Лена Сокол
Разрешите влюбиться. Теория поцелуя

Отец, бледнея еще сильнее, почесал лоб. Задумчиво огляделся. На меня он смотреть не решался.

– Да ничего ведь и не случилось…

– Действительно. – Ухмыльнулся я.

У меня глаз задергался от напряжения. Неужели, ему проще терпеть выходки взрослого сына, чем просто быть мужиком?

– Сейчас все приберем. – Сладеньким голоском пропел он. – Тут ведь немного.

– Да, приберите. – Кивнул я. Зевая, приобнял расстроенную мать. – Люблю тебя, мамочка. Ты у меня самая лучшая.

– Клоун! – Всхлипнула она, закрываясь от моих поцелуев. – Уйди, прошу тебя. – Отпихнув меня от себя, ткнула пальцем в мужа: – А ты потакай ему дальше. Посмотрим, что из него вырастет. Сегодня это, а завтра будет деньги на проституток у тебя просить, дашь ему?

– Можно, да? – Не удержался, съязвил, подмигнув отцу. – Бать, если можно, я бы эту графу включил в карманные расходы, как обязательную. У тебя случайно нет скидочной карты на их услуги?

Голова отлетела набок от звонкой пощечины. «Как же больно…» Открыл рот, проверяя, двигается ли челюсть. Приложилась мать славно.

Второй удар за вечер – везет же мне.

– Бессовестный! – Прижимая ушибленную о мое лицо руку к груди, она сморщилась, чтобы не зареветь.

– Прости, мам, – прошептал сдавленно.

Кто-то из музыкантов, продолжающих собирать инструменты, кашлянул, наблюдая за неприглядной сценой.

– Не трогай меня! – Обойдя кольцо моих рук, мама быстрым шагом направилась к дому. – В конец озверел уже!

Поглаживая щеку, посмотрел ей в спину.

– И не жалко тебе ее? – Сдавленно прошептал отец.

Мое горящее от пощечины лицо искривилось болью:

– А тебе?

– Ты не понимаешь… – Начал он и осекся, обводя взглядом нечаянных свидетелей.

Музыканты торопливо опустили глаза на аппаратуру.

– Ты прав. – Сплюнул на траву ему под ноги. – Не понимаю. И никогда не пойму. Это выше моего понимания. Это… мерзко!

Развернулся.

– Если я расскажу, это убьет ее… – Ухватил меня за локоть.

Повернулся к нему, высвобождаясь от захвата:

– Надеюсь, тебе сладко спится ночами. Папа.

– Я уже много раз тебе объяснял. – Заикаясь, тихо проговорил он.

– Что именно? – Шагнул к нему. – Что ничего не произошло? Что мне показалось? Так ты сказал? Но это смешно. И ты это знаешь.

– Ты все преувеличиваешь. – Его грудь вздымалась от частого дыхания.

Я не мог дальше смотреть в это наивное лицо. Он, правда, свято верил в то, что ничего страшного не произошло. Не испытывал никаких угрызений совести. Ничего. Для него все случившееся было абсолютно нормальным. Приемлемым. Простым, как дважды два. Вот только для меня – нет. И я не собирался этого вот так оставлять.

– Она. Была. Моей. Девушкой. – Сказал дрожащим голосом едва слышно.

Боль вырвалась из моей груди большой черной птицей и вспорхнула к небесам.

– Рома… – Отец потянулся ко мне.

Но тут же получил грубый удар по руке. Оттолкнув его, я развернулся и спешно направился в дом.

– Рома!

– Иди к черту! Слышишь? – И громче: – Иди ты к черту!

12

Роман

Войдя в дом, направился прямиком в свою комнату. Хлопнул дверью и привалился лбом к холодной стене. Стоял, тяжело дыша, пока тело не прекратило дрожать. Сжал зубы, высекая фонтаны красных искр из глаз. Казалось, что мозги сейчас просто вспыхнут, настолько внутри все кипело, но, к счастью, ничего так и не произошло. Разве что от слез продолжало больно щипать веки.

– Да! – Взорвался криком, отвечая на завибрировавший в кармане телефон.

– Серега, ко мне, а ну, выходи!

– Какой еще Серега? – Зарычал, уставившись на дисплей.

Суриков. Ему-то что надо?

– А, привет, Романыч, – со смехом в голосе, – это я не тебе.

– Привет. – Опустил взгляд и тихо сполз по стене.

Все, что мне сейчас нужно, это бить, крушить, ломать. Сделать кому-нибудь очень больно, чтобы меня, наконец, отпустило. Я ужасно не хотел признаваться себе в том, что поселившееся во мне чувство было обидой. Называл егои злостью, и ненавистью, да как угодно, лишь бы не признавать, что это было обыкновенной обидой разочарованного мальчишки, который никак до сих пор не мог понять, почему отец так с ним поступил. Почему не подумал о том, что я буду чувствовать? Почему выбрал не меня?

Теперь я хотел, чтобы он страдал. Так же, как страдал я. Но любое мое действие в итоге приводило к тому, что доставалось ни ему, а маме. И от этого мне становилось еще только хуже.

Вот только остановиться, прекратить никак не получалось. Обратной дороги уже не было. Гниль обиды точила меня изнутри, отравляла, полностью контролируя все мысли и поступки. Она хотела, чтобы я точно так же отравил всё и всех, кто был со мной рядом.

– Слушай, ты там зверя не находил?

– Чего?

Мысленно включил обратный отсчет, чтобы взорваться, наорав на него. Десять, девять, восемь…

– Ну, зверя. – Пашка рассмеялся, что-то шепча кому-то, затем его голос снова стал слышен: – Да, короче, Настя говорит, что у нее в ящике с собой ёж был, а сейчас нет. Пропал.

– Ёж? – Желание взорваться мигом пропало.

– Ага.

Провел ладонью по лицу.

– В смысле, ёж?

– Да колючий такой.

– Если ты решил пошутить надо мной…

– Ох… На, поговори с ней сам.

Я поднялся, сел на смятую постель и уставился в потолок. В трубке зашуршало, затем послышался ее голосок:

– У меня там еж был! Настоящий! Дверца открылась, и он выбрался. Бегает, наверное, сейчас где-то там у тебя. Привет.

Мне послышалось, или она была действительно напугана?

– Привет, Ёжа. – Выдохнул, оборвав ее всхлипывания. – Постой, не части, объясни толком.

– У меня был ёж! – Сбивчиво. – Ёж!

– Ёж. – Едва не рассмеялся. – Ага.

– Настоящий, живой! По имени Сережа!

– У Ежовой был ёж. – Лег на подушку и сложил руки за голову. – Ёж по имени Серж.

– Да я не шучу-у! – Почти простонала.

– И ты принесла его с собой на вечеринку?

– Да! – Радостно.

– Хм. – Улыбнулся, представляя ее маленькое личико напротив своего. – В другой раз я бы удивился, но что-то мне подсказывает, что ты говоришь правду. Значит, ёж.

– Ага.

– Ну, ничего необычного. Карманный ёж. Это даже удобнее собачки.

– Мне не до смеха, Гай!

Вытянул ноги, закинул одну на другую.

– А мне сегодня показалось, что ты знаешь мое настоящее имя.

– Пожалуйста, – с мольбой в голосе попросила она, – поищи его прямо сейчас! Там у тебя целая толпа народа. Представь, что кто-нибудь наступит на него! Он же умрет!

– Значит, ты серьезно?

– Абсолютно.

Я прочистил горло.

– Так. А он не опасен? Бешенство, все дела.

Шмыгнула носом.

– Да он африканский, ручной, декоративный! Ка-а-рликовый!

– Хорошо. Я поищу. – Согласился. – Только скажи: «пожалуйста, Рома».

– Господи! – Нервно.

– Нет, это слишком пафосно. Просто Ромы будет достаточно.

– Пожалуйста, Ро-ма! Поищи моего ежа, умоляю! – задыхаясь. – Прямо сейчас поищи…

– Ты самая звезданутая ботаничка из тех, кого я знаю.

– Алло, это Паша. – Сказал парень, очевидно, забрав телефон у Насти. – Но я ей передам.

– Паш. – Я облизнул губы.

– Да?

– Скажи ей, чтобы оставила свой номер, я перезвоню, если найду ее зверя. – Не выдержал и рассмеялся.

– Позвонишь мне.

– Нет. – Прикусил щеку. – Так не пойдет, Суриков. Пусть Ежова оставит мне свой номер.

Снова шуршание. Кажется, он передавал ей мои слова.

– Ладно. Хорошо. Вышлю сообщением.

– И передай ей, что я уже скучаю. – Расплылся в довольной улыбке.

– Вот от этого избавь меня. – Проворчал Паша. – И постарайся отнестись серьезно, Гай. Девчонка реально на нервах.

– Без проблем.

Скинул звонок.

Ёж. С ума сойти.

Вставать не хотелось. Разгоряченные мышцы приятно ныли, сердце все еще быстро отстукивало тревожный ритм.

Эта девчонка оказывала на меня странное действие. Мне впервые было интересно забраться кому-то не под юбку, а в голову. Узнать, о чем она думает, когда смотрит на меня своими полными печали глазами. И ведь не было в ней ничего особенного. Но вместе с тем, все почему-то казалось необыкновенным и в чертах ее лица, и в волшебном голосе, лишающем воли, и в каждом неловком движении, и даже в запахе волос.

Я улыбнулся, вспомнив, что назвал ее красивой. Не для того, чтобы навешать лапши на уши, а впервые вполне искренне. Потому что именно так и считал. Просто не сдержался и брякнул. Идиот. Наверное, не слишком правдоподобно это прозвучало, потому что она вся разом превратилась в недоверие. Напряглась, отшатнулась, закрылась. А налетом скепсиса в ее взгляде можно было сжечь меня дотла. Клянусь.

И первый раз в жизни я пожалел, что девушка не приняла всерьез моих слов. А ведь она была достойна этого комплимента. А заодно и всех тех слов, которые рождались у меня в голове при взгляде на нее, а затем таяли, так и не сказанные, на онемевшем языке. Просто я не мог их произнести вслух. Никак не мог. И злился на себя. Ведь все эти несказанные слова были бы настоящими, как и она сама.

Красивая…

Да, чертовски красивая. Под своей шелухой из старомодной одежды и пугающей неуклюжести.

Потому что красивый – это не соответствие каким-то внешним стандартам. Это такое же сложно определяемое понятие, как внутреннее свечение, энергия, магнетизм. Такое же редкое, обезоруживающее явление, как и искренняя улыбка. Каждый видит красоту в чем-то своем, познает ее интуитивно, без строгих логических определений. И вообще, наверное, во всем, что касается чувств и ощущений, не бывает и не должно быть никакой логики.

– Сережа, значит. – Не переставая внутренне содрогаться от смеха, я сел на кровати. – Больше похоже на бред. – Огляделся, осмотрел пол, но кроме разбросанных носков ничего не заметил. – Серхио, выходи! – Почесал затылок. – Нет, она точно надо мной прикалывается.

Встал и упер руки в бока. Мои вещи по ночам размножаются, это точно. Иначе, как можно объяснить тот факт, что еще вчера все было в порядке, а сегодня вот – полный кавардак?

– Серега, выходи, а то хуже будет! – Взял со стула футболку, надел.

Принялся поднимать вещи и складывать по местам. Привел комнату в порядок, но не заметил ни следа присутствия в ней какого-либо зверя. Поспешил в гостиную и тут же наткнулся на маму.

– Пришел извиниться? – Она закинула в рот какую-то таблетку и запила водой.

Стакан в ее руке дрожал и громко стучал о зубы.

– Я уже попросил прощения, мам. – Подошел к ней сзади, обнял, прижал к себе. – Все не так плохо, как ты себе представляешь. Мы просто посидели с ребятами, послушали музыку. Тихо, спокойно. Сейчас вот пойду и соберу мусор во дворе.

Она не двигалась. Шумно вдыхала и выдыхала, ожидая, когда ее отпущу.

– Отлично. – Хрипло произнесла, наконец. – Если увидишь там моего сына, скажи, пусть возвращается скорее. Мне его не хватает.

Поцеловал ее в щеку и отпустил:

– Это я, мам. Не узнаешь?

Развернулась и скользнула по мне разочарованным взглядом:

– Ну, уж нет. Это не мой мальчик. – Шмыгнула носом, отставляя стакан на стол. – Я отказываюсь принимать тебя такого. Не понимаю, что происходит. Может, расскажешь уже, наконец?

Пожал плечами:

– Да все отлично. Не понимаю, о чем ты.

Мама покачала головой.

– Ступай уже. Убери во дворе. Хоть что-то полезное сделаешь.

И отвернулась.

Так, будто бы я вообще никогда ничего не делал. Будто диванным тюленем каким-то был или лениво ползал по дому слизнем, оставляя за собой липкие следы. «Полезное сделаешь», блин.

– Ма? – Позвал, осмотрев всю гостиную и так не найдя зверя.

– Что?

– Если найдешь в доме ежика, то это мой.

– Ежика? – ее лицо вытянулось.

– Да. В смысле, живого. С иголками.

Мама приложила руку к сердцу:

– Ежика…

– Ага.

– Какого ежика? Из леса?

– Боже… – Выдохнул. – Мам. Домашнего, ручного, серого ежика. По имени Сережа.

В секунду преодолев расстояние в несколько метров, матушка ухватила меня за локти и, встав на цыпочки, внимательно взглянула в глаза.

– Что ты употреблял?

– Мам, прекрати… – Мне стало очень смешно.

– Я так и знала. Что-то тут нечисто. Нервный стал, злой, настроение меняется сто раз на дню. – Прищурилась. – И с учебой хуже стало. Зато появились новые друзья какие-то. Попал в плохую компанию? – Вздрогнула. – Ох… Вот и зрачки у тебя расширенные. Курил что-то? Или… о, боже…

– Мам, да я серьезно. У меня просто ежик потерялся.

– Еще и смеется без причины. – Она побледнела. – И несет всякую чушь.

Видя, как родительница меняется в лице, я поспешил ее успокоить. Отстранился и вытянул перед собой руки:

– Да все хорошо. Честно! Ничего я не употреблял!

– Руки покажи. – Требовательно. – И дыхни.

– Мам…

Она заметалась.

– Нужно обратиться к специалистам, пока не поздно… К наркологу, к психологу. И в университет сообщить, пусть разбираются. Всех друзей твоих проверят. Странные личности, неприятные. Они мне сразу не понравились!

Я схватился за голову:

– Да все со мной в порядке, мам! Этот ежик, я его не выдумал. Он настоящий. Его здесь девушка потеряла и теперь просит найти.

– Девушка? – Она оживилась.

– Да.

– Твоя девушка или просто друг? – Вкрадчиво.

Задумался. Вроде как не андроид, но затупил реально.

– Ни то и ни другое. – Чуть не начал заикаться. – Так, знакомая…

– Но она тебе нравится?

– Ладно, всё. Я пошел убираться во дворе. – От ее вопросов у меня мурашки побежали по коже.

– Просто у тебя еще не было девушки. Ты ни с кем не дружил, не приводил в дом, не показывал нам. И я подумала, что, если бы ты мне хоть что-то о своей жизни рассказывал…

Может, и не было. Может, мне, и правда, все причудилось?

– Хватит. – Отмахнулся. – Минуту назад ты думала, что я наркоман. – Развернулся и пошел к выходу. – И это было веселее. Не лезь мне в душу, пожалуйста. Ничего хорошего там для себя не найдешь.

Хлопнул дверью.

Вечерний воздух успел напитаться настоящим осенним холодом. На хмуром темном небе взошла полная луна. Листья на деревьях мягко шелестели под натиском ветра.

Поежившись, принялся быстро собирать мусор в пакеты. Ступал по траве осторожно, то и дело, выглядывая ежа, который мог бы притаиться где-то здесь, на газоне. Но не нашел. Зато получил сообщение с номером Насти. И ничего не мог поделать с улыбкой, которая против моей воли растянулась от уха до уха.

Забил номер в справочник, отнес пакеты в мусорные контейнеры. Заметил в одном из окон тень – ташевельнулась и быстро исчезла. Это сестра из своей комнаты за мной наблюдала. Я вздохнул и вошел в дом. Ленка не сделала мне ничего плохого. Мне даже было жаль ее, но то, что она защищала отца, все равно простить ей не мог.

Прошелся по пустой гостиной, проверил кухню, коридор, затем столовую, заглянул под диваны и столы. Даже поднялся к родителям, но войти так и не решился. Затем замер у комнаты сестры, подумал-подумал, но все-таки развернулся и ушел. Что мне еще было делать? Где искать этого ежа? Да и существовал ли он на самом деле? Если нет, то это был какой-то странный прикол. Непонятный. Хотя от столь же странной Ежовой, кажется, можно было ожидать чего угодно.

Вернулся к себе, лег на кровать, заложил руки за голову и уставился в потолок. Мысли о ботаничке упрямо лезли в голову, вытесняя оттуда воспоминания о дне, принесшем однажды боль. Они ложились на затянутые корочками душевные раны приятным, ласковым бальзамом. И я на мгновение даже засомневался, хочу ли поступить с ней так же, как с остальными. Хотя… почему бы и нет? Можно даже прямо с нее и начать. Так будет даже интереснее.

Вдруг возле уха что-то щелкнуло. Звук был такой, словно кто-то икнул. Тихо, едва различимо. Я подумал, что какое-то насекомое пролетело. Закрыл глаза и постарался расслабиться. Нужно было выстроить точные планы по поводу всех своих дальнейших действий.

Глубоко вдохнул, медленно выдохнул, и в эту самую секунду что-то крякнуло возле уха. Достаточно громко и отчетливо, чтобы я подскочил, испугавшись. Не знаю, с чем сравнить этот звук – наверное, так мяукает охрипший котенок.

Резко повернул голову.

– Аа-а-а! – И, дернувшись, слетел с постели прямо на пол.

– Фрр!

Немедленно приподнявшись, увидел на подушке маленький светло-серый комочек с глазами. Он смотрел на меня своими круглыми блестящими глазками, шевелил округлыми ушками и недоверчиво дергал длинным темным носом с кончиком-пуговкой. Совсем не страшный. Наоборот – вполне милый.

Я замер, разглядывая его колючую шубу, накрывающую поверху нежно-белую мягкую шерстку. И ежик тоже застыл, выпрямив тонкие розоватые лапки и активно шевеля усами. Видимо, не знал, чего от меня ожидать. Мы смотрели друг на друга, не дыша, а потом я осмелел и начал осторожно подниматься.

– Сергей? – Кивнул ему в знак приветствия. Ёж не двигался. Тогда я медленно протянул ему руку. – Роман. Будем знакомы.

Но стоило мне только приблизить пальцы, как зверек моментально расправил иголки, а затем превратился в шар и тихо зашипел.

– Один в один Ежова. – Мне захотелось рассмеяться. – Серый, я не причиню тебе вреда. Не бойся.

Но ежик не реагировал. По-прежнему пребывал в сильном напряжении. И только когда через пару минут иголочки опали, а из-под колючей брони вдруг снова показался темный носик, мне ужасно захотелось коснуться его шубки. Что я и сделал, осторожно задев пальцем спинку.

– А-а! – Чуть не грохнулся опять с кровати, потому что Серега резко подпрыгнул вверх сантиметров на двадцать.

И лихо десантировался обратно на мою подушку.

– Фух, братан. Мы с тобой боимся друг друга. Хочешь честно? Я у Дениса овчарку так не пугаюсь, как этих твоих эквилибристических трюков. И ножей за спиной. Может, договоримся? Я тебя больше пальцами не тыкаю, а ты свое холодное оружие прячешь. Лады?

Сергей недовольно фыркнул, переминаясь с лапки на лапку.

– Ты на свою хозяйку чем-то похож. Не знаю. Такой же милый, а зубы у тебя острые. Того и гляди, покусаешь. И глазищи наивные, а сам хрясь, хрясь – зашипел и давай колоть иголками.

– Сфр… Мрр… – Ответил он, с опаской передвигаясь по подушке.

– О чем я и говорю. – Усмехнулся. – Нелюдимые вы оба. Оттого и колючие.

– Хрь… – Засопел.

Сделал два робких шага по направлению ко мне и остановился.

Минута, две, три…

– Давай, Сергуня. Не боись уже. – Медленно, стараясь не напугать, я уселся и расправил ладони, позволяя ему себя обнюхать. – Мы с тобой подружимся. Я же вижу, ты мужик серьезный. Да. Вот так. – Подвижный нос уже исследовал кожу моих рук, слегка щекоча. – Жрать хочешь? Могу принести тебе колбасы, или что ты там ешь? Овощи? Рыбу? Молоко? Надо бы поискать в интернете. Только у меня будет условие.

– Мрр?

– На моей постели не гадить. Идет? – Позволил ему забраться к себе на колени. – И какахи свои здесь не разбрасывай. Лучше в коридоре. Или вон, к Ленке в комнату иди. А у меня не надо. Если по-маленькому захочется, можешь в фикус. Блин, чувак, ты ведь туда не заберешься… Надо что-то другое придумать. Или у хозяйки твоей спросить.

Стараясь не шевелиться, залез с телефона в сеть и стал читать про этих колючих созданий. Питание, содержание, особенности поведения. Пока Серега хозяйничал на моей кровати, я ждал, когда он привыкнет и доверится мне. Через час мелкий злодей уже лежал на моей ладони, свернувшись в подобие клубочка, на спинке, и даже позволял осторожно гладить свой мягкий, пушистый животик. А сам то ли свистел, то ли мурлыкал при этом, довольно шевеля носом и изредка приоткрывая ротик, чтобы похвастаться мелкими, острыми зубками.

– А теперь селфи для твоей мамули.

Отключил вспышку, отдалил свободную руку, аккуратно приблизился к Сереге, посмотрел в камеру и улыбнулся. Серега тоже удивленно глянул на телефон. Я нажал на кнопку, и тут же послышался тихий щелчок.

– Готово.

Результат показался мне смехотворным. И чего я лыбу тяну, как дебил?

– Надо переделать. Улыбайся, Сергей.

Сам нахмурился, свел брови и щелкнул еще раз. Глянул: «Черт! Вылитый комиссар Миклован!» Так не пойдет. Таким меня точно никто не должен видеть.

– Давай тебя одного.

Сфотографировал ежа на своей ладони, и довольный уставился на фото, которое собирался отправить Насте. «Прекрасно». Теперь можно назначить какой-нибудь выкуп за Сергуню. «Что у нее потребовать?» От пришедших в голову мыслей по моему телу немедленно разлилось необыкновенное тепло.

– А это что еще такое? – Внимание привлекло маленькое черное пятнышко на пододеяльнике в углу снимка.

Увеличил фото. Что за ерунда? Личинка какая-то? Муха? Катышек с одежды? Зернышко?

Часто моргая, отложил телефон и тут же воочию увидел то, что казалось на фотографии вытянутым пятнышком.

– Фу! – Перевел взгляд на ежа. – Серега, как ты мог?! Нет, так не пойдет! Мы же с тобой договаривались. Блин… Ты вероломно накекал мне на кровать! Даже не постыдился. Это не по-мужски, братан. – Встал, аккуратно прижав ежа к груди. Оглянулся в поисках какой-нибудь бумажки. – Я и так в полной заднице. Только твоих какуль мне не хватало.