Леонид Млечин
КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы
От автора
Предыдущее издание этой книги вышло, когда эпоха Владимира Владимировича Путина только начиналась. За прошедшее десятилетие многое изменилось и в жизни страны, и в работе ведомства госбезопасности, появились новые люди, имеющие право занять место в списке героев книги, поэтому я счел своим долгом ее дописать.
Хочу сразу предупредить недоуменные вопросы читателей: Комитет государственной безопасности СССР существовал с 1954 по 1991 год, поэтому, возможно, не совсем корректно пользоваться аббревиатурой КГБ, поскольку в книге речь идет обо всех руководителях госбезопасности от Октябрьской революции до наших дней.
Но именно эти три буквы – КГБ – стали синонимом отечественных органов госбезопасности. Мы по-прежнему говорим «КГБ», хотя это ведомство часто меняло название: Всероссийская чрезвычайная комиссия, Государственное политическое управление, Объединенное государственное политическое управление, Народный комиссариат внутренних дел, Народный комиссариат государственной безопасности, Министерство государственной безопасности, Министерство внутренних дел, Комитет государственной безопасности, Межреспубликанская служба безопасности, Агентство федеральной безопасности, Министерство безопасности, Федеральная служба контрразведки. И нынешнее название службы – Федеральная служба безопасности – не обязательно последнее, хотя эпоха Путина – эпоха стабильности и для ведомства госбезопасности время восстановления утраченных позиций.
Чаще, чем название службы, менялись на Лубянке начальники. С 1917 по 2010 год сменилось двадцать шесть председателей, наркомов, министров и директоров. Для сравнения – наркомов и министров иностранных дел было почти вдвое меньше.
Служба в ведомстве госбезопасности влечет к себе людей, но часто оказывается для них губительной. Некоторые герои этой книги возглавляли ведомство совсем недолго – несколько месяцев, год. Рекорд поставил Юрий Владимирович Андропов: он был председателем КГБ пятнадцать лет. Николай Платонович Патрушев проработал на посту директора ФСБ без малого десять лет.
Многие входили в известное здание на Лубянке под аплодисменты, обретали там власть и награды. Но мало кто уходил с Лубянки по своей воле или на повышение. Из госбезопасности в основном увольняют или убирают. Пятерых расстреляли. Другие попали в тюрьму или в опалу. В лучшем случае их отодвигают в сторону. Правда, двое героев этой книги – Юрий Андропов и Владимир Путин – стали руководителями государства.
Нам со стороны кажется, что эти люди, наделенные огромной властью, наслаждались жизнью. Реальность далека от нашего воображения. В истории Лубянки отразилась трагическая история нашей страны в XX столетии.
Эта книга представляет собой попытку нарисовать портреты всех хозяев Лубянки. Одни уже вошли в историю, другие продолжают участвовать в современной политике. Об одних известно больше, о других меньше. Книга основана не только на воспоминаниях очевидцев и архивных документах, преданных гласности в последние годы, но и на многочисленных беседах автора с участниками событий – отставными или действующими сотрудниками госбезопасности, партийными работниками и политическими деятелями, равно как и с историками, которые пытаются осмыслить наше недавнее прошлое.
Исключение – фигуры последнего времени. Ситуация изменилась. Хозяевами Лубянки вновь стали люди сугубо непубличные. Они сами мало что рассказывают о себе и своей службе, и подчиненные следуют их примеру. Более того, молчат и отставники.
В нынешней жизни высшие чиновники если и уходят – на пенсию или в другие сферы деловой жизни, – то мемуаров не пишут. Характерный пример. Из команды Путина в оппозиции оказались только двое: глава правительства Михаил Михайлович Касьянов и советник президента по экономическим вопросам Андрей Николаевич Илларионов. Оба высказываются достаточно часто, но практически избегают описания механизмов принятия решений в Кремле и Белом доме, расстановки сил в системе высшей власти, личных оценок влиятельности тех или иных ключевых фигур.
Что уж говорить о таких закрытых фигурах, как руководители ведомства госбезопасности последнего десятилетия! Тут мы можем основываться только на тех материалах, которые просочились в открытую печать.
Часть первая
ЭПОХА ДЗЕРЖИНСКОГО
Глава 1
ФЕЛИКС ЭДМУНДОВИЧ ДЗЕРЖИНСКИЙ
Никто в России сначала не оценил по достоинству декрет о создании ВЧК. А между тем эти три буквы стали одной из самых знаменитых аббревиатур XX столетия.
Впрочем, в первые послереволюционные месяцы были и другие комиссии и комитеты, наводившие страх. Всероссийскую чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и саботажем создавали в основном для того, чтобы справиться с армией чиновников, которые бойкотировали новую власть. Но вскоре в стране с ужасом заговорили о «кожаных людях».
Сотрудники ВЧК носили кожаные куртки: им раздали обмундирование, предназначенное для летчиков. Это был подарок Антанты, найденный большевиками на складах в Петрограде. Куртки чекистам нравились не потому, что они предчувствовали моду на кожу. Все проще: в кожаных куртках не заводились вши. В те годы это было очень важно: вши переносчики тифа, который косил людей и на фронте, и в тылу.
В январе 1918 года знаменитая писательница Зинаида Гиппиус записала в дневнике: «Очень странен и подозрителен этот комитет на Гороховой «по борьбе с контрреволюцией и саботажем». Главные буйства идут оттуда… Левые эсеры признались, в частном разговоре, что Гороховая, 2, – это их «охранное отделение». Там, конечно, есть уже и опытные филеры, из старых. Всякий день строятся какие-нибудь «заговоры».
В Санкт-Петербурге на углу улицы Гороховой и Адмиралтейского проспекта и поныне стоит дом, где в декабре 1917 года расположилась Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Сейчас в этом здании находится музей, где воссоздана обстановка, в которой работал председатель ВЧК Феликс Эдмундович Дзержинский.
До революции там помещалось управление санкт-петербургского градоначальника, в первые дни после Октябрьской революции заседала Чрезвычайная комиссия по охране города во главе с будущим маршалом и наркомом обороны Климентом Ефремовичем Ворошиловым. Тогда Ворошилов казался более важным и опасным человеком, чем Феликс Эдмундович Дзержинский.
ГЛАВНОЕ ЗАДАНИЕ
Как только его не именовали! И козлобородым палачом в кавалерийской шинели. И кровопийцей. И маньяком. И садистом. Кем же он был в действительности? Дзержинский родился 30 августа 1877 года в имении Дзержиново Ошмянского уезда Виленской губернии (ныне Столбцовский район Минской области) в семье мелкопоместного дворянина. У его матери Хелены было восемь детей – Альдона, Станислав, Казимир, Ядвига, Игнатий, Владислав, Феликс, Ванда. Рассказывают ужасную историю. Однажды Феликс и Станислав решили пострелять по мишени, и вдруг появилась сестренка Ванда… Ей было четырнадцать лет, чья пуля ее убила – Феликса или Станислава – осталось неизвестным. В 1917 году бандиты зарезали Станислава Дзержинского. Он работал в банке, вернулся домой, и его убили – хотели ограбить. Феликс учился в гимназии, но учебу не закончил. В восемнадцать лет вступил в социал-демократический кружок, затем в партию «Социал-демократия Королевства Польского и Литвы». С этого момента и до 1917-го Дзержинский занимается только одной партийной работой. Профессиональный революционер – так это тогда называлось.
В 1897 году он был арестован в первый раз и выслан на три года в Вятскую губернию. Через год бежал, вернулся в Вильно, оттуда перебрался в Варшаву, где агитировал рабочих присоединяться к социал-демократам.
В начале 1900 года он вновь арестован. Сидел в Варшавской цитадели и в Седлецкой тюрьме. В 1902-м его выслали на пять лет в Сибирь. По дороге он бежал и перебрался за границу: в те времена это было несложно. Однако вскоре вернулся. В июле 1905-го новый арест. Но тут началась первая русская революция, и осенью он подпал под октябрьскую амнистию. В конце 1906-го его снова арестовали, но отпустили под залог.
Через год опять арест, суд и ссылка в Сибирь, в Енисейскую губернию. Однако вскоре Дзержинский вновь бежал, после чего работал в Польше.
После побега из ссылки Феликс записал в дневнике: «Жизнь такова, что требует, чтобы мы преодолели наши чувства и подчинили их холодному рассудку». Ради революции он заставил себя забыть о любимой женщине.
В 1912 году его арестовали и теперь уже взялись за него по-настоящему: приговорили к трем годам каторги. Отбывал он ее в Орле. Когда этот срок закончился, его повезли в Москву и в 1916-м стали судить за старое. Добавили еще шесть лет каторги. Отбыть этот срок он не успел: его, как и других политических заключенных, освободила Февральская революция.
Дзержинский участвовал в том историческом заседании ЦК партии большевиков 10 октября 1917 года в Петрограде, где было принято решение о подготовке вооруженного восстания. Именно Дзержинский в тот день предложил «создать для политического руководства на ближайшее время Политическое бюро из членов ЦК». Предложение Дзержинского понравилось: политбюро существовало до августа 1991 года.
За неделю до революции Горький опубликовал в газете «Новая жизнь» статью под названием «Нельзя молчать!». Он требовал от большевиков заявить, что они не собираются устраивать восстание. Если это произойдет, предупреждал писатель, «вспыхнут все темные инстинкты толпы, раздраженной разрухою жизни, ложью и грязью политики, люди будут убивать друг друга, не умея уничтожить своей звериной глупости». Предупреждение Горького большевики с возмущением отвергли.
Дзержинского включили в состав Петроградского военно-революционного комитета и военно-революционного партийного центра по руководству Октябрьским вооруженным восстанием. 24 октября ему поручили руководить захватом почты и телеграфа. Временное правительство не сопротивлялось. Власть перешла к большевикам.
Дзержинский отвечал за охрану Смольного. В качестве коменданта Смольного Дзержинский подписал пропуск американскому журналисту Джону Риду, автору знаменитой книги об Октябрьской революции «Десять дней, которые потрясли мир».
А 20 декабря Дзержинский получает свое главное задание сформировать и возглавить ВЧК.
«ПРАВО РАССТРЕЛА ДЛЯ ЧК ЧРЕЗВЫЧАЙНО ВАЖНО»
Пробыв одиннадцать лет в тюрьмах и на каторге, Дзержинский лучше других знал, как действует репрессивный аппарат. Какие уроки он извлек из собственного опыта? С одной стороны, он брезговал опускаться до уровня царской охранки и ненавидел провокаторов. С другой – хорошо помнил, с какой легкостью ему и его товарищам удавалось обманывать царских полицейских и тюремщиков, и не хотел повторять ошибок своих противников.
На заседании коллегии ВЧК 18 февраля 1918 года было принято решение использовать «секретных сотрудников только по отношению к спекулятивным сделкам, к политическим же врагам эти меры не принимаются. Борьба ведется чисто, идейным содействием советских элементов».
Ровно через месяц на новом заседании коллегии было принято постановление, которое запрещало ВЧК использовать провокации. Но благие намерения испарились при столкновении с реальностью.
Дзержинский считается непрофессионалом, но это он ввел внутрикамерную «разработку» заключенных. К ним подсаживались агенты, которые выведывали то, о чем на допросах арестованные не говорили. «Подсадными утками» пользуются и по сей день.
Следствие по политическим делам с первого дня было основано на внедрении в ряды противников агентов-провокаторов. Настоящего расследования не проводили, для этого не было ни времени, ни умения, поэтому от следователя требовалось добиться от виновного признания. Доносчиков, осведомителей, секретных агентов ценили как главный инструмент следствия.
Дзержинский не считал ВЧК специальной службой, контрразведкой или политической полицией. Он видел в ВЧК особый орган, имеющий право самостоятельно уничтожать врагов. Он писал: «Работники ЧК – это солдаты революции, и они не могут пойти на работу розыска-шпионства: социалисты не подходят для такой работы. Боевому органу, подобному ЧК, нельзя передавать работу полиции. Право расстрела для ЧК чрезвычайно важно».
12 июня 1918 года партийная фракция на конференции местных чрезвычайных комиссий по борьбе с контрреволюцией и саботажем приняла такое решение:
«1. Секретными сотрудниками пользоваться.
2. Изъять из обращения видных и активных руководителей монархистов-кадетов, правых эсеров, меньшевиков.
3. Взять на учет и установить слежку за генералами и офицерами, взять под наблюдение Красную армию, командный состав, клубы, кружки, школы и т. д.
4. Расстреливать видных и явно уличенных контрреволюционеров, спекулянтов, грабителей и взяточников.
5. В провинции пресечь распространение буржуазной, соглашательской и бульварной печати.
6. Предложить ЦК отозвать т. Урицкого с его поста в Петроградской ЧК и заменить его более стойким и решительным товарищем, способным твердо и неуклонно провести тактику беспощадного пресечения и борьбы с враждебными элементами, губящими Советскую власть и революцию…»
Моисей Соломонович Урицкий, которого чекисты-партийцы потребовали убрать из Петроградской ЧК, был уважаемым человеком среди большевиков. Он много лет провел в тюрьме и в ссылке, в эмиграции был близок к Троцкому.
25 октября 1917 года Урицкого назначили комиссаром при министерстве иностранных дел. На следующее утро после революции он приехал в МИД, где провел беседу с дипломатами. Но дипломатическими делами занимался всего несколько дней: он получил новое задание – руководить Всероссийской комиссией по делам о выборах в Учредительное собрание. В феврале 1918-го его включили в состав Комитета революционной обороны Петрограда, в марте он возглавил Петроградскую ЧК.
Урицкий был одним из немногих большевиков, которые тяготились работой в ЧК и не хотели брать на себя грех репрессий, – в отличие от последующих поколений руководителей-чекистов, гордившихся своей работой. Встав во главе Петроградской ЧК, он тут же добился решения не применять смертной казни даже в отношении лиц, совершивших особо тяжкие преступления. Это и вызвало негодование коллег.
Через месяц с небольшим Урицкого застрелил студент-эсер Леонид Канегиссер. На следующий день, 30 августа 1918 года, в Москве стреляли в Ленина – после его выступления на митинге у завода Михельсона.
Подозреваемую схватили на месте преступления. Это была двадцативосьмилетняя Фаня Ефимовна Ройдман, молодая женщина с богатой революционной биографией. В шестнадцать лет она примкнула к анархистам и взяла себе фамилию Каплан. В 1906-м была ранена при взрыве бомбы в Киеве и приговорена к бессрочным каторжным работам.
Дознание прошло в рекордно быстрые сроки. Никто не сомневался в ее виновности. Ее расстрелял лично комендант Кремля Мальков. Тело сожгли. В последние годы участие Каплан в покушении на Ленина вызывает большие сомнения. Полуслепая женщина, по мнению экспертов, никак не могла попасть в Ленина. Осталось также невыясненным, по чьему заданию она действовала.
Несмотря на попытки провести новое расследование, подлинные обстоятельства этого покушения так и остались неразгаданной тайной, как и история с убийством президента Джона Кеннеди. Возможно, Фанни Каплан и в самом деле стреляла в Ленина. Но так ли это было или нет, уже не установишь…
После убийства Урицкого и покушения на Ленина был провозглашен «красный террор». К тому же 4 августа 1918 года войска стран Антанты высадились под Архангельском. Это тоже побудило большевиков на жестокие меры.
В результате в Петрограде пятьсот человек расстреляли и столько же взяли в заложники. Списки заложников публиковались в «Красной газете» в сентябре 1918 года под заголовком «Ответ на белый террор».
Петроградский совет постановил: «Довольно слов: наших вождей отдаем под охрану рабочих и красноармейцев. Если хоть волосок упадет с головы наших вождей, мы уничтожим тех белогвардейцев, которые находятся в наших руках, мы истребим поголовно вождей контрреволюции».
«Красная газета» писала: «Старое офицерство, главные кадры всех белогвардейских восстаний, не очень многочисленно. И если революция того потребует, если старое офицерство не бросит своих безумных попыток вернуть свои привилегии и царя, оно, за исключением тех отдельных честных из их среды, которые порвали с ними, поголовно будет уничтожено».
Министр внутренних дел Григорий Петровский разослал всем местным органам власти циркулярную телеграмму: «Применение массового террора по отношению к буржуазии является пока словами. Надо покончить с расхлябанностью и разгильдяйством. Надо всему этому положить конец. Предписываем всем Советам немедленно произвести арест правых эсеров, представителей крупной буржуазии, офицерства и держать их в качестве заложников».
Начались массовые аресты. Хватали всех, кто внушал подозрение. Но в те времена иногда еще можно было добиться освобождения арестованного, найдя ключик к влиятельному человеку или попав на незлого следователя…
Видный царский дипломат Владимир Борисович Лопухин тоже был арестован в те дни. Его отвезли на Гороховую. Следователь ВЧК сказал бывшему сотруднику МИД:
– Садитесь. Что вы, батенька, по спекулянтам шляетесь? Бросьте. Займитесь другим делом.
Лопухин ответил, что связался с этой публикой совершенно случайно. Тогда следователь произнес:
– Ладно, я вас отпущу. Только я устал и проголодался, а надо написать протокол вашего допроса. Хотите, сделаем так: я пойду поужинаю, а вы садитесь в мое кресло и напишите сами протокол? Допросите сами себя вот по этому образцу.
Лопухин написал протоколы мнимых допросов не только за себя, но и за товарищей. Вернулся следователь, просмотрел протоколы и всех отпустил.
Такое тоже бывало…
ВМЕСТЕ С ТРОЦКИМ
Первый кризис в правительстве большевиков разразился из-за войны с немцами. Дзержинский тогда резко разошелся с Лениным во взглядах.
7 ноября народный комиссар по иностранным делам Лев Давидович Троцкий, исполняя главное обещание большевиков покончить с войной, предложил всем воюющим государствам заключить мир. В дипломатической ноте, с которой он обратился к послам союзных стран, говорилось:
«Сим честь имею известить Вас, господин посол, что Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов организовал 26 октября новое правительство Российской республики в виде Совета народных комиссаров. Председателем этого правительства является Владимир Ильич Ленин. Руководство внешней политикой поручено мне в качестве народного комиссара по иностранным делам.
Обращая Ваше внимание на одобренный Всероссийским съездом Советов рабочих и солдатских депутатов текст предложения перемирия и демократического мира без аннексий и контрибуций, на основе самоопределения народов, честь имею просить Вас смотреть на указанный документ как на формальное предложение немедленного перемирия на всех фронтах и немедленного открытия мирных переговоров…»
Послы Англии и Франции игнорировали обращение Троцкого: они не верили, что большевистское правительство продержится долго. Страны Антанты отказались вести переговоры. Немцы и австро-венгры согласились: они терпели поражение и хотели заключить сепаратный мир на востоке, чтобы продолжить войну на западе.
22 ноября Троцкий подписал соглашение о приостановке военных действий на фронте.
Принять грабительские требования немцев Троцкий считал немыслимым для себя и позором для России. Он говорил, что подписывать мир с немцами можно, только уступая силе и только тогда, когда положение станет безвыходным. Но продолжать войну тоже нельзя: солдаты должны вернуться домой. Это было мнение не одного лишь Троцкого, но и Ленина.
Борьба вокруг заключения мира с немцами шла не между Лениным и Троцким, а между Лениным и Троцким, с одной стороны, и значительной частью членов партии, требовавших воевать во что бы то ни стало, – с другой. Среди последних был и Дзержинский.
Затягивать переговоры, не заключая как можно дольше мира, – такова была линия Ленина.
24 января 1918 года на заседании ЦК большинством голосов была принята формула Троцкого: «Мы войну прекращаем, мира не заключаем, армию демобилизуем». Через два дня такое решение подтвердило объединенное заседание ЦК большевиков и их союзников левых эсеров.
10 февраля на переговорах с немцами и австро-венграми в городе Брест-Литовске Троцкий говорил:
«В ожидании того, мы надеемся, близкого часа, когда угнетенные трудящиеся классы всех стран возьмут в свои руки власть, подобно трудящемуся народу России, мы выводим нашу армию и наш народ из войны.
Наш солдат-пахарь должен вернуться к своей пашне, чтобы уже нынешней весной мирно обрабатывать землю, которую революция из рук помещиков передала в руки крестьянина.
Наш солдат-рабочий должен вернуться в мастерскую, чтобы производить там не орудия разрушения, а орудия созидания и совместно с пахарем строить новое социалистическое хозяйство…
Мы не можем поставить подписи русской революции под условиями, которые несут с собой гнет, горе и несчастье миллионам человеческих существ.
Правительства Германии и Австро-Венгрии хотят владеть землями и народами по праву военного захвата. Пусть они свое дело творят открыто. Мы не можем освящать насилия. Мы выходим из войны, но мы вынуждены отказаться от подписания мирного договора».
Однако Ленин и Троцкий просчитались: немецкие войска перешли в наступление. Опасаясь, что немцы возьмут и Петроград, и Москву, Ленин потребовал подписать мир на любых условиях. Дзержинский с Лениным не согласился и вместе с группой членов ЦК написал заявление против мира с немцами, считая это капитуляцией.
Но, как выразился сам Дзержинский, бороться на трех фронтах против германского империализма, против российской буржуазии и против «части пролетариата во главе с Лениным» опаснее, чем заключить мир. Проголосовать за мир Дзержинский по принципиальным соображениям не мог, поэтому при окончательном голосовании воздержался вместе с Троцким. Это позволило принять резолюцию Ленина о мире.
3 марта 1918 года был подписан Брест-Литовский мирный договор между Советской Россией, с одной стороны, и Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией, с другой.
27 августа в Берлине было подписано дополнительное соглашение о выплате Германии огромной контрибуции. Это соглашение Россия в значительной степени успела выполнить. Все территории, захваченные Германией, той же осенью, после немецкой революции, вновь отошли к России, а вот отданное в качестве контрибуции золото так и осталось у немцев.
