остановилась: герцог, или кто там причастен к убийству, заплатит сполна.
– Лёгкой дороги, Клэр, – шепнула она и произнесла заклинание.
Кости на секунду озарились золотым сиянием, а потом взметнулись роем нежнейших световых бабочек и растаяли тающими искорками, не оставив следа. Некромантия бывает очень красивой. Иногда.
Лорейн со вздохом отступила на шаг, почувствовала под подошвой что-то маленькое, вроде камушка. Под ноги попалась проклятая подвеска с браслета, пульсирующая от жара и почти красная. Заклинание того и гляди перегреется и уничтожит артефакт. Лорейн и забыла уже о нем. Подвеска лежала всё в той же пыли, пришлось наклоняться.
Компанию ей составляла весьма примечательная вещица…
– Ах вот оно что! – удивлённо протянула Лорейн. От новой неожиданности даже любимые ругательства вылетели из головы.
В комках пыли, рядом с подвеской, прятался узкий шарнирный браслет из блестящего чёрного металла с сумрачным рубином в центре. И как ей повезло не наступить и на него тоже? Украшение выглядело то ли как согнутая стрела, то ли как согнутый ключ. В общем, определённо было собственностью Морионов. Надо, кстати, спросить при случае, что означает этот символ. Надо вообще о многом спросить.
На браслете заклятий не было, Лорейн сразу проверила, только в самом металле. Магия струилась в нем, как ток. А от рубина чувствовалась такая сила, что даже в ушах шумело. Перед ней валялся в грязи родовой артефакт семьи Морионов. Она улыбнулась и взяла его очень осторожно, самыми кончиками пальцев. Даже от такого слабого касания усталость начала уходит из тела, магия восполнялась.
Путеводная подвеска умерла от счастья. Вернее, счастливо погасла.
– Оригинальный у вас способ дарить девушкам драгоценности, лорд Морион, – иронично пошутила Лорейн, будто ожидала, что он услышит. – Страшно представить, куда на свидание позовёте. В логово вампиров?
Браслет завораживал. Она встала и покрутила его на свету.
Лорейн только слышала всякие интригующие ужасы про тёмные родовые артефакты. А вот в руках никогда их не держала. Даже Диане отец ни одного захудалого колечка не подарил из закромов. На артефактологии рассказывали, что после выплавки эти драгоценности закаляли в жгучей крови демонов, и они усиливали могущество благородных родов и не давали их магии вырождаться. За эти милые безделушки у тёмной знати шла нешуточная грызня. Отгрызть могли и палец, и руку, и голову.
Лорейн, удерживая артефакт на безопасном расстоянии, придвинула его к запястью и прикрыла один глаз. Уж-жасно хотелось представить, как он смотрится на руке. В огнях свечей рубин сверкнул кровавыми роскошными бликами и клацнул этой своей стрелой-ключом, застёгиваясь на запястье. Вот и представлять не надо!
Лорейн выразила восхищение одним-единственным ёмким словом и закрыла лицо ладонью.
Какой восторг, упырь его раздери! Какое счастье и всё ей! Даже понять не успела, что случилось, а уже стоит в тёмных артефактах почти по локоть. Пробужденный Тьмой в её крови браслет сливался с рукой в экстазе – пичкал Лорейн магией, как любимая бабушка единственного внука, даже голова пьяно закружилась. И не снимался. Может, боялся, что она оставит его здесь дальше лежать? Лорейн на щедрость не обижалась – силы ей как раз для скандала понадобятся.
Оставив в покое вещицу, она огляделась, что вокруг ещё есть полезного. Например, выход. Но нет. Похоже, наружу вела тоже потайная дверь.
В гексаграмме больше ничего интересного не нашлось. Отсюда забрали все ритуальные принадлежности, кроме вечных свечей. Лорейн с сомнением окинула их взглядом. В прогрессивном Аркхенте уже и магические пульсары в рожках считались устаревшими, а во всех приличных домах давно использовали яркие световые кристаллы. Вечные свечи – вообще дремучая старина. Или ретро? Она испытующе прищурилась, но свечи отвечать не собирались.
– Ай, ладно. Где ещё такое старьё найти?
Лорейн взяла одну, потом цапнула и вторую. Потом без энтузиазма попинала туфлей пыль у алтаря, подняла с пола подвеску, которую собиралась ещё запихать Мориону в место, о котором в приличном обществе не вспоминают, и временно пристроила её в карман платья. В общем, сделала все, что могла. Пора было выходить.
Гексаграмма выпустила без малейших колебаний магии. Значит, завесу ставили только на отпугивание и отсеивание недостойных и сомневающихся.
Чтобы мучительно не сожалеть об упущенном моменте, Лорейн покопалась в мусоре остального ритуального зала. Кому хлам, а кому – улики. Но ничего не нашла, кроме собственной разбитой заколки – та потеряла несколько зубчиков, даже магией не починишь, потому упокоилась в кармане рядом с подвеской. Похоже, зал забросили сразу после последнего ритуала. Жаль, конечно. Очень хотелось узнать, кого же тут призывали.
А дверь к выходу нашлась до смешного просто – в кособоком шкафу.
***
Когда Лорейн выползла на свет, уже потускневший в первых несмелых сумерках, её ждали два открытия. Оба неприятные.
Первое – потайной лаз в шкафу вёл не в коридоры, а на задний двор охотничьего особняка. По задумке архитектора там затевался сад для прогулок леди, но леди сюда герцог привозил не с целью прогулок, да и в поместье никто не жил вне охотничьего сезона, так что одичавшие ползучие розы захватили всё, как банда беспризорников с ножами. Нет, с шипами. И агрессивные заросли сразу напали на многострадальное платье Лорейн, пытаясь сцапать её. Благодаря браслету магию можно было не экономить, и она просто чарами убирала с дороги живые садовые излишества, но колючие ветки всё равно умудрялись подловить длинный подол. А он с отчаянной обречённостью пытался отдаться и намотаться. И остаться.
Второе открытие посчастливилось сделать, когда она триумфально продралась сквозь хищные заросли на дорожку, держа пару горящих свечей над головой. Оказывается, у лестницы выхода в сад стоял Морион и с интересом наблюдал за её подвигами. Одетый с иголочки, он держал на согнутом локте её пальто и источал благородный шарм.
Лорейн тряхнула головой, откидывая длинные волосы с лица и направилась прямо к нему. После всего пережитого за сегодня лощёный вид подлого мерзавца, спаивающего леди мочегонным чаем, вызывал непреодолимое желание убивать. Она, кажется, даже оскалилась, пока шла к нему. Не возымело, правда. Или он принял оскал за приветливую улыбку, слепец несчастный?
– Леди Лорейн, какое счастье видеть вас, – иронично поприветствовал он, стараясь не смеяться. – Надеюсь, вы живы?
Лорейн примерно представляла, как со стороны выглядит: платье в бахроме паутины, распущенные белые волосы, вампирский оскал в алой помаде и пара горящих свечей в руках. Вполне можно принять за умертвие, сбежавшее из склепа. Или за мстительный призрак. Чувствовала она себя так же.
– Вашими молитвами, – ответила она с едва сдерживаемой яростью и погасила свечи. – А вот за вас, лорд Морион, молиться некому, так что сейчас я стану вас убивать.
Он деланно удивился, будто убивать было совершенно не за что. И сказал примиряющим тоном:
– Я, между прочим, ради вас нашу карету сломал, пока вы гуляли. А то темы для беседы с герцогом стали заканчиваться.
– Сами ломали? – поддела она.
– Чаровал, – понятливо отозвался Морион.
У Лорейн дёрнулся уголок губ против воли. Ох! Ещё не хватало простить его за одну шутку! Но, поэтически выражаясь, волна её гнева разбивалась о непокобели… непоколебимую скалу его невозмутимости.
Лорейн усилием воли взяла себя в руки и продолжила негодовать.
Она перекинула свечи в одну руку и протянула ему запястье, украшенное потрясающим чёрным браслетом с рубином:
– Кажется, это ваше!
Морион скользнул незаинтересованным вежливым взглядом по артефакту, за которым сам же отправил её шариться по подвалам герцога.
– Не мой фасон, но, кажется, видел подобную дамскую штучку раньше. У моей тётки была похожая.
– А теперь будет у вас. Снимайте.
Морион покладисто взялся за рубин, камень сверкнул алой искрой и со щелчком открылся. Нити магии, связавшие их, оборвались, сразу стало неуютно и пусто. И неудивительно: магия крови сильно влияла на эмоции, с такими артефактами сливаешься.
Лорейн опустила руку, Морион опустил браслет в карман.
Можно было бы ещё поскандалить и повозмущаться. Но её настолько измотало устроенное Морионом приключение, что продолжить ругаться хотелось только в карете по дороге домой.
– Долго меня ждали? – прохладно спросила она.
Взгляд его на мгновение стал странным, нечитаемым. По крайней мере, Лорейн не смогла определить эмоцию, проскользнувшую в тёмных глазах. Зато губы любезно показали знакомую усмешку.
– Всю свою жизнь, леди Лорейн. – Она поморщилась, и Морион добавил: – Попрощался с герцогом, как только вы пробудили артефакт.
– Как вы объяснили ему мою пропажу?
– Что вы сполна напились чаем.
– По тонкому льду ходите.
Он опустил голову и тихо рассмеялся.
– Вам крайне удачно позвонила мама. Так что я сказал, что вы воспользовались телепортационным артефактом из-за срочных дел.
Она фыркнула. Напоминание, как именно она «срочно телепортировалась», уже расцвело на спине синяком. Дня два сходить будет, несмотря на всю магию.
– Погодите, то есть для герцога меня здесь нет? – она воровато выглянула из-за Мориона на особняк.
– Поверьте, Лорейн, для герцога даже я уже не существую. Мы распрощались, я пожелал дождаться экипаж на улице. А если кто-то и заметил, что вы вернулись, ваш внешний вид вполне соответствует важным делам.
– Да, будто они у меня возникли на кладбище, – она с отчаянием посмотрела на платье.
Пророчество сбылось: на краю подола щерилась беззубой ехидной улыбкой дыра.
– Это можно исправить.
Воздух вдруг едва-едва загудел, одежды и кожи Лорейн коснулись очищающие чары. О-очень мощные очищающие чары! Как наждачкой прошлись! Лорейн зашипела и дёрнулась, кожу обожгло и саднило. Зато платье засияло первозданной чёрной чистотой.
– Перестарался? – вежливо спросил Морион.
– Никогда не была такой чистой, – благодарно продолжила шипеть она, – неделю можно не мыться. Не удивлюсь, если не досчитаюсь пары родинок.
Он невозмутимо подал ей пальто: придержал распахнутым, чтобы Лорейн влезла руки в рукава.
– Прошу прощения, я пока плохо контролирую магию, понадобится ещё немного времени, чтобы привыкнуть.
– Плохо контролируете? – Лорейн сунула левую руку в рукав. – Почему?
– Потому что сегодня ровно два дня, как с меня сняли ограничения.
Лорейн уронила свечи на землю.
– Закройте рот, простудитесь, – посоветовал он.
Лорейн закрыла и удивлённо повернулась.
Так его лишили магии? Вообще-то ожидаемое решение, он же был под следствием. Но, Тьма бесконечная, каково это – десять лет жить без Сил? Магу! Это ведь как не дышать! Или не слышать! Морион её ошеломление никак не разделял. Он выдерживал, как она беззастенчиво пялится на него и обдумывает неожиданную новость, вероятно, с тем же достоинством, с которым терпел и прочие лишения. Магии.
– Пойдёмте к карете, – предложил он наконец.
Лорейн согласно кивнула и пошла. Он проводил её взглядом.
– В другую сторону.
Она круто развернулась и пошла обратно. На сей раз Морион легко сошёл со ступенек, поднял её потерянные трофеи и присоединился, отставая на шаг.
Карета ждала на обустроенной широкой стоянке за живым садом. Весьма удобно – провёл жуткий ритуал, вышел с тёмными соратниками в сад обсудить впечатления, заодно проводил их восвояси. Надо взять на заметку. Мориону посоветовать. Только ступеньки пусть всё-таки пошире делает.
– О чем вы задумались? – подозрительно спросил он, аккуратно корректируя её маршрут касанием к плечу.
Похоже, её молчание пугало его даже больше мудрых мыслей от Стекла.
– Да так, о перепланировке в вашем доме.
– Это, значит, тоже мне? – показал он громоздкие свечи в своих руках.
– Вот ещё! Не заслужили, – она забрала добычу и сунула под мышку.
– Зачем вы их вообще прихватили?
– Это ретро, – с достоинством пояснила она, сразу всё исчерпывающе объясняя.
– Ясно. Потому что могли. Куда вас отвезти с вашими свечами?
– Домой! Ко мне домой, разумеется!
Лорейн повернула к чёрной карете среди пяти похожих. Отличался их экипаж, в основном, тем, что лошади были запряжены, а на козлах скучал кучер и подслеповато щурился в газету. Лорейн отстранённо понадеялась, что щурился из-за сумерек и мелких литер, а не из-за плохого зрения. Он заметил их сразу, лихо соскочил на площадку и открыл дверь. На Лорейн пахнуло приятным успокаивающим теплом с запахом парфюма и горечи, и она уже предвкушала дом, ванну с пушистой пеной, лёгкий ужин с бокалом вина… Ей определённо нужен сегодня бокал вина! А ещё успокаивающая маска с чередой и кокосовым маслом, а то чуть кожу не содрали.
Не тёмный маг, а инквизитор какой-то!
Мягкая мечтательная улыбка на её губах внушила Мориону совершенно неверные ожидания, что его подлость забыта и прощена.
– Как прошла прогулка, кстати? – он подал ей руку, помогая подняться в карету.
Лорейн сжала от неожиданности тёплую ладонь мага. Прогулка? Он вообще в своём уме? Невинный вопрос разбудил задремавший было гнев. Хотя у её дурного настроения вообще недосып страшный. И сон чуткий.
– Как прошло… что? – с опасной улыбкой переспросила Лорейн, расправляя на сиденье юбку и полы пальто. Свечи и сумочка отправились в угол.
Морион сел напротив, дверь закрылась.
– Прогулка? – осторожно подсказал он, дёрнув бровью. – Поделитесь впечатлениями?
Лорейн вздохнула. На секундочку прикрыла глаза, интеллигентно сжала кончиками пальцев переносицу. С чего бы начать?
– Лорейн?
– Прогулка прошла бы куда лучше, – душевно-ядовито начала Лорейн, с каждым словом набирая силу голоса и скорость речи, – если бы вы хотя бы потрудились предупредить, что отправляете меня в проклятый старый ритуальный зал по вызову демонов с гексаграммой из терилиума!
Фразу она закончила уже на полном разогреве, чеканя каждое слово, готовая ругаться долго и с огоньком. Пылала вообще на совесть. Ни дать ни взять – вечная свеча.
– Это магический маяк, – едва не зевнул от скуки Морион, – если бы вы знали, что искать, он бы не привёл вас, куда надо. Он работает только с чистым сознанием.
– А мне туда и не надо было! – гавкнула Лорейн.
Дальше её уже откровенно понесло. Талантом рассказчика Лорейн обладала такой поразительной силы, что Морион уже не зевал, а с восхищением заслушался, как она живописует свои злоключения. Буквально для каждой ступеньки она находила свежий заковыристый эпитет. Вызывающе неприличный. Морион с интересом следил за её патетическими взмахами рук и яркими глазами, только что искры не метавшими. И очень старался не смеяться, когда она рассказала, как мать случайно услышала её падение – прямое и переносное. Лорейн раскраснелась и почти рычала, изливая все накопленные впечатления. Сам просил!
– А повторите предыдущую фразу, – вдруг попросил Морион и даже чуть подался вперёд. – Вы удивительно хорошо ругаетесь.
Лорейн взвилась, поджала губы и быстро выбросила вперёд маленький кулачок. Куда быстрее, чем успела бы об этом пожалеть. Впрочем, обычно сожалеть раньше, чем через неделю редко начинала. Морион поймал её запястье перед самым ударом и посмотрел на кулачок с разных сторон. Да он издевается!
– И дерётесь неплохо, – с удовольствием, какое редко встретишь у человека, которому только что пытались разбить нос, похвалил он. – Ходили на боевые искусства?
Некромантов дракам не обучали, в их учебном плане упор делали на бег, подтягивания и прочие способы спасения филейных частей от неподконтрольных умертвий. Не упокоил – хватай лопату и шевели копытами. Желательно, быстрее нежити за спиной. В крайнем случае, быстрее соратника.
– Нет, – устало выдохнула Лорейн, уже растерявшая запал, и ловко вывернула свою руку из его ладони, надавив на большой палец. – Подруга влюбилась в тренера по самообороне, поэтому пришлось ходить.
– Не совсем вижу взаимосвязь.
– Просто вы не женщина, – прозвучало сочувственно.
– К сожалению, не смогу исправить эту оплошность, – признался маг. – Вам придётся с ней смириться.
Лорейн скинула пальто и откинулась спиной в мягкий угол сиденья.
– Какой вы всё-таки отвратительный мерзавец, лорд Морион, – с досадой подытожила Лорейн. – Ну хоть о трупе могли мне намекнуть? Ненавижу профессиональные сюрпризы.
– О каком ещё трупе? – вся ирония испарилась из его голоса, оставив прохладное удивление.
Она подозрительно взглянула на гнусного работодателя. Гнусности не то чтобы поубавилось, но он не шутил и не врал. И ждал ответа.
– Так вы действительно не знали? – изумилась она.
– Давайте с самого начала, Лорейн. Я задолжал вам некоторые объяснения, поэтому быстро расскажу, почему привёз вас к герцогу, а вы расскажете, что нашли, помимо браслета. Всё расскажете.
– Хорошо, – медленно кивнула она, принимая правила.
Морион выпрямился на мягком сиденье.
– Впервые герцог пригласил меня в охотничью резиденцию месяц назад. Обычно меня вызывали в Судебный дворец на заседания и для показаний, но в тот раз ему лень было отвлекаться от уток и вина. Я всё ещё носил печать на магии, так что он ничем не рисковал. Думал, что не рискует. Но, возможно, именно без магии я так остро ощутил присутствие родового артефакта, едва переступил порог этой хибары. Это как… крик в полной тишине. Связь же кровная, и кровь вскипает от магии. Не фигурально. Печать нагрелась настолько, что удивительно, как её не сорвало. Я не мог не вернуться за артефактом.
– И тут подвернулась я, – подсказала Лорейн.
– Вы сами напросились, – равнодушно заметил он. – Я знал, что герцог прибрал к рукам часть артефактов Морионов. Но не знал, где их прячет. За месяц мне удалось узнать о подземельях и этой резиденции. Точных карт, разумеется, нет. Только туманные пафосные намёки в мемуарах прихлебателей, вроде «провели выходные в милом подвальчике герцога, охота удалась на славу». Фразу, что они «выползали в проклятый живой сад», я, признаться, расшифровал неверно. Я рассчитывал на обычный тайник или винный погреб.
– Я тоже, – обиженно буркнула Лорейн. – В общем, вы не знали ни про то, что артефакт один, ни про то, что там ритуальный зал.
– Благодаря вам знаю.
– Так вы из-за артефактов хотите его убить? – в лоб спросила Лорейн.
– Причина, конечно, тоже достойная, но не главная, – не спешил выкладывать все карты Морион. – С герцогом у меня много неоплаченных счетов.
Лорейн без удивления кивнула: она и не ожидала, что Морион бросится чистосердечно выкладывать ей все тайны и грязные секретики. В приключенческих книгах, которыми зачитывался брат, все приличные злодеи детально и скрупулёзно раскрывали свои злодейские планы как раз в кульминации, глумясь над загнанной в угол жертвой. Причём, если выносить какой-нибудь полезный урок из тех сюжетов, зря болтали. Именно тогда всё и шло наперекосяк, а подлое беспринципное добро торжествовало. Лорейн, как единственный представитель эталонного «зла» в своей семье, сделала зарубку на носу, что лучше молчать, чем не молчать, планируя гадость. Морион, вероятно, тоже читать умел и выводы делал правильные.
