Лидия Львовна Васильева
Жизнь наизнанку
Страх боли
Вы боли боитесь? Нет? Никогда не поверю. Вы просто умеете брать себя в руки. Моя знакомая тоже умеет взять себя за шкирку и, прихватив меня для моральной поддержки, идти в поликлинику к стоматологу.
После уроков бегу к ней, чтобы не опоздать на прием. Берем в регистратуре талон. Ждем минут двадцать. Выходит медсестра, берет талон и приглашает ее в кабинет. Через несколько минут из этого кабинета отправили «посидеть» одного, второго, третьего пациента. Все переглядываемся, боимся даже предположить, почему на четырех врачей там одна пациентка. Время идет. В кабинете гробовая тишина. Время идет. Из кабинета даже признаков жизни не доносится. И вдруг… хохот. Гомерический хохот. Мужские, женские голоса слились воедино. Открывается дверь. Из кабинета выпроваживают (или провожают) мою приятельницу. Она шагает мимо меня и сквозь зубы говорит:
– Пойдем быстрее.
Да, пожалуйста. Сидеть уже надоело. Да еще и гадать, жива ли она. Выходим на улицу. Я ее торможу и спрашиваю:
– Что там произошло? Почему всех выставили?
Она сквозь стиснутые зубы рассказывает:
– Я помню смутно. Села. Открыла по просьбе врача рот. Что-то начали делать. Я поплыла. Чувствую, ставят в руку укол. Снова начинают делать, снова отключаюсь. Снова укол. Когда пришла в себя, врачи почему-то все рядом со мной. Совместными усилиями справились. Сказали, что закончили. Я встала, подошла к двери, пошарила, а ручки нет. Я повернулась к ним и сказала, что у них кто-то из пациентов ручку оторвал. Они на меня смотрят и молчат. А потом хохотать, как ненормальные, начали. Медсестра подходит ко мне, берет мою руку, разворачивает меня, кладет мою руку на дверную ручку. Ручка-то с другой стороны. Я с перепугу забыла, где она должна быть.
Потом, уже у нее дома, мы, вспоминая все рассказанное, нахохотались вдоволь.
Констатация факта
Мы с Олей с первого класса вместе учились. И страсть была одна на двоих – чтение. Прихожу к ней домой. Она с ногами забралась в кресло, на коленях книга. Перед ней на табурете тазик с одним помидором. Поговорили о том, о сем. Возвращается с работы Олина мама. С порога спрашивает:
– Ты опять за книгой просидела весь день? Помидоры-то собрала? Сейчас солить будем.
– Собрала, мама. Целый тазик.
– А куда ты их дела? Тазик перед тобой. Где помидоры?
Оля в растерянности посмотрела на тазик, на меня, на маму и тихонько говорит:
– Мам, они тут были. Полный тазик. С горкой.
– Куда они делись?
– Мам, не знаю.
– Кто-нибудь приходил?
– Мама, нет, я одна целый день.
– Дочь, может, ты их съела?
– Мама, человек не может съесть полный тазик помидоров.
– Что я могу тебе сказать. Человек не может, а ты, когда в книгу уходишь, ты точно можешь. Ты тут, тазик тут, помидоров нет! Это не шутка. Это констатация факта.
Знакомство
Подружка пригласила в гости, в частный дом. Между делом полазили по огороду, попили чаю, спросила, где у них место общего пользования. Она указала в сторону заднего двора. Минут через двадцать я направилась в том направлении. Возвращаясь обратно, с удивлением увидела все семейство хозяев. Они стояли возле крыльца во двор и молча наблюдали за мной. Почувствовала холодок напряжения, но не поняла, что я являюсь причиной. Подошла и с улыбкой спросила, куда это они все вместе собрались. Отец Светы спокойно говорит:
– Ты к собакам как относишься?
– Нормально.
– Что значит нормально? Совсем-совсем не боишься их?
– Да нет, вроде.
– Тогда обернись.
Я послушно обернулась. Метрах в десяти от меня сидел огромный кавказец. Весь его вид говорил о том, что он немного не в себе.
Свой вопрос я адресовала хозяевам. Виктор, старший брат Светланы, хмыкнул и говорит:
– Ты что, правда не понимаешь, что произошло?
Ни с собой, ни тем более, с их собакой я его вопрос не связала. Тогда он встряхнул головой, будто наваждение отгонял, и говорит:
– Никто никогда не осмеливался ходить в ту сторону двора, если собака не закрыта. Папа нас всегда сопровождает. Ты бродишь туда-сюда, а у собаки, судя по всему, от твоей беспардонности паралич случился.
Самое интересное впереди. Я стала частым гостем в этом доме. Как только я появлялась, пес впадал в то самое состояние и никогда не препятствовал моим путешествиям по двору. Я на него не обращала внимания, мне было все равно, есть этот пес или нет, закрыт он или на свободе. Хозяева, по-моему, впадали тоже регулярно в состояние удивления: с чего бы взрослому псу, прошедшему неплохую выучку, принять меня безоговорочно. Я сейчас, став взрослой, понимаю (сама держу больших собак), пес просто растерялся оттого, что его не боятся.
Слово дала
С техникой я всю жизнь уважительно, то есть на «Вы». Годы идут, но отношение ко всему, что входит в группу «техника», у меня не меняется.
Мальчишек уложила спать. Тихий час стараюсь соблюдать. Решила заняться самой бесшумной работой – погладить. Сказано – сделано. Ушла на кухню, предварительно перетащив туда ворох детских вещей. Расстелила одеяло на столе, сверху старенькое покрывало, которое только для этого и годилось. Чего так сложно? Так в то время гладильная доска еще не была изобретена. Включила утюг. Огонек не загорается. Потрогала – холодный. Но время идет, скоро мальчишки проснутся. Выдернула вилку из розетки, принесла инструменты и села ремонтировать утюг. Делала я это первый раз в жизни. И, как потом выяснилось, последний.
Разбирала и укладывала все детальки последовательно, чтобы потом легче было собирать. Разобрала, осмотрела все винтики, шурупчики, какие-то колечки. Стала собирать. Трудностей не встретила. Правда две малюсенькие детали никуда не подошли и остались лежать на столе. Может, в них и надобности нет? Взялась за вилку, вставила в розетку… Оттуда сноп искр на полметра, подойти и выключить невозможно. Схватила со стола утюг и дернула. Вилка вместе с розеткой вылетели. Но не одни. Они с собой «прихватили» часть стены. Небольшую, совсем небольшую, этак сантиметров сорок на пятьдесят. В общем, из кухни в детскую на уровне пояса было окно. Без рамы.
Вечером мужа встречала в прихожей. Не успел раздеться, я ему сообщила, что отремонтировала сама утюг. Он покосился на меня недоверчиво и спросил:
– И как? Успешно?
– Ну, почти. Пойдем на кухню, покажу.
Встав в дверях, он с невыразимым чувством стал рассматривать окно в детскую. Повернувшись ко мне, спросил:
– А стена тут при чем оказалась?
Пришлось мне в лицах (за себя и за утюг, видимо) все ему поведать. Другой бы хоть как-то отреагировал, а он только попросил:
– Давай мы с тобой договоримся на всю оставшуюся жизнь – ты к технике никогда, ни под каким предлогом не подходишь с инструментами.
У меня выбора не было, я пообещала. Больше не ремонтирую. Но… иногда и ремонтировать не надо, все само получается.
Появились первые микроволновки. Информации о пользе или вреде никакой. Все стали брать. Мы не исключение. Действительно, удобно, быстро, надежно. Про последнее я поторопилась сказать. Ровно через неделю я решила в ней запечь два яйца. Положила на тарелку, включила, как и положено, на шесть минут и пошла в комнату. Времени прошло, по моим ощущениям, немного. Раздался взрыв. Залетели на кухню… Микроволновка стоит без дверцы. Ее покорежило и отбросило в сторону. Да Бог с ней. Яйца где? Целые, лопнувшие, размазанные, любые – где? Всю кухню по сантиметру облазили, нет даже намека, что они были. Форточка открыта, но не могли же они выбрать такую траекторию, чтобы одно за другим туда сигануть?
Годы прошли, а я до сих пор думаю, куда эти злополучные яйца тогда делись?
СМС
Утро великолепное. На сборы минут двадцать максимум – и я в машине. Еду пораньше, чтобы на въезде в город в километровую пробку не попасть.
Пробка есть, но за пять-семь минут буду уже в городе. Бряцает СМС. Беру. Читаю. Смысл не доходит. Перечитываю: «Милая, как ты утром добралась до дому? Целую. До встречи».
Что испытаете вы, если встанете на мое место? Мне шестьдесят три (на то время), учитель, руководитель школы, давно мама, пять раз бабушка. Можно долго перечислять, но главное в другом: я точно знаю, что я не лунатик, спала в своей постели с вечера до утра. Но СМС говорит о том, что где-то я этой ночью…, в общем, где-то побывала. Из СМС даже можно догадаться, как время провела.
На следующее утро. Погода совсем не зимняя. На улице еще темно, но ни ветерка, тепло, пахнет весной. Люблю машины. Люблю ехать одна по полупустой дороге. И ни о чем не думать. Самое хорошее время.
Бряцает СМС. Беру. Читаю. Смысл доходит сразу: «Милая, как ты утром добралась до дому? Целую. До встречи». Мысли веселые. Еще бы, опять где-то побывала… и ничего не помню.
На третий день я СМС ждала, была твердо уверена, что она не заставит себя долго ждать. И – о, праздник: «Милая, как ты утром добралась до дому? Целую. До встречи». Понимаю, что кто-то втянулся в розыгрыш и выходить из него не собирается. Даже текст не меняет, лодырь.
Эсэмэски я получала две недели. Вспомнила, что кровь может бурлить. Не от тех чувств, о которых вы подумали. Хотя, что лукавить, даже если не тебе, читать такие строки приятно.
Учителя каждое утро с нетерпением ждали новостей. А я гадала, как выйти из этой ситуации. Вдруг «милая» не получает эти СМС, а ждет их? Логика подсказывала, что она, как по расписанию, каждый вечер встречается с пославшим, что СМС – дежурный жест, и на него реакции и не должно быть. Но почему он ее рано утром выпроваживает, не провожает?
Высказала свои думки коллегам. Они советуют позвонить человеку, который радует мою душу столько дней, и все рассказать. Мне и в голову не пришло такое решение.
Ушла в свой кабинет. Набрала номер. Не успела рта открыть, слышу:
– Здравствуйте, Лидия Львовна.
Еще не легче. Значит, человек знает, кому посылает. Осторожно спрашиваю: «Вы кто?» Он спокойно называет себя. Я вообще язык надолго проглотила. Но вошла в воду – плыви. Разомкнула уста и рассказала о ситуации. А потом рассмеялась и говорю: «Вспомнить молодость вы мне помогли, кровь, пусть по другой причине, поволновалась. Спасибо. Но скажите, как получилось, что я стала получать эти эсэмэски»
Все оказалось банально просто: ученица утопила телефон, и я ей одолжила один из своих. «Купишь, – сказала я, – отдашь». А она, вернув мне телефон, ему сказать забыла. Ларчик просто открывался.
Председатель колхоза
В каком лексическом значении вы это слово знаете? Правильно: председатель колхоза – это выборный руководитель колхоза, являющийся одновременно председателем правления артели. Председатель колхоза избирается общим собранием колхозников сроком на два года для повседневного руководства работой артели и бригад, а также для повседневной проверки выполнения решений правления.
Но есть еще одно значение, которое вы, скорее всего, не знаете: человек, которого никто никуда не избирал, он сам себя назначил на эту должность. Причем пожизненно. И без принуждения чувствует себя по жизни всем обязанным и готов отдать все, что попросит другой человек. Даже если это «что-то» необходимо самому или своей семье. Я в этом значении его тоже не знала.
Приходит подруга и жалуется на председателя колхоза. Мы городские жители, председателей вроде бы в окружении нет. Во всяком случае, я о таком ее знакомом не знала. Вот и спросила, почему я не в курсе того, что у нее не просто в знакомых есть такой человек, но и надоесть ей успел.
Примеры из ее жизни меня не вдохновили.
1. Приходим к друзьям. На столе вижу до боли знакомую вещь. Графин в виде виноградной кисти есть только у меня. Я его привезла из Европы. Задаю хозяйке вопрос, откуда у нее такая красота? Она спокойно отвечает, что мой муж подарил ей неделю назад. Спрашиваю:
– Что ты, именно ты, сделала, чтобы он тебе, ни в честь, ни в славу, сделал такой подарок?
– Просто сказала, что мне нравится этот кувшин. И попросила мне подарить.
– И все?
– Ну, ты же знаешь, твой муж любит делать приятное людям. Тебе повезло.
– Не уточнишь, в данном конкретном случае, мне в чем повезло?
2. Прихожу домой. В дверях своей квартиры сталкиваюсь с приятельницей. Я – на вход. Она – на выход. Выйти я ей не дала по понятной причине: в ее руках моя коллекционная немецкая кукла. Спрашиваю:
– Ты куда?
– Домой.
– А кукла куда?
– Домой. У тебя же нет дочерей, а у меня есть. Я у твоего мужа ее попросила, он Маринке согласился ее подарить.
Протягиваю руку, забираю куклу со словами:
– Кукла у себя дома, то есть тут, чувствует себя хорошо. В гости ходить не любит. Переезд не планирует.
3. Ежевечерне мужа перехватывает после работы кто-нибудь из соседей. У кого-то утюг, у кого-то холодильник, у кого-то музцентр сломался. Домой благоверный приходит поздно вечером голодный, уставший. Работает «во вторую смену» всегда бесплатно.
4. Перестройка. Денег не платят. Благоверный – не исключение. Моими стараниями наш холодильник открывать приятно: ломится от вкусностей. Но стала замечать, что утром полный, вечером пустой. Утром полный, вечером пустой. Утром полный, вечером пустой. Время идет. Муж съедает все. Матушки мои, куда это в него входит? Приехала после работы как-то пораньше, а там весь цвет руководства, сотоварищи мужа за нашим большим столом. Оказывается, дома есть нечего, по понятной причине, и они ежедневно едут ВСЕ к нам на ужин. Ругаться не стала. Умная женщина найдет выход из ситуации.
Вы спросите:
– И какой же выход ты нашла?
– А я перестала забивать холодильник. И мы стали жить, как ВСЕ. Благоверному это очень не понравилось. Но у меня был веский аргумент – все наши сбережения ушли на прокорм его сотрудников.
Горка
Собрались с младшим в кино. Зовем старшего. Тот пространно объясняет, что у них с ребятами сегодня запланировано деревянную горку залить, катушку сделать. Берет ведро, наливает холодную воду и пошел на улицу. Кое-чего не учел, и об этом через пять минут знал весь двор.
Домофоны в силу каких-то причин в некоторых квартирах не подключены, и поэтому нет возможности набрать номер квартиры и сказать другу, что все, хватит прохлаждаться, выходи. И поэтому через пять минут после того, как за сыном закрылась дверь, слышу его голос с улицы:
– Денис, выходи. Воду набрать в ведро не забудь.
– Артур, выходи. Воду набрать в ведро не забудь.
– Илья, выходи. Воду набрать в ведро не забудь.
Нам повезло, что друзей трое, иначе этому ни конца – ни края мы бы не увидели. Или не услышали?
Возвращаемся после кино. Заливка идет полным ходом. То один, то другой скрываются в подъезде, выносят полные ведра, поднимаются по ступенькам на горку, выливают – и все по новой. Смотрю на их разгоревшиеся лица и думаю:
– Посмотреть прогноз-то вам никому и в голову не пришло. Работайте, работайте. Через три дня обещают плюс три, а потом до семи градусов тепла.
Шпингалет
Без таких людей жизнь была бы скучной. Однообразной и предсказуемой. Мы, воспитанные в социуме, отлично (кто-то не очень) знаем, что такое хорошо, что такое плохо. Нас отформатировали, зажали в рамках условностей, и мы боимся, именно боимся выйти за рамки придуманных когда-то кем-то правил. Даже если это прямо противоположно нашим интересам.
Для отдельных людей правила придумать не успели! Или не захотели! Или решили, что эта затея бесполезная.
Попробую объяснить, почему этот маленький (рост сто пятьдесят пять сантиметров и кличка Шпингалет), немолодой (на тот момент нам было лет по двадцать пять – двадцать семь, а ему тридцать шесть), некрасивый мужчина, слесарь четвертого разряда, раз за разом разворачивал к своей персоне всех людей, становился центром внимания, обсуждения, но никогда осуждения. Если перейти на привычную мне лексику, у него вариативность мышления была выше нормы (никому никогда не придет в голову такой вариант разворота событий, как ему), эмоциональный интеллект имел место быть (относился ко всему в жизни, как к данности: никогда не резонировал, не расстраивался, никого не осуждал). Он никогда ничего не планировал, не придумывал, у него все получалось само собой. Но минут веселых (и не очень) он доставил нам всем немало.
В то время я работала научно-исследовательском институте. Раньше-то как было: умер у сотрудника член семьи, на предприятии делают гроб, памятник, помогают с похоронами. Нормальная практика.
У нашего художника умерла, как сейчас говорят, «от продолжительной болезни» жена. Гроб заказали, тканью обили и поставили, за неимением другого места, в красный уголок. Зима. Рано утром, на улице еще темно, у нас политзанятия в этом красном уголке. Кто проектировал в нем освещение, история умалчивает. Но факт остается фактом. Входишь в двери, пробираешься по проходу между рядами, поворачиваешь налево, топаешь метров тридцать до следующего прохода, пересекаешь его, метров десять до сцены, ищешь ступеньки, поднимаешься на сцену, идешь на ее противоположную сторону… Все, ты у цели – протяни руку, нашарь включатель и, о радость, свет есть!
Это утро не было исключением. Политзанятия вел ГИП (главный инженер проекта). К слову, о нем. Высокий, статный, сажень в плечах, голос обволакивающий, с небольшой хрипотцой. Все, все без исключения женщины – всех национальностей, возрастов, образования, социального и семейного положения – были… Да, нет, вы не о том подумали. Не влюблены. Мы им любовались, мы его боготворили, мы его восхваляли. Он действительно был таким, мужественным, открытым, никого никогда не выделял, был одинаково ровен и внимателен ко всем). Он, как, впрочем, и всегда, возглавлял наше шествие. То есть шел первым. Вот миновали двери, протопали по проходу, идем в сторону сцены. Господи, мы-то, гусыни, зачем его постоянно сопровождали до сцены, чего не стояли у дверей и не дожидались света?
До второго прохода добрались. Справа именно в этом проходе стоял всегда стол. Теперь на нем стоял гроб. Мы это знали. Но… на фоне сумеречного окна мы увидели, как медленно в гробу поднимается фигура. Как потом выяснилось, наш душераздирающий визг слышали все четыре этажа института. Мы не просто орали, мы умудрились развернуться и рванули в сторону выхода. До двери мы, так воспринимала наше продвижение я, летели с непростительно низкой скоростью. Но самое страшное оказалось впереди. Массивная, высокая дверь состояла из двух створок. Широкая всегда была на шпингалете, а высота двери в два с половиной метра не позволяла до него дотянуться и ее открыть. Мы орать не перестали, мы пытались протиснуться в узкий проем, мы рвались к спасительному свету в коридор. Вдруг смерч налетел и разбросал нас всех в разные стороны… Оказавшись на свету, мы поняли, что это за неведомая сила расшвыряла нас. Мы стояли молча и смотрели вслед своему кумиру. Он почувствовал наши взгляды, или до него дошло, что он сделал… Он повернулся к нам. Мы так и стояли – молодой, высокий, статный, сажень в плечах, мужчина и мы, девчонки и молодые женщины. И вдруг он сгорбился, стал ниже ростом, отвернулся и побрел. На следующий день он не вышел на работу.
Спустя пару дней мы узнали, что он уволился. Его заявление было неожиданностью для начальства: в двадцать восемь лет уже достичь такой должности, перспектива на будущее головокружительная…
Никогда никто из нас даже не заговаривал о той политинформации. И никогда, никому мы о ней не говорили. Но в памяти все живет и поныне. И вопрос, как бы сложилась жизнь этого молодого мужчины, если бы не шутка Шпингалета?
За телом жены художника надо ехать в морг. Никто не дает согласия. Наконец вызвался Шпингалет. Уговорил товарища. Знал, кого уговаривать: тот сто восемьдесят четыре см и вес под центнер. Дали машину, они уехали. Дальше от его товарища знаем все в лицах, за исключением двух десятиминутных пропусков.
Доехали до морга. Оба здесь впервые. Водитель ни при делах, ни на что не подписывался, его дело привезти-увезти. Вышли из машины, узнали в приемном покое, в какой стороне морг, потопали в том направлении. О том, что надо в машине забрать гроб для покойницы, не вспомнили. Впереди здоровяк. Дошли до двери. Открыли, там вторая дверь. Впереди по-прежнему здоровяк. Не успел шагнуть за порог, что-то в приоткрытую дверь увидел и сходу поперек предбанника. Обморок.
Пришел через несколько минут в себя. Встал. Дверь на улицу открыта, в помещение морга закрыта. Вздохнул, взялся за ручку, потянул дверь на себя. То, что он увидел, превзошло все ожидания. У дверей стояла покойница-жена художника в чем мать родила. Мыслительные способности снова отключились, и он снова свалился в глубоком обмороке. На счастье Шпингалета пришли работники морга. Они ко всему привыкшие, но и их психика чуть не сыграла с ними злую шутку. Поперек предбанника лежит мужчина, не то живой, не то мертвый. В дверях стоит покойница, сзади маленький мужичонка крепко держит ее за талию, но перешагнуть через лежащего здоровяка он с ней не может. Забрали у него тело. Самому и его товарищу нашатырь под нос и дышать воздухом на улицу, пока они обряжают покойницу.
Хорошо, что сейчас все, и последние проводы в том числе, устраивают профессионалы. Связь поколений порвана, и мы не знаем простых вещей, как встретить, как проводить.
