Лидия Луковцева
Шелковый тревожный шорох
– Сказал, Лесная, восемь, милости просим! И собака у него, зовут Детдомовец. С такими умными глазами.
– Нет, – засмеялась Татьяна Семеновна, – зовут ее, то есть его, Голден.
– Как-как?
– Голден!
– Но это же… золото по-английски?
– Вот-вот! Я же и говорю, он на золоте зациклился, прямо пунктик у него. А ты говоришь, не гоняется!
– Я ничего не говорю, просто предположила. И много у вас здесь таких… на золоте зацикленных?
– Да ну, глупости! Живут люди обычной жизнью, по обыкновенной земле ходят.
– Ну, не совсем по обыкновенной. Город-то ваш и образовался благодаря тому, что на золоте стоял.
– То золото в земле! Его геологи ищут да на приисках добывают. Это раньше старатели ковырялись, где хотели. Да и не стало его теперь столько, как и в вашей Волге рыбы. Во всяком случае, в промышленных масштабах поблизости от Ильменска его уже не добывают. Большинство уральцев золото видят в ювелирных магазинах, когда обручальное колечко покупают или, там, серьги жене в подарок.
– А почему, все-таки, Голден – «Детдомовец»?
– А Андрюха его еще и беспризорником кличет. Пес у него уж очень гульливый, прямо повернутый на собачьем сексе, как хозяин на золоте. Как бы далеко не бегала собачья свадьба, он учует и сбежит. Ни цепь его не удержит – скинуть умудрится, ни забор – подкоп сделает. И домой по своей воле не возвращается, его уже знают в округе, подкармливают иногда. Набегается, к ближним улицам начинает потихоньку подбираться. Андрюха его где-нибудь на улице отлавливает и ведет домой. Так-то он кобель умный и по своей воле домой не идет, устраивает неожиданную встречу. Знает, что, вернись он домой самостоятельно, по доброй воле, хозяин в сердцах и пенделя может дать, едва калитку откроет. А так, вроде как случайно встретились, хозяин арестовал и домой сопроводил, и пес из хозяйской воли не вышел, послушался, за что ж наказывать?
– Он, наверно, просто вольнолюбивый, этот Голден.
– Ну да, беспризорник и есть. Детдомовец. И все же я на твоем месте в гости к Швондеру не рвалась бы!
– Да я и не собиралась. А что, – спросила Зоя Васильевна помолчав, – есть какие-то основания думать про него плохо?
– Да никаких таких особых оснований. Вроде бы нормальный мужик, разве что холостяк закоренелый. Это в самом-то детородном возрасте! Так Генка вон тоже холостяк.
– Значит, к Генке в гости сходить ты бы не стала меня отговаривать? – подтрунила, развеселяясь, Зоя. Пребывая в глубоко преклонном возрасте, она имела все основания не опасаться за свою женскую честь. Да и Швондер отнюдь не производил отталкивающего впечатления, скорее, наоборот.
– Да не в том дело! Просто Генку я знаю как облупленного, он вырос здесь, и вся его жизнь – на наших глазах. А Андрюха, хоть и ильменский родом, но у нас тут появился не так давно. Подзадержался что-то на Лесной или, может, подустал домами торговать. Мы и не знаем толком, что он за человек… Закрыто живет. Но, однако, Софка, соседка его (у нее в торцевой стенке окно к Швондеру во двор глядит), говорит, что все роет. Да все уже привыкли.
– Ну, золотых украшений я не ношу, кроме, разве что, сережек, так что и грабежа мне тоже опасаться нечего.
– Швондер – в гости! – все качала женщина головой в недоумении…
* * *
– На Лосиную гору не пойдем, – сказала утром Чуча, то есть Татьяна Семеновна, запасшаяся двумя объемистыми корзинами.
Не нравилось Зое Васильевне это прозвище, хоть убей! Хотя сама Татьяна Семеновна его и одобрила, и вроде бы ничего особо обидного оно не подразумевало. Ну, прицепилось к человеку навязчивое слово-паразит, так в речи каждого человека они имеются. Но само по себе прозвище уж очень неблагозвучное, режет слух. И Зоя Васильевна для себя «Чучу» решила игнорировать. Да и чуткая Василиса, подметив это и правильно расценив, тоже старалась употреблять пореже.
– А почему не пойдем на Лосиную?
– После Дюнделя там делать нечего, а за ночь они не нарастут!
– А куда пойдем?
– На Тишковскую.
Зоя с Люсей, взявшие по одной корзине (дай бог их-то наполнить), переглянулись и едва свои корзины не выронили.
– Ну, уж нет! – сказала, как отрезала, Люся. – С меня хватит и прошлого раза.
– Ну, чего ты, Люсь? – заканючила Татьяна Семеновна. – Что, теперь мы каждый день в лесу по трупу находить будем? Их все на Тишковскую гору свезли? Я жизнь в Ильменске прожила, а в лесу ни одного мертвеца ни разу не встретила, хотя все кругом здесь исходила не по одному разу. Снаряд в одну воронку дважды не попадает! Зато спокон веков Тишковская – самое место для опят!
Зое тоже совсем не улыбалось собирать грибы в месте их страшной находки, но в словах Семеновны резон был. И, в конце концов, совсем не обязательно идти опять в ту сторону. Тишковская – гора большая. Настолько, что сама она сейчас то место и не нашла бы: в лесу плохо ориентируется, и будет идти, куда ее поведут.
– Ладно, – сдалась Люся.
Ну правда, не возвращаться же с пустыми корзинами? И по части лесных прогулок разве можно тягаться с Чучей?
И они неторопливо побрели, сначала по ельничку и сосняку, потом незаметно очутились в смешанном редколесье, а потом – и по березняку, желтому и золотому от пронизывающих листву солнечных лучей. Иногда поддевали палками листву – подберезовик, сыроежка и даже волнушка разве не гриб?
Как-то так случилось, что, подняв голову, Зоя Васильевна вдруг узнала место. То самое место. Каким-то образом они все же к нему вышли.
– Ой! – сказала она и с упреком взглянула на своего проводника. Дескать, куда ты завел нас, Сусанин Иван?!
Вот же, та самая поваленная высохшая береза с вывороченным могучим корнем. А под торчащим кверху обломком – яма. Только вот листопад за несколько предыдущих дней снова засыпал ее листвой и сравнял с землей. Но ведь…
Дождевую воду, заполнявшую яму, из которой тогда вытащили останки женщины, выкачала машина-сосун. Ее специально пригоняла сюда полиция, чтобы эксперты могли спуститься и как следует обследовать дно. Новых дождей с того времени не было, следовательно, яма должна быть пустой!
И все же листва теперь была вровень с землей. Может, ветром ее туда столько нанесло? Хотя и ветров-то, вроде, не было в последние дни, тихая благодатная погода установилась. Настоящее бабье лето.
Как бы там ни было, человек невнимательный, грибник какой-нибудь, вполне мог угодить в ловушку. Оступиться и упасть в яму, не заметив ее под листвой.
– Надо туда палок навтыкать, по периметру. Край обозначить.
– Хватит и одной, по центру, – возразила Татьяна. – Опытный человек догадается.
– А неопытный?
– Неопытным нечего шляться по лесу! – И она, отломив от лежащей сухой березы довольно толстую ветку, стала водружать ее в середине ямы.
– Слушайте, а палка-то не лезет. Что-то ей там мешает.
Люся и Зоя, стоявшие поодаль, переглянулись. Но все же решились и подошли ближе. Присев на корточки, все трое стали сгребать листья.
– Да яма почти доверху землей засыпана, – в недоумении констатировала Зоя. – И кому это понадобилось?
– Полиции, наверно, кому же еще? – предположила Люся.
– Глупости, – отмахнулась Татьяна. – Для чего им это?
– В целях безопасности! Мы же хотели яму палками огородить?
– Станет полиция этим заниматься! Представляю себе картину: вытащили менты труп – и давай копать землю поблизости, таскать ее сюда. Копать новую яму, чтобы засыпать старую.
– Резонно! – согласились подруги.– Значит, какой-то порядочный человек позаботился. Не поленился, вместо того, чтобы палки втыкать! – Зоя Васильевна, как обычно, была преисполнена веры в людскую порядочность.
– Так-то оно так. Но в рыхлую, только что насыпанную землю палка вошла бы легко. А мне что-то мешает ее воткнуть! – пыхтела Татьяна. – Этот порядочный человек что, не поленился туда камней натаскать?
– Девочки, давайте пойдем отсюда, – робко пискнула Зоя, одолеваемая дурными предчувствиями.
– Ну, уж нет! – отрезала Татьяна Семеновна и начала споро сгребать землю.
Долго вести раскопки ей не пришлось. Из земли вскоре показался кусок грязной синтетической ткани, точнее мешковины. Потянув за ткань посильнее, Таня вытащила на свет божий уголок грязно-белого полипропиленового мешка. В таких продают сахар или муку мелким оптом, по пятьдесят килограммов. Потом показался и весь мешок целиком.
Строго говоря, мешков в яме находилось два. Просто лежало в них нечто крупное. Один мешок был надет на это крупное сверху, другой снизу, а скреплял конструкцию скотч в несколько витков. Это крупное, спеленатое скотчем нечто было очень похоже очертаниями на тело человека.
Оказывается, снаряд-таки может дважды попасть в одну воронку.
Зоя Васильевна осознала это, что-то прохрипела и отключилась.
Страус
Следователь Антон Коровин говорил своему старшему товарищу Игорю Похвалову:
– Ну вот, дожили, и до своего собственного маньяка.
– Обоснуй! – потребовал Похвалов.
– Пожалуйста! За неделю – два женских трупа в одном месте. Ему что, леса мало? Однозначно, эта яма – его фетиш! У нормальных маньяков какая-нибудь деталь из женского гардероба: бюстгальтер там или сумочка. Но на нашу долю нормального маньяка не хватило, поэтому у нас своя специфика. Он – любитель природы, ему в помещении убивать не кайфово! Представляешь, какие будут заголовки в масс-медиа: «Ильменский лесной маньяк»!
– Я бы не торопился с выводами. Первая красавица пролежала в земле самое малое год. А судя по ее виду, и того больше. И одета была лишь во все свое. И причина смерти – черепно-мозговая травма. Скорее всего, убили ее прямо там, в лесу. Красавица номер два погибла не больше недели назад, и ее экипировали, то есть упаковали.
– Это значит?..
– Значит, убийца не торопился с захоронением, выжидал. Это значит, обстоятельства были другими. Время его не поджимало.
– А может, его эстетические вкусы несколько изменились со временем? Ведь способ убийства тот же: удар по голове тяжелым предметом.
– Предположительно! Мы пока точно не знаем. Ведь ее могли сначала просто оглушить, а умерла она от того, что задохнулась: рот и нос-то у нее были замотаны скотчем.
– Да уж, скотча не пожалел на все, про все!
– Вот! Он что, скотч и мешки с собой в лес таскает?
– Ну, например, если он выходит в лес с определенной целью, на охоту, то почему нет?
– Всё равно не убедительно. Две жертвы – это еще не маньяк. Тем более, с промежутком в два года. Если это маньяк, почему столько тянул? Каждое лето женщины по лесу бродят, и часто поодиночке. Что ему мешало, если он лесной маньяк?
– А если у него периодичность обострений – два года?
– Ты только при операх эту идею не озвучивай, а то тебя два года будут анекдоты преследовать про следователя Коровина и маньяка Щекатилло. Ну не спонтанное это убийство! Следов крови-то ведь не нашли поблизости, хотя все обползали. Дождей в эти дни не было.
– И собака след не взяла…
– И собака, да… Скорее всего, убили в другом месте.
– А яма?
– Ну, яма… Полагаю, он живет где-то в ближайших окрестностях, откуда можно незаметно вывезти труп в этот лес.
– Но если он живет поблизости, то наверняка в курсе про нашу первую находку. Что он, дурак?
– В том-то и дело, что не дурак. Просто воспользовался готовой ямой, чтоб не рыть новую. Это и времени требует, и опасно, могут заметить: сейчас вон сколько грибников шатается по лесу! А так – нагреб земельки с разных сторон понемногу, присыпал слегка, сверху листьев накидал. В одиночку вполне можно управиться.
– Для этого тоже требуется время.
– Значит, ночью все проделал.
– С фонариком? И никто луч света не заметил? Да про эту гору после первой находки только и разговоров, все глаза сами сюда тянутся.
– Слушай, ну что ты начинаешь? Убийца мог приехать сюда с уже готовой землей в мешке. Выгрузить, засыпать. Вот результат анализа почвы придет, тогда!..
– Следов машины мы ведь поблизости не обнаружили. А по дороге, даже и в лесу, сколько за это время машин проехало? Сено с лугов вывозят, грибники опять же – оставят машину на дороге и идут в лес. Если он местный, то, может, тележка?
– Очень может быть. Но в этом случае убийца тоже оставил ее где-то подальше, следы бы сохранились. Хотя… Тут у нас с первого раза так всё истоптано и заслежено, что он мог бы на тракторе приехать, ни один криминалист не разберет, где чей след. А если тащил волоком или нес на себе, тогда трава успела распрямиться, да листвы еще нападало.
– Но ведь место-то – засвеченное? А если вдруг мы выедем со следственными действиями на «уличное»? Разве только он хотел, чтобы труп обнаружили побыстрее?
– Да ну, нет. Сам посуди: на какое «уличное» мы тут могли бы приехать? Проверка показаний на месте происшествия? Как минимум нужен свидетель. Следственный эксперимент? Нужен подозреваемый. Со времени первого убийства столько времени прошло, раз свидетель до сих пор не объявился – значит, и нет его.
– И подозреваемого мы в этих обстоятельствах быстро не заимеем.
– Мы даже личности погибшей до сих пор не знаем, – хмыкнул Похвалов. – И не скоро узнаем. Это ж надо поднять дела на пропавших без вести по всему региону в прошлом году и ранее, за период как минимум в год. Их там не один десяток. Хорошо, если эксперты дадут хотя бы приблизительное время смерти, а то пока они ни бэ, ни мэ. И дальше запросы, ответы, сравнение ДНК и все вот это прочее…
– Рассчитывал маньяк, что в деле будет висяк, – попытался скаламбурить Коровин.
– Если даже не висяк, то в любом случае, на «уличное» мы поедем очень не скоро. Осень-зима, дожди и лесная живность сделают свое дело. Как с первой жертвой. Синоптики уже на днях ухудшение погоды обещают. В лес еще долго никто не сунется.
– А вот, еще вариант: думаю, многие бегали на эту яму смотреть, разговоры шли, слух ширился. Потом ажиотаж снизился. И решил наш убивец воспользоваться готовой могилой. По принципу, снаряд в одну воронку дважды не падает. Сработал стереотип мышления.
– Мудрено очень, по-моему… Ну, поглядим. Но тетку эту, что нам трупы регулярно подкидывает, однозначно пора домой отправлять. Иначе, боюсь, она нас новой работой обеспечит.
– Согласен. Она вроде порядочная, прятаться не станет. В случае нужды можно будет потом по телефону связаться.
– Да. Ты позвони ей, скажи, что мы не видим необходимости в ее дальнейшем присутствии. Поблагодари за содействие. Да здоровьем поинтересуйся, не забудь! Да, а эта Мальвина твоя… надеюсь, уже оклемалась от шока?
«Мальвина» – это была Татьяна Семеновна Ельцова, Чуча то есть. Когда Антон прибыл на происшествие в первый раз, состав группы грибников был несколько иным. Во второй его приезд отсутствовали симпатичная девушка Василиса и Анатолий Михайлович Комаров. Комаров этот был мужем женщины, к которой приехала в гости Зоя Васильевна Конева, туристка, обладающая даром находить в лесу вместо грибов женские трупы. Женские, как выяснила следственная бригада, срезав с мешка обвивавший его скотч.
Если быть совсем точным, в этот раз Зоя Васильевна оказалась только «наводчиком», а непосредственно труп обнаружил новый член группы: женщина с голубыми волосами. Несмотря на это, из всей троицы она одна поначалу держалась молодцом.
Зоя Васильевна в ожидании кареты скорой помощи полусидела на земле, опираясь на ствол упавшей березы, уже ею, можно сказать, обжитой. Бледная до синевы Люся, сама в полуобморочном состоянии, обмахивала подругу снятым с головы Татьяны Семеновны павлово-посадским платком. Платок был не новый, еще советского производства, но до сих пор не утративший былой яркости красок.
Смысла в обмахивании не было никакого, поскольку в лесу с наличием свежего воздуха проблем не наблюдалось. Наоборот, было даже весьма прохладно, и временами налетал крепкий ветерок. Но Люсе требовалось предпринимать какие-то действия. Ей нужно было отвлекать свой организм движением, чтобы самой не грохнуться в обморок.
Татьяна Семеновна стояла поблизости от них, мертвой хваткой вцепившись в корявую палку, готовая отразить любое нападение неведомого убийцы. Следователь Коровин, поглядывая на нее, подумал: вот так выглядела бы состарившаяся девочка с голубыми волосами из «Золотого ключика», живи она в наше время и питаясь фастфудом.
Только настоящая Мальвина, то есть сказочная, почти уверен был Коровин, под дулом пистолета не поменяла бы свои локоны на пацаний ежик. И что красивого находят немолодые женщины в подобных прическах самых фантастических расцветок? Это же полное уродство – крашенная тифозная щетина!
«А ведь женщина в целом ничего себе, симпатичная. Была в свое время», – высокомерно подумал Антон с высоты своих двадцати восьми лет. Во всяком случае, из всей троицы она производила впечатление самой адекватной и, крепко сжимая в руке свое орудие самообороны, терпеливо вслушивалась в гвалт, поднятый медиками и полицией. Но, скорее всего, смысл услышанного до женщины не доходил, она глубоко погрузилась в себя.
– Какое может быть опознание в данной ситуации? – категорично вопрошала пожилая врачиха.
Она, не заботясь о соблюдении приличий, тыкала пальцем в Зою Васильевну с Людмилой Петровной. И чеканила:
– Вы по долгу службы обязаны знать о последствиях шока! Тем более в таком возрасте! Если вам нужны здесь дополнительные трупы, то, пожалуйста, действуйте! Но я снимаю с себя всякую ответственность. Не смотрите, что они на ногах! Отвечать за этих женщин будете вы, и только вы!
И, упредив ответ следователя, который еще не прозвучал, махнула рукой медбрату и водителю:
– Носилки! Грузите!
Врач не меньше опасалась и за здоровье Мальвины. Ей пережитый стресс тоже даром не прошел. Но по всему судя, в ближайшее время она умирать не собиралась. Более того, ее природная любознательность преодолела естественную робость перед покойником, умершим не своей смертью. Пока медики отвлеклись на других пациентов, женщина, с трудом расцепив скрюченные пальцы, отбросила, наконец, свою палку в сторону и сомнамбулически двинулась к яме.
Слово «опознание» достигло ее ушей и, через небольшой промежуток времени, мозга. Она ожила, словно сломанный, но всё-таки запущенный заново механизм. Влекомая какой-то неодолимой силой, она медленно направилась к своей находке, не ожидая приглашения. Медленно, потому что мышцы еще плохо слушались команды мозга, ноги периодически сбивались с шага. Так блудливая своевольная овца, постоянно отбивающаяся от стада, не подчиняется пастушьему кнуту, и все норовит вильнуть в сторону.
За свою не такую уж и долгую следовательскую карьеру Антону Коровину трупов пришлось повидать достаточно, а вот с сумасшедшими сталкиваться еще не доводилось. Когда Мальвина уже почти нормальной походкой приблизилась к лежавшему на мешках бездыханному телу и бросила на него боязливый любопытный взгляд, случились нелады и с ней.
Она сначала вскрикнула. И это было естественно. То был крик изумления и ужаса. Но потом, после секундной паузы, она забормотала нечто несусветное. Антона по спине пресловутые мурашки устроили гонки.
Одна машина «скорой помощи» уже уехала, во вторую медики еще не полностью загрузились, и следователь Коровин призывно махнул им рукой. Потом, указывая врачихе взглядом на Татьяну Семеновну, произнес покаянно:
– Забирайте эту тоже! От греха подальше!
Врачиха кивнула удовлетворенно.
А ведомая под руки к машине Татьяна Семеновна, адресуясь почему-то к врачихе, продолжала выкрикивать:
– Страусиха! Это же страусиха! Шестая, то есть, вторая! То есть вторая и шестая одновременно! Я же в своем уме?
Ой ли? Коровин был далеко не уверен в правдивости последнего долетевшего крика. И при чем здесь страусы?
–Зачем же ты ее отпустил? – спросил Коровина судмедэксперт.
– Индюков у нас разводят, знаю, – в раздумьи отвечал Коровин. – И индоуток. Недавно слышал, перепелок один фермер начал разводить. Но страусы… В нашем климате… Это реально?
– Может, это не про птиц? Может, прозвище жертвы? Верни, вдруг она реально ее знает?
– Да пусть увозят, куда она денется? – махнул рукой следователь.
* * *
Зоя Васильевна пожелала подышать свежим воздухом. Люся позволила ей сегодня встать с постели и выйти на улицу. На днях уже обещали дождь, и сейчас они пользовались моментом: сидели на лавочке возле двора и подставляли лица нещедрому уральскому солнышку, жмурясь от удовольствия. От госпитализации Зоя отказалась наотрез и дала в том расписку.
Отношения с медициной у нее были натянутые. Не то, чтобы не верила она врачам, но и показываться на прием по первому простудному симптому никогда не торопилась.
Некоторое время назад, еще дома, пришлось Зое Васильевне всерьез занедужить. До этого несколько раз участковая медсестра опускала ей в почтовый ящик записки с приглашением посетить поликлинику и пройти диспансеризацию: флюорография там и прочее. В прежние годы такого сервиса за артюховской медициной не водилось, а тут, не пойми с чего, всерьез она обеспокоилась состоянием здоровья пенсионерки Коневой.
В общем, сложилась ситуация, когда все совпало: и самой Зое Васильевне потребовалась медицинская помощь, и заодно медиков можно было успокоить в их хлопотах на предмет ее самочувствия. Отправилась Зоя в медицинское учреждение по месту прописки. Или, как теперь принято по-новому писать в документах, по месту регистрации, совпадающему с местом проживания.
Может быть потому, что посещала Зоя Васильевна свою поликлинику не часто и тамошние порядки были ей несколько непривычны, обстановка казенного учреждения ей не глянулась. Потолкавшись по кабинетам и подлечившись совсем немножко, махнула она рукой и решила жить дальше по принципу Михаила Жванецкого: организм соберет себя сам и потихоньку начнет совершенствоваться.
Вот и сейчас она решила твердо придерживаться этой же парадигмы. Чужой город, чужие медики, неизвестно, чего от них ждать? Разумеется, теперь о скором отъезде Зои, учитывая ее состояние, и речи не велось.
Люся подругу поддержала, благо Толик уже оклемался полностью и даже оказывал какую-никакую помощь жене. Всё-таки счастье, что Люся в тот раз запретила мужу идти в лес!
И вот сидели они вдвоем на лавочке, а мимо как раз проходил Андрей Викторович Швондер. То есть, Прутов. Был он в том же камуфляжном наряде, что и в прошлый раз, только на голове у него сегодня красовалась вязаная шапочка цвета хаки с белой полоской, в тон костюму, поскольку все же попрохладнело значительно. А у воды, конечно, еще холоднее.
Шапочка его не портила. Наоборот, очень шла к карим глазам. А легкая небритость, которая в прошлый раз показалась Зое Васильевне брутальной и даже стильной, усугубилась и выглядела уже неряшливо. Возможно, мужик надумал отпускать бородку.
Как и в прошлый раз, на плече Андрея Викторовича висела замызганная спортивная сумка с рыбацкими причиндалами, а из нее торчал складной спиннинг. Не хватало только Голдена-Детдомовца позади.
– День добрый! – поздоровался приветливо Швондер с дамами, – пустите третьим? Передохну перед подъемом.
– Милости просим, места хватит, – пригласила Люся, подвинувшись. – Тут вот моя подруга все переживает, как это вы на горе живете, взбираетесь-спускаетесь?
– Так привычка, – засмеялся Андрей Викторович. – У нас ведь в какую сторону ни пойди, все равно к какой-нибудь горе выйдешь. Бывало, летом в детстве – с коровой, в юности – с рюкзаком. Зимой – на лыжах. Скалолазы мы. Я возле Мелентьевской горы родился, там все детство прошло. А вы, смотрю, не уехали? – обратился к Зое.
– Да вот, приболела, – не стала она вдаваться в подробности.
– Да кто бы на вашем месте не приболел! – тем самым он ненавязчиво проявил свою осведомленность в случившихся событиях. – Да, не очень гостеприимным был для вас наш лес!
– Лес он лес и есть, – сказала Люся. – А на ильменцев у Зои нет причин обижаться. Так ведь, Зоя?
– Чистая правда! – с жаром ответила Зоя Васильевна. – Да и лес, и даже погода были ко мне благосклонны. А то, что нам в лесу пришлось найти, так это же не лес виноват, а люди.
– Ну да, – согласился Швондер-Прутов. – А ко мне в гости вы так и не собрались. Рыбой вас не удивишь, грибами, наверное, подруга закормила. Но зато чай у меня с лесной земляникой да травами, а к чаю – лесной мед! И я вам такие фотографии покажу! Сразу захотите переехать в Ильменск на постоянное местожительство.
– Ну уж нет! Переезжайте вы к нам. У нас в Артюховске не хуже. У вас лес и горы, а у нас Волга!
– Озера забыли упомянуть. Видите, как у нас всего много: лес, горы, озера, а у вас – одна лишь Волга!
– Но зато какая!
– Да какая там «какая»? Уже не такая, – явно поддразнивал он.
– Увы, совсем уже не такая, – грустно согласилась Зоя Васильевна. – Гибнет река. А ваши лес, горы, озера – разве такие же, как прежде?
– Увы, не такие, – загрустил и Андрей Викторович. – И то правда, вот возьму и перееду в ваш Артюховск!
Собеседница улыбнулась.
– А вы все же приходите в гости! – вновь вернулся он к теме. – Вдвоем и приходите, с подругой. А мне, пожалуй, пора. Спасибо за компанию.
– Слушай, Зайка, – сказала Люся, задумчиво глядя вслед Швондеру. – А правда, чего ему от тебя надо? В самом деле, что ли, влюбился? Даже в Артюховск согласен за тобой ехать. Да ты у нас, мать, роковая женщина!
– Отстань ты от меня со своими глупостями, – грубо ответила польщенная Зоя Васильевна. – Он и тебя, между прочим, пригласил.
– Ну, меня-то он пригласил за компанию. Из вежливости, да чтоб ты, не дай Бог, не испугалась, предположив какого-либо черного умысла. К тому же тебя он приглашает уже во второй раз.
– Просто тебя в первый раз рядом не было!
Тут их пикировку прервал топот с другой стороны улицы, противоположной той, куда ушел Швондер. Резво развернувшись, дамы узрели, что по направлению к ним несется Чуча. Они со вчерашней своей лесной прогулки не виделись.
Если бы не топот, могло показаться, что ее несет над землей мощный ураган или даже смерч, сродни тому, что утащил когда-то Вангу. Но только невидимый. Потому что ни одна нормальная женщина ее возраста и комплекции так бегать не сможет.
Подбежав ли, подлетев, Семеновна буквально рухнула на лавочку, где пять минут назад сидел Швондер, еще место не остыло. И просипела, задыхаясь:
– Страуса арестовали!
И зарыдала:
– Из-за меня все! Старая коряга! Вылезла со своим брехливым языком! И этот следователь, этот… Бычок, не бычок он, а клещ натуральный! Как пиявка, присосался!.. Я же тогда в лесу не соображала, что болтает мой поганый язык, меня как ошарашило! А этот… пес молодой… прискребся: почему вы так сказали, кого вы имели в виду? Вы что, отказываетесь сотрудничать со следствием? Да то, да се, да вам вменят пособничество!.. Мне – вменят! Пособничество, слыхали?
– Ну-ка, прекрати! – гаркнула Люся.
Зоя подпрыгнула и схватилась за сердце, а Семеновна захлопнула рот в удивлении. Но тут же снова его открыла и запричитала:
– Люся, ты с дуба, что ли, рухнула? Ты что людей пугаешь? Так ведь я и заикой могу остаться!
– То есть ты считаешь, что ты людей не пугаешь? Что от твоих воплей никто заикой не станет?
– Да ведь я на эмоциях! Генку арестовали, только что! Как будто это он Наташку убил!
– Какую Наташку?
– Да Страусиху же свою, господи! Номер шесть!
– А он ее убил?
Истерика Чучи мгновенно прекратилась. Она с недоверием некоторое время смотрела на Люсю, соображая, не прикалывается ли та. А потом рявкнула:
– Ты точно, Люся, сдурела! Генка – убил?
– Так а почему менты решили, что Генка ее убил? Она же, вроде, от него ушла? То есть, он ее выгнал? Она где пропадала все время, эта Страусиха?
Чуча, буравя Люсю яростным взглядом, отчеканила, делая паузу после каждого слова:
– Страусиху. То есть, Наташку. Номер два и шесть. Мы. С вами. Вчера. Нашли. В лесу. В мешок запакованную.
– А почему ты только сейчас нам об этом говоришь?
– Так меня Колян изолировал! И телефон отобрал! А вы даже не почухались, как я там, жива ли!
– Так и ты же не почухалась, живы ли мы.
– Говорю же, меня Колька изолировал!
– Значит, Наташка после той ссоры вернулась к своему Страусу? Или Генка ее где-то отыскал и убил?
– Да не знаю я ничего! Одно знаю: Генка не убивал!
– Понятно. А зачем следователь к тебе приезжал?
– Я, якобы, вчера кричала, что я ее знаю! Ну, убитую.
– А ты кричала?
– Может быть, не помню. Наверно, кричала. Иначе с чего бы этот следак сегодня с ранья самого ко мне заявился? Хорошо ли я себя чувствую, типа, очень беспокоится о состоянии моего душевного здоровья. Доктор нашелся!
– Он и мне звонил, справлялся, – вступилась Зоя за следователя.
– Да?.. Ну, неважно! Так вот, в состоянии ли я с ним пообщаться? Я говорю, в состоянии, почему нет? Ну он и вцепился, как клещ. Потрошил меня буквально.
– Таня, давай по порядку, – попросила Люся, морщась от Чучиных децибелов. – Первое: бычок, клещ, пес и пиявка – это все, я так понимаю, следователь? Тот, который в лес приезжал?
– Бычком это я его окрестила, – раздался голосок Василисы.
Возле скамейки уже не было тихо и безлюдно. Пока Чуча бурно и слишком громко, на взгляд Зои Васильевны и Людмилы Петровны, дам довольно сдержанных в проявлении эмоций, изливала свое горькое негодование, на ее вопли к ним незаметно подтягивались жители Новослободской. Вскоре лавочка Комаровых была взята в кольцо лицами обоего пола, но все же преимущественно женского.
Кольцо дружно повернулось на прозвучавший из-за спин Василисин голос, и Вася протолкалась к лавочке.
– Если это тот же, что и в первый раз приезжал…
– Тот же, – подтвердили Люся и Зоя хором.
– Он такой крепенький, коренастенький, кареглазый… смотрит исподлобья… об шею молодую березку сломать можно… Ну, словом, Бычок!
– Да, – опять хором сказали Зоя и Люся, а Семеновна захохотала истерически и тут же объяснила свой смех:
– Коровин его фамилия!
Вася, гордая своей интуицией, покивала удовлетворенно.
– И он же – клещ и пиявка? – нудила Люся.
– Да говорю же, впился, присосался! Кровосос! И выпотрошил меня!
– Так. Дошли до главного, – продолжала Люся. – Когда нас с Зоей грузили в скорую, ты поперлась смотреть на убитую женщину? Тебе мало было того, что мы ее откопали?
– Поперлась, – вздохнула Чуча, трубно шмыгнув носом. – Вернее, не поперлась, меня ноги сами понесли. Но мне же было интересно! Вдруг я ее знаю?
– И выяснилось, что ты-таки ее знаешь. И ты об этом сказала полиции.
– Ничего я полиции не говорила! Я просто закричала, не сдержавшись! Я была в шоке! Ты бы разве не закричала?
– Я бы не поперлась. Ноги бы меня никуда не понесли. Мне бы не было интересно. Что там, возле человеческого трупа, может быть интересного?
– А сегодня утром приехал этот… Бычара и меня выпотрошил, – не пожелала Таня отвлекаться от темы и вступать в дискуссию. – И Генку потом арестовали.
– Ну, пошли по третьему кругу! – пресекла Люся ее вопли.
– Но это точно была Наталья? – вклинилась Зоя. – Ты уверена? Ты успела ее хорошо рассмотреть?
