Лидия Львовна Васильева
Жизнь наизнанку
Торт
Каждый кулинарный рецепт включает в себя один продукт, которого у вас нет.
Один!!! А жизнь распорядилась иначе. Приходит хороший знакомый, друг мужа.
– Завтра Галка прилетает с сыном. Хочется что-нибудь необычное к их приезду сообразить. Решил твой торт испечь. Поможешь?
– Что ты вкладываешь в понятие «поможешь»?
– Не напрягайся, просто продиктуй рецепт.
– Уже легче: я уж подумала, что надо отложить тетрадки и печь срочно торт. Пиши.
Продиктовала, что купить. Сказала поминутно, что и как делать. Отпустила с Богом.
Прошли сутки. Звонок. Открываю дверь. Стоит.
– Проходи. Что не весел, голову повесил? Жену-то встретил, тортом порадовал?
– С тобой порадуешь! Ничего не получилось, Галка сказала, что у меня руки не из того места растут. Ты мне рецепт неправильный дала.
– Почему рецепт неправильный? Может, Володя, и правда, что-то с твоими руками не так?
Давай начнем с начала, то есть с рецепта. Расскажи мне пошагово, как ты торт пек.
– А чего рассказывать. Делал все, как ты сказала. Правда, некоторые продукты дома не нашел, заменил аналогом.
– Вот с этого места, Володя, поподробнее.
– У нас не оказалось сгущенки, я взял концентрированное молоко. Не было сливочного масла, но нашел сливочный маргарин. Разницы по вкусу ведь никакой. Деревенской сметаны нет, не ехать же на рынок. Взял обычную, магазинную…
– Стоп, солнышко. Дальше не надо. А что в твоем рецепте от моих рекомендаций? Ты в следующий раз придумай сюрприз попроще…
Инвестиции
Вы можете вспомнить, что было 26 мая 2013 года? А 15 сентября 2020 года? Нет? Я понимаю: если это один день из череды таких же, вряд ли память подстелет соломки. Если в этот день произошло что-то из ряда вон выходящее, чувства бушевали, мир переливался разными цветами, вы вспомните в мельчайших деталях весь день.
Этот день не предвещал ничего неожиданного. Один из череды таких же, скучных и однообразных. Клиенты приходят, клиенты уходят, а мы сидим, как привязанные, за своими столами и с завистью смотрим, как они покидают банк. Да, я же не сказала главного: я банковский работник, служащий оперзала. Время тянется медленно, очень медленно. Оно практически останавливается после обеда. Мы с нетерпением смотрим на стрелки часов, они настроения не прибавляют.
В очередной раз открылась дверь. Вошла молодая женщина. Ну, не так чтобы совсем молодая, лет тридцать восемь – сорок. Взяла талон. Дождалась вызова. Подошла к операционисту, то есть ко мне. Изложила свою просьбу четко, кратко:
– Меня интересует инвестиционный отдел. Не могли бы вы пригласить специалиста по инвестициям?
Встрепенулись и вышли из своего полусонного состояния не только сотрудники, по-моему, ожил и сам операционный зал: не так уж часто сейчас приходят люди, чтобы поделиться большими деньгами.
Я встала, проводила женщину в VIP-отдел. Пригласила специалиста. Он появился буквально через пять минут. Ровно через десять минут помещение покинула женщина, следом вышел наш сотрудник. И только в конце рабочего дня мы узнали, что произошло за закрытой дверью.
– Здравствуйте, я вас слушаю.
– Меня интересует вопрос инвестиций.
– Какие именно инвестиции вас интересуют? Основные виды инвестиций в зависимости от объекта вложения бывают разными. Вы уже определились, во что будете вкладываться: средства производства, земля, недвижимость. Может, вас интересует покупка ценных бумаг?
– Знаете, мне все равно. Главное – получать пассивный доход.
– Хорошо. Какой суммой вы располагаете?
– Я готова прямо сейчас внести десять тысяч.
– В какой валюте?
– В рублях.
Как вы думаете, этот день мы вспомним спустя какое-то время? Повеселились-то мы вволю.
Косоглазие
Ночи напролет – тетради учеников. Сегодня – сочинение, вчера – письменная по литературе, позавчера… Белки глаз приобрели стойкий розовый цвет, и с годами он начал переходить в красный. Пора к врачу. На мое счастье, приехали в Ноябрьск залетные врачи, якобы, специалисты с микрохирургии глаза.
Доктора занимались со мной добрых сорок минут. Я прошла через все приборы (если быть точной, было всего четыре небольших аппаратика), ответила на все вопросы. Вышла в коридор, жду заключение. Медсестра вынесла бумажки, раздала ожидающим. Я развернула свою, надела очки. Вы будете всю информацию изучать? Нет? Я тоже первым делом посмотрела на диагноз. Черным по белому там стояла запись: «Косоглазие».
Дома я рассматривала себя во все зеркала. Диагноз поверг меня в недоумение, но я не усомнилась в правоте медиков: возможно, приборы показывают то, что вот-вот проявится и станет очевидным для всех. Расстроилась, что сама не могу определиться, есть у меня косоглазие или нет.
Вечерняя группа. Все готовы к работе. До занятия осталось несколько минут. Встала у доски и, поздоровавшись, задала один вопрос:
– Внимательно посмотрите на меня. Чем, на ваш взгляд, я отличаюсь от вас?
Голос с первой парты:
– Лидия Львовна, конкретизируйте вопрос, а то я сейчас найду много отличий.
– Я была сегодня на комиссии у глазников. Отличие касается глаз.
Все молча рассматривают меня. Улыбаются, потому что понимают, что вопрос с подвохом. Наконец сдаются: отличие не найдено.
Я торжественно разворачиваю справку и зачитываю диагноз: «Косоглазие». Всего одно слово! Но какое!
Прошло более двадцати лет. Время от времени я смотрю в зеркало, а вдруг диагноз начал проявляться?
Собутыльницы
Это было лет сорок назад. Мне предстояла челюстная операция. В то время это было серьезное событие. И ничего приятного, и ничего веселого в этих историях нет. Только не в моем случае. Встреча с людьми в белых халатах всегда выливается в какие-то приключения.
Приемный покой позади. Всех развели по отделениям, разместили по палатам. Минут через тридцать заходит главврач, женщина лет семидесяти, маленькая, худенькая, интеллигентного вида. Окинула нас всех взглядом. Я оторвала глаза от книги, посмотрела в ее сторону: зачем-то ведь она зашла к нам. Я не знала, что это ее дежурство, и она будет делать операцию. Обращаясь ко мне, она спрашивает:
– Сильно боишься? Ты белехонька.
Я кивнула головой. Она повернулась к выходу и через плечо бросила:
– Шагай за мной.
В палате еще одна трусиха. Она спрашивает:
– А мне можно?
Врач посмотрела на нее и жестом показала «пошли». Мы следом за ней вышли из палаты. Я-то точно не понимала, куда и зачем топаю. Дошли до ординаторской. Врач сказала:
– Стойте, ждите, – и скрылась за дверью.
Через тридцать секунд она вышла с пузырьком, протянула его мне. Моей напарнице дала две медицинских рюмки (в них по утрам таблетки разносят). Мы прошли в палату, разлили содержимое пузырька по данным нам емкостям. Поделили поровну. И ахнули! Залпом! Глаза на лоб! Во рту, в горле – пожар! А вода в другом конце коридора. Ближе раковины нет! Лететь со скоростью курьерского поезда затруднительно: шлёпки слетают, они не предназначены для спортивных мероприятий! Долетели! Выпили Бог весть сколько воды, пока пожар утих! Плетемся обессиленные в свою палату через все отделение. В дверях ординаторской стоит наша благодетельница. Жестом показывает: встали! Мы подчинились. Она молча какое-то время нас рассматривает, потом тихонько спрашивает:
– Вы что, пузырек пополам поделили?
Я киваю. Врач покачала головой и констатировала факт:
– Все за пятьдесят лет моей работы видела, но чтобы месячную норму успокоительного на все огромное отделение! Две пациентки! Поделили пополам и жахнули! Нет, такого еще не было.
Доползли до палаты. Бухнулись на кровати. О чем думает моя подруга по несчастью, моя собутыльница, не знаю. В моей голове лениво ползают мысли:
– А сказать, а объяснить, что ты даешь, зачем нам это, как ЭТО пить, можно было? Или мы так часто оказываемся в отделении челюстной хирургии?
Жаль, что моих вопросов не слышала главврач.
Дань
Начало перестройки. Я собралась в Турцию. Надо самой к учебному году приодеться, мужа и сыновей порадовать обновками. Попала в бизнес-группу из Екатеринбурга. Не знаете, что такое бизнес-группа? Я до этой поездки тоже не знала. Это новоявленные бизнесмены, то есть инженеры, врачи, учителя и прочие, и прочие, и прочие, то есть те, кто не побоялся и начал привозить товар, реализовывать и кормить семью.
Самолеты летали по какому-то им одним известному расписанию. Приехали в аэропорт, а самолета нет. На все наши вопросы ответ один:
– Следите за объявлениями.
Что делаю я, понятно: радуюсь, что никуда не надо торопиться, можно почитать. Что делает группа? Режется в карты. Между делом комментируя ход игры на чисто русском языке. На весь зал. В эмоциональном запале русский литературный человек порой забывает. Но тут ГРУППА!
Так сложилось, что с этой группой я летала в Турцию еще несколько раз. Однажды за нами Россия не отправила борт. А на дворе 29 декабря! Мы шестнадцать часов просидели в накопителе, нас с него выдворили, выдали багаж, а куда ехать? Гостиница уже заселила другую группу. Руководитель не отходила от телефона, созваниваясь с турагенством. Наконец, нас посадили в автобус и повезли в гостиницу. Повезло: теперь мы знаем, чем отличаются гостиницы для англичан от тех, в которых селили нас. Но кормить-то нас никто не собирается! Да если бы и собрались, денег ни у кого практически нет. А сколько ждать борт, тоже непонятно. Но я не бизнесмен, поэтому у меня есть валюта. Как можно за границей остаться без денег? А мало ли что… Вот в ситуацию «мало ли что…» мы и попали. Обнародовала, что я с деньгами. С хорошими деньгами. Озолотила кого на пятьдесят, кого на сто долларов.
На следующее утро – нас снова в аэропорт. Снова таможенный досмотр. Снова пограничники. Снова в накопитель. Снова через шестнадцать часов из него. Снова автобус. Снова гостиница для англичан.
Утро 31 декабря. Руководитель объявила, что борт пришел. Автобус. Таможенный досмотр. Пограничники. Накопитель. Мы в самолете.
В Кольцово мои мужчины наблюдают картину: ко мне идут со всех сторон люди и протягивают мне валюту. Сын не выдержал и спросил:
– Мам, ты что, всех пассажиров данью обложила?
– Нет, не всех, только часть.
Дома, когда меня спросили, а как я ориентировалась в суммах, которые мне передают, я поняла, что я не записывала, давая: не боялась, что кто-нибудь обманет. Доверие к этим людям было безусловное.
Прошло полгода. Шагаем с младшим сыном-студентом. Навстречу две молодых пары. Мужчины – члены бизнес-группы. Понятно, что с ними жены. Поздоровались, представились с девочками. Марина говорит:
– Спасибо вам.
– Марина, за что?
– За наших мужей. Они больше не ругаются матом. Мы с ними намучались. Отучить не могли.
Я развернулась к Валерию и Антону:
– Ребята, разве я вам хоть раз делала замечание?
Они заулыбались. Валерий говорит:
– Нет, вы ни разу этого не сделали. Но мы все помним, как вы появились в нашей группе. Кивок головы в знак приветствия и за книгу. Но если по ходу игры у кого-нибудь из нас вырывался мат, вы медленно поднимали голову, медленно, очень медленно поворачивались в нашу сторону, находили взглядом «нарушителя», смотрели ему в глаза и так же медленно возвращались к книге. Ни разу не было, чтобы вы не отреагировали и пропустили свой ритуал. И группа… Каждый раз, когда раздавался мат, все вздрагивали и поворачивались в вашу сторону. Вы нас как будто не видели, ваш взгляд всегда доставался одному человеку. И так каждую поездку! Мы сами не заметили, что начали прикусывать язык еще до того, как мат сорвется с него. Теперь в группе никто не ругается.
Школьная столовая
Это только мне так не повезло или есть еще желающие поведать, что такое школьная столовая, предостеречь всех желающих поставить детей на школьное довольствие?
Я человек брезгливый. Очень брезгливый. Это следствие воспитания мамы. Привычка ко всему стерильному дает себя знать всю жизнь: попробуй что-то тебе неположенное – и сразу стоматит. Неприятностей это и нелепых ситуаций в жизни только добавило.
По этой причине школьная столовая не для меня изначально. Может, поэтому директор школы и закрепила за мной эту обязанность. Считается, что это поручение школьного завуча формально. Ага. Но только не в моем случае. Бог, как только понял, что это мне вменили, стал помогать всеми доступными способами. Сама-то я там не ем и сыновьям раз и навсегда донесла, что безопаснее в буфете булочку и чай взять. НО поручение выполняла честно. Захожу в подсобное помещение кухни с той стороны, которая только для служебного пользования, рассудив, что эта дверь и для меня. Посреди комнаты стоит огромная, на пару ведер, кастрюля. Перед ней Надя, повариха, рукой с закатанным по локоть рукавом размешивает что-то, чего я пока не вижу. Поэтому я делаю пару шагов вперед. Теперь вижу. В кастрюле сваренные макароны. В это время с противоположной стороны заходит заведующая столовой. Увидев меня, она сначала растерялась, а потом как закричит на повариху:
– Обернись. Ты что, не видишь, кто у тебя за спиной?
Мой черед подать голос:
– А если меня нет, то это действие – норма, правильно я поняла? А наши ученики что, уже к свиньям приравнены? Вы своих детей этим кормить будете?
Учителям всю жизнь я говорю, что к ученикам надо относиться, как к своим собственным детям: хвалить, если есть повод; подбадривать, если есть необходимость; спрашивать по полной, если заслужили. А поварам мне что сказать?
С Л. И. мы в одном кабинете много-много лет. Но на обед я – пас. А тут дала себя уговорить: Крайний Север, апрель, а в столовой салат из свежих помидоров и огурцов. Тут ничего неожиданного со мной не случится. Не может случиться!
Взяла салат, чай и выпечку. Пекут у нас в столовой – пальчики оближешь. Села за стол. Взяла вилку. Опустила взгляд. На тарелке какое-то движение. Отвела взгляд. Думаю:
– Да, мать, доработалась. Целый день в школе. Ночью подготовка к урокам, проверка тетрадей, подготовка к методсовету, педсовету. И так всю обозримую жизнь. Пора завязывать: видишь, до чего доработалась, крыша поехала.
Это писать долго, а мысли промелькнули в мгновенье. Опускаю взгляд, а живая часть моего салата уже на краю тарелки. Господи, ну почему мне, именно мне попала тарелка с непошинкованной огромной гусеницей? Как, ну как они резали овощи, как не увидели это создание природы, сантиметров восемь в длину и толщиной с большой палец, куда смотрели, когда заливали ее ложкой сметаны?
Взяла тарелку за противоположный край, подошла к раздаче, протянула раздатчице. Та, надо отдать должность скорости ее реакции, скрылась из виду за сотую долю секунды! Летит обратно уже с заведующей. Та несет другую тарелку с салатом и сбивчиво говорит:
– Почему вам, ну, почему вам? И протягивает тарелку.
Я молча развернулась и пошла не солоно хлебавши. Говорить, читать лекции – зачем? Они не услышат.
Прошла пара лет. Снова дала себя уговорить. Пока идет урок, в школе покой, пошли перекусить. Взяла макароны, котлету. Неожиданностей ждать было неоткуда. Макароны – они и в Африке макароны. Котлета. Ну, что там, кроме мяса, может быть? Щепотка соли, яйцо, чуть лука и перца. Только не в моем случае. После этой истории не только заведующая стала вздрагивать при моем появлении, я сама себя бояться стала.
Сели за стол. Подливы я никогда не беру, поэтому передо мной на тарелке во всей своей красе лежит в окружении макарон котлета. Взяла вилку (ножи в школе не предусмотрены), отпиливаю ею кусок котлеты, кладу в рот, предвкушая удовольствие. Испытать его я не успела. У меня во рту кусок слизи. Он медленно, но верно расплывается. Салфеток нет. И никогда не было. Выплюнуть – испортить аппетит тем, кто за столом. Встаю, медленно, с достоинством королевы, двигаюсь в сторону выхода. Во рту уже не только то, что я туда положила, но и то, что присоединилось, поднявшись из желудка. А ближайший туалет – на втором этаже! Что такое полет в туфельках на французской шпильке, могут понять только женщины!
Все. Я отказалась иметь любое дело со столовой. На всю оставшуюся жизнь.
Чаю хотите?
Единожды побывав замужем, даже если все прошло на «ура», туда уже не тянет. Хочется одиночества, причем тотального. Жить без оглядки: хочешь – завтракаешь, хочешь – голодаешь, хочешь в театр – идешь, не хочешь – сидишь с книгой. Но жизнь порой подбрасывает курьезные ситуации, и у тебя, чаще всего, даже времени нет, чтобы обдумать, как быть, как поступить правильно.
1. Вечер. Звонок. Телефон обозначился. Но мужчина ко мне обращается на «ты». Интересно, с чего бы это? После взаимного приветствия берет инициативу в свои руки и говорит:
– Знаешь, я вечером заеду за тобой. Собирай свои вещи и перебираешься с сегодняшнего дня ко мне.
Хватило пары секунд, чтобы сообразить, что я не готова к такому повороту событий, но и оттолкнуть мужчину, который, думаю, долго решался на такой разговор, зная мой характер, нельзя: отвергнутый мужчина на всю жизнь запомнит эту ситуацию, ситуацию отказа. И я проговорила:
– Знаешь, если бы ты знал, сколько у меня вещей, то никогда не сделал бы такое предложение.
Я дала понять, что оценила его шутку. Это позволило нам, столкнувшись через пару лет, с радостью отнестись к встрече, немного поболтать. Чувства неловкости не было.
2. Вечер. Звонок. Мужской голос не опознается. Я в этом не признаюсь. Молча слушаю. А он, голос этот, говорит:
– Я подъехал. Решите, куда поедем, к вам или ко мне.
Говорит так, как будто поездка давно запланирована, осталось выбрать, куда именно ехать. Я еще не попадала в такую ситуацию и не понимаю, что происходит. Но мужчина называет меня по имени-отчеству, значит из хороших знакомых.
Что в каждом человеке заложено априори? Правильно, авантюризм. Мы можем безрассудно броситься в приключение, чтобы скрасить будни, встряхнуться. Я всю жизнь считала, что я исключение из правила: семьдесят семь раз отмеряю, прежде чем принять решение. О том, что я такая, я помнила, но проигнорировала внутренний голос, который прошептал:
– А тебе это надо?
Со смехом ответила незнакомцу:
– Лучше ко мне, я на своей территории хоть знаю, что делать. Езжайте за мной.
Внутренний голос молчит, потерял, по всей видимости, дар речи: такого от меня он точно не ожидал.
Вышла из квартиры, спустилась в паркинг. Выехала и, не оглядываясь, поехала за город.
На следующий день я приехала на работу с припухшим лицом. Коллеги поинтересовались, здорова ли, на что я ответила:
– Еще как здорова.
И рассказала про приключение:
– Мы доехали до моего дома. Следом за моей машиной в гараж въехал огромный джип, вышел его хозяин. Внутренний голос шепнул мне:
– Что, влипла?
Я и без него понимала, что не просто влипла, а крепко влипла. Но дороги обратно нет. Пригласила в дом. Повела в столовую поить чаем… Я вообще не пью. А в таких количествах, в частности. Чаем я гостя поила до трех утра. И сама пила. В доме холодильники полны вкусностей. Есть хорошие вина, коньяк. Он не спрашивает. Я не знаю, можно ли предложить. Спасибо тому, кто придумал чай. В три утра поняла, что надо заканчивать это… не знаю, что, но знаю, что сил больше нет. Сказала гостю, что сил пить чай нет и выпроводила из дома.
За что мы платим деньги?
Времени на то, чтобы заниматься собой в системе, всегда не хватает. Но иногда надо проверить, все ли в порядке с тобой, твоим здоровьем.
Пошла в частный медицинский центр. Прошла тестирование, сдала какие-то анализы. На следующий день забрала результаты. Пока ехала, посмотрела последнюю страничку, увидела диагнозы и диву далась: ни на что не жалуюсь, ничего не болит, работаю по шестнадцать часов, все успеваю, а диагнозов… В общем, тапочки белые надо заказать, завещание срочно написать.
Приехала на работу. Спрашивать, видимо, необходимости не было, все на лице написано. Сотрудница выслушала меня и попросила дать заключение. Она его внимательно изучила, подняла глаза и спрашивает:
– Вы как себя чувствуете?
– До этой бумажки было лучше.
– А вы мужчина или женщина?
Я молча на нее смотрю: что за манера разговора со старшим по возрасту, да еще и по должности?
– А простатит у вас давно?
До меня медленно, но верно начинает доходить, что проблема не во мне, а скорее всего в бумажке, которая у Ларисы в руках. Она продолжает зачитывать, то, что видит:
– Подагра, гипертония…
Когда заключение оказалось в моих руках, я от души повеселилась: оказывается, я мужчина, с конкретной фамилией, именем, отчеством, датой рождения, местом проживания. Но при мне же с компьютера сняли информацию!
Разбираться не стала. Ну, кто еще мог так поднять мое настроение: успела поменять пол, заболеть, стать инвалидом, вылечиться в течение одного дня!
