Лев Семенович Выготский
Проблема умственной отсталости

Остановимся еще на одном вопросе, непосредственно относящемся к центральной проблеме нашего исследования, именно на проблеме восприятия умственно отсталого ребенка. Недостаточная дифференцированность психологических систем у отсталого ребенка приводит, наряду с конкретностью и примитивностью его мышления, также к недостаточной дифференцированнести воспринимаемого и переживаемого мира. Расчленение и дифференцированность психической жизни обеспечивают богатство способов восприятия действительности, которыми располагает личность. При недостаточной дифференцированности личности мир восприятий и переживаний у отсталого ребенка оказывается также гораздо более однообразным, косным и застывшим, чем у нормального ребенка соответствующего возраста. В определенном смысле существует функциональная эквивалентность между более высокой степенью дифференцированности личности и ее большей подвижностью в каких-то ситуациях и задачах. Иначе говоря, характер восприятия действительности определяет и характер действий по отношению к ней.

Нормальный ребенок располагает возможностью произвольно изменять воспринимаемое поле. Это связано со способностью произвольно концентрировать внимание на отдельных сторонах и моментах ситуации. Недостаточная дифференцированность личности отсталого ребенка приводит к недоразвитию произвольного внимания. В этом смысле недифференцированность личности играет большую роль, чем свойства психического материала. Это подтверждается тем, что с возрастом отсталый ребенок приобретает большую подвижность, так как степень дифференцированности его личности возрастает, как и у нормального ребенка (хотя не в тех же пределах и не теми же темпами), в то время как свойства психического материала такого ребенка существенно не изменяются.

Этим мы можем ограничиться в изложении динамической теории Левина и перейти к критическому исследованию фактов и теоретических принципов, лежащих в ее основе.

Динамическая теория умственной отсталости представляет, несомненно, огромный интерес и продвигает все учение об умственной отсталости вперед. Она ставит вопрос об умственной отсталости не только в узких рамках интеллектуалистической теории, но и в широких рамках теории психической жизни вообще. Этим самым динамическая теория, сама того не сознавая, несмотря на заблуждения, закладывает один из основных камней, на которых должно быть построено все современное учение о детском слабоумии. Краеугольный камень образует идея единства интеллекта и аффекта в развитии нормального и слабоумного ребенка. Сама эта идея в скрытом и неразвернутом виде содержится в новой теории, с логической необходимостью вытекает из всего построения теории, ее экспериментального обоснования, но все же остается совершенно не осознанной в ее истинном значении.

В этом содержатся уже все положительные и отрицательные стороны рассматриваемой теории: все положительное связано с наличием основной и краеугольной идеи, все отрицательное – с тем, что эта идея остается неосознанной и не доведенной до конца. Существенные недостатки динамической теории прежде всего в том, что проблема интеллекта и проблема аффекта ставятся и разрешаются антидиалектически, метафизически, вне идеи развития. Это отчетливее всего видно в той части теории, которая посвящена проблеме интеллекта.

Определяя природу интеллекта, Левин довольствуется тем содержанием этого понятия, которое может быть введено на основании известных исследований Келером интеллекта человекоподобных обезьян. Таким образом, интеллект берется не в его высших и развитых формах, а в самых начальных, примитивных и элементарных, и то, что характеризует природу интеллекта на этой низшей ступени, принимается и выдается за сущность мышления. Все многообразное и богатое развитие интеллекта ребенка остается вне внимания исследователей. Природа интеллектуального акта предполагается метафизически неизменной. То, что образует природу интеллектуального акта в его низшей форме, в начале его развития, в доисторический период его существования, в зоологической форме его проявления, принимается за неизменную сущность интеллекта, который остается всегда равен самому себе и тождествен на всем протяжении развития. Все историческое развитие человеческого мышления – от первого слова, произнесенного человеком, до высших форм понятийного мышления, – оказывается, ничего не могло изменить в природе интеллектуального акта или внести нового в эту природу. Ведь определение, которое дает интеллекту Левин, одинаково относится к шимпанзе, к ребенку, к взрослому человеку. Естественно, если из интеллекта вынести за скобки только то общее, что ему присуще на всех ступенях развития, мы можем, без всякого сомнения, пополнить ряд образов Левина – шимпанзе, ребенка, взрослого человека – еще одним звеном, включившимся в него, – умственно отсталого ребенка.

Что по природе интеллект умственно отсталого ребенка не стоит ниже интеллекта шимпанзе и обнаруживает те существенные для интеллекта особенности, которыми обладает человекоподобная обезьяна, об этом вряд ли может идти спор. Но прием рассуждений, который применяет Левин, совершенно лишает всякой ценности его выводы. Какая цена, в самом деле, его заключению о том, что интеллектуальный акт слабоумного ребенка по природе не отличается от интеллектуального акта нормального ребенка, если при определении природы этого интеллектуального акта в качестве единицы измерения, психологического эталона берется интеллектуальная операция обезьяны? В сущности слова Левина означают не то, что он хотел сказать. Он меньше всего показывает, что интеллект слабоумного ребенка по природе ничем существенным не отличается от интеллекта нормального ребенка. Он только доказал, что интеллект слабоумного ребенка по природе не отличается от интеллекта шимпанзе. Если учесть, далее, что природа интеллектуального акта остается для Левина неизменной на протяжении развития ребенка, то станут понятными пустота и бессодержательность уравнивания интеллекта слабоумного и нормального ребенка. Сама постановка проблемы вне идеи развития, рассмотрение интеллекта как метафизически неизменной сущности, которая уже на первых ступенях развития полностью содержит в себе всю характеризующую ее природу, неизбежно приводят к этому уравниванию. Это становится особенно ясным, если проследить, как Левин ставит проблему интеллекта и аффекта. Обе проблемы оказываются у него не в одинаковых условиях, хотя, как мы увидим ниже, и проблему аффекта он ставит столь же антидиалектически и метафизически, как и проблему интеллекта, но все же есть существенное различие между постановкой одной и другой проблемы.