Леонид Ильич Михелев
Мифы о героях древней Греции в стихах
Отныне свободен титан. Светлый мир налицо!
И носит с тех пор он железное с камнем кольцо.
А камень в кольце от скалы, где веками мученья
Изведал титан Прометей за деянья свои,
За яркий огонь, что он людям понёс без сомненья,
Жалея людей, с сердцем полным забот и любви.
Пандора
(О Пандоре рассказывает Гесиод в «Теогонии», в поэме « Каталог женщин»).
Когда Прометеем огонь был божественный отдан
Всем людям, на землю, когда он людей научил
Различным ремёслам, искусству, когда был им создан
Корабль, что по синему морю, он плавать пустил,
То жить на земле веселей, здоровей стали люди,
Но очень разгневан был Зевс: « Как посмел Прометей?
Да, если любой на Земле так командовать будет,
Огромный ущерб очевиден для власти моей»!
На страшные муки властитель обрёк Прометея,
А людям на Землю в «подарок» отправил он зло.
В сосуд заключил. И тотчас же сосуд принесло
В дом брата титана – неумного Эпиметея6.
И сына Гефеста позвал к себе Зевс, кузнеца:
«Ты выполнить должен задание бога-отца!
Ты знаешь, что женщины наши – лишь только богини,
Ну – океаниды и нимфы лесов и полей.
Но смертную женщину должен ты выполнить ныне.
Земля и вода. За работу, мой сын, поскорей!
Из смеси земли и воды,– повелел всемогущий,–
Ты сделай прекрасную деву, такой красоты,
Какой не встречал здесь никто, на Олимпе живущий.
Придай ей прекрасные, нежных обводов, черты.
Пусть взгляд её глаз будет взору богини подобен,
А голос её пусть чарует, смущая сердца….
Работай, Гефест, и свой труд доведи до конца.
Прекрасное здесь создавать, как никто, ты способен.7
Над ней потрудиться придется, и прочим богам.
Я каждому ныне по силам задание дам».
И вот повеление Зевса исполнили боги.
Прекрасную девушку сделал Гефест из земли.
Её оживили, умыли, поставив на ноги.
И всё, что велел громовержец, проделать смогли.
Афина-Паллада соткала для девы одежды.
В одежды, что солнце, хариты её облекли.
Затем ожерелье, красы здесь не виданной прежде,
Надели на шею и в зал к зеркалам повели.
Там оры на пышные кудри венок возложили
Из благоухавших прекрасных весенних цветов.
Гермес был на месте. В уста ей вложить он готов
Красивые речи, но лживыми речи те были.
Пандорой все боги согласно её нарекли,
Поскольку её наделили дарами небес и земли.8
Когда это зло для людей подготовлено было,
Гермеса позвал к себе Зевс и велел отнести
Пандору на землю, и там аккуратно и мило
В дом брата титана опального ловко ввести.
О, да! Прометей много раз уговаривал брата
Дары громовержца не трогать и не принимать.
Боялся, что эти подарки подлогом чреваты,
Что беды в себе для людей они могут скрывать.
Но Эпиметей не послушался мудрого брата.
Влюбился в Пандору, плененный её красотой
И взял её в жёны. В свой дом её ввёл с добротой.
Всё было, как Зевс пожелал, свершено безвозвратно.
Ведь вскоре узнал он, как много обмана и зла
Пандора всем людям земли в тот же день принесла.
Красивый сосуд, плотно крышкой закрытый тяжёлой,
Хранился у Эпиметея с неведомых пор,
Недавних, возможно, но только никто и не помнил,
Когда в дом попал он и как – всем домашним укор.
А, что в том сосуде у Эпитемея не знали.
Открыть не решались, всегда обходя стороной,
Поскольку какие-то слухи до них долетали,
Что лучше не трогать сосуд, что грозит он бедой.
Пандора была любопытной и страха не знала.
Тяжёлую крышку сосуда, не думая долго, сняла.
И тяжкие беды людей, без конца, без начала,
Рванулись на волю. На дне лишь Надежда была.
Но крышка сосуда закрылась по воле небес.
Надежду не выпустил к людям сиятельный Зевс.
Счастливыми жили до этого мирные люди.
Ни зла, ни болезней, ни бедствий не знали они.
Помыслить никто и не мог, что такое с ним будет
На землю пришли тихой поступью чёрные дни..
Теперь мириады болезней и бедствий, обманов
Меж бедных людей разошлись, затопили эфир.
Всю жизнь для людей на земле занесло, как туманом
И зло расползалось, волной захватив целый мир.
Неслышно в дома заходили болезни и беды.
Их Зевс-громовержец на то и лишил голосов.
Чтоб делали дело, и лишних не тратили слов,
Чтоб страшно страдали мужчины и дети, и деды.
И в мире страданий отныне Пандора живёт
И вместе со всеми мечтает о счастье и ждёт…
Эак
По поэме Овидия «Метаморфозы» и др. источникам
Похитил однажды сиятельный Зевс дочь Асопа.
Речной это бог, и Эгиной звалась его дочь.
На остров её он унёс от родного порога,
И там с ней провёл громовержец счастливую ночь.
Ойнапию – тот островок, ныне знают Эгиной.
Назвал его Зевс так в честь девы прекрасной своей.
И там родила дочь Асопова славного сына
Эак возмужал и добился признанья людей.
Ведь в Греции всей с ним любовью никто не сравнится
К правдивому слову и правде, и быть всё должно
У них справедливо и честно всегда решено.
И в маленьком царстве своём Эак к правде стремится.
На светлом Олимпе он был олимпийцами чтим,
И в спорах своих посылали нередко за ним.
Судьёй стал Эак после смерти, во мраке Аида ,
По воле богов, как Минос и герой Радамант.9
Одна лишь ревнивая Гера его ненавидит.
Спустила на царство Эака глубокий туман.
Полгода держался туман. Разогнал его ветер,
Но гибель тот ветер дыханием южным принёс.
В тлетворном тумане на мрачном и душном рассвете
Он тысячи змей в водоёмы Эгины нанёс.
Людей отравили те змеи губительным ядом.
И мор начался на Эгине ужасный тогда.
Весь остров накрыла собою сплошная беда.
Последний ребёнок глядит умирающим взглядом.
Остались в живых лишь Эак и его сыновья.
И к небу он руки воздел и рыдал, вопия:
«О, Зевс! О, великий эгидодержавный бог неба!
Коль был ты супругом Эгины и мой ты отец,
Меня не стыдишься, молю, чтобы кем бы я ни был,
Верни мне народ мой. Пусть будет несчастьям конец!
Иначе, прошу, и меня скрой во мраке могилы»!
И Зевс дал знаменье Эаку, что внемлет мольбе.
В безоблачном небе вдруг молния даль осветила
И гром раскатился – ответ на мольбу о судьбе!
Молился Эак у огромного, старого дуба
Отцу его – Зевсу тот дуб с первых дней посвящён
У самых корней, на зелёной траве видит он
Большой муравейник, прикрытый землёю, как шубой.
И долго Эак наблюдал, как живут муравьи,
Как строят свой город, как полнят запасы свои.
И к Зевсу с молитвой горячей он вновь обратился:
«Отец мой, ты столько же граждан здоровых создай
И трудолюбивых, чтоб город родной возродился,
Сколь здесь муравьёв в муравейнике есть, их мне дай».
Лишь только закончил Эак обращение к богу,
Как дуб отозвался – листва задрожала на нём,
Хоть не было ветра, она шелестела в тревоге.
И понял Эак: «Я услышан – ещё поживём»!
И ночью, окутавшей землю, увидел во сне он
Дуб Зевса священный, раскинувший ветви свои.
До самой вершины ползли по нему муравьи.
По листьям, по веткам стремились к далёкому небу.
Вдруг дуб всколыхнулся, и все муравьи, что на нём,
Посыпались вниз, нескончаемым рясным дождём.
На землю упав, муравьи становились крупнее.
Вот на ноги встали и приняли облик людской.
Проснулся Эак, только вещему сну он не верит
И смотрит на жизнь с неизбывной и мрачной тоской.
Но слышит он шум за окном, голоса, говор ясный.
Такого Эак на Эгине давно не слыхал.
«Не сон ли опять?– он подумал, но сын его старший,
вбегая, кричит: «Ты такого ещё не видал!
Иди же, отец! Ты увидишь великое чудо!
Такое, какого ты в жизни не ждал, мой отец»!
И вышел Эак из покоев. Мученьям конец!
Он видит вокруг все погибшие ранее люди!
Всё знали они о молитве его и о нём.
И стал он, как прежде, народу любимым царём.
И править народом по правде Эак не устанет.
Людей же своих называет он мирмидоняне10
Данаиды
Основа – трагедия Эсхила «Молящие о защите»
Родился от Зевса Эпаф у красавицы Ио.
И сын его Бел двух могучих мужей породил.
Данай и Египт возмужали, сильны и красивы.
Чтоб править страною своей не жалел каждый сил.
Землёю, которую, благостный Нил орошает,
Владеет Египт. Даже имя своё от него
Страна та с неспешным течением лет получает.
Данай же в пустыне у моря добился всего.
Он Ливией правит. Успешно торгует с другими.
И боги им дали обоим красивых детей.
Имеет Египт при себе пятьдесят сыновей.
Египта на свете продолжено славное имя.
А как же Данай? Пятьдесят дочерей у него.
Красавицы все ненаглядные дочки его.
Своей красотою они египтян потрясали.
Египта сыны захотели вступить с ними в брак.
Но только Данай с дочерьми наотрез отказались.
За брата идти ни одна не желает никак.
Тогда египтяне войною пошли на Даная.
И в кровопролитных боях был Данай побеждён.
И царство своё, и большие богатства теряя,
Поспешно бежать с дочерьми из страны должен он.
Богиня Афина-Паллада ему помогала
Построить впервые огромных размеров корабль.
На нём с дочерьми и пустился в безбрежную даль
Данай, побеждённый и зла переживший немало.
Их долго носило по морю, но ветер принёс
Корабль их плавучий и крепкий на остров Родос.
Однако они на Родосе недолго пробыли.
Боялся Данай, что Египт здесь настигнет его.
Святилище тут основал он богине Афине.
Богатые жертвы принёс ей от сердца всего.
И дальше поплыли они, к берегам Арголиды,
На родину славной прабабушки, нежной Ио.
Надеялся старый Данай только здесь на защиту
От брата Египта, сынов ненавистных его.
И вышли на берег одна за другой данаиды.
Масличная ветвь колыхалась у каждой в руке.
Пустынно вокруг: ни людей, ни следов на песке
И девы проходят под видом мольбы о защите.
Но, что там за облако пыли за дальним холмом?
А вот показались и шлемы блестящие в нём.
И шум боевых колесниц по степи прокатился.
То войско царя Арголиды Пеласга идёт.
А вот он и сам впереди своих войск появился.
Ему доложили про странного судна приход.
С ветвями в руках, умоляют его о защите
Прекрасные девы от гордых Египта сынов.
И именем Зевса не выдать их просят открыто
Но он оказать им защиту пока не готов.
Он знает теперь: не чужие они в Арголиде.
Прабабушка девушек Ио ведь здесь родилась.
Но знает, что грозная сила за ними гналась.
И он опасается дать этим девам защиту.
Что делать ему? Но боится он гнева богов.
Ведь Зевс покарает того, кто основу основ
Нарушит, и тех оттолкнёт, кто его умоляет
Спасти, приютить, от великой беды оградить.
Но граждан Аргоса Пеласг убедить обещает
В Аргос увести их, принять, от врагов защитить.
Уходит Пеласг. А Данай с дочерьми в ожиданье.
Трепещут сердца. Все они с нетерпением ждут
Решенья народного в светлом Аргосе, собранья.
Часы ожидания неотвратимо идут.
Но близко несчастье. Корабль из Египта причалил
И вестник на берег выходит. Он силой грозит.
И всем данаидам взойти на корабль он велит.
За руки хватает. На помощь и слуги примчались.
Но прибыл Пеласг. Под защиту он взял данаид,
Не глядя на то, что войной ему вестник грозит.
И дни пролетели. Приплыли сюда египтяне.
Суда парусами накрыли почти весь залив.
И воины вышли на берег. Их шлемы сияли,
Щиты их сверкали в рождавшемся свете зари.
Кровавая битва в полях и горах Арголиды
Недолгой была. Египтяне храбры и сильны.
Пеласг и бойцы из Аргоса в сраженье разбиты.
И царь удалился в изгнанье на север страны.
Лишь битва утихла, Даная в Аргосе избрали
Царём, проявив уваженье к сединам его.
Но против египтян он сделать не мог ничего,
Чтоб требовать те дорогих дочерей перестали.
Напротив, Египта сыны угрожали войной,
Построив отряды, готовые ринуться в бой.
Одно лишь осталось, отдать данаид им прекрасных,
Как требуют, в жёны. Они ж гарантируют мир.
Данай согласился. Всё было так просто и ясно.
Назначили свадьбы, и сели за свадебный пир.
Пышнее ещё не видали в краях этих свадеб.
Египтпа сыны поскромней не желали никак.
И верили все, что пришло долгожданное счастье,
Не зная, не ведая, что им сулит этот брак.
Закончился свадебный пир, смолкли звонкие гимны.
Потухли все факелы. Ночь на Аргос наползла.
Судьба не для мести ли страшной её избрала?
За тучу укрылась луна. Тишина, как в могиле.
Но вот в тишине прозвучал стон предсмертный, глухой.
Ещё и ещё нарушают покой городской.
Под ночи покровом свершили ужасное дело
Прекрасные девы по воле отца своего.
Кинжал каждой выдал Данай. В распростёртое тело
Уснувшего мужа все девы вонзили его.
Так смертью ужасной, позорной, слепой и бесславной
Погибли Египта сыны, обретя данаид.
Но спасся Линкей – самый юный, красивый и славный.
Его не смогла Гипермнестра кинжалом пронзить.
Успела его полюбить. Был он добрым и нежным.
Его разбудила и тайно ушли из дворца.
Она опасалась безмерного гнева отца,
Хотя понимала, что встреча с отцом неизбежна.
И точно. В неистовый гнев погрузился Данай,
Когда о поступке своей Гипермнестры узнал.
Он в цепи её заковал и отправил в темницу.
Суд старцев Аргоса собрался её осудить
За непослушанье отцу. Эти важные лица
Решили, что нужно преступную деву убить.
Но тут зал суда во дворце затопило сиянье.
С Олимпа богиня любви Афродита сошла
Златая богиня не зря посетила собранье.
Она Гипермнестру с любимым от казни спасла.
И стала женой Гипермнестра красавца Линкея.
И был на Олимпе богами тот брак закреплён.
Потомство великих героев дал Греции он:
Героя Геракла и сына правнучки Персея.
Других данаид Зевс не дал погубить, пожалел.
Афине с Гермесом очистить он их повелел.
Данай же устроил в Аргосе великие игры.
Богам – олимпийцам он их посвятил, как всегда.
На них побеждал самый сильный, умелый, открытый.
В награду ему в жёны дочь царь Данай отдавал.
Но не было их злодеянье совсем безнаказным.
Во мрачном Аиде их вечная кара нашла.
Они после смерти в Аиде без отдыха, сразу
Должны приниматься за странные эти дела.
Громадный сосуд, не имеющий дна, наполняют
Водой данаиды, черпая её из реки.
Умом не постичь их страданий, сердечной тоски
Вода из сосуда без дна, сколь ни лей, вытекает.
И так день за днём, год за годом навеки всегда
За их злодеянье – ведёрко, сосуд и вода…
Персей
По поэме Овидия "Метаморфозы"
Рождение Персея
В то время в Аргосе Акрисий был царь, внук Линкея.
И дочь он Данаю имел, неземной красоты.
Берёг её царь, ничего для неё не жалея,
Всё делал, чтоб в жизнь воплощались девичьи мечты.
Но, горе! Оракул, который грядущее знает,
Явился в Аргос и Акрисию твёрдо сказал,
Что примет он смерть от руки внука – сына Данаи.
Акрисий грустил. Он боялся и очень страдал.
Затем под землёй он построил из бронзы и камня
Обширный покой и Данаю туда заключил.
И всем, кроме няни являться туда запретил.
Никто не увидит Данаю, лишь старая няня.
Но Зевс – громовержец! Преград для него в мире нет.
В подземный покой проложил он свой радостный след.
Увидев Данаю, влюбился в неё безнадежно.
И вот обернувшись весенним дождём золотым,
Ласкать её начал то грубо, то ласково, нежно.
И дева ему отдалась, пробуждённая им.
И стала Даная любимой женою Зевеса.
От этого брака мальчишку она родила.
Чудесный ребёнок играл с ней и рос за завесой
Персеем Даная его в добрый час назвала.
Однажды Акрисий услышал внизу смех ребёнка.
Он к дочке спустился, желая узнать, что за смех.
Вошёл и застал их в разгаре весёлых потех.
К вошедшему тянет ручонки прелестный мальчонка.
Когда царь узнал, что малыш его собственный внук,
он тотчас пророчество вспомнил и дикий испуг
Его обуял, и себе не находит он места.
Всё думает царь, как ужасной судьбы избежать.
Тоскует, не спит и в просторном дворце ему тесно.
И вот приказал слугам ящик огромный создать.
Данаю с малюткой Персеем он в ящике этом
В пучину морскую велел с корабля погрузить.
И ящик поплыл по волнам и последним приветом,
Мелькнул вдалеке и исчез, будто лопнула нить,
Его привязавшая прочно к безумному взору
Царя и отца, что за ящиком долго следил.
А ящик по бурным, солёным волнам плыл да плыл,
То, падая в пропасть, то, словно взбираясь на гору.
Но вот остановка, застрял он, наткнувшись на риф
Под берегом острова в море Эгейском – Сериф.
На острове этом рыбак в это время рыбачил.
То Диктис, царя островка он двоюродный брат.
И видит он ящик на скалах – большая удача!
Сзывает людей, и на помощь бегут все подряд.
Открыли. И видят они, к своему удивленью,
Прекрасную женщину. С нею прелестный малыш.
К царю Полидекту повёл их рыбак, без сомненья.
Он знал, что понравятся дева и мальчик – крепыш.
И вот при дворце Полидекта Персей развивался.
Стал юношей сильным и стройным, блистал красотой.
А ловкостью, мужеством с ним не сравниться никто,
Кто б здесь на Серифе, его превзойти ни старался.
Персей на Серифе блистал, как большая звезда.
Такого здесь раньше не видел никто никогда.
Персей убивает горгону Медузу
А царь Полидект нехорошее дело задумал.
Он хочет Данаю насильно взять в жёны себе.
Она же об этом союзе не хочет и думать.
Молитвы и слёзы её достигают небес.
Персей заступился за мать. Пригрозил Полидекту.
Разгневался царь и с тех пор думать стал об одном:
Что сделать ему, чтоб заносчивый юноша этот
Покинул и остров Сериф, и его царский дом.
И лучше бы было, чтоб он никогда не вернулся.
И, злое задумав, Персея к себе он зовёт.
С усмешкой коварной, вопрос он ему задаёт:
«Считают, что ты на Олимпе богам приглянулся.
И, если действительно Зевс твой великий отец,
То ты не откажешься подвиг свершить, наконец?
На сердце не ляжет опасность мучительным грузом?
Докажешь мне это, когда для меня принесёшь,
Ужасную голову монстра горгоны Медузы!
Конечно, сперва ты её победишь и убьёшь».
И гордо взглянув на царя, так Персей отвечает:
«Ну, если царю очень нужен подарок такой,
То я принесу его точно, но только не знаю,
Когда доберусь до горгон, и обратно – домой».
На край ойкумены подался Персей. Крайний Запад,
Где властвует Ночь и бог смерти Танатос царит.
Там жили горгоны, безмерно ужасны на вид.
Как сталь, чешуя на телах их сверкала, а лапы
Из бронзы литой, со стальными когтями на них,
могли разорвать на куски человека за миг.
Один только меч мог рубить чешую этих монстров.
Один лишь на свете – Гермеса изогнутый меч.
Лишь этим мечом было можно, хотя и непросто,
Отсечь у горгоны ужасную голову с плеч.
А вместо волос у горгон извивались, шипели
Гремучие змеи, и капал из пастей их яд.
С их мерзких и яростных лиц не мигая, глядели
Два глаза горящих. Живое разил этот взгляд.
Лишь только на миг, посмотрев на горгону однажды,
Живой человек превращается в камень гранит.
И, чтоб он ни делал, стоит ли, иль быстро бежит,
Любой человек каменел, даже самый отважный.
На крыльях могучих горгон золотое перо.
На них проносились они, разрезая простор.
И горе тому, кто в пути повстречался горгонам
Они человека могучими лапами рвут,
Пьют кровь этой жертвы, урча, с упоительным стоном.
И новую жертву со временем ищут и ждут.
Да, подвиг тяжёлый Персею свершить предстояло.
Но, нет! Не дадут на Олимпе погибнуть ему.
Ему – сыну Зевса! И сделано было не мало,
Чтоб эту победу ему совершить самому.
На помощь Персею немедля явились Афина –
Любимая дочь громовержца и быстрый Гермес.
И храбрость Персея, взыграв, поднялась до небес!
Богиня – сестра и посланник богов – вот картина!
Афина Персею блестящий дала медный щит.
Всех жутких горгон, словно зеркало он отразит.
Гермес дал Персею свой меч, словно воск разрубавший
Железо и медь, даже самую твёрдую сталь,
И скрылся из глаз, на прощание путь указавши
К местам, где горгоны живут, в необъятную даль.
Персей долго шёл по горам, по лесам и равнинам.
Прошёл много стран, их народы в пути он узнал.
И мрачной страны он достиг, и с пологой вершины
Трёх грайи – трёх древних старух у скалы увидал.
Три старые грайи, седые ещё от рожденья,
Имели один только видящий глаз на троих.
И поочерёдно, к безглазым с большим уваженьем,
Одна из сестёр проводила ослепших двоих.
Когда же сестра отдавала подруге их глаз,
Три старые грайи слепыми бывали в тот час.
Они укрывали дорогу к горгонам завесой.
И знали на каменный остров горгон все пути.
И ночью подкрался Персей по совету Гермеса,
К старухам и ждал, когда встанут, чтоб дальше идти.
В момент, когда средняя крайней их глаз отдавала,
И были три грайи слепы, как бескрайняя ночь,
Он руку подставил. В ладонь его тотчас упал он –
Единственный глаз. С ним немедля отпрыгнул он прочь.
От ужаса вскрикнули грайи. Что делать? Как быть им?
И стали Персея молить, чтобы отдал им глаз.
«Дорогу к гаргонам – и глаз отдаю вам тотчас!–
Промолвил Персей. Осторожно руками своими
Держал этот глаз. Но ответ долго ждать не пришлось.
Открыли старухи, скрывая обиду и злость,
Дорогу на остров горгон. И отправился дальше
Довольный Персей. А дорога его привела
К приветливым нимфам, которые ведали раньше,
Что будет герой проходить на большие дела
Их край. Повстречали его и вручили подарки:
Владыки подземного царства торжественный шлем,
Который невидимым делал, хоть днём самым ярким,
Любого. Надевший его исчезает совсем.
Крылатую пару сандалий ему подарили.
Надел, и лети, словно птица в любые края.
И сумку. Такую, что, чтобы в неё ни вложили,
Скрывается в ней, суть свою от людей утая.
Надел шлем Аида Персей и сандалии взял,
Ремнями надёжно и крепко к ногам привязал,
Чудесную сумку закинул за плечи и сразу
Взлетел над землёй и понёсся на остров горгон.
Под ним развернулась земля и, доступные глазу,
Открылись просторы лесов, золотой небосклон.
Вон горы вдали. Их вершины, покрытые снегом,
Горят, как алмазы при свете вечерней зари
Там озеро в дымке, уснуло в покое и неге
Обширна земля и прекрасна, куда ни смотри.
Всё дальше несётся Персей. Поднимается вскоре,
Туда, где орлы не взлетают на крыльях своих.
А вот и блеснуло расплавленным золотом море.
Летит он над морем, и больше не видно земли.
И видит: чернеет полоска в дали голубой.
То остров горгон. В чёрных скалах рокочет прибой.
Но, что там, в вечерних лучах нестерпимо сверкает?
Спускается ниже Персей. Три горгоны пред ним.
На чёрной скале золотые их крылья сияют,
И медные лапы раскинув, спят крепко они.
Клубок сонных змей, что на их головах шевельнулся.
Страшнее картину нарочно придумать нельзя.
Над ними Персей пролетел, поспешив отвернуться.
Ведь глянешь им в лица, и этим погубишь себя.
Тогда щит – подарок Афины-Паллады блестящий,
Персей применил. Отразились, как в зеркале в нём
Горгоны. Все три. Чешуя их горела огнём.
Но, кто же Медуза из этих привольно лежащих?
Они друг на друга похожи, их не различить,
А смертна Медуза. Её только можно убить.
В раздумье Персей. Тут Гермес незаметно явился.
На ухо шепнул: «Опускайся скорее смелей»!
Медузу ему указал он и тотчас простился.
Сказал на прощание: «Та, что над морем, правей»!
Как падает с неба орёл на приметную жертву,
Так ринулся к спящей Медузе крылатый Персей.
Глядит в ясный щит, чтоб последним ударом стал первый.
А змеи, почуяв кончину хозяйки своей,
С шипением грозным восстали, ощерились страшно..
Горгона Медуза уже открывает глаза.
Но меч от Гермеса тотчас своё слово сказал.
Одним лишь ударом, кружа над Медузой, отважно
Персей отрубил её страшную мёртвую голову с плеч.
И в ножны вложил от Персея полученный меч.
И тёмная кровь обезглавленной жуткой горгоны
Потоком текла по скале, а из тела её
Крылатый Пегас взвился к небу, а следом со стоном
Взлетел великан Хрисаор на земное житьё.
Тут мёртвую голову быстрый Персей поднимает
И в сумку волшебную тотчас, не глядя, кладёт.
А тело Медузы всё ниже по склону сползает
И падает в море, в пучину взволнованных вод.
От шума падения сёстры Медузы проснулись,
Над островом носятся, ищут убийцу сестры.
Глаза их сверкают, железные когти остры
Но тихо вокруг, ни души. И обратно вернулись
Персей же в Аидовой шапке, невидим летит
Над Ливией жаркой. Пусыня. Безжизненный вид.
Сквозь сумку закапала кровь – через ткань просочилась.
Из крови горгоны в песках родилось много змей.
В горячих песках ядовитые гады плодились
И вскоре пошли наползать на селенья людей.
