Лили Рокс
Пленница олигарха
Первый минет
Я послушно встала на колени перед ним. Он протянул ко мне руку и погладил меня по голове, а потом большим пальцем правой руки коснулся моих губ и насильно сунул палец мне в рот. Я включилась в правила игры, помня о вчерашнем, и обхватив палец губами, принялась его сосать причмокивая.
– Ты хорошая девочка, ты все правильно делаешь, – сказал Эдуард, – Но сегодня я хочу большего.
Я испуганно наблюдала за тем, как он расстегивает ширинку на штанах и достает свой член. Он был вялым и свисал с его руки, как мертвая змея.
– Бери его в рот, попробуй мужской член на вкус. Ты ведь никогда этого не делала, ты ведь хорошая девочка?
Я придвинулась ближе и внимательно посмотрела на его член. Мне совершенно не хотелось брать его в рот, мне был противен один его вид, но переборов себя, я коснулась головки губами. От него ничем не пахло, разве что чем-то необычным, но мне казалось, что этот запах вызовет у меня тошноту.
Эдуард не торопил события, давая мне исследовать орган, прежде чем взять его в рот по-настоящему. Я попробовала на вкус головку, она была твердой и как будто резиновой. Дальше я облизнула кожицу на самом члене, она была тонкой и, если прихватить ее зубами, можно было оттянуть ее, но я побоялась сделать ему больно. Наконец, я отважилась и взяла весь член в рот, засунув его поглубже.
– Умница, – услышала я голос Эдуарда, и его рука опустилась на мою голову.
Я начала посасывать член, представляя себе, что это мороженое, иначе я бы не смогла справиться с собой. Над членом нависал огромный живот, из-под которого он с трудом мог сам увидеть свой орган и то, что я с ним делала.
Закрыв глаза, я с удивлением отметила, что член стал крепнуть у меня во рту, и теперь он с трудом умещался целиком. Я вытащила его и подержала в руке: из мертвой змеи он превратился в резиновую дубинку небольшую по размеру, но твердую и ровную.
Я снова взяла член в рот, продолжая то засовывать его внутрь, то вытаскивать обратно, а Эдуард помогал мне набрать правильные обороты, слегка надавливая мне на затылок.
Давление его рук было не сильное, но уверенное, дающее понять, кто хозяин ситуации. Я уже устала от этих движений, у меня болели уголки рта, пока наконец Эдуард сам не выхватил свой член у меня изо рта и не сдавил его, как он делал это в прошлые разы. А потом я увидела, как из его дубинки выплеснулась сперма.
Не знаю как, но я быстро отреагировала и моментально зажмурилась, и весьма вовремя, потому что сперма брызнула мне в лицо, а Эдуард приоткрыл мне рот рукой и несколько капель попали мне внутрь. Я попробовала сперму на вкус, она не имела сильного характерного вкуса, но запах был отвратительным.
Эдуард долго гладил меня по голове, пока по моим щекам стекала теплая жидкость и капала на мое платье. Я чувствовала себя отвратительной, мерзкой сама себе и недовольной тем, что меня вынудили делать то, что раньше я помышляла делать только с собственным мужем.
– Моя девочка, – бормотал Эдуард, – Ты даришь мне волшебные моменты, ты – моя фея, моя принцесса. Я буду помнить о тебе всю оставшуюся жизнь.
Его слова казались мне бредом, но я молча слушала, прижавшись к креслу и боясь пошевелиться. Позже мы долго сидели молча, пока за окном не стемнело.
– Ложись в кроватку, – сказал мне он и, встав с кресла, протянул мне руку.
Встав с пола, я прошла к кровати. Эдуард Викторович стянул мое платье через голову и откинул одеяло, давая мне лечь в постель. Я запрыгнула туда и попыталась укрыться, но он снял с себя футболку и штаны и залез ко мне в постель.
Я испугалась, наверняка сейчас он будет насиловать меня. Но вместо этого он прижался ко мне своим теплым большим животом и взял в рот мою грудь. Он сосал ее, как это делают младенцы, и я ощущала себя по-идиотски, как будто участвовала в какой-то глупейшей дешевой постановке.
Эту ночь он провел со мной, и я засыпала, чувствуя его горячее дыхание у себя подмышкой. С утра его уже не оказалось в постели, и я с облегчением кинулась в душ, чтобы смыть с себя запах его дорогого одеколона, въевшегося в мою кожу за эту ночь.
Меня, как обычно, ждал завтрак: яичница с беконом и овощной салат. Быстро перекусив, я схватила с комода все книги и засела за чтение. Я так увлеклась, что испуганно вздрогнула, увидев на полу мужские ноги. Подняв глаза, я увидела Эдуарда, в руках которого был букет цветов. Он протягивал его мне и широко улыбался.
– Это тебе, милая, за то, что ты делаешь меня безумно счастливым.
Из-за его спины вынырнула Зоя с вазой в руке, и, не дав мне принять букет, сразу взяв его из рук мужчины и сунув в вазу.
Зоя вышла, а Эдуард остался со мной, сев на корточки передо мной и взяв мою руку в свою. Он погладил кожу на моей руке и прижал кисть к губам, поцеловав каждый палец.
– Ты просто волшебная, – пробормотал он и надавил на мои плечи, заставив меня лечь на кровать. Я отложила книгу и легла на спину, но не видела лица мужчины. Потом я почувствовала его горячие губы у себя на бедре, он водил языком по коже, вылизывая каждую клеточку моих ног. А потом он стянул с меня трусики и коснулся губами моих половых губ. Я вздрогнула от испуга и сжалась в комочек.
– Детка, расслабься, тебе понравится, – сказал Эдуард откуда-то снизу.
Я попыталась, но мне показалось, что я не смогла до конца расслабиться. Его губы целовали мои половые губы, как тогда, когда он впервые поцеловал меня.
Потом его язык раздвинул их и пробежал по внутренней части моих женских органов. Я задрожала от странного ощущения, похожего на удовольствие, но тут же отогнала его, потому что все происходящее казалось мне неправильным и неестественным. Но нет, я снова ощутила сладость от его прикосновений, а когда он языком надавил на какую-то точку, меня будто ударило током, и я вскрикнула, приподнявшись на руках и с испугом глядя на него.
– Тише, детка, – сказал он, не отвлекаясь, – Сейчас ты почувствуешь настоящее удовольствие. Просто доверься мне.
Я откинулась назад и закрыла глаза. Внизу происходило нечто невероятное: моя вагина пульсировала и горела, низ живота сладко ныл, а я боролась с чувством попросить его сделать что-то такое, что окончит все мои мучения.
Но я не знала, что именно ему надо сделать, чтобы все эти пульсации и напряжения внизу живота прекратились. Я ерзала на кровати, пока, наконец, не почувствовала какую-то странную волну, накатившую на меня и заставившую меня задрожать всем телом.
Это словно была разрядка, которую я ощутила, и за которой пришло облегчение, которого я раньше никогда не испытывала. Язык Эдуарда остановился, и он снова поцеловал меня в половые губы, как бы давая понять, что действие окончено.
Я дрожала всем телом, часто дыша и широко распахнув глаза. Я поняла, что это был мой первый в жизни оргазм, от ощущения которого я едва не сошла с ума. Я смотрела на Эдуарда, на его довольное лицо, на его ярко-розовые губы и мне было необычно осознавать, что этот старик смог сделать мне так приятно.
– Ты просто прелесть, моя девочка, – сказал он.
Я молчала. Я вообще с ним почти не говорила, отвечала только «да» или «нет» и просто здоровалась. Мы были чужими людьми, но теперь мне казалось, что между нами возникает больше общего, чем у меня было с собственной матерью. За всю жизнь я всего пару раз слышала от нее ласковые слова, а от этого немолодого мужчины я слышу их ежедневно и в большим количестве.
В эту ночь он не остался со мной, и я снова погрузилась в чтение книги, чувствуя особый прилив бодрости и хорошего настроения. Я периодически вспоминала об Эдуарде, о том, что он сделал со мной, и, вопреки всем моим нежеланиям, я констатировала факт того, что мне было хорошо. И сейчас, сидя в этом огромном доме с книжкой в руках, в одиночестве и в окружении дорогих вещей, я чувствую себя немного счастливей, чем в собственном доме, где меня вечно шпыняли и оскорбляли.
Все словно во сне
На следующий день с утра я снова увидела инвалидное кресло в саду. Оно снова было повернуто ко мне задней частью, и я могла видеть только хрупкую спину женщины, которая сидела в нем неподвижно, как будто замерла или умерла. И опять я столкнулась со взглядом Эдуарда, от которого через мое тело пробежал холодок, который мне показался приятным.
Я ждала его, но в этот день он не пришел ко мне. Я ломала голову над тем, что могло помешать ему прийти, и испытывала что-то вроде обиды и разочарования несмотря на то, что несколько часов была погружена в чтение интереснейшей книги. Я читала, а буквы никак не складывались в слова, как будто я читала книгу не на русском, а на незнакомом мне языке.
Отбросив ее, я выглянула в окно и поняла, что уже стемнело. Зоя давно унесла поднос с нетронутым ужином, потому что у меня не было аппетита. Я чувствовала себя брошенной и никому не нужной.
Приняв ванну и немного расслабившись, я легла под одеяло и попыталась уснуть. Но не успела провалиться в сон, как услышала скрежет ключа в двери. В темноте я потянулась к ночнику, но услышала знакомый шепот:
– Не включай свет!
Я резко одернула руку и через секунду почувствовала, что в мою постель ложится Эдуард. Он скользнул ко мне под одеяло и крепко прижал мое тело к себе. Я была в ночной сорочке, которую он торопливо стянул с меня. От него пахло алкоголем, и я поморщилась, понимая, что мне неприятен его запах. Но его прикосновения…
Он гладил мое тело, разминая его, и я чувствовала негу, которая снизошла на меня. Я выгибалась навстречу ему и давала целовать свою грудь, свой живот и начавшие недавно расти волосы на лобке. Он покрывал меня поцелуями, шепча нежные слова и не переставая блуждать руками по моей коже.
Эдуард был обнажен, и я периодически чувствовала прикосновение его горячего члена к своему телу. Он стоял и был твердым, как тогда, когда я брала его в рот.
Я ждала, с замиранием сердца предвкушая, что он сделает со мной сегодня. Его рука юркнула ко мне между ног, и я покраснела в темноте, понимая, что на пальцах остается влага, которая скопилась во мне, пока он ласкал мое тело. Я зажмурилась, чтобы забыть стыд, не понимая, что это вполне нормальное явление.
И тогда Эдуард аккуратно раздвинув мои ноги, и я почувствовала головку его члена, упирающуюся сначала во внутреннюю часть моего бедра, а потом коснувшуюся моих половых губ и раздвинувшую их.
Его член вошел в меня, сначала немного, и я не почувствовала боли, а только желание, чтобы он проник глубже. Живот Эдуарда больно давил на мои ребра, но я терпеливо ждала ЭТОГО. И это произошло.
Он резко вошел в меня, и мне показалось, что я слышу, как разорвались внутри меня какие-то мышцы, и легкая боль сразу же сменилось ощущением наполненности. Он был во мне, я стала женщиной! Губы Эдуарда коснулись моих губ, и я ответила на его поцелуй, обхватив руками его волосатые плечи.
Он начал двигаться во мне, и с каждым движением его дыхание учащалось, а тело покрывалось потом. Я шире раздвинула ноги, пытаясь понять, что я испытываю: боль, отвращение, сладость наслаждения или ненависть к себе и к нему?
Оказалось, я не испытываю ничего, кроме желания того, чтобы этот момент не прекращался. Его член входил глубже, касаясь моих внутренних органов и точек, от прикосновений к которым у меня захватывало дыхание.
И вот, я почувствовала содрогание его тела, а внутри себя – выплеск теплой спермы. Он кончил в меня, продолжая двигаться и тяжело дыша. К концу он был весь мокрый, и, закончив свои движения, выскользнул из меня и упал рядом. Я чувствовала, как из меня вытекает теплая жидкость и скользит по прохладной и мокрой от пота Эдуарда коже.
Он включил ночник, и я увидела его темно-красное лицо, на котором было написано удовольствие. Он улыбнулся и погладил меня своей шершавой рукой по груди, нежно сдавив ее и ущипнув за сосок. Я села на кровати и посмотрела между ног, откуда вытекала светло-красная жидкость.
– Ты стала взрослой, – с улыбкой сказал Эдуард, и его дыхание начало выравниваться, – Ты внутри такая плотная, горячая, ты даже не представляешь, сколько наслаждения ты можешь доставлять мужчине.
– Я доставила вам удовольствие? – робко спросила я.
– Невероятное, – выдохнул он, – Ты – сказочная девушка, и я не помню, чтобы у меня были такие. Послушные, нежные, горячие…
Я смотрела на него в ожидании. Теперь, когда все произошло, я словно принадлежала ему на всех правах. И я лежала рядом, думая о том, жалею ли я о том, что произошло или нет.
Никто до Эдуарда не относился ко мне с такой заботой и лаской, и я, словно бездомный котенок, впервые познала настоящее тепло человеческих рук и запах дома, где нет постоянных склок и разборок, а тебя никто никогда не любил и вряд ли полюбит.
Сначала котенок щетинится и шипит, выпуская когти, но ласка и доброе отношение берут верх, и вот, он превращается в мягкий пушистый комочек, готовый отдавать всего себя. И пусть Эдуард выглядит как мерзкий и отвратительный старик, его душа казалась мне такой близкой и родной. Мне казалось, что я пытаюсь найти в нем замену своему несуществующему отцу.
Он ушел, оставив на постели запах своего одеколона, и я еще долго ползала по простыням, вдыхая этот запах. Я так и заснула посреди кровати, свернувшись калачиком, как котенок, которого отогрели и дали ему возможность почувствовать себя нужной.
Все изменилось
На следующее утро я проснулась другой. Это уже была не та Анжела, которая любила ненавидящую ее мать и терпящая мерзкое отношение к себе. Я стала взрослой, будто одна ночь полностью перевернула мое сознание. И я ждала его. И он пришел, когда уже начало темнеть, а я начала терять терпение. Хотела его обнять, но пока не хотела проявлять инициативу, оставаясь на стадии его рабыни.
Эдуард сам обнял меня и усадил на комод, хотя это ему далось непросто. Он вдыхал мой запах, часто дыша и стискивая мою грудь, едва прикрытую тонкой тканью ночной сорочки.
Мои соски выступили сквозь ткань, и он зубами прикусил сначала один сосок, а потом другой, от чего не сорочке остались мокрые следы. Я сама сорвала сорочку и прижалась к его шелковой пижаме обнаженным телом.
Как я хотела чувствовать себя в полной безопасности, окруженной заботой и вниманием. Я каждой клеточкой тела ощущала свою необходимость для этого мужчины, который держал меня в плену, и который давал мне столь многое. Эдуард опустился вниз и поцеловал меня в промежность, и от его горячего дыхания по всему моему телу пробежали мурашки восторга и возбуждения.
Еще вчера казавшееся мне ненормальным, теперь я понимала, что это возбуждение – именно то, что подсказывает мне мое тело, которое расцветало в объятиях этого пожилого мужчины, как цветок, который долгое время не поливали. Он ласкал меня языком внутри моей вагины, а я наслаждалась этими моментами, чувствуя, как набухает внизу моя плоть, готовясь впустить внутрь себя его. И так и произошло.
Эдуард встал и резко вошел в меня, пока я сидела на комоде. Его живот коснулся моего живота, поэтому мне пришлось немного опуститься, чтобы полностью впустить его пенис в себя.
Я застонала, ни капельки не сомневаясь в том, что мой стон – это правильно и логично. Мне было приятно ощущать его твердый член в себе, и, если еще вчера мне было больно, сегодня о боли я совершенно забыла, отдаваясь ему и доверяя каждой клеточкой своей израненной души.
– Милая, родная, самая лучшая, – шептал он, входя в меня и ударяясь об меня своим животом, который снова покрылся потом.
Я слышала его частое и тяжелое дыхание и старалась сама двигаться, чтобы Эдуарду было легче. Его лицо опять покрылось красными пятнами и он, вздрогнув, сделал еще несколько толчков, пока его сперма вливалась в меня горячей струей. Он еще несколько минут находился во мне, не выпуская меня из объятий, и я не шевелилась, давая ему насладиться моментом.
Я думала, что после этого он уйдет, но Эдуард надел штаны и сел в кресло. Я слезла с комода и надела сорочку, чувствуя, как по ногам стекает его сперма. Но я не смела пойти в ванную без его разрешения и просто стояла, облокотившись о комод и глядя на него.
– Я хочу ответить на твой вопрос, – неожиданно сказал он, хотя я не задавала ему никаких вопросов. Я молча продолжала слушать.
– Та женщина, которую ты иногда видишь в саду, – продолжил он, – Эта женщина – моя жена.
Я не стала говорить ему о том, что уже сама догадалась о том, кто она, давая ему продолжить. Мне казалось, что, если я перебью его, то потеряю возможность узнать хоть что-то из секретов, витавших в этом огромном полупустом доме.
– Нам было по тридцать лет, когда мы с ней возвращались с дачи ее родителей. Я был за рулем, и не смог справиться с управлением, когда машину занесло и мы влетели под грузовик. Наша машина ударилась о большегруз пассажирской стороной, и моя жена осталась инвалидом. Она была беременна, восьмой месяц.
Я слушала его, затаив дыхание. В голове проносились десятки вопросов, но я не решалась их задать.
– Ей сделали кесарево сечение, и на свет появился наш сын. Он был здоров и крепок, сейчас ему уже двадцать три года. И все двадцать три года я несу свой крест. Я забочусь о ней, я не оставляю ее ни на один день, и она ничего не знает о таких, как ты.
Об этом я тоже догадывалась. Я – не первая и наверняка не последняя девушка, оказавшаяся в этом доме.
– Я много лет пытался хранить верность своей молчаливой жене. До аварии она была словно огонек, освещающий мою жизнь, а потом превратилась в жалкий увядший цветок, который не способен на эмоции и чувства. Она не помнит ничего до аварии, но я знаю, что она любит меня и нашего сына, а я люблю ее. И пусть она не понимает о том, что я держу в доме других женщин, о том, что я иногда уезжаю в командировки не один, она знает, что я всегда вернусь к ней и буду спать с ней в одной постели. Это и есть преданность, понимаешь?
Я кивнула, хотя о преданности читала только в книгах. В моей жизни преданность хранила только я своей бестолковой матери, которой я не была нужна абсолютно.
– Теперь ты многое знаешь обо мне, – сказал Эдуард, подводя конец своему монологу, – Но ты должна понимать, что я – натура увлекающаяся, и завтра ты можешь покинуть этот дом. Конечно, я тебя не обижу и дам денег, много денег, и ты сможешь начать новую жизнь. Пока я этого не хочу, но не уверен, что не захочу этого завтра или через неделю.
Я снова кивнула, думая о том, что не хочу быть выкинутой из дома, в котором ко мне относятся по-человечески. Но я не могла ему возразить, поэтому молчала до того самого момента, пока он не вышел из комнаты и не провернул ключ в замке. Я смотрела на закрытую дверь в надежде на то, что она еще долго останется закрытой, а Эдуард будет приходить ко мне без лишних слов и намеков на то, что я становлюсь ненужной. Мне казалось, что это будет самым большим ударом в моей жизни.
Нежный мучитель
Откровенность Эдуарда казалась мне ценным подарком, получше всяких дорогих вещей. Я всю ночь думала о том, сколько ему пришлось пережить, осознавая, что по его вине любимая женщина навсегда превратилась в инвалида.
Но подарки не прекращались. После обеда Эдуард зашел ко мне в комнату и протянул бархатную коробочку внушительного размера. Я приняла ее, едва сдерживая дрожь в руках.
– Открой же скорее! – радостно сказал он. – Я хочу увидеть твою реакцию.
Дрожащими пальцами я открыла темно-бордовую коробочку и едва не ослепла от переливающихся камней. Это было колье, усыпанное камнями.
– Что это? – спросила я, боясь держать в руках такую красоту.
– Это колье с бриллиантами, – с гордостью ответил Эдуард, и, взяв его из моих рук, аккуратно повесил мне на шею. Колье было тяжелым, но, увидев себя в зеркале, я обомлела от того, какой красоты оно было и как гармонировало с моим лицом.
– Тебе нравится? – спросил он.
– Мне очень нравится, – ответила я, стараясь сдерживать слезы, – Мне никто и никогда не дарил таких подарков.
– Тогда, может быть, ты обнимешь меня в знак благодарности? – с улыбкой спросил он, и я бросилась ему на шею, как собачка, ждущая разрешения своего хозяина.
Руки Эдуарда обхватили меня за талию, а потом опустили ниже и, сжав мои ягодицы, прижали к себе. Я почувствовала его член, который был еще спокойным, но я понимала, что еще немного, и он увеличится в размерах и станет твердым и манящим.
– Сними свою одежду, останься только в моем подарке, – приказал он, и я, ни секунды не сомневаясь, скинула ночную сорочку и трусики.
Облокотившись о комод, Эдуард с удовольствием смотрел на меня и улыбался. А я решилась и улыбнулась ему в ответ, испытывая при этом такое теплое окутывающее меня с ног до головы чувство, которое раньше испытывала только в моменты, когда моя мать была трезва и проявляла остатки материнской заботы.
Эдуард притянул меня за руку и повернул к комоду, прижавшись ко мне сзади. Теперь на ягодице я чувствовала его твердый член, выпирающий из легких брюк. Он быстро расстегнул ширинку и, раздвинув мои ноги, вошел в меня. Волна возбуждения пронеслась по моему телу, и я приняла его в себя, слыша, как скользнул в меня его член. Я текла словно самка, которая хочет своего самца, и теперь я постоянно хотела секса с Эдуардом, даже, когда его не было рядом.
А те минуты, которые он проводил во мне, двигаясь и погружая свой член максимально глубоко, я особенно ценила, отдавая ему всю себя. И я кончала, бурно содрогаясь и издавая стоны наслаждения, которые Эдуард заглушал своим поцелуем. Он часто дышал, кончая в меня, а я кончала от ощущения потока спермы, вносящегося в меня. Этот поток сталкивался с моей кожей внутри меня и заставлял меня жмуриться от экстаза и закусывать губу, чтобы не прокричать, как мне хорошо.
Эдуард обхватил мои груди и сдавил их, а потом его член выскользнул из меня, и вместе с ним вытекла сперма, которая теплым ручейком стекала у меня между ног.
Он прижался ко мне снова, и я почувствовала его мягкий влажный член, который коснулся моей ягодицы. Я хотела протянуть руку назад и потрогать его, но не осмелилась. Я еще не решалась проявлять инициативу, боясь сделать что-то не то. Пока я была в статусе рабыни, но всеми силами стремилась к статусу любовницы, боясь, что могу совершить какую-нибудь ошибку и опуститься до самого низа.
– Я ухожу, – объявил Эдуард, застегивая брюки, а я стояла спиной к нему, боясь пошевелиться, – Но вечером я вернусь, и мы с тобой попробуем кое-что новенькое.
От его слов мое сердце встрепенулось, я улыбнулась, но он не видел моей улыбки.
– Зоя сегодня выпустит тебя на прогулку, пока я отвезу жену к врачу на еженедельный осмотр.
С этими словами Эдуард ушел, а через несколько минут, когда я уже приняла душ и оделась, ко мне зашла Зоя Валерьевна, сохраняя свое холодное и ничего не выражавшее лицо-маску:
– Эдуард Викторович приказал отвести вас на прогулку. Собирайтесь, у вас будет тридцать минут.
Я кивнула, схватила книгу и быстро вышла за ней, стараясь не терять ни минуты. В саду я несколько раз обошла вокруг дома, чтобы размять мышцы, а потом читала книгу, сидя на скамейке в тени большого дерева.
После ужина пришел Эдуард, в его руке я заметила маленький тюбик, похожий на крем. Увидев вопрос в моем взгляде, Эдуард сразу сказал:
– Это смазка. Сегодня я буду любить тебя в попку, а для этого потребуется хорошенько тебя подготовить.
Я немного испугалась, анальный секс мне казался грязным и бессмысленным, ассоциирующимся у меня с гомосексуалистами. Но я не сопротивлялась. Уложив меня на живот, Эдуард разделся и лег рядом. Он гладил меня по спине, от чего по всему моему телу проносились мурашки, и я начала испытывать сладкое удовольствие. Потом его руки опустились к моим ягодицам и погладили их.
– Расслабься, детка, – ласково сказал Эдуард, – Я не сделаю тебе больно.
Я молча кивнула и попыталась расслабиться. Повернув к нему лицо, я столкнулась с его полным нежности взглядом, а потом, опустив голову вниз, я увидела его стоящий член, прикрываемый животом. Несмотря на такую несексуальную картину, я все равно желала этого мужчину, ставшего для меня первым.
Эдуард взял в руки тюбик и выдавил себе на руку немного прозрачной жидкости. По комнате распространился аромат не то цитруса, не то какого-то цветка, но запах был приятным. И ощущения, когда Эдуард аккуратно раздвинул мои ягодицы и нанес немного прохладной жидкости мне на анус, были приятными. Его палец растирал мой анус, а потом проник внутрь, заставив меня вздрогнуть от неожиданности и дискомфорта.
– Тшшш, – успокоил меня он, – Я не сделаю тебе больно, клянусь.
