Леонид Александрович Машинский
Вдовец президента
Они повели меня какими-то задворками, якобы к себе домой, для продолжения банкета. Я совершенно не узнавал тех мест, которые должен был наизусть запомнить с детства. Даже названия улиц переменились. Деревья росли не там, дома стаяли не так. Я шёл, чувствуя себя козлом, или бараном или… Как там у древних евреев назывались те, которых водили на закланье? Погода уже давно резко переменилась – пошёл снег. Вот тебе и Приморье! Климат даёт себя почувствовать. Даже в своём плаще я стал мёрзнуть. А мои спутники только скалились своими фиксами и всё как-то расширяли пространство между собой, т.е. один клонил в одну сторону, а другой – в противоположную. Я шёл следом за ними и, в конце концов, совсем перестал понимать, за кем же из них мне надо следовать. Вероятно, мои карманы и голова уцелели именно и только потому, что между этими моими случайными знакомыми возникли какие-то временные пьяные разногласия. Скорей всего, они таки касались моего имущества и жизни. Например, один из них предлагал кончить меня тут же, а другой настаивал на том, чтобы сначала отвести в более надёжное место. Или что-нибудь в этом роде. Но это всё домыслы. Во всяком случае, я пока остался жив. Пока. Впрочем, мы все «пока» живы. Но я имею ввиду очень близкую и неминуемую смерть. Т.е. смерть, которую некоим образом нельзя отложить. Но кто из вас хотя бы на мгновение способен отложить собственную смерть? Что мы вообще об этом знаем? Я опять загрустил. Теперь я, к тому же, был пьян. Мои благодетели бросили меня в какой-то совершенно необитаемой местности. Может быть, они ещё вернуться, раскаявшись, что по глупости упустили столь лакомый кусок? Что ж. Мне всё равно. Буду ждать здесь. Это, т.е. это место, где я стою, похоже на давно брошенный дом. Здесь ещё даже остались кое-какие вещи. Какие-то тряпки, вёдра – оцинкованные, почти новые. Рулоны каких-то не то обоев, не то утративших свою ценность чертежей. Вверх поднимаются полуразрушенные стеллажи. Похоже на склад или ангар. Но крыши нет. Сверху свободно падает снег. Стало совсем холодно. Планируют сухие снежинки. Земля под ногами окоченела и звенит как железная. У меня опять разыгрался насморк. Мёрзнут нос и щёки, а более всего – непокрытая голова. Какой же я идиот, что не взял шапку! В городе было лето? Это у нас – лето… Как я ни поднимаю, ни вытягиваю вверх воротник, как ни вдавливаю внутрь плаща свою взъерошенную голову – уши отмерзают, темя ломит. О, как ломит моё темя! Я перестаю что-либо соображать. И в тот самый момент, вдруг… Ну да! Вот почему я на самом деле собираюсь вступить в права мэра! А если они вернутся? Я сажусь передохнуть на большой и толстый рулон. То ли ковёр, то ли рубероид. От нахлынувшего озарения у меня даже согрелись уши, испарина выступила на лбу. Как бы не замёрзнуть! Но нет. Сейчас додумаю, и – в мэрию. Только надо додумать, чтобы на совершать ошибок. Вот что главное. А главная ошибка до этого заключалась в том, что я поддался эмоциям, распустил нюни. Вот уж чего нельзя было делать ни в коем случае.
Итак, вся моя предыдущая жизнь предстала предо мной как на ладони. И прежде всего то, что было в Москве. Это совершенно невероятная история. Я бы и сам не поверил, если бы мне кто другой рассказал. Ну, что поделаешь, жизнь порой подкидывает такие темы… Так вот. Даже не знаю с чего начать. Да, действительно, я был женат. Но не на моей жене, т.е. не на той, о которой я говорил вам в начале этого рассказа, но на другой женщине. Она была дочерью номенклатурного работника. Я тогда – что, как сами вы понимаете, было вполне естественно – вращался в таких кругах. Но эта женщина – как бы это выразится? – существовала в природе не в одном экземпляре. Другими словами, она имела близняшку – однояйцового близнеца, идентичную копию. И я даже их путал. Т.е. честно говоря, я совершенно не мог понять и до самого конца – верите ли вы? – до самого конца так и не смог разобраться кто из них кто. Я был влюблён. Нет, точно, я был влюблён. Выходит, я любил обоих. Точнее, обеих. А может, мне это и нравилось? Что они в двух экземплярах. И просто никогда нельзя было быть уверенным, та это или иная. У меня чуткости, например, не хватало. Вообще, наверное, существует такое половое извращение, точнее дивиация, когда любят близняшек, близнецов? Чтоб их было два, три… Чем больше, тем лучше. В этом же наверняка есть свой кайф. Да и можно ли называть это отклонением, если это факт природы? Ну что делать, если их две? Хочешь, не хочешь – приходится любить обеих, если они, конечно, того захотят. У них ведь – такой соблазн обмануть. Скорее всего – если не все, то большинство – однояйцовых близнецов такими обманами в своей жизни пользовались. Вроде измена, а вроде и нет. Они ведь одинаковые. Почти одно и тоже. Но внутри ведь они знают, что они разные. Никогда не был близнецом, никогда не дружил с близнецами (во всяком случае, сразу с двоими), а тут надо же – угораздило влюбиться. Но я поначалу вовсе даже не подозревал, что их две. Просто понравилась девушка, потом узнал, что папа номенклатурный работник. Тут уж – вовсе воспылал страстью. Но они, эти самые, кто сказал мне, что у неё папа номенклатурный работник, умолчали, что их таких – две. Видно, решили подшутить надо мной. Видно, хотели, чтобы я помучился, сам во всём разбираясь. Что ж, у них получилось. Познакомился я – с одной на каком-то приёме (кажется у иностранного посла), а через некоторое время – познакомился с другой, точно такой же. А та делает вид, что меня не знает. Т.е. это я думаю, что она делает вид. Но тут я и попался. Знаете ведь, как возбуждает настоящего мужчину женское пренебрежение. Мы с ней за одним столом ели-пили, я ей анекдоты травил, чуть ли не за коленки её уже под столом ощупывал, а она: «Извините, я вас не знаю». Слышали вы такое? Я за ней, она от меня. Она в машину, я в свою. Она едет, я за ней. Она за город, я тоже. Не отстаю. Хотя у неё автомобиль и покруче. Интересно, что она, т.е. эта вторая, думала на самом деле? Может возомнила, что я киллер и веду на неё охоту? Нет. Наверное, воображала, что я хочу её похитить, чтобы потом подороже продать папочке. Может, она об этом только и мечтала. Знаем мы этих номенклатурных девочек! Все они с садомазохистскими наклонностями. Может быть, поэтому она меня тогда и не выдала? А то бы свернула в какую-нибудь милицию, тут бы мне… Ну нет. Мы бы как-нибудь выяснили это недоразумение. Впрочем, их папа… Мда-а, по сравнению с их папой, я бы в милиции смотрелся бледно. А ещё точнее – ни как бы не смотрелся. Закатали бы меня по самое некуда, во Сибирь-матушку. А где же, спрашивается, я сейчас нахожусь? Но речь не об этом. Короче, в тот раз всё обошлось благополучно. Я её не догнал, потому что попал в аварию, а потом в больницу. А та, первая, обо мне вспомнила. Видать, я всё-таки значительно выше коленок тогда в своих ухаживаниях под столом дошёл. Каким-то образом (впрочем, всё ФСБ у них в распоряжении, пардон, если раскрываю чью-то тайну), мои координаты вызнала и прикатила как положено – с цветами, с апельсинами и ещё с какими-то многочисленными фруктами на тележке (тележку, специально нанятый негритёнок – ей Богу, не вру – прикатил), которых я в жизни не то что не пробовал, но ни о виде, ни о названии их понятия не имел. Ну, после такого посещения, я просто обязан был признаться в любви и скоропостижно жениться. У меня, между прочими мелкими неприятностями, был серьёзный перелом бедра. Так что нога в подвешенном состоянии. Она мою ногу загипсованную гладит, слезами её обливает, всё выше, т.е. ниже по бедру, подбирается. А там-то самая и боль. И причитает:
