Леонид Андреев
Любовь к ближнему
Корреспондент (небрежно). Вы так думаете? Запишем: женат. Сколько у вас детей? Что? Не слышу. Кажется, он сказал – трое? Гм… запишем на всякий случай пятеро.
Толстый турист. Ах, какая трагедия! Пятеро детей. Вы подумайте!
Воинственная дама. Врет.
Корреспондент (кричит). Как вы попали в такое положение? Что? Не слышу, громче! Повторите, что вы сказали. (В недоумении, к публике.) Что он говорит такое? У малого дьявольски слабый голос.
Первый турист. Мне показалось, что он крикнул, что он заблудился.
Второй турист. Нет, он сам не понимает, как он попал туда.
Голоса. Он охотился!
– Он лазил по скалам.
– Да нет же, он просто лунатик.
Корреспондент. Позвольте, позвольте, господа, – во всяком случае, он не с неба свалился. Впрочем… (Быстро записывает.) Несчастный молодой человек… уже с детства страдает припадками лунатизма… Яркое сияние полной луны… дикие скалы… сонный швейцар… не доглядел…
Первый турист (второму, тихо). Да ведь теперь новолуние.
Второй турист. Ах, вы думаете, публика понимает что-нибудь в астрономии?
Толстый турист (в восторге). Маша! Обрати внимание – здесь перед тобою наглядный пример влияния луны на живые организмы. Но какая ужасная трагедия: выйти в лунную ночь погулять – и вдруг залезть так, что снять нельзя!
Корреспондент (кричит). Что вы чувствуете? Не слышу. Громче! Ах, вот что! Н-да, положение.
Публика (заинтересованно). Слушайте, слушайте, что он чувствует. Как это ужасно!
Корреспондент (записывает, бросая отдельные громкие замечания). Смертельный ужас оковывает члены… Ледяной страх холодом пробегает по спине… Никакой надежды… Пред мысленным взором проходят картины семейного счастья: жена делает тартинки, пятеро детей ангельскими невинными голосами выражают нежнейшие чувства… Бабушка в кресле, с трубкой… то есть дедушка с трубкой, а бабушка… Взволнован сочувствием публики… Выразил предсмертное желание, чтобы последний вздох его был напечатан в нашей газете…
Воинственная дама (возмущенно). Как он врет!
Маша (уныло). Папа, дети, смотрите – он опять начинает валиться.
Толстый турист (сердито). Не мешай! Тут такая трагедия, а ты… Ну чего таращишь глаза?
Корреспондент (кричит). Держитесь крепче! Так, так! Последний вопрос: что бы вы хотели передать вашим согражданам, уходя в лучший мир?
Незнакомец (слабо). Чтобы все они пошли к черту.
Корреспондент. Что? Ах, да! (быстро записывает.) Горячая любовь… Последнее прости… Решительный противник закона о полноправности негров… Последний завет, чтобы никогда эти черномазые…
Пастор (запыхавшись, раздвигает толпу). Где же он? Ах, вот! Несчастный молодой человек! Господа, здесь еще никто не был из лиц духовного звания? Нет? Благодарю вас. Неужели я первый?
Корреспондент (записывает). Потрясающий момент… Появился священник… Все замерли в ожидании, многие плачут!..
Пастор. Позвольте! Позвольте, господа. Заблудшая душа желает последнего примирения с небом. (Кричит.) Не желаете ли вы, сын мой, примириться с небом? Откройте мне ваши грехи, и я немедленно дам вам отпущение. Что? Не слышу.
Корреспондент (записывает). Рыдания потрясли воздух. В трогательных выражениях служитель церкви увещевает преступника, то есть несчастного… Со слезами на глазах, слабым голосом, несчастный благодарит…
Незнакомец (слабо). Если вы… не отойдете, я прыгну вам на голову. Во мне шесть пудов.
Все испуганно отскакивают и прячутся друг за друга.
Голоса. Падает, падает!
Толстый турист (в волнении). Маша, Саша, Петя!
Полицейский (энергично). Место, прошу очистить место.
Дама. Нелли, скорей беги за папой, скажи – падает.
Фотограф (в отчаянии). Боже мой, а у меня катушка вся. (Мечется, жалобно смотря на незнакомца.) Одну минутку, я сейчас. Они у меня там, в пальто. (Отходит несколько, продолжая глядеть на незнакомца, и опять возвращается.) Нет, не могу, но если… Ах, Боже мой! Они у меня там, в пальто! Я сейчас, сию минуту. Вот положение!
Пастор. Поторопитесь, мой друг, соберите силы хотя бы только для главнейших грехов. Мелочи мы оставим.
Толстый турист. Какая трагедия!
Корреспондент (записывая). Преступник, то есть несчастный, приносит всенародное покаяние… Разоблачаются ужасные тайны… Злодей, взорвавший банкира…
Толстый турист (доверчиво). Какой негодяй!
Пастор (кричит). Во-первых, не убивали ли? Во-вторых, не крали ли? В-третьих, не прелюбодействовали ли?..
Толстый турист. Маша, Петя, Катя, Саша, Вася, заткните уши!
Корреспондент (пишет). Возмущенная толпа… Крики негодования…
Пастор (торопливо). В-четвертых, не богохульствовали ли? В-пятых, не желали ли осла ближнего? Вола его, рабыни его, жены его? В-шестых…
Фотограф (беспокойно). Господа, осел.
Второй фотограф. Где, где осел? Я не вижу.
Первый фотограф (успокаиваясь). Мне послышалось.
Пастор. Поздравляю вас, сын мой, вы примирились с небом. Теперь вы можете спокойно… Ах, Боже мой, что я вижу? Члены Армии Спасения? Полицейские, гоните их!
Несколько членов Армии Спасения, мужчин и женщин, в парадных мундирах, с музыкой приближаются к месту происшествия. Инструментов только три: барабан, скрипка и какая-то необычайно пискливая труба.
Первый член Армии Спасения (неистово барабанит, кричит протяжно, в нос). Братия и сестры…
Пастор (стараясь заглушить, кричит еще более громко и еще более в нос). Он уже покаялся, братие. Будьте свидетелями, господа! Он уже покаялся и примирился с небом.
Второй член Армии Спасения, дама (влезая на камень, вопит). Как этот грешник, я блуждала в темноте и злоупотребляла алкоголем, когда свет истины…
Голос. Да она и сейчас пьяна, как стелька.
Пастор. Полицейский, вы слышали, что он покаялся и помирился с небом?
Первый член Армии Спасения неистово барабанит, остальные затягивают песню. Крики, хохот, свист. В буфете также поют и на всех языках зовут кельнера. Растерявшиеся полицейские отбиваются от пастора, который их куда-то тащит; фотографы вертятся как угорелые. Появляется туристка англичанка верхом на осле, который, расставив передние ноги, не хочет идти дальше и присоединяет свой голос к остальным. Несколько затихают, Армия Спасения торжественно удаляется, пастор, размахивая руками, уходит за нею.
