Lesia Scotch
Говори мне
My Ei
12:49.
Он так ничего и не ответил. Кручу телефон в руках, сидя на кровати и думаю, звонить или нет. А пофигу! И набираю.
Мартин взял с третьего гудка.
– Привет, незнакомка, – шутливо сказал он.
– Какого фига ты меня игнорируешь, незнакомец чёртов?
– Тебе Мия там накидала фраз? – засмеялся он и дальше продолжил серьёзно: – Прости, я залип в ноут, включил какой-то сериал про проповедника. Там полнейший фарш. Обычно я смотрю мелодрамы, честно-честно.
– Это тот сериал, где снимается парень из сериала «Отбросы»? Руди, кажется.
– Ты уже мне нравишься, – лукаво произнёс он.
Я закатила глаза и усмехнулась:
– Особенно, после вчерашнего, я подозреваю.
– Блин, всю игру обломала, Эйко. Ладно, потом сыграем в другую. Подожди, гляну твоё сообщение.
Тишина. Я слышу только своё стучащее сердце. И мамины шаги. Она смотрит на меня вопросительно:
– Милая, мы едем?
Я закрываю микрофон телефона ладонью и шёпотом отвечаю:
– Едем, едем. Я сейчас спущусь, – и взглядом указываю на свой телефон в руке.
– Поняла, – улыбнулась она и прикрыла дверь.
Я услышала голос Мартина:
– Мне стоит поторопиться, потому что до нашей встречи тридцать с лишним минут. Ты успеваешь?
– Да, меня мама подкинет. А ты? – я мечтательно смотрю в окно и улыбаюсь.
– Ну да, пешком тут полчаса как раз. Мне нужно ещё одеться, поэтому давай, клади трубку.
Я задумалась. И спросила:
– А Сэм… Ну, вы там часто нагишом ходите друг перед другом?
Он залился смехом.
– Не смеши меня. Она меня не привлекает, слишком чопорная и вульгарная, – он перестал смеяться и заключил: – Я одеваюсь. Встретимся совсем скоро, моя Эй.
И положил трубку. А я превратилась в статую от его последних слов. «Моя Эй». Закрыла лицо ладонями и от радости и восторга бесшумно прокричала в них. Вскочила с постели, захватила рюкзак по дороге и бегом спустилась вниз.
– Мам, я готова!
Она стоит у кухонного островка и вставляет громадный букет ранункулюсов в вазу. Откуда у нас вообще такая огромная ваза для цветов?
Я изумлённо уставилась на эти шикарные чёрные ранункулюсы с добавлением белых анемонов. Ох, Алекс, они безумно красивые! Нужно обязательно поблагодарить тебя. И я представила его идеальные губы с кольцом, которые отвечают мне: «Ты достойна этого». Он часто повторял эту фразу.
Я подошла к букету и нырнула в него лицом.
Этот запах!..
И то, как лепестки щекочут кожу. Нежнее шёлка.
Алекс.
Я вынырнула обратно и взглянула на маму:
– Мы готовы?
Мама стоит растроганная и улыбается, глядя то на меня, то на букет:
– Боже, какой же он красивый, – выдержала паузу и продолжила: – Твой отец в первые годы нашей совместной жизни часто дарил, что угодно, только не пионы, – и рассмеялась.
– Очень похоже на мистера Бьёрна, – и вот мы уже обе смеёмся. – Мам, я уже опаздываю из-за всех этих цветов и воспоминаний. Может, напомнить папе, что мне нужна машина? Я уже несколько месяцев живу не в кампусе и…
– Эйко, он помнит, – перебила меня мама, понятно объяснив мне, что не стоит нагнетать.
В гараже я запрыгиваю на переднее сиденье её белого внедорожника. Всегда думала, что таким утончённым женщинам, как моя мама, нужны элегантные седаны, а не кроссоверы и внедорожники. Откуда я знаю эти названия? Оттуда, что моя подруга – дочь механика.
Мама садится за руль и нажимает кнопку открытия ворот. Заводит двигатель и вопросительно смотрит на меня:
– Куда едем, мой юный штурман?
– Haga. «Хага Форум», если быть точнее.
– Тогда поторопимся, – и она вырулила на дорогу.
С моей мамой легко. Мы слушали музыку, подпевали Halsey* и дурачились. Единственный минус – я очень хочу курить, но в машине не хватает смелости закурить. Или совести, Бог его знает.
Мама подвезла меня прямо ко входу, и я взмолилась всем богам, чтобы Мартин не стоял у входа в ресторан… С букетом.
Он стоит у входа в ресторан с букетом нежно-розовых тюльпанов.
* Halsey, YUNGBLUD, Travis Barker – 11 Minutes
Tell me
Какого чёрта?..
– Этот молодой человек ждёт тебя? – мама пристально разглядывает его. – Это тот Мартин?
– Ага. Ты же не собираешься мне читать нравоучения?
– О, нет, милая. Ты уже не в том возрасте, чтобы слушать такое из уст своей матери, – мама улыбнулась мне и сняла блокировку дверей. – До вечера?
– Спасибо, мам, что подвезла. Я, скорее всего, дома буду после ужина.
– Тогда хорошего «бега» тебе, – и она со смешком чмокнула меня в щёку.
– Я даже треники надела, – засмеялась я и открыла дверь. – До вечера, миссис Бьёрн!
– Можно просто «мама»! – крикнула она мне вдогонку.
Я помахала ей рукой и направилась к Мартину.
Широко улыбаясь, я подхожу к нему, и он вытягивает руки, чтобы обнять меня.
– И снова привет, Эй, – он крепко обнял меня вокруг шеи, положив руки на мои плечи, и замер с поцелуем на макушке.
Этот запах его парфюма нежно пропитывает всю меня. Что-то древесно-сладкое.
Мы стоим вот так у входа в ресторан, немного покачиваясь от лёгкого осеннего ветерка. Я бы в таком расположении наших рук и тел заняла горизонтальное положение и провела остаток дня без еды и воды. «Ты здесь со мной, ты здесь со мной», – вертится у меня по кругу в голове.
– Я спас какой-то цветочный от банкротства и взял тебе бесполезный, но, вроде как, красивый подарок, – сказал он, прижимаясь щекой к моим волосам. – Ты, я смотрю, тоже подготовилась и надела свои любимые треники, – продолжил он в своей шутливой манере.
– Это парадные треники, – уже не выдержав, засмеялась я.
Просмеявшись, он сказал:
– Эта женщина до сих пор смотрит на нас из тачки. Твоя мама, я имею в виду.
Я отрываюсь от Мартина и поворачиваю голову. Мамина машина до сих пор припаркована там, где я из неё вылезла. Какая же вы любопытная, миссис Бьёрн!
Смотрю очень содержательным взглядом в лобовое стекло. И замечаю маму с улыбкой на лице. Я приподнимаю брови и лишь губами произношу: «Езжай».
Мартин правой рукой берёт мою левую и переплетает наши пальцы. Чуть наклоняется и шепчет:
– Мы отступаем к озеру, командир.
Я вопросительно уставилась на него, секундная пауза, а затем мы в голос расхохотались.
– Пошли уже, – сказала я и повела его за собой. Я оглянулась: мама уже выехала на Е4 и направилась в сторону дома.
Мы в тишине прошли мимо теннисного клуба и направились вглубь парка. Я люблю Хагу за его величественные деревья, за густую листву и эти романтические пейзажи. А ещё мне безумно нравится Китайская Пагода с её головой дракона. И только я подумала об этом, как сразу вспомнила вчерашнюю шутку Мартина (или не шутку?) про дракона и рыцаря. Про поверженного рыцаря. Я подняла голову и посмотрела на него. Моего рыцаря.
– Ты не похож на поверженного, – уверенным голосом произнесла я.
– Что? – он встретился взглядом со мной. – Извини, загляделся на твой зад в этих трениках и забылся. Тебе не стоило вести меня позади себя.
– Ну, так ты иди рядом, – я рукой показываю на место рядом с собой. Мартин поравнялся со мной, и я продолжила:
– Мы уже почти дошли до Пагоды.
И он развернул меня лицом к себе, всё ещё держа в руке букет из тюльпанов. Мартин попятился назад, прочь с дорожки, вглубь парка.
– Хотел довести тебя до Храма Эхо, но передумал, – лукаво проговорил он и притянул меня к себе. Убрал чёлку с моего лба, взял моё лицо в свои ладони (держа в руках этот чёртов букет, будь он неладен!), начал уже было говорить, как я его перебила:
– Выкинь его.
– Что?
– Выкинь букет и поцелуй меня, Мартин, – промолвила я.
Он швыряет букет куда-то в сторону и впивается губами в мои губы. И парк закружился… Нет, парк, кончено же, стоял на месте, но моя голова закружилась так, словно парк начало засасывать в чёрную дыру. Мартин обвил меня руками и притянул к себе ещё сильнее. Наши губы неистово сливались. А руки не изучали тела, нет. Пальцы рук впивались в кожу. Я вдыхала его аромат. Я испустила стон. Он прижал меня к дереву. И навалился на меня.
Мартин запустил руку мне в волосы, наклонил мою голову вбок и прошептал, целуя шею:
– Эйко…
– Мартин… – ответила ему я.
Я открыла глаза, закусила свою нижнюю губу и посмотрела в его глаза:
– День за днём. Два года. И всё из-за того одного—единственного объятия.
Я продолжала смотреть в его серые глаза, частично спрятанные под чёлкой.
Его дыхание выравнивалось, зрачки становились шире, а руки держали меня уже свободней. Он усмехнулся:
– Я подпортил тебе последние два года? – и чмокнул в губы, не закрывая глаз. – Или сделал их незабываемыми? – и чмокнул ещё раз. – Накидай мне ещё вариантов, мои закончились.
– Говори мне. Говори мне всё, как есть и всё, что вздумаешь.
– Ты нужна мне, мелкая. Ещё раз. Ты, – он целует меня и шепчет: – нужна мне.
«Не ему», – мысленно закончила я фразу вчерашнего дня за него.
– Я заставила тебя выкинуть те прекрасные тюльпаны, – я кивнула в сторону букета, валявшегося на оранжево-жёлтой листве.
– О, это непростительно, юная леди, – он улыбнулся, переводя взгляд с букета на меня, – но ты ведь не будешь заставлять меня поднимать его теперь?
– Не, – я выскользнула из-под его руки и подбежала к букету, – потому что я сама его подберу. И спасибо тебе.
Veiled
Я переминаюсь с ноги на ногу с этими тюльпанами в руке.
– Ты хочешь поговорить обо всём этом или пустим всё на самотёк? – спросил он меня, запустив пальцы в свои волосы, поправляя их.
Я посмотрела на него. Я не хочу остаться без тебя, Мартин. Что, если всё это временно? Что, если ты уйдёшь? Что, если ты не простишь? Что, если эта любовь просто сгниёт на наших глазах так же, как моя несчастная, шестилетняя?..
– Эй, – подошёл он ко мне, – ты здесь ещё?
– Здесь, – улыбнувшись, ответила я и взяла его за руку. – Храм Эхо?
– Не переводи тему, – и он заправил прядь моих волос за ухо.
Влюблёнными глазами я заглянула в его глаза и лукаво произнесла:
– Не порть мне момент, мерзавец, – и ловко прильнула к его губам.
Он расплылся в широкой улыбке. Я просто тащусь от того, как Мартин улыбается.
– Знаешь, о чём я подумала?
Он удивлённо посмотрел на меня и шутливо произнёс:
– Ах, ты ещё и думать тут успеваешь! – он начал щекотать меня и смеяться. – Скажи, что ты думала о том, как мы проведём весь остаток дня, валяясь на моих простынях, поедая…
У меня зазвонил телефон.
– ..кукурузу.
Я отвлеклась на звонок. Мелодия Алекса. Он сказал «кукурузу»?
– Кукурузу?
– Попкорн. Я хотел сказать попкорн. Это же та самая мелодия? – почесал он затылок пальцами. – Та, что вчера играла, когда мы на озеро собрались идти.
Я достала телефон из рюкзака, выключила звук и бросила его обратно, пока Мартин следил за каждым моим движением.
– Давай, возьми трубку.
– У меня нет желания сейчас с ним разговаривать.
– Но тебе придётся сказать ему, что это конец. Так ведь, Эй? Скажи сейчас, если ты этого ещё не сделала. Ты же вчера вернулась ко мне. Ты никогда не возвращалась, а вчера вернулась, значит всё ясно, как день. Вчера ты сомневалась, но сегодня ты… ты… слово бы подобрать… Иная, что ли.
Я посмотрела в небо сквозь листву.
– Я поеду с ним на остров и скажу всё там.
– И как ты после этих слов собираешься оттуда возвращаться домой? Ты об этом подумала? Зачем ехать за хренову тучу километров, чтобы сказать о расставании, когда можно сделать это здесь и сейчас, и никуда не ехать? – Мартин сделал паузу, выжидая ответ. – Эй, ты серьёзно рассматриваешь вариант с возвращением к нему? – он напрягся и засунул руки в передние карманы джинсов.
– Нет. Но я люблю Стефи, и мне бы не хотелось просто взять и исчезнуть из её жизни. Вчера, по пути домой, я решила, что в эти выходные съезжу туда, чтобы распрощаться с прошлой собой и своей прошлой жизнью, – я потупила взор. – Я больше не хочу быть частью Алекса Тотта. Я больше не мечтаю стать миссис Тотт, если тебя это успокоит.
Он развернулся. И холодно произнёс:
– Пошли отсюда.
Мне так чертовски хреново от всего происходящего. Нужно поскорее со всем этим разобраться и начать спокойно жить. Найти призвание. Влюбиться. Начать встречаться с заботливым парнем, выйти за него замуж. Желательно влюбиться и выйти за одного и того же. Стать какой-то там миссис… Миссис Форсберг? Девчонки лукавят, когда говорят, что ни разу не примеряли фамилию своего парня.
Мы молча вышли обратно на тропу. Я всё так же с тюльпанами в руке. Если мы сейчас в край поссоримся, я возненавижу тюльпаны.
Мартин развернулся вполоборота и протянул мне руку:
– До озера дойдём в другой раз. С третьего – должно сработать, – усмехнулся и продолжил: – Кофе?
– В «Бельвью»? Там столики под открытым небом. Можем спокойно посидеть, попить кофе и покурить.
– Смыслишь, Эйко, – и мы неспешно пошли обратно в сторону ресторана «Хага Форум», где Мартин встретил меня. Оттуда минут десять, и мы будем на месте.
– Марти, я второй день пытаюсь тебя спросить про Сэм. Как так вышло, что вы в одной комнате? – я подняла букет и поднесла его к носу, вдыхая сладкий аромат цветов. И тут же вспомнила, что он валялся на земле, и, шутливо скривив лицо, опустила руку с букетом вниз.
– А я говорил, что тебе не о чем волноваться. Сэм, как парень. Ну, внешне далеко нет, но есть в ней что-то отталкивающее. Саманта превратилась в Сэм однажды, вот и вся история.
– Она… Э-э-э, она предпочитает девчонок?
– Насколько я знаю, нет. У нас негласное правило – не водить никого на перепихоны.
Я вспомнила свой последний визит к нему. И как он сжимал мой зад, когда усаживал на стол.
– Я не в счёт?
Он посмотрел на меня со всем своим обаянием и прыснул со смеху:
– Эй, ничего же не было! А насчёт Сэм… Её мама состоит в учёном совете. А любимой дочке не захотелось жить в женской общаге. Поэтому Сэм никого не водит к нам, смекаешь?
Я прищурила глаза, глядя на него, пытаясь сообразить, в чём суть сказанного.
– Мелкая, не глупи. Она живёт в общаге парней и ходит к любому, кто её впустит. Так что ещё раз повторяю – расслабься, мне до неё нет дела, – и он потрепал рукой мои волосы. – Ты с этими цветами, как курица с яйцами – выкинь уже.
– Обойдёшься. Я передумала. Я донесу его до дома и поставлю у кровати в вазу.
– Твоё дело.
И шли мы до кафе, обсуждая предстоящий диплом Мартина. Как никак, выпускной год. Я закончила Королевский Университет раньше него из-за того, что Мартин взял два года после школы на поиски себя и своего будущего дела. А я толком и не знала, кем хочу стать, поэтому просто поступила на факультет экономики инноваций и роста. Теперь думаю, не пойти ли мне на курсы. Курсы философии, например. Или на курсы физики термоядерной плазмы, и изящно провалить все экзамены.
Я хохотнула.
– Тебя рассмешило то, что мне предстоит написать о высокоэффективных сенсорах на основе нано-структур гексацианоферратов переходных металлов?
– Мартин, это выговорить сложно, а написать про это диплом сродни медленному самоубийству.
– А какая тема диплома была у тебя? Какое-нибудь налогообложение? Или управление активами?
– Обычно, это темы курсовых. Мой же был о новых методах управления кризисными процессами в современном мире.
– О! – воскликнул он, – У тебя даже диплом о кризисах! Тяжко.
Я гневливо посмотрела на него:
– У тебя совсем нет инстинкта самосохранения? Или ты сохранился на предыдущем уровне?
Мартин расхохотался и прижал меня к себе, пока мы целенаправленно шагали в сторону «Бельвью».
– Люблю тебя в гневе.
Я остановилась и подняла глаза на него.
– Ты только что сказал, что любишь меня?
– Да. Завуалированно вышло, скажи? – улыбка не сходила с его губ.
– Повтори.
– Люблю… тебя… – повторил он, – в гневе.
– Для первого раза пойдёт, – сказала я и приблизилась к нему впритык, приподнялась на носочки и медленно коснулась его губ своими. – Но только лишь для первого…
И поцеловала его. Он обнял меня за талию и прижал к себе. Я мечтаю лишь об одном – чтобы эти поцелуи никогда не заканчивались.
– Мы до кафе не дойдём так же, как не дошли и до озера, Эйко.
Я чуть отстранилась.
– Ни в коем случае. Я очень хочу американо с молоком. Мама с утра приготовила мне чёрный, и это совсем не то.
– Какие мы привереды.
– Сказал фанат артишоков. «У вас средиземноморский салат и без артишоков? А мясные фрикадельки без брусничного соуса, видимо?».
– Ты запомнила? Это было сто лет назад! Мы тогда с тобой под такой ливень попали. И град. И выкинули твой зонт, потому что он предательски развалился на части от лёгкого ветерка.
– Лёгкого, – со смехом повторила я. – То было штормовое предупреждение, Мартин!
– Приятно, что ты дословно помнишь о моих вкусовых предпочтениях, – задумался Мартин, видимо, вспоминая тот день, и продолжил. – И как нас вообще занесло в тот ресторан.
– Ты за артишоками в тот вечер в саму Испанию готов был ехать, так что…
Artichokes
Мы подошли к кафе «Бельвью». Я выбрала самый крайний столик во дворе, отправив Мартина за кофе во внутрь. Я плюхнулась на стул, что было крайне опрометчиво, потому что на сиденье не было никакой подушки. Положила букет на стол, достала пачку сигарет из рюкзака и телефон.
Пришло несколько сообщений. Мия пишет, что завтра идёт на свидание с каким-то парнем, помешанным на тачках. Я улыбнулась и отправила ей в ответ:
«Удачи, подруга! Жду офигенных историй!»
Ещё одно сообщение. Уже от мамы, что на ужин у нас будет фаршированная сельдь. Я не особо люблю рыбу, поэтому мама, видимо, заранее предупреждает меня, чтобы я поела в Макдональдс. Ну, или просто, чтобы я была готова к тому, что я буду есть один гарнир.
И сообщение от Алекса:
«Привет, Эй. Я звонил спросить, не передумала ли ты ехать со мной завтра?» 14:14
И ещё одно, от него же.
«Надеюсь, цветы подняли тебе настроение этим утром» 14:16
Надеется он… Сижу, задумавшись, отвечать ему или нет. Пожалуй, наберу его вечером.
Мартин подходит к столу и протягивает мне небольшую чашку с кофе:
– Это максимальный размер, увы.
Я беру чашку из его рук и делаю глоток. Обращаю внимание на вкус – приятные нотки карамели и тёмного шоколада. Прикуриваю сигарету, глубоко затягиваюсь и выпускаю в небо дым, запрокинув голову назад.
– Ка-а-а-аайф, – шепчу я.
Мартин ставит стул рядом со мной, садится и обнимает меня рукой вокруг шеи:
– Я рад, что тебе хорошо, – и утыкается носом мне в щёку. Медленно целует в неё.
Я разворачиваю голову к нему. Смотрю нежным взглядом на Мартина и произношу лишь губами: «Люблю тебя». Он широко улыбается и произносит без единого звука: «Я тоже, Эйко»… Прошло минуты две, как мы целуемся. Он отрывается от меня, делает глоток своего латте:
– Мне в универ к 16:20. Можешь посидеть в моей комнате, почитать или посмотреть сериал, сама выбирай. Я вернусь часа через три.
Он заправил мне прядь волос за ухо и, нагнувшись к нему, прошептал:
– А после, я зацелую каждый сантиметр твоего тела.
Я напрягла бедра. Какое-то инстинктивное движение, которое невозможно контролировать, когда тебе шепчут подобные вещи.
Он сжал моё бедро и отхлебнул свой кофе.
– А как же негласное правило?
– Ну, я останусь в долгу перед Сэм. Но оно того стоит, поверь! – и Мартин улыбнулся до ушей. – Как тебе мой стратегический план?
– Напомни, на кого ты учишься? – рассмеялась я.
– Химик-инженер.
– Непохоже, что у вас был факультатив по стратегическому мышлению.
– Ты ходишь по тонкому льду, мелкая, – и сжимает моё бедро ещё сильнее.
Я опустила взгляд на его руку. Эти изящные длинные пальцы впиваются так, что на моей коже останется след глубиной с каньон.
– Я останусь, но мне нужно будет успеть на поезд. Пока машина мне не светит в ближайшее время.
– Насколько я помню, последний отправляется около полуночи от универа. Я очень постараюсь отпустить тебя к этому времени.
Я поперхнулась своим американо.
– Если я не успею на поезд, ты поедешь со мной на автобусе сопровождающим, – уверенно произнесла я.
– Ты только что подала мне идею задержать тебя ещё на час дольше, – он оторвал мои ступни от земли и положил обе ноги себе на колени. Достал пачку из кармана своей толстовки, вынул сигарету и прикурил.
Толстовка. Может мне просто оставить себе ту жёлтую, что я у него вчера взяла? А лучше поехать в ней к Стефи. Для уверенности.
– Что не так с артишоками?
Я удивлённо выпучила глаза:
– А что с ними?
– Почему ты запомнила фразу именно с артишоками? Они же вкусные! Как кабачки с грецкими орехами. Даже звучит вкусно, ты только послушай. Ар-ти-шо-ки! Твою мать, аж слюна потекла… – он закрыл глаза и облизнулся.
– У них вкус металла! – через смех выпалила я.
И вспомнила поцелуи Алекса. С холодком от металлического кольца в губе. Теперь уже я закрыла глаза, чтобы прогнать эти картинки из своих мыслей.
– Нет у них такого вкуса, не выдумывай. Ты путаешь с минералкой. Вот её реально пить невозможно из-за этого, – он провёл рукой по бедру. – Эй, ты тут?
Я открыла глаза, сделала последнюю затяжку и потушила сигарету:
– Теперь, да.
Одним глотком допила кофе. Отогнала все мысли об Алексе и обвила шею Мартина, запустила пальцы правой руки ему в волосы на затылке со словами:
– Да, мистер Форсберг, я тут.
– Ещё раз так назовёшь меня, и я получу выговор за сегодняшний прогул, – он нежно поцеловал меня. – Нам пора.
Я спустила ноги на землю, повесила рюкзак за спину и выпрямилась:
– Скажи мне, что твоя комната закрывается изнутри.
– У меня где-то валяется табличка на дверную ручку «не беспокоить». Она шла в комплекте к гелю для душа, – он взял букет со стола и посмотрел на мой вопросительный взгляд. – Что? Я ей не воспользовался ни разу, Эйко.