– Слышал, что девушка сказала? – Голос принадлежал Кириллу.
Парень подошел ближе и почти втиснулся между нами. Воздух был наэлектризован настолько, что, думаю, если бы Леманн рискнул поднять руку, то Гай тут же ввязался бы в драку.
Кирилл, наверняка, тоже это чувствовал, поэтому просто стоял и смотрел на него. Он уже успел натянуть футболку, и пот просачивался сквозь ткань, расплываясь на ней мелкими пятнышками. Оба парня тяжело дышали и выглядели не на шутку раскрасневшимися.
– С тобой мы позже поговорим. – Прорычал Гай, коротким кивком головы показывая, что ждет, когда Кирилл отойдет.
Но Леманн и не думал отступать. Стоял на широко расставленных ногах и не двигался, словно подошвы его кроссовок успели врасти в газон.
– Гай, отпусти ее. – Попросил он настойчиво.
И в этот момент пальцы Ромы разжались. Но не потому, что он решил последовать совету парня, а для того, чтобы налететь на него, грубо толкнув в грудь ладонями:
– Не лезь! – Гай так сильно сжал челюсти, что его рот искривился в гневе.
Но Кирилл не только устоял на ногах, но и тут же ответил толчком той же силы. После этого в Гаевского будто бес вселился: клянусь, мне даже показалось, что у него пар из ноздрей пошел. Наскочив на соперника, он схватил его за футболку и процедил сквозь зубы:
– Разве мы только что с тобой не выяснили всё? – Подтянул к себе и едва ли не лбом уперся в лоб не желающего сдаваться Кирилла. – Ты сейчас не в свое дело лезешь, парень.
– Пожалуйста! – Я подбежала и, не боясь, что мне может случайно попасть по лицу, затронула руку Гая. На ощупь она была твердой, точно железной, но только очень горячей. – Хватит! Не трогай его… Рома…
Он вздрогнул. На меня даже не глянул, но словно, наконец, заметил и мое присутствие, и то, что в нашу сторону уже подтягивались его друзья. Нехотя отпустил футболку Кирилла, но кулаков не разжал.
– Спокойно, Гай. – Леманн отряхнул футболку, прилипшую к телу.
Роман ухмыльнулся:
– Знакомая ситуация, да, Кир? Опять ты и я. Опять по тому же поводу сталкиваемся.
Я боялась, что они вот-вот снова набросятся друг на друга, поэтому не спешила отходить назад.
– Нет. И тогда, и сейчас. – Кирилл тяжело выдохнул. – На пустом месте, Гай. Опять на пустом месте. – Видя, как Роман нервно дернул плечом, он поднял руки, показывая, что не собирается нападать. – У меня нет к тебе претензий, и у тебя не должно быть. Я подошел, потому что мне показалось, что девушка хочет уйти, а ты ей не даешь.
Гай не отступал, всем своим видом показывая, что готов в любой момент пустить кулаки в бой.
– А тебе какая разница, что она хочет?
Кирилл бросил на меня быстрый взгляд. Пожал плечами:
– Она не из таких. Ей здесь не место. Вот и всё.
Это почему-то рассмешило Гая.
– Твое-то какое дело? – Он сплюнул на траву, продолжая играть стальными мускулами. – Ты мне проиграл, у нас был уговор. Помнишь, какой?
Леманну явно стало неуютно. Он огляделся по сторонам и выдохнул. Хотел что-то сказать, но, взглянув на меня, будто передумал.
– Держи. – Не выдержала я. Меня трясло. Сунула смятую рубашку в руки Гая. – Мне пора.
Хотела развернуться, но Роман, позабыв о противнике, вдруг снова преградил мне путь:
– Стой. – Его лоб был изрезан напряженными складками. – Не уходи, мы не договорили.
– О чем? – Непонимающе уставилась на него. – Извини, но я здесь больше ни секунды не задержусь. Играйте сами в свои странные игры, а я ни одного из вас даже толком не знаю. Так что до свидания!
– Я отвезу тебя. – Жестко и безапелляционно.
– Не нужно.
– Отвезу, сказал. – Помяв в руках рубашку, Роман расправил ее и накинул мне на плечи. – Ты замерзла. Просто скажи, куда тебя отвезти.
Сколько не вглядывалась, не видела в этом момент притворства в его глазах. Будто из-под налета снобизма и самовлюбленности опять проглянуло что-то человеческое.
– Не нужно, спасибо. Просто верни мне мои вещи, которые твой приятель отнес в дом.
Гай кивнул, глядя на меня неотрывно. Высокий, растрепанный, явно находящийся в некотором смятении, со сбивчивым дыханием и скользящими по выразительному лицу отсветами неоновых гирлянд. Смотреть в его глаза было настоящей пыткой, и у меня от этого взгляда сердце под ребрами трепыхалось, как птица в клетке.
– Настя? – Наш зрительный контакт разорвал внезапно подошедший Паша. – Как хорошо, что я тебя нашел. Как раз освободился. Тебя подвезти? – Повернулся к Роману. – Гай, в общем, я закончил, по оплате, как и договаривались. Ребята соберут инструменты, нужно будет только помочь погрузить их в микроавтобус, когда все закончится. – Заметив явное напряжение между нами тремя, он оглядел всех по очереди и сдавленно кашлянул: – Ребят, а что происходит? Все нормально?
– Нормально. – Усмехнулся Кирилл. – Ну, я пойду. Кажется, моя помощь больше никому не требуется.
– Спасибо, – пискнула я ему в спину.
Гай молчал, продолжая тяжело дышать. Какой-то пьяный тип прошел мимо, хлопнув его по плечу, но он даже не обратил внимания. Нахмурив брови, буравил меня взглядом.
– Паша, нужно забрать пакет. – Проблеяла я, заметив, как Суриков с интересом разглядывает надетую на меня чужую рубашку. – Он в доме. Лежит.
На пару секунд в шуме вечеринки между нами повисла самая настоящая тишина.
– Я смотрю, ты сегодня популярна. – Наконец, с усмешкой хрипло произнес Гай. – Хочешь, чтобы он отвез тебя?
– Да. – Тихо.
Улыбнулся.
– Так, значит, вы знакомы?
– Да. – Это за меня ответил Паша.
– И ты к нему сюда пришла.
– А… Э… в общем, да.
Глаза Романа оценивающе скользнули по моей фигуре и тут же потеряли всякий интерес. Как по щелчку пальцев в его взгляде зажглась развязная беззаботность:
– Паш. – Улыбнулся парню, точно лучшему другу. Достал из кармана джинсов несколько купюр, добавил к ним еще парочку и вложил в его руку. – Спасибо, дружище. Всё было здорово. Рад, что ты поработал сегодня для нас.
– Пожалуйста. – Суриков даже немного растерялся, не понимая перемен в настроении Гая.
– Как жена? Как сын? – Будто невзначай спросил у Паши.
Гай выглядел истинным ангелом. Вот только в улыбке по-прежнему присутствовало что-то дьявольское.
– Кхм… – Парень с кольцом в носу с любопытством посмотрел на Гая. – Отлично. Я и закончил сегодня раньше, чтобы вернуться домой и успеть повидаться с Димкой до того, как он уснет.
– Рад, что у вас все хорошо. Ане передавай от меня привет.
– Обязательно. – Паша кивнул. – А вещи..
– Я принесу. – Заверил Роман, весело подмигивая мне. – Счастливо отдохнуть. Настя.
– А… – я потянула вниз ворот его рубашки.
И он тут же подошел ко мне вплотную:
– Нет. – Руки Гаевского по-хозяйски устроились на моих плечах. – Не снимай. Тебе идет. Потом отдашь.
Наклонился, забирая у меня дыхание вместе с силой воли и заставляя дрожать. Бесцеремонно скользнул ладонями к груди и… бережно застегнул верхнюю пуговицу на рубашке. А затем… просто отпустил. Вот только не взглядом. Диким, бешеным, собственническим взглядом сине-зеленых глаз, смеющихся и надменных, на дне которых, почему-то, как мне показалось, плескалась боль с оттенком разочарования. Адская смесь. От которой у меня в очередной раз сильно закружилась голова.
– Рома-а! – Недовольно и капризно.
Он даже бровью не повел. Так и продолжал стоять и раздирать меня на части своим взглядом, пока она не позвала снова.
– Ро-о-м!
Это была Лида. Длинноногая, стройная, модельной внешности Лида. В короткой кожаной юбке и со стаканом в руке. Она была выше меня на голову, всегда умело подчеркивала высокую грудь и тонкую талию одеждой от известных брендов. И такой девушке уж точно не суждено было опозориться, упав в лужу перед всем универом, чтобы ее заметил такой породистый красавчик, как Роман Гаевский. Достаточно было вот так капризно позвать, надуть губки и поманить наманикюренным пальчиком.
– Прощай, Ёжа. – Шепнул он мне, даря последнюю улыбку.
Развернулся и ленивой походкой направился к девчонке. Уж как бы мне не хотелось отвернуться и не смотреть ему вслед, но я все равно, опустив голову, осторожно покосилась на них. От моего взгляда не скрылось, как его ладонь по-хозяйски опустилась на ягодицу Лиды и крепко ее сжала.
– Что ты хотела, детка? Соскучилась? – Бархатным голосом промурлыкал он, прикасаясь губами к ее тонкой шее.
Лида взвизгнула и звонко рассмеялась.
– Гай! – Окликнул его Пашка. – Настины вещи.
– Да, точно. – Неохотно отозвался тот.
Притягивая за талию девицу, поцеловал кожу на ее плече, а затем резко отпустил. Она чуть не потеряла равновесие, провалившись тонкими шпильками в мягкий газон и взмахнув руками. Но Гая не беспокоило ни это, ни то, что на него опустились брызги пива из ее стаканчика – он поймал мой взгляд и хитро улыбнулся.
А я сморщилась. Будто мне было хоть какое-то дело до их брачных игр! Фу, совершенно никакого. Отвратительное зрелище. Мерзкое. Единственное, что мне было сейчас интересно, это то, как побыстрее свалить отсюда и добраться до больницы.
– Пойдем. – Позвал Паша. – Моя машина там.
Мы пробрались сквозь толпу и вышли за калитку. Суриков подошел к небольшому бежевому автомобильчику и открыл ключом дверцу. Залез внутрь и открыл для меня пассажирскую дверь:
– Запрыгивай.
Отечественный автопром. У нас в деревне в основном все на таких ездили, поэтому мне было комфортно садиться в эту машину. Если честно, до сих пор, никак не получалось привыкнуть к городской роскоши, все по-прежнему казалось мне здесь чужим: дорогие рестораны, модные клубы, пафосные бутики. Да что там, даже современные способы оплаты, когда покупатели просто прикладывали к терминалу свои смартфоны, мне были интересны своим удобством, как и все новое, но по большей части, конечно, пугали тем, что я никогда прежде ими не пользовалась.
– Жди. – Паша вылез из машины. – Все-таки схожу за вещами.
– Ладно.
Хлопнула дверца, и я медленно выдохнула. Все тело продолжало покалывать, чувства смешались. Неужели, это всё произошло на самом деле? Что я чувствовала? Почему так боялась этого человека и одновременно очень хотела увидеть его снова?
Посмотрела на свои ладони. Поднесла их к лицу. Закрыла глаза и медленно вдохнула. Кожа пальцев все еще хранила аромат его кожи и волос. Горьковатый, крепкий, с едва уловимой пряной ноткой. Такой не забудешь. Особенно, если ты успела практически искупаться в нем. Все это идиотское соревнование виновато! И чертова рубашка!
И я принялась лихорадочно сдирать ее со своего тела, задыхаясь. Ощущая, как горят уши и щеки, как пылает шея, как поднимается температура. А перед глазами вспышками продолжали возникать воспоминания о его сильном теле, которое, точно пушинку, поднимало меня в воздух. И опускало обратно на землю. А потом опять… О, боги, о чем только я думаю!
Петелька была настолько узкой, что пуговица, которую застегнул Гай будто нарочно никак не хотела расстегиваться, сколько я ни пыталась. Он словно специально заковал меня в это средоточие своего запаха! Поиздеваться хотел! Знал, что у меня все тело будет гореть, как от яда, после соприкосновения с ней!
– Вот и всё. – Проговорил Паша, садясь в машину. Потянулся и положил на заднее сидение пакет и переноску. – Всё забрал.
– Слушай, по поводу курсовой. – Опомнилась я.
– Пристегнись. – Посоветовал он, заводя мотор.
Бросив взгляд на заднее сидение, я улыбнулась. Теперь у меня есть Сережик. Как же он там? Спит, наверное.
– По поводу курсовой. – Напомнила. – В заключении я указала итоги проведенного анализа на примере предприятия, по которому у меня были данные.
– Насть. – Паша вырулил на дорогу.
– Что?
– Ты мне не рассказывай, ладно? Я в этом все равно ничего не понимаю. Ну, сдам, ну, наболтаю чего-нибудь. Думаешь, препод и так не понимает, что я полный ноль во всей этой теме? Понимает. Ему главное, чтобы работа была сдана.
– Э… – У меня даже в горле пересохло. – А зачем тогда ты учишься?
– Так как и все. Чтобы диплом был.
У меня это в голове не укладывалось.
– А так бывает? – Глупый вопрос, знаю.
– Конечно. – Он рассмеялся. – Ты вот зачем учишься?
– Я хочу устроиться в жизни. – Ответила гордо. – Меня так мама учила. У нее было среднее образование, а у коллеги высшее. Они работали в одном кабинете, одну работу всю жизнь выполняли, вот только мамина коллега всегда получала больше, потому что у нее образование лучше, соответственно и ставка была выше. Поэтому мне мама и говорила, что учиться надо прилежно. И деньги копила, чтобы я могла поехать в город и выучиться.
– Ого. Так ты, выходит, деревенская?
– Да. – Выпрямилась. – Этого нужно стыдиться?
– Что ты… – Пашка даже как-то виновато глянул на меня. – Вовсе нет. Наоборот. Ты молодец, что добиваешься своих целей. И что учишься. Не то, что я – балбес.
– Да. Нам сказали, что по результатам учебы лучших студентов возьмут на стажировку в крупные компании, и мне очень хочется там закрепиться. – Призналась я. – Вдруг повезет, останусь там, получу со временем престижную должность.
– У тебя все получится. – Улыбнулся Суриков. – Только я спросить хотел…
– Говори.
– Гай. Он тебе кто? Вы с ним…
– Что? – Опешила я.
– Ну, вы знакомы… значит… Да? – Спросил парень и прокашлялся.
– И да. И нет. – Поежилась. – В общем, он мне никто.
– Ясно. – Пашка мотнул головой. – А то он у меня спросил, какие у нас с тобой отношения.
– А. Ага. – Всё внутри сжалось. – А ты что?
– Что я ему ответил?
– Да. – Осипшим голосом.
Суриков повернулся и снова глянул на рубашку Гая на моих плечах.
– Сказал, что деловые. – Усмехнулся. – Настроение у него было странное. И знаешь…
– Мм?
– Держись-ка ты от него подальше, вот, что я тебе скажу. Ты девчонка хорошая, не место тебе рядом с такими, как он.
– Какими такими? – Не удержалась я.
– Не знаю. – Задумался Суриков. – Такими, кто тебя не оценит. Пережует, выплюнет и дальше пойдет.
– Можешь не переживать насчет этого. – Кивнула я.
Да и некогда мне о парнях думать, когда с мамой такое.
Мама… А как же это я в больницу с животным пойду? Вот ведь, совершенно об этом не подумала. В раздевалке Сережика, что ли оставить? А если полюбопытствуют, что у меня там такое, в переноске, и шум поднимут?
– Останови здесь, пожалуйста. – Попросила. – Мне тут двадцать шагов.
– Хорошо. – Паша остановился у обочины. Достал деньги из кармана, отсчитал и протянул нужную сумму: – Спасибо, Настя, приятно было познакомиться. И спасибо за курсовую.
– Извини, что подвела утром. – Виновато улыбнулась.
Парень перегнулся назад и достал переноску. Передал мне. Затем взял пакет, достал из него работу, аккуратно сшитую в скоросшиватель, чтобы полистать.
– Ой. – Я подняла пластиковый ящик на руках. Практически невесомый. – Не поняла…
– Что такое? – Суриков отвлекся от изучения титульного листа.
– А где Сережик?
И только подняв переноску на уровень глаз, я заметила, что дверца ящика закрыта не плотно.
– Кто? – Переспросил Паша.
– Ежик. Там был ежик! А сейчас нет…
Суриков взял из моих рук контейнер и убедился – внутри пусто.
– Ежик, говоришь?
– Да. – Я испуганно заметалась на сидении. – Ежик. Колючий такой. – Перегнулась назад и уставилась в темноту. Вдруг он где-то там, на полу, под сидением. Позвала: – Кыс-кыс-кыс! Сережа! Блин. Как тебя еще звать? Цыпа-цыпа-цыпа! Сергей!
– Он, наверное, в доме у Гая выбрался. – Предположил Паша. – Серега, выходи! – Включил свет и тоже принялся обыскивать салон. – Сергуня!
– Так это был его дом? Гая? – Дрожащим голосом спросила я.
– Да. Ты не знала?
– Нет! Вот черт! Какая же я ненадежная! – Всхлипнула. – Ничего-то мне и доверить нельзя! Бедный Сережик! Он же может погибнуть!
Паша достал телефон:
– Не переживай. Позвоним, предупредим, пусть Гай ищет, может, найдет.
– За что мне это всё? – Вздохнула. – Сереженька, миленький, если ты где-то тут, покажись. Ау. Кысь-кысь. Ути-ути-ути.
– Ага. Гули-гули еще скажи. Он же тебе не птица. – И, цокнув языком, как заправский кинолог, Суриков набрал номер Гаевского. – Вот как надо. Серега, ко мне, а ну, выходи! А, привет, Романыч, это я не тебе.
– Стой. Ром, ну, стой. – Повисла на моей руке, точно пиявка.
А я думать ни о чем не мог, кроме того, что вот этой самой тропинкой, выложенной камнем, маленькая неуклюжая ботаничка только что ушла сейчас с другим. Ничего не мог с собой поделать, меня тянуло туда будто магнитом. Ощущение внутри было такое, что если не пойду сейчас за ней, не увижу, как этот Пашка увозит ее из моего дома, то меня буквально разорвет на части.
– Ро-о-ом!
В глазах потемнело от какого-то странного чувства, не похожего ни на что из того, что я испытывал когда-либо прежде. Конечности словно судорогой свело, кости начинало выламывать, дыхание разом перехватило.
– Ро-ма!
– Да? – Повернулся к девушке, не в силах сдерживать раздражение.
Лидка остановилась. Захлопала своими искусственными ресницами, с непривычки пасуя перед мной таким – рассерженным, диким, мрачным. Она привыкла видеть меня каким угодно, но только не таким, поэтому и замерла, раскрыв рот.
– Т-ты чего, Ром? – Растерялась.
Поняв, что я не настроен на обычные игры, отрывисто вздохнула.
– Что? – Почти выкрикнул.
Слишком грубо и громко. Но другого ей от меня сейчас было не дождаться. Я ничего не обещал этой девчонке, и меня ужасно бесило, что она почему-то считала по-другому.
– Что тебе?
Бросил нетерпеливый взгляд на распахнутую калитку, за которой раздавался шум мотора отъезжающего автомобиля, и понял – не успел. Хотя бы захватить взглядом тень удаляющейся фигуры – не успел. И эта мысль опустилась в сознание, как топор. Встряхнула, взрезала накопившееся напряжение. Отразилась черной яростью на моем лице и осела в душе серым пеплом разочарования.
«Почему так хотелось идти за ней? Что за наваждение? Словно она на цепи меня за собой потащила, а я из последних сил противился, чтобы не побежать».
– Ты чего так разозлился? – Лида провела ладонями по моей груди.
Дернулся.
Впился взглядом в ее руки и понял, что дрожу. Всем телом. Но не от холода. От усталости и захлестнувших меня неясных эмоций. Вот, кажется, только что обхватывал пальцами упругие икры и тонкие коленки этой перепуганной, но острой на язык зануды Ежовой, только что касался ее кожи на запястьях, чувствовал исходящий от нее запах дикой вишни, вдыхал его глубоко и тихо, а теперь этого ничего нет. Совсем.
И меня разом будто все силы покинули.
– А?
– Ты же выиграл у Кирилла, – напомнила Лида, ласково юля вокруг меня и, точно кошка, тыкаясь лбом в грудь.
Запах Лидкиных духов по сравнению с тонким ароматом, который до сих держался на моей коже после общения с зашуганной ботаничкой, казался теперь тяжелым, приторным, почти смертельно удушающим.
– О, давай-ка сюда! – Остановил паренька с подносом и взял стакан пива. – Спасибо. – Улыбнулся. – Держи. – Вложил в руку Лиды стакан, тем самым создав между нами хлипкий барьер. – Давай веселиться, к черту всё!
– Ром, – кажется, она не забыла, о чем только что спрашивала.
А мне ужасно не хотелось, чтобы кто-то опять лез мне в душу.
– Мм? – Обнял ее за талию, чтобы скорей заткнулась.
– А ты зачем Страшилу себе на плечи посадил? Никого получше рядом не нашлось? – Не унималась она.
– А что не так с ней? – Спросил хриплым нетвердым голосом.
И коснулся руками своих плеч. Там, где совсем недавно было тело Ёжки, сейчас не осталось ничего, кроме холодного сентябрьского воздуха.
– Хотел подшутить над ней, да? – Лиду даже пиво не интересовало. Она крутила головой, отбрасывая назад длинные темные волосы в попытке привлечь этими движениями мое внимание. – Или что? Я не уверена, что ты просто так решил испортить себе репутацию, взяв ее в помощницы.
– Репутацию? – Впился в нее глазами.
Лида позировала передо мной. Как модель выгибала спину и выставляла вперед плечи. Даже хихикала так, будто репетировала этот смех не единожды до этого у себя дома перед зеркалом.
– Ну, зачем-то ты ведь ее посадил к себе на плечи, Ром? Все подумают, что тебе реально нравится эта кикимора замухрыжная.
И рассмеялась, закатывая глаза, будто эта ее реплика была самой смешной шуткой десятилетия.
– А почему Ежова не может мне нравиться? – Спросил серьезно.
И склонил к ней голову.
Флирт рассеялся вокруг Лиды, как облако после дождя. Она отстранилась от меня, словно от чумного:
– Ну, и шуточки у тебя.
– Никаких шуток. – Выпрямился.
По ее лицу прокатилась волна возмущения. Девчонка не в силах была скрывать своих эмоций. Широкая улыбка превратилась в кривую ухмылку:
– Я всё поняла. Ладно. Блин, таскаюсь за тобой, как дура. – Выбросила вперед свободную руку и толкнула меня в плечо. – Решил выставить меня посмешищем, да?
Она хватала ртом воздух, будто хотела что-то добавить, но не знала, что именно, и какое слово может оказаться достаточно действенным, чтобы пронять меня по-настоящему.
– Думал, мы все с тобой выяснили. – Подошел к ней вплотную и двумя пальцами приподнял подбородок. Подтянул ее лицо к своему и твердо произнес: – Если ты решила устроить мне сцену, Лида, то ты точно не по адресу.
Отпустил, улыбнулся, пожал плечами. Затем развернулся и ленивой походкой направился к друзьям.
– Ро-о-ом, – жалобно мяукнула, догоняя меня. – Ну, ты чего? Обиделся на меня, что ли? Я же просто спросила. Ну… Просто скажи, что она тебе никто, и я все забуду. – Дернула меня за пояс джинсов. – Ро-о-ом!
– Никто. – Улыбнулся, обернувшись. – И ты никто. И вообще все – мне никто. Я один, понимаешь?
– Нет. – Прильнула к моей груди. – Ты не один. Про меня забыл?
– Лида… – с сожалением.
Развел руками.
Она ничего не понимала. Женщины никогда не понимают. Слышат только то, что хотят слышать. Додумывают постоянно то, чего нет и быть не может. Наделяют мужчин определенными чертами, которые сами себе выдумали, а потом проклинают нас за то, что мы им не соответствуем.
Но чаще им просто приходится мириться с положением вещей, чтобы иметь возможность быть рядом. Готовы закрывать глаза на то, что не нужны мужчине. Позволять раз за разом растаптывать свои чувства в обмен на иллюзию нахождения в отношениях. Они не любят себя. Но отчаянно желают, чтобы любили их.
Простодушные.
– Почему ты меня отталкиваешь? – Она, вероятно, порядочно напилась, поэтому и забыла про гордость.
– Почему же? Не отталкиваю. Хочешь, пойдем ко мне в комнату? – Предложил, подхватывая ее под руку.
– Знаю, чем все это закончится. – Обиженно.
– А разве ты не этого хочешь? – Провел ладонью по ее спине вниз и сжал ягодицу.
Отчаянно извиваясь, Лида оттолкнула меня:
– Все ты прекрасно понимаешь! Поговори со мной, Ром! Просто поговори. Ну, почему ты всегда такой?
– Какой, Лид, какой? – Засмеялся, прекрасно понимая, что причиняю ей боль. Зато я всегда был с ней честен. Ничего не обещал, не ссал в уши про вечную любовь. – За разговорами иди к своему психотерапевту, ладно? А если я и могу помочь, то только кое-в-чем другом.
Потянулся к ее губам, но тут же получил неприятную оплеуху.
Щеку зажгло.
Девчонка, кажется, и сама испугалась: вытаращила глаза, но, заметив, что я улыбаюсь, разозлилась:
– Да пошел ты! Отдыхай с кем хочешь! – Толкнула, освобождаясь из объятий, и поправила юбку. – Козел! – Отбросила в сторону стаканчик. – С тобой даже поговорить нельзя серьезно!
– Где я, а где серьезно. – Ухмыльнулся. – Не смеши, детка.
– Придурок! – Отшатнулась, видя, что протягиваю к ней руки. – Лапы свои убери! Иди, Ежиху тискай теперь! И вообще, кого хочешь, тискай, понял? – Всхлипнула, неловко переступая на шпильках по мягкому газону.
– Спасибо, что дала вольную. – Махнул ей рукой, развернулся и пошел к ребятам. – Удачи, Лид!
– Мерзавец!
– Соскучишься, приходи. – Смеясь.
– Козел! Козлина! Козлище!
Честно? Мне было все равно. Я даже не слышал, что она кричала мне вслед. И уж точно не принимал на свой счет.
Подошел к ребятам, поболтал, принял от них поздравления с победой. Велел музыкантам зажигать по полной и даже сам немного подергался под их музыку. Уже начал искать глазами Кирилла, чтобы поговорить о том, что он мне теперь должен после своего проигрыша, как заметил подъехавший к дому Мерседес.
– Вот теперь самое веселье начинается, – рассмеялся, потянувшись к столику с выпивкой.
Глотнул пива первый раз за вечер, чокнулся с Денисом и принялся ждать начала шоу, все сильнее и сильнее сжимая челюсти от нетерпения.
– Приятель, там твои предки вернулись, кажется.
– Да? – Скользнул взглядом по тянущемуся вдоль двора ограждению. Калитка открылась, и на пороге застыли мама, сестра и отец. – Не обращай внимания. – Шепнул другу. – Они не будут против нашей маленькой тусовки.
– Что-то я сомневаюсь, – прокашлялся Денис, откладывая в сторону стаканчик.
И тут моя мать заголосила, отчаянно жестикулируя и хватаясь за голову.
Я сел на одно из свободных кресел, расставленных вдоль газона, и закрыл глаза. Голоса, крики, шум музыки – все это казалось далеким и больше напоминало ненавязчивое шуршание падающих под ноги листьев.
Осень. Мне нравилось, как медленно она подкрадывалась, обжигая кожу своим прохладным дыханием, как играла ледяным ветром с моими волосами. Я слышал ее мягкую поступь, созвучную с ритмом моего сердца, и просто улыбался. Слизывал капли пива, оставшиеся на губах, и проматывал в голове кадры утренней встречи с Настей. Гнал от себя ее образ, отмахивался снова и снова, но ничего не выходило – она сопротивлялась, никак не желая исчезать. И меня все острее и глубже затягивало в водоворот ее больших голубых глаз.
– Вставай, кому сказала! – Мамин голос прозвенел над висками, точно зловещий гонг.
Прежде, чем открыл веки, ощутил мощный толчок в руку. Родительница толкнула меня изо всех сил ладонями. Кресло должно было покачнуться, но даже не сдвинулось с места под моим весом.
– Вырос, детина, а толку нет! – Под стихнувшей вдруг музыкой на меня лавиной обрушился ее гнев: – Роман! Напился, что ли? Горе мне от такого сына. Одно горе! – Потрясла меня за плечо, но ответной реакции не заметила. – А вы, что встали? Расходимся! Я вас в свой дом не звала! Знаете, который час? Пошли во-о-он!
– Ирина… – Папин голос.
Опять неуверенный, тихий такой. Неловко, наверное, ему опять.
– Андрей! – Почти рыдая. – Что ты стоишь, Андрей? Посмотри на своего сына! Я ему говорю, а он лежит. Смотри, улыбается! Думала, в отключке, а ему просто все равно! Назло матери всё делает!
– Все, ребят, расходитесь. – Отец прочистил горло. – Время позднее, всем пора по домам. Идите, хорошо?
– До свидания. – Послышались робкие голоса друзей.
Слышно было, как барабанщик в последний раз коснулся палочками тарелок. Дзынь. Затихло. Голоса и шаги потянулись к выходу со двора.
«Осень. Дождь. Капли в лицо. Больно, хлестко, режет кожу, колет глаза. Ненавижу дождь. Ненавижу. От него одни неприятности. Вечно». И перед глазами опять она. Будь неладна. «Беру свои слова обратно. Этот дождь не был таким уж гадким».
– Роман!
– Да, мамулечка, – открыл глаза.
– Издеваешься? – Она уперла руки в бока.
Всего несколько морщинок в уголках глаз. Хорошая для ее лет фигура, волосы слегка тронутые сединой, но уложенные так, что этого никто не заметит, легкий аромат приятного женственного парфюма. «Его супруга всегда была прекрасна, а сейчас даже краше, чем двадцать лет назад, какой можно видеть ее на старых фотографиях. Так чего же ему еще не хватало?»
– Вставай, негодяй! – Оглядела мое тело. Будь я в рубашке, ухватилась бы за воротник и тут же поволокла бы меня за собой. Но сегодня взяться было не за что, поэтому она просто покачала головой и повернулась к отцу: – Что ты стоишь, Андрей, будто тебя это не касается? Твой восемнадцатилетний сын устроил дома пьяный дебош! Притащил к нам неизвестно кого, они истоптали мне весь газон, намусорили, а ты даже ничего не скажешь?
– Да, папа. – Я приподнялся, поворачиваясь к нему. Просиял, одаривая папочку широкой улыбкой. – Ты ничего не скажешь?
Он сглотнул.
Я видел, как дернулся его кадык. Так происходило каждый раз, когда я обращался к нему. Сейчас побледнеет. Вот оно – точно. И лоб пошел испариной. Бледные тонкие губы сжались в прямую линию.
– Скажи. – Усмехнулся я. – Говори, как есть, ну. Папуль?
– Рома! – Визгливо. Ленка обращалась ко мне впервые за последние полгода. Все эти месяцы мы делали вид, что не замечаем присутствия друг друга. Старались не сталкиваться в доме и старательно делали вид, что не знаем о существования нашего родства. Но теперь сестра вдруг решила нарушить это молчание. Не выдержала.
– Ты думаешь, мы будем терпеть все твои выходки?! – Глядя на мужа, мать закусила губу. – Скажи ему, что мы решили, Андрей.
Он смотрел на меня, не отрываясь. Казалось, я даже слышу, как капля пота катится по его дрожащей от страха спине. Его взгляд умолял. Просил меня не рушить всё. Буквально пресмыкался передо мной, чтобы я не делал этого. Мне стало противно и жалко его. Не мужик. Тряпка. Похотливая, гнусная, трусливая тряпка!
– Жаль вас расстраивать, но это папа разрешил мне устроить эту вечеринку. – Я выдохнул, вставая. – Так ведь, отец?
Подошел, хлопнул его по плечу и крепко обнял. Повернулся к маме.
– Андрей? – Не веря своим глазам, уставилась на мужа.
Его страх вибрацией отдавался в мои мышцы. Прижал его к себе еще крепче. На секунду показалось, что вот – сейчас он сдастся. Такие игры кого угодно доконают. Но он держался. С трудом выдавливая виноватую улыбку и дрожа, но все еще держался. Надо же, какой молодец.
– Вообще-то, да, Ирин…
– Но мы же с тобой всё обсудили… – Мама схватилась за голову. Сжала добела пальцами виски и затем бессильно опустила руки. – Ничего не понимаю. Вы меня в могилу решили свести? Это не может так дальше продолжаться. Я больше не могу…
– И денег мне дал. – Я посмотрел на отца, не разрывая объятий. – Сказал, давай, сынок, ни в чем себе не отказывай. Тебе пора становиться мужиком. – Улыбнулся ему, едва сдерживая рвущийся наружу гнев. – Девки богатых любят, да, пап? Так ты учил? Сори деньгами, чтобы они видели, чтобы хотели тебя, так?
– Прекрати! – Воскликнула сестра, задыхаясь. – Ты отвратителен! Как же я… ненавижу тебя!
В ее взгляде было столько презрения, что мне даже стало смешно. Я чуть не рассмеялся вслед этой лицемерке, когда она, утирая слезы, сорвалась с места и побежала в дом.
– За что ты так с сестрой? – Тихо проговорила мама, качая головой. – Когда ты успел стать таким злым, Рома? Что с тобой происходит?
– Да. Хороший вопрос. Что со мной происходит, пап? – Спросил, взглянув на отца.
Состояние у меня было близкое к истерическому. Казалось, стоит остановиться, и слезы сами хлынут из глаз.
– Да ничего ведь страшного, Ириш. – Отец осторожно выпутался из моих рук. Шагнул к ней. – Ну, пошумели пацаны. Выпили немного. С кем не бывает? Вспомни себя в его возрасте.
Мама отшатнулась от него, как от пощечины:
– Мы себя так с родителями не вели, Андрюша. – Посмотрела на меня, затем снова на него. – Что же со всеми вами такое, а? Ты всю дорогу мне поддакивал, а теперь снова под его дудку пляшешь. Если уж взрослый здоровый мужик не может с ним справиться, то на кого мненадеяться? Или, по-твоему, я должна все его выходки терпеть, да?