полная версия

Лев Иванович Файко
Дерзкие мысли о климате

7.7. Навет на Антарктиду

Субъективное восприятие терминов «тепло» и «холод», пожалуй, нигде так не мешает поискам истины, как в физической географии. Познав, как «холодно» на Антарктиде, люди скоро и охотно согласились с мыслью, что этот материк не только жуткий «морозильник», но и самый злостный «растратчик» общеземного тепла. Но верно ли это?

Посмотрим, имеет ли ледяная поверхность Антарктиды то, что она якобы «растрачивает»? Сплошь оледеневшая Антарктида под стать Луне значительно оторвана от общего теплообмена совершающегося на Земле и в этом состоянии вынуждена обходиться в основном собственными очень скудными тепловыми ресурсами, которыми наделила её природа. К тому же весь теплообмен через твердую поверхность ледникового купола замыкается на кондуктивной теплопроводности льда, сильно сдерживающий как усвоение, так и высвобождение равных и с равной интенсивностью оборачивающихся небольших количеств тепла.

Можно как угодно измерять и рассчитывать величины оборота тепла через поверхность нетающего (сухого) льда, и мы не «наскребем» более 40 кДж в год, которые может отдать зимой и усвоить летом 1 см ² площади антарктического ледника, покрывшего весь этот материк площадью в 14 млн. км².

В Антарктиде при очень прозрачной атмосфере и некотором преимущественном положении этого материка по отношению к Солнцу в летний период приход коротковолновой солнечной радиации составляет значительную величину, достигающую около 500 кДж/см ² год. Но из-за большого альбедо (свыше 0,9) усваивается только показанная малая величина. Между тем средние удельные потери со всей площади Земли составляют 300 кДж/см ² год. Следовательно, ледяная поверхность Антарктиды отнюдь не держит первенства ни к приходу, ни по «растрате» тепла.

Сколько теряется тепла над Антарктидой через атмосферу можно судить по количеству конденсирующихся здесь осадков.

В центре материка их величина составляет не более 5 г/см ² за год, а на восточной его части – до 60 г/см ² за год. Общее количество накапливающегося снега на всей площади Антарктиды эквивалентно объёму воды в 2 000 км ³ за год. А это значит, что удельная величина осадков на всем материке составляет около 14,3 г/см ² за год. При конденсации и сублимации такого количества осадков высвобождается и тут же уходит в космос тоже около 40 кДж/см ² за год. В удельном выражении это в 10 раз меньше, чем теряется над незамерзающими морями Северного Ледовитого океана. А сравнивая площади, с которых теряются эти количества тепла, можно определить, что абсолютные потери тепла над Антарктидой сказываются меньше, чем над приэкваториальными областями примерно в 60 раз и в какой-то мере сопоставимыми с теми, что теряется зимой над незамерзающими полярными морями северного полушария. В атмосфере над Антарктидой тепла от конденсации пара едва хватает, чтобы исключить лунного предела охлаждения её поверхности (минус 120 °C), а конденсация пара вкупе с западным переносном атмосферы над приатлантическими водами Северного Ледовитого океана оберегает от возможного более значительного охлаждения обширную площадь северных территорий Евразийского материка. Антарктида и незамерзающие моря Арктики оказываются примерно равнозначными «растратчиками» общеземного тепла, но побочные эффекты этих «растрат» в нашем субъективном представлении ассоциируются по-разному: Антарктиду мы называем жутким «морозильником», а теплые воды Гольфстрима, которые по сути дела теряют в Арктике общеземное тепло, мы называем благом. Но это благо оборачивается утратой тепла от всего Мирового океана, а значит, и от Земли. Мнение об охлаждающем влиянии Антарктиды въедливо и поэтому нередко ссылаются на то, что отсюда по океану расползаются айсберги, объемом ни много ни мало в 2 000 км³. Верно, что каждый кубический сантиметр льда отнимает от воды при таянии 334 Дж тепла, а весь объём айсбергов забирает уже 0,7 × 10¹⁸ кДж за год. Когда же сравним эту потерю тепла с общей потерей его Мировым океаном, то оказывается, что она составляет всего 0,04 %. К тому же льда Северного Ледовитого океана выносится примерно в полтора раза больше, чем из Антарктиды.

Как видно, с какой стороны ни взгляни, Антарктида и в самом деле оказывается без вины виноватой. Но посмотрим на сравнения вовсе уж с неожиданной стороны и получим ещё более неожиданный результат. Всякие теплофизические оценки становятся более строгими и точными, когда отсчет количеств тепла ведется от абсолютного нуля (минус 273 °C). Для Земли подобный отсчет не является абстракцией, поскольку она возвращает тепло, полученное от Солнца, в космос, где температура, близка абсолютному нулю.

Оценим над какой из площадок суши в 1 см ² содержится больше тепла: над африканской пустыней в воздухе со средней температурой около плюс 20 °C или над Антарктидой со слоем льда высотой около 1800 м, но с температурой минус 30 °C. Перемножаем последовательно удельную теплоёмкость (кал/г× °C) воздуха, количество градусов от абсолютного нуля и массу (г) сначала воздушного столба, затем ледяного:

Оказывается, что в атмосфере над Африкой тепла содержится примерно в 300 раз меньше, чем в массе льда над Антарктидой! Вот вам и цена наших ощущений. Способность льда хранить тепло во много раз больше, чем хранит масса воздуха или любого иного газа, если можно так выразиться, создает своеобразный «ледниковый» тепловой эффект земной коры. Подобные расчеты могут составить основу завлекательных задач, укрепить наши знания об истинном тепловом состоянии Земли как планеты, но все же не только указанные тепловые контрасты освобождают полярные области от огульных обвинений в охлаждении Земли, а об этом же, и главным образом, свидетельствуют особенности тепловой жизни атмосферы, как единственного переносчика тепла между огромными площадями полярного льда и прочими поверхностями нашей планеты. Этому и посвящена следующая глава.

Глава 8. Как атмосфера управляет климатом и погодой

Разве обоснованными взглядами следует считать только те, которые получили наиболее широкое признание?

Ж. Б. Ламарк

Очевидно, что общее и региональное тепловое состояние земной поверхности зависит от того, насколько за тот или иной период времени приход тепла солнечной радиации различается от его расхода в космическое пространство. Важная роль в регулировании такого теплообмена принадлежит атмосфере, как активному посреднику теплообмена земной поверхности, в частности океаносферы, с космическим пространством. И как раз особенности взаимодействия океана и атмосферы, где кроются и важнейшие причины колебаний климата, изучены еще очень слабо. Предложено множество сложнейших математических моделей этого взаимодействия, но едва ли не все они страдают теоретическими натяжками и слабой согласованностью с реально происходящими физическими явлениями. А неувязки в основе своей идут от недостаточной осмысленности многих процессов, от слабоизученных или вовсе не изученных их особенностей и из-за недостатка простых методов получения наиболее важных количественных характеристик теплообмена в атмосфере.

А не запутались ли мы в представлениях о теплообмене через атмосферу в неразберихе исходных положений физики атмосферы?

8.1. Что же такое – парниковый эффект?

Давно заметил, что ученые не очень доверяют определениям и объяснениям каких-либо физических явлений, если эти объяснения даны в общедоступных справочниках, хотя бы и в Большой Советской Энциклопедии (БСЭ). При этом все знают, что статьи для БСЭ пишут самые авторитетные ученые в той области, к которой относится определение и его объяснение. Таким образом, как бы учеными же признается, что есть наука для всех и наука только для ученых.

Волею судьбы и личных интересов я отношусь к ученым, но решительно стою за науку для всех, ибо «наука для ученых» это не плохой повод для сокрытия правды об истинности научных знаний ото всех. Мы привыкли к мысли, что ученые сами во всем разберутся и не допускаем того, вполне возможного случая, что они сами же могут и запутаться. Нечто подобное я нашел в толковании термина «парниковый эффект». Пробовал обратиться со своими сомнениями к крупным ученым. Вместо объяснений мне отвечали ссылками на авторитеты – вот конек большинства современных ученых, конек, который тащит не иначе как в покои догматизма.

Давайте процитируем как есть статью из 19 тома третьего издания БСЭ (1975):

«ПАРНИКОВЫЙ ЭФФЕКТ (оранжерейный эффект) атмосферы, свойство атмосферы пропускать солнечную радиацию, но задерживать земное излучение и тем самым способствовать аккумуляции тепла Землей. Земная атмосфера сравнительно хорошо пропускает коротковолновую солнечную радиацию, которая почти полностью поглощается земной поверхностью, так как альбедо земной поверхности в общем мало. Нагреваясь за счет поглощения солнечной радиации, земная поверхность становится источником земного, в основном длинноволнового излучения, прозрачность атмосферы для которого мала и которое почти полностью поглощается в атмосфере. Благодаря П. Э. при ясном небе только 10–20 % земного излучения может, проникая сквозь атмосферу, уходить в космическое пространство.

Лит: Кондратьев К. Н. Лучистый теплообмен в атмосфере. Л., 1956»

Вот как! Оказывается, наша Земля, обмениваясь теплом только путем радиации с космическим пространством, 80…90 % тепла, полученного от Солнца безвозвратно присваивает себе. И как же мы не сгорели при таком теплообмене? Это, конечно, ошибка, а проще – ляпсус!

Но давайте заглянем, что пишет в более поздней работе «Эволюция биосферы» (1984) М. И. Будыко: «В среднем для всей поверхности Земли эффективное излучение значительно меньше поглощенной коротковолновой радиации. Такая закономерность является следствием так называемого парникового эффекта, то есть результатом относительно большей прозрачности атмосферы для коротковолновой радиации по сравнению с прозрачностью для длинноволнового излучения. Поэтому средний радиационный баланс поверхности Земли является положительной величиной (с. 32–33). Слова другие, а смысл тот же. Его ошибочность легко вскрывается, если вспомнить, что получая тепло от радиации Солнца, Земля столько же излучает его в космос. Если бы возникло неравенство лучистых потоков тепла, как это трактуется в определениях парникового эффекта, то Земля действительно стала бы аккумулировать его и неизбежно опасно перегреваться.

Можно цитировать еще сотню-другую ученых и все останется также запутанным и несуразным. Отметив нелогичность таких рассуждений, поищем корни, на которых они выросли. Тогда сразу возникает вопрос, а причем же в этом термине пар, если парниковый эффект якобы целиком определяется характером лучеиспускания Земли. Не станем разбираться, как это случилось, но отметим, что физически более точно направленный смысл русского названия этого явления, как «парникового», оказался ныне полностью выхолощенным и подмененным спорным толкованием. Само название его чаще стало редуцироваться в термин «оранжерейный эффект» от французского названия помещения для выращивания апельсинов, где русское слово «пар» уже потерялось вместе с его смыслом. Чем дальше зайдут подобного рода терминологические трансформации, тем сложнее будет отыскать концы, ведущие к правильному пониманию сути явления.

В парнике, покрытом стеклом или прозрачной пленкой, бывает значительно теплее, чем на открытом воздухе, отнюдь не только потому, что стекло задерживает обратное излучение, а потому, что поднимающийся от земли и растений пар не улетучивается в атмосферу, а конденсируется здесь же, высвобождая теплоту конденсации в самом парнике. То же происходит и в атмосфере, с тем отличием, что там высвободившаяся теплота конденсации удаляется излучением в космос.

Сам же М. И. Будыко, целиком разделяющий современное толкование физической сути парникового эффекта и по-своему «уточнивший» его, пишет, что «… на океанах около 90 % тепла радиационного баланса расходуется на испарение и только 10 % на непосредственное турбулентное нагревание атмосферы… Для всей Земли расход тепла на испарение составляет 83 % радиационного баланса и на турбулентный теплообмен – 17 %» (там же).

Так чем же всё-таки подогревается атмосфера – паром или задержанными ею лучами? Если тем и другим, то это будет двойное подогревание, что трудно представить: если паром, то причем тут задержание лучей; если задержание лучей, как определиться с паром и так далее. Школьнику за такую сумятицу в мыслях и не понимание сути явлений поставят двойку, а ученому это сходит.

На самом деле, вводя представление о преобладании неравновесного лучистого теплообмена в атмосфере, мы невольно допускаем раздвоение (дуализм), то есть наложенный и не нужный, лишний и способный внести лишь путаницу, повторный учет одних и тех же количеств превращающейся тепловой энергии. Надо разобраться, что здесь правильно и отбросить то, что мешает сложить четкое представление об этом явлении, Поняв необходимость такого шага, я осмелюсь предположить, что задержку обратного излучения земной поверхности просто изменением длины лучей, что сейчас называется непосредственной причиной парникового эффекта, объяснить вряд ли можно. И вот почему.

Как сообщает М. И. Будыко (там же) расход тепла на испарение для всей Земли составляет 83 % от поступающего и усваиваемого земной поверхностью радиационного тепла. Этот известный показатель не вызывает сомнений. Между тем в наиболее широко распространенных пояснениях термина обычно сообщается, что «… Благодаря парниковому эффекту при ясном небе только 10…20 % земного излучения может проникать сквозь атмосферу и уходить в космическое пространство (Щукин, 1980).

Но посмотрим, что же происходит с той большой долей энергии, которая тратится на испарение. Очевидно, что превратившись в энергию парообразования на земной поверхности, она в скрытой форме поднялась вместе с паром в холодные высоты атмосферы. Здесь пар конденсируется и высвобождает теплоту конденсации, то есть ту же, но дважды превращенную испарением и конденсацией пара, солнечную энергию. Ведь энергия не исчезает! Таким образом, упомянутые 83 % бывшей лучевой энергии оказываются в высотах атмосферы. Известны многочисленные и тоже не всегда ясные и логичные рассуждения о том, куда далее расходуется эта превращенная энергия. Кажется, чаще всего об её существовании просто забывают, но в других случаях говорят о том, что она нагревает атмосферу и опять же земную поверхность. Как в этом убедиться достоверно кажется никто не знает. Полагая, что в науке легких путей не бывает, здесь ищут сложные методы наблюдений, выводят громоздкие формулы, мобилизуют электронно-вычислительную технику. Но ясности не прибавляется. Я не залез так глубоко в эту проблему и вижу ее решение более простым и кажется логичным: вряд ли есть более подходящий случай удалиться этой энергии в окружающий космос опять же путем лучеиспускания. Этому в верхних слоях атмосферы способствует близость космоса, меньшее оптическое сопротивление с его стороны и, наоборот, не способствуют трудности обратного пути к земной поверхности. При этом некоторое нагревание верхней атмосферы этой энергией отнюдь не исключается.

Теперь уже не сложно понять от чего прижилась неувязка (разбаланс) в приходе – расходе лучистой энергии к Земле и от нее в процитированных выше определениях парникового эффекта. Это произошло от того, что был забыт пар, а вместе с этим упущена из внимания его способность переносить с собою огромную долю энергии, поступающей к земной поверхности. Но парообразование является наиболее значимой для Земли формой энергетического превращения лучистой энергии. Превращенная изотермическим парообразованием энергия луча перестает быть лучистой, пока снова не высвободится при конденсации в высотах атмосферы. Вероятно, поэтому ученые не решались напрямую утверждать, что вся усвоенная земной поверхностью солнечная радиация, радиацией же и излучается в космос. Этому же мешала и усмотренная наукой невозможность излучения всей получаемой энергии через атмосферу из-за неизбежной трансформации коротковолновой радиации в длинноволновую. Так в объяснениях осталась лазейка для ложных представлений об аккумуляции тепла атмосферой и земной поверхностью. Между тем, отказавшись от представления об аккумуляции тепла внешними земными сферами, я готов утверждать, что атмосфера способна задерживать часть поступающей солнечной энергии, что не приводит к нарушению общего баланса внешнего теплообмена Земли, но уверенно объясняет причину повышенной, против ожидаемой, температуры атмосферы и земной поверхности. Здесь опять надо вспомнить о причинах неравновесного теплообмена замерзающих водоёмов с внешней средой.

И в атмосфере стойкое поддержание дополнительного нагрева обязано тому, что здесь, как и на замерзающем водоёме, происходит обратимый, но неравнозначный по форме и по интенсивности теплообмен: лучи коротковолновой радиации, достигая земной поверхности со скоростью света, большей долей превращаются в теплоту парообразования, которая уже несравненно медленнее возвращается сквозь атмосферу с паром путем конвекции. Эта постоянная задержка обратного потока скрытой теплоты парообразования на пути к конденсации и излучению в космическое пространство и обусловливает поддержание более высокой, чем должно было бы быть, температуры и энтальпии атмосферы. Тут полезно вспомнить и о работе внешней силы земного тяготения, выталкивающей пар, без чего невозможно представить конвекцию. А вот простой задержкой обратного излучения нагрев атмосферы объяснить трудно. Как бы мы не перебирали способности лучей с разной длиной волны, мы вынуждены признать, что все они распространяются со скоростью света и вовсе не подчиняются (в рамках классической физики) влиянию силы тяготения.

Не находит ли читатель, что изложенное альтернативное объяснение основной сути парникового эффекта вносит определенную ясность в основы представления о нем и о важной форме теплообмена в атмосфере, упрощает его и делает понятным, если не для тех, кто запутал его, то для нас с вами?

В то же время оно подводит нас к уверенному заключению, что без водяного пара парникового эффекта в земной атмосфере не может быть или он просто равен нулю, как на Луне. Автор не случайно подчеркнул, что речь идет именно о земной атмосфере и водяном паре, ибо пар (газообразная фаза вещества) может быть и не водяным, к чему наши рассуждения пока не относятся. Но мое заключение о роли водяного пара также расходится с принятым ныне объяснением парникового эффекта. Из последнего следует, что парниковый эффект якобы в основном создается углекислым газом, несмотря на его крайне малую концентрацию (0,03 % объема) в атмосфере. Эту точку зрения горячо отстаивает М. И. Будыко. Усматривая некие успехи в изучении природы климата в книге «Эволюция биосферы» (1984), он пишет: «Заметный прогресс в этой области был достигнут в основном на протяжении последних десяти лет, в результате чего сейчас можно выделить обоснованные представления о физическом механизме изменений климата, оставив в стороне многочисленные ошибочные предположения» (с. 239). Далее следует отстаивание углекислотной версии о причинах изменений климата.

М. И. Будыко пытался разобраться и в том, как родилось представление о роли углекислоты в изменениях климата. Подобное предположение еще 120 лет назад высказал английский физик Тиндаль: «… поскольку углекислый газ наряду с водяным паром поглощает длинноволновое излучение в атмосфере, изменения концентрации углекислого газа могут привести к колебаниям климата». Здесь и далее в более поздних публикациях ссылки на углекислый газ встречаются во взаимодействии с водяным паром. Так в работе Мёллера обращается внимание на углекислоту, но вместе с тем отмечается, что «… влияние изменений масс и СО₂ на термический режим может быть компенсировано сравнительно небольшими изменениями влажности воздуха или облачности» (там же, с.240…241). Этим почти исчерпывается перечень предположений и рассуждений, в которых можно было надеяться найти описание обоснованных представлений о физико-химическом механизме воздействий углекислого газа на климат. Известный русский ученый, гражданин нашей страны, переживший трудные годы её истории за рубежом, В. А. Костицын, в книге «Эволюция атмосферы, биосферы и климата», изданной посмертно (1984), о подобных суждениях писал, что «… их физическая основа достаточно сомнительна и, вероятно, нуждается в пересмотре». Позднее, часто с натяжками, стали выискиваться наблюдаемая в природе прямая связь концентрации углекислого газа в атмосфере с изменениями её температуры, но и тут результаты оказались скромными. Думаю, не ошибусь, если заключу, что у явления парникового эффекта практически так и не существует ни хорошо разработанной теории, ни её автора.

Так неведомыми путями самостийно сформировалось подхваченное учеными, но не проверенное ими на предмет достоверности, представление, ставшее очень злободневным в наше время. Поскольку же у него нет ни теории, ни автора и его некому защитить, то ученым, прикасавшимися к нему, не сложно было его подстроить под собственные воззрения. Такое подстраивание видится и в работе М. И. Будыко, явно переоценившего роль углекислого газа в парниковом эффекте и почти исключившего из него всякую роль водяного пара. Между тем более приемлемое и убедительное объяснение влияния углекислого газа на «поглощение» лучистой энергии лежит очень близко. Исследователю нужна лишь малость – хорошо знать физику фазовых превращений. Вспомним, что для превращения газа в жидкость, а жидкости в твердое тело необходимо не только понижение температуры, но и наличие ядер (зерен) конденсации или кристаллизации. Газы и жидкости могут глубоко переохлаждаться ниже температуры фазового превращения, если отсутствуют эти самые зерна. А ими могут быть любые мельчайшие микрочастицы, в том числе и молекулы углекислого газа.

А теперь посмотрим, что же происходит в атмосфере? Сама двуокись углерода – углекислый газ, имея температуру кипения минус 78 °C, фазовых превращении в свободной атмосфере не претерпевает. Значит, не может и превращать лучистую энергию в теплоту фазового перехода. Но частицы этого газа могут являться зернами конденсации водяного пара. Вспомним о дорогом способе ликвидации туманов и облачности с помощью рассеивания углекислоты с самолетов. Чем больше этих частиц (до определенного предела), тем больше становится вероятность (при прочих необходимых условиях) конденсации на них пара и высвобождения теплоты конденсации. При отсутствии зерен конденсации водяной пар атмосферы может переохлаждаться до нескольких десятков градусов отрицательной температуры, задерживая тем самым и высвобождение теплоты конденсации. И наоборот, чем больше ядер кристаллизации, тем скорее пар конденсируется, высвобождая теплоту конденсации, что отражается на соответствующем повышении температуры, окружающей атмосферы. В этом и состоит не прямая, а опосредованная взаимосвязь концентрации углекислого газа с повышением температуры атмосферы. Эта взаимосвязь далека от прямого отношения к лучистому теплообмену и даже собственно к самому углекислому газу, поскольку ядрами конденсации пара могут быть не только частицы этого газа, но и всякие, засоряющие высокие слои атмосферы, частицы почти любых газов и пыли. Отсюда и появился ныне новый, вызываюший некоторое недоумение, термин «парниковый газ».

Водяной пар является главным участником парникового эффекта, а углекислый газ, как и прочие газы, – лишь катализатором, способным ускорить конденсацию пара и тем самым вызвать какое-то временное и локальное, но отнюдь не общеземное, нагревание атмосферы.

Но как ни странно широко уже известны оценки, приписывающие углекислому газу исключительную роль во влиянии на климат. В учебнике для студентов университетов Б. П. Алисова и Б. В. Полторауса «Климатология» (1974, с.279) написано: «Расчеты показывают, что если бы углекислый газ в атмосфере отсутствовал, то температура воздуха на Земле была бы на 21° ниже современной и равнялась бы минус 7 °C. Увеличение содержания углекислоты вдвое, по отношению к современному, вызвало бы рост средней годовой температуры до плюс 18°». К сожалению, как производились такие расчеты не сообщается.

Может ли быть столь значительным влияние углекислого газа на температуру атмосферы? Мало влияя непосредственно на лучистый теплообмен Земли с космосом, он не способен повлиять на ход испарения воды с земной поверхности. Пар в атмосфере в любом случае будет накапливаться, но его станет тем больше, чем дольше задержится его конденсация из-за отсутствия ядер конденсации, в том числе углекислого газа, основного «поставщика» этих ядер. В то же время, сколько бы не накапливалось в атмосфере пара, его конденсация в любом случае неизбежна. Отсутствие углекислого газа может существенно отозваться на снижении температуры конденсации, но не способно вовсе исключить её или повлиять на уменьшение количества высвобождающейся теплоты конденсации, то есть на результат действия самого истинного, а не надуманного парникового эффекта. И наоборот, увеличение концентрации углекислого газа, то есть ядер конденсации пара, обусловливает более скорое высвобождение теплоты конденсации, а значит, и общее уменьшение влажности атмосферы, то есть насыщенности ее паром.

Получается, что с уточнением роли углекислого газа в формировании парникового эффекта обеспечивается и приписывавшееся ему значение как климатоформирующего фактора. Поэтому же плохо подтверждается и все ранее данные прогнозы изменений климата от изменений концентрации углекислого газа в атмосфере. В частности, ожидавшегося повышения температуры атмосферы, несмотря на увеличение концентраций углекислого газа за последние 100 лет на 15÷17 %, не обнаружено (А. Борисенко, И. Алтунин, 1985).

Подойдя к такому заключению, мы, кажется, лишили себя последней надежды хоть как-нибудь предвидеть возможные изменения климата под воздействием человека. Тем более печально, что отвергаемое нами представление фактически завоевало мир, широко популяризировалось прессой и в ряду многих безвестных факторов климатоформирования стало знакомым хотя и непонятным широким слоям читающей публики. Но что можно сделать? Лучше горькая правда, чем сладкая ложь. Но не будем отчаиваться! Ложные теории тем и коварны, что они сдерживают мысль к более правдивым толкованиям. Ну а мы попытаемся далее найти путь к поискам более обнадеживающего не только прогноза изменений климата, но и перспективного способа управления им.