Лена Роколунская
Медальон

Глава 12

Ранним утром в доме Оулдридж разноцветные солнечные зайчики уже вовсю выпрыгивали из витражных вставок в окнах и разбегались по гостиной. Некоторые из них прятались в рисунке ковра, «расцветшего» в центре комнаты причудливым соцветием садовых цветов: лилий, гортензий и астр, другие находили отклики в плафонах светильников из такого же витражного стекла. К слову все эти элементы в оформлении дома в стиле Модерн были заслугой Анны. Она любила подчеркнуть свою индивидуальность во всем: начиная от своего внешнего вида, заканчивая убранством дома.

Фрэнсис и Чарльз сидели на диване в гостиной и пристально изучали новости в утренней газете. В ней была статья, посвященная еврейским беженцам лайнера «Сент-Луиса», в которой говорилось о том, что некий немецкий капитан по фамилии Шредер, не входивший в партию НСДАП («Национал-социалистическая немецкая рабочая партия»), участвовал в переправке еврейских граждан в Кубинскую Гавану. Однако, прибыв на место выяснилось, что министр внутренних дел Кубы на платной основе, выдавал визы евреям, не ставя в известность правительство своей страны. Узнав об этом, власти Кубы аннулировали визы, не предупредив их владельцев. В итоге на берег пустили только владельцев американских виз. В соседних Соединенных Штатах Америки и Канаде также отказали в приеме пассажиров «Сент-Луиса». Капитан Шредер отказался возвращаться в Германию. Он принял активное участие в переговорах с благотворительной организацией «Джойт», которая в свою очередь сумела договориться с некоторыми европейскими странами, в том числе и Великобританией о принятии части беженцев на территории своего государства. Таким образом под защиту ее Величества попали двести двадцать восемь человек.

– Им и бежать по сути некуда, везде их рассматривают как возможность легкой наживы, – резюмировал Чарльз, сворачивая газету.

– А меня вот другое поразило, – у Фрэнсис на лице было явное недоумение, – я думала, они там все фашисты, не способные к сочувствию, а этот капитан… Похоже истинный джентльмен.

– Да, видимо, не всё и у них однозначно.

Их разговор был прерван звуком шагов на лестнице. Это спускались их родители. Анна в тонком струящемся платье дымчато-голубого цвета, по верх которого было надето жемчужное ожерелье. На ее лице был привычный макияж с алой помадой. Она сделала оборот вокруг своей оси, и разноцветные зайчики обсыпали ее фигуру. Улыбнувшись, Анна подошла к смотрящим на нее детям.

– Доброе утро, мама! – Чарльз улыбнулся и поцеловал ее.

– Ты как всегда в образе! – Сказала Фрэнсис, целуя Анну.

– Тебе б тоже, не мешало подкрасится. – Анна, погладила дочь по щеке.

Следом спускался Гарольд. Он поздоровался с детьми. В этот момент вошла Сюзи и сообщила, что стол накрыт. Вся семья направилась в столовую. Сидя за столом, Фрэнсис обратилась к Гарольду:

– Папа, скажи, пожалуйста, а у тебя будут в ближайшее время поездки на Яву?

– Да. Ты хотела попросить какое-нибудь растение для своей коллекции?

– Да, мне нужно несколько клубней. Транспортировка не доставит хлопот. Растение называется Аморфофаллус.

Анна в этот момент зацепила на вилку кусочек омлета, но не донесла его до рта. Она застыла на долю секунды в этой позе, после чего, повернулась к Фрэнсис и переспросила:

– Аморфо что?

– Аморфофаллус! – Повторила Фрэнсис.

Гарольд закашлялся, Анна покивала головой, показывая, что поняла, а Чарльз засмеялся, закрывая лицо салфеткой.

– Красивое название! – сказал Чарльз с улыбкой, его глаза заблестели от застилавших слез, – откуда оно?

– Из-за внешнего вида цветка. Его сердцевина напоминает мужское достоинство, которое иногда достигает двух с половиной ярдов в высоту.

На лице Анны снова выступило волнительное удивление:

– Сколько?

– Милая, ты хочешь сказать, что в оранжерее будет цветок, размеров выше человеческого роста, в виде … ну, ты сама понимаешь. Мы же, иногда туда почетных гостей водим, чтобы удивить экзотикой… а тут такое… – растеряно проговорил Гарольд.

– А это разве не экзотика? – Вступился Чарльз, взяв сестру за правое запястье. Его лицо покраснело от смеха.

– Милый, но может все не так страшно? – Попыталась вступиться за дочь Анна, – просвещенная Франция с удовольствием обращается к культуре своих колоний.

– Только у нас пуританская Англия! – Возмутился Гарольд – зачем тебе он, вообще, понадобился?

– Его используют в медицине, в Азии он помогает людям, страдающим диабетом. Я хотела попробовать вывести, что-нибудь такое и для нашего климата, необязательно с такими цветками.

В этот момент вся семья серьезно посмотрела на Гарольда. И он вынужден был отступить.

– Ладно закажу тебе ящик клубней, только предупреждай, когда он цвести будет.

– Спасибо, папочка! – Фрэнсис, повернулась к Чарльзу, – у меня и к тебе просьба – научи меня водить машину, пожалуйста.

– Зачем тебе это нужно? – Удивился Чарльз – ты, что планируешь одна разъезжать?

– Когда Мэри предложила пройти курсы медсестры, ты поддержал, хотя я не планировала лечить людей. Но вдруг пригодится! Кстати, если помнишь, я их успешно прошла.

– Интересно, Чарли, что ты на это скажешь? – Подхватила с улыбкой Анна.

– Скажу, что девушке ее положения, это ни к чему. Тем более я занят.

– Может, кто из твоих друзей сможет помочь? – Пожала плечами Фрэнсис, – спрошу у Браяна.

– Хорошо. Твоя взяла. Не надо никого просить, – проговорил Чарльз, опустив голову, – папа еще пару лет, и она весь бизнес себе заберет. Еще только завтрак, а Фрэнсис уже оба своих вопроса решила.

– Люблю свою доченьку, – улыбнулась Анна, глядя в глаза Фрэнсис.

– Спасибо, мама! – Также с улыбкой ответила ей Фрэнсис.

– Только губки подкрась.

Фрэнсис закатила глаза.

Глава 13

– Милый, ты совершенно не выполняешь свое обещание, – Элизабет сидела напротив зеркала в халате, наброшенном на ночную сорочку и расчесывала волосы перед сном.

– Прости, дорогая, я знаю, но вести дела на территории другой страны, оказалось не так просто, – отозвался Томас, который сидел на кровати с одеялом по пояс и вносил правки в рабочий блокнот.

– Зачем ты принес это в спальню? – Элизабет указала на блокнот, – мы же договаривались не мешать работу с личным, лучше подумай о совместном времяпровождении. Мы вместе только завтракаем и иногда ужинаем, девочки это тоже заметили.

– Я обещаю, я исправлюсь, не сердись на меня, дорогая – с покорной улыбкой проговорил Томас и убрал блокнот в соседнюю тумбочку.

В соседней спальне свет был уже давно погашен. Мэри и Шарлотта лежали, каждая на своей кровати.

– Мэри, ты спишь?

– Нет.

– О Чарльзе думаешь?

– Тебе всё расскажи, любопытная. Тебе не спится?

Шарлотта встала с кровати, наощупь надела туфли и подошла к окошку. Она чуть отодвинула штору и ночной Париж взглянул на нее глазами своих фонарей. Где-то вдалеке слышались редкие голоса людей.

– Невероятно красивый город. Когда ты и Чарльз сюда переедите, я буду приезжать к вам при первой возможности, если ты не против конечно.

– Ты будешь всегда желанным гостем. Так, что ложись и не переживай.

Шарлотта легла на кровать и закуталась в одеяло:

– Спокойной ночи, Мэри.

– Сладких снов, Шарри.

Обе они не заснули сразу. Шарлотта, была окутана какой-то тревогой, которую она не могла сама себе объяснить. Некий фатум безысходности присутствовал в ее сознании. Мэри же напротив, думала о совместном будущем с Чарльзом. О том, как они поселятся в Париже. Она будет работать доктором в одной из клиник, а вечером они будут гулять по городу.

Утром, за завтраком повисла необычайная тишина. Первым не выдержал Томас:

– Так, как вчера прошел ваш день? Кажется, вы в театр ходили?

– Да, мы были на Женитьбе Фигаро, – отозвалась Шарлотта, – было здорово, нам всем понравилось. Жалко, папа, что тебя не было рядом. Уверенна ты бы оценил.

– Папа, а как твои дела? Все по плану? – Включилась в разговор Мэри.

– Да, более-менее… Послушайте, я понимаю, что мало уделяю вам времени и вот, решил исправиться. Смотрите, что пишут в газете: сегодня в театре Парижской оперы будет «Золото Рейна» Рихарда Вагнера. Почему бы всей семьей не сходить?

– Англичане приехали во Францию, чтобы послушать немца! – Сказала Мэри.

И все засмеялись.

– Вчера англичане смотрели итальянскую комедию, – улыбнулся Томас.

– Мне идея нравится. Я поддерживаю, мы правда давно не были в опере, тем более всей семьей. Давайте Этьена позовем! – Сказала Мэри.

– Да, Этьен уже член семьи, – поддержал Томас, – что думают остальные?

– Я за! – Кивнула Шарлотта.

– Это прекрасная мысль, милый. – Элизабет взяла за руку супруга.

– Значит всем семейством идем в оперу! – Подытожил Томас.

Глава 14

Поль сидел с утренней газетой за оранжевым столом и изучал статью о Московских переговорах. Внизу красовалась карикатура, на которой человек, похожий на Сталина сдерживает лающего пса с головой Гитлера. В этот миг из своей комнаты вышел Рихард.

– Доброе утро, как тебе спалось после «День начинается»¹⁶?

Рихард провел рукой по своим вьющимся волосам и улыбнулся:

– Спасибо прекрасно, вино после, дало особый усыпляющий эффект. А где Элен?

– Пошла за круассанами. Она предложила позавтракать дома и пойти гулять. Кстати, раз ее нет. Хочешь взглянуть на мой проект?

– Конечно. У тебя дома рабочие чертежи?

– Так наброски. Мы строим больницу. –

Поль встал и не прерывая разговор и направился в спальню. Через мгновение он вернулся с двумя листами. Он сел за стол и развернул листы перед Рихардом:

– Смотри вот если сделать входную группу шире, то сразу две скорые могут разъехаться, не доставляя друг другу дискомфорта. А вот здесь можно подкорректировать въезд в больницу.

– Думаешь, будет такой поток больных?

– Надеюсь, что нет. Но если что, медперсонал быстрее им окажет помощь.

Вошла Элен с пакетом и продуктовой сумкой. Поль тут же встал, чтобы помочь ей.

– Мальчики, у меня идея в отношении сегодняшнего вечера! Уверенна ты Рихард будешь в восторге.

– Элен, я весь во внимании! – улыбнулся Рихард.

– Сегодня в Парижской опере будет «Золото Рейна» Рихарда Вагнера! Какова идея?

– Послушать Вагнера в Париже! Когда еще такое представиться? Мне нравиться мысль, а что думаешь, ты Поль?

– Я к опере равнодушен. Мы с Элен больше в кино или театр, но почему бы и нет в качестве разнообразия!

– Решено, вечером слушаем твоего тезку! – Улыбнулась Элен.

– Он еще и саксонец, – подхватил Рихард.

Весь день, как и прочие, троица гуляла по Парижу. У Элен в сумке были два блокнота, и она периодически зарисовывала друзей. На вопрос: «почему два сразу?» Она пояснила, что один подарит Рихарду, а второй оставит себе, как напоминание о самых чудесных днях отпуска. О том, как им было весело втроем. Рихард был очень тронут. За эти дни он неоднократно ловил себя на мысли, что не хочет возвращаться домой. Вернее, к той обстановке, что окружает его каждый день. Здесь в Париже он себя чувствовал по-настоящему счастливым и свободным человеком – каждый день начинался с улыбки. Ему казалось, что за эту неделю он смеялся чаще чем за последние два года. Особенно ему было приятно сознавать, что его чувство полностью разделяют его друзья. Однажды, друзья сидели на покрывале, расстеленном на лужайке в парке. Элен рисовала Рихарда.

– Можно взглянуть?

Элен развернула блокнот.

– О, мне, кажется, я становлюсь похожим на француза, и Рифеншталь меня отвергнет.

– Тогда позволь еще пару штрихов для окончательной схожести? – Попросила Элен.

– Конечно.

Элен двумя взмахами нарисовала на лице Рихарда маленькие усики мелком. И тут же засмеялась. Рихард попросил зеркало, чтобы оценить работу художника. Элен ему протянула дамское зеркальце. Он посмотрел на себя со всей серьезностью и сказал:

– Мне, нравиться!

И тут же улыбнулся самой добродушной улыбкой, которую только можно представить. Поль позвал всех обедать. Они быстро нашли кафе с верандой, где и расположились. Из веранды открывался вид на парк. Друзья пообедали, продолжая шутить друг над другом. Поль вспомнил несколько историй из университетской жизни и рассказал их в свойственной ему манере. Затем держа бокал спросил:

– Рихард, если мы окажемся по разные стороны баррикад, у тебя будет в руках пистолет и ты будешь видеть меня, как ты поступишь? Уверен у тебя как у талантливого архитектора глазомер хорошо развит.

В этот момент Элен очень серьезно, (наверное, впервые серьезно), посмотрела на Рихарда.

– Глазомер может и развит, но память иногда подводит. Я забуду зарядить пистолет, а ты поступай на свое усмотрение. Я не буду тебя обвинять, есть моменты, в которые мы принадлежим не себе, а обстоятельствам.

– А у меня, вообще, осечки привычное дело, – улыбнулся Поль.

– Мальчики, нашли интересную тему! – Недовольно проговорила Элен.

– Больше не буду, прости дорогая, – сказал Поль, целуя ее руку.

Больше никто из них не поднимал подобных тем.

Вечером в квартире Монтери, Поль и Рихард сидели в гостиной в ожидании Элен, которая вносила последние штрихи в свой вечерний образ. Оба были в черных костюмах тройках. Рихард рассказывал о тенденциях в немецкой архитектуре, о «великом» замысле фюрера превратить города Германии в монументальные помпезные сооружения в едином ансамбле, и о первом таком творении – проекте реконструкции Берлина. Как вдруг из дверей вышла Элен. На ней было платье с открытыми плечами и пышной юбкой до середины голени с широким поясом на талии. Платье переливалось перламутровым оттенком, благодаря двухслойности: непрозрачная основа, поверх которой водружалась газовая ткань с вышитым рисунком в виде виноградной лозы. Ее волосы были аккуратно уложены под широкую ленту вокруг головы, обшитую стразами. Поль и Рихард с нескрываемым изумлением резко поднялись с дивана при виде Элен.

– Почему мы раньше не ходили в оперу? – Спросил Поль, не скрывая восторга.

– Потому, что Рихард к нам только сейчас приехал, – кокетливо ответила Элен. – Только жакет захвачу и поедем.

Войдя в здание Оперы Гарнье, появлялось ощущение, что попал в другую эпоху. Что еще мгновение и начнется бал, устроенный Наполеоном Бонапартом. Это где-то далеко над миром нависла угроза войны, здесь нависала только богатое убранство комнат. Вернее, сжимало, поражало сознание и подчеркивало всю незначительность человека – его призрачное присутствие в этом мире. Стоя в фойе оперы казалось, что попал под какое-то гигантское мифическое существо из древних сказаний: колонны – это его ноги, обтянутые золотым хитином, на животе-потолке сложный рисунок в виде фресок с сюжетами из легенд. Караван из зажженных электросвечей в старинных люстрах освещал это фойе, добавляя золотого блеска. Потихоньку зал начал заполняться, прибывающей публикой. Воздух наполнился ароматами дорогих парфюмов и шумом голосов. Публика явно была в прекрасном расположении духа, периодически слышался женский кокетливый смех. Рихард смотрел на людей: все мужчины были в строгих костюмах, ввели себя сдержано – никаких нацистских приветствий, никого в форме СС; дамы же напротив, как будто готовились несколько дней к этому выходу, тщательно подбирая наряд и все сопутствующие детали. Обилие дорогих тканей, украшений и мехов, подчеркивали контраст с реальным миром. Неожиданно все пространство как-то странно исказилось в восприятии Рихарда. Роскошное помещение и роскошная публика начали тускнеть и терять очертания, звук заглушался, и все как будто замедлилось, кроме одной фигуры. Это была брюнетка в струящемся платье пастельного фиолетового оттенка длинною в пол, на ее запястье мерцал браслет, а в руках переливалась маленькая сумочка. Она рассматривала убранство зала, но какими глазами! В них было: и кошачье любопытство, и детская наивность, и восторг эстета. Рихарду не хотелось отводить от нее глаз. Да и куда смотреть, ведь мир просто исчез.

– Мэри, на тебя так откровенно смотрит тот господин, даже неприлично, – шепотом, улыбаясь сказала Шарлотта.

В этот вечер она не чуть не уступала своей сестре в очаровании, несмотря на свой юный возраст. Ее хрупкая фигура была облачена в нежно-розовое облегающее платье с открытыми плечами с отделкой из пера страуса. Ожерелье и серьги из жемчуга подчеркивали изысканность ее образа.

– Где он стоит? – Серьезно спросила Мэри, смотря только на Шарлотту.

– Справа от тебя, тридцать градусов по диагонали.

– Спасибо. – Ответила Мэри и повернулась к Рихарду спиной, как бы демонстрируя вырез в платье на спине чуть ниже лопаток, обработанный кружевным плетением.

– Зачем? – Удивилась Шарлотта.

– Для меня существует только Чарльз, а посторонние воздыхатели совсем не интересны.

Рихард не отводил глаз теперь от спины Мэри. Наверное, если бы ему предложили на выбор: прослушать оперу или все это время смотреть на прекрасную незнакомку, он бы не колеблясь выбрал второе.

– Мэри Картер! Забудь! – Голос Поля встряхнул Рихарда и вернул в реальный мир.

– Ты ее знаешь?

– Кто ж не знает английское семейство Картер, особенно ее отца – Томаса. Вот кто талант в бизнесе – зарабатывает даже на подготовке к войне, даже на чужой территории, при чем на товарах, которые мы также можем поставлять из своих колоний. Перед его приездом, была статья, описывающая всю семью. Кстати, она помолвлена. За такого же бизнесмена.

– У нее брак по расчету? – не скрывая удивления, спросил Рихард.

– Сложно сказать, возможно нет. В статье писали, что две семьи давно знакомы и дети росли вместе. Может привязанность с годами и правда переросла в чувства.

– Спасибо за разъяснения, – сухо и с безразличием сказал Рихард.

– Дружище в этой семье есть еще младшая дочка, год другой и ей активно начнут искать супруга, – начал было Поль с ноткой иронии, – так, что если ты подождешь…

– Спасибо Поль, кажется нам пора занимать места.

Зрительный зал оперы продолжил купать публику в роскоши. Это был Колизей, отлитый из золота. Над зрителями возвышалась огромная восьми тонная люстра из хрусталя, красный бархат на шторах и креслах служил дополнением для сакральной театральной обстановки. Рихард, Поль и Элен заняли свои места. У каждого из них было свое эмоциональное состояние и свои мысли: Элен немного волновалась – ее захватывала окружающая роскошь, и восхищал внешний вид публики, Поль думал, как выдержать зрелище. «Зря выпил вино, а не чашку кофе. Еще и нить сюжета надо не потерять» – думал он. Опера не была его любимым развлечением. Что касается Рихарда, то он взглядом искал Мэри. Наконец, зазвучала музыка, поднялся занавес и на сцене началась магия. Перед зрителями на скалах, опоясывающих Рейн сидели три русалки. Они пели песни, весело плескались, как вдруг на сцене появился страшный гном, который пытался поймать их. Но они лишь смеялись над ним. «Какую красивую музыку писал Вагнер», думала про себя Мэри. Ведь действительно в ней слышны естественные звуки природы: плеск воды, ночные крики птиц. Какой же нужно иметь талан, чтобы их перевести в мелодию. Мэри посмотрела на рядом, сидящую Шарлотту – та похоже была одной из участниц действия происходившего на сцене, разумеется у себя в голове. Во время перерыва все семейство Картер и Этьен вышли в фойе. Первая не сдержалась Шарлотта:

– Это просто потрясающе, я не ожидала, что увижу полноценный спектакль под музыку. И какую музыку – она просто божественна!

– Да, удивительно видеть Вагнера в Париже, – подхватил Этьен, – интересно, Эрик тоже его оперу слушает из своего ложе?

– Кто такой, Эрик? – спросила Шарлотта.

– Разве ты не знаешь легенду об уродливом Эрике? – интригующе спросил Этьен. – Это был уродливый актер, который всегда ходил в маске и репетировал в подвале. Однажды, он увидел прекрасную актрису и влюбился в нее. Он долго за ней ухаживал, и наконец, она ответила взаимностью. Ради него она покинула сцену. Но не смогла жить без нее, в итоге оставила Эрика. Эрик был безутешен, закрылся в подвале, где и умер в одиночестве. С тех пор его призрак бродит по этому зданию. Кстати, в ложу номер пять нельзя купить билет. Она навечно закреплена за Эриком.

– Совсем не жалко мне этого Эрика, – сказала Мэри, – если любишь, сделаешь все, чтобы любимый был счастлив. А он любил только свои амбиции.

– Сказала Мэри, которая оставила Чарльза одного в Лондоне, – улыбнулся Этьен.

– Поддержал Этьен, который оставил Катарину с их маленьким сыном одних в Лионе, – смеясь, подхватила Мэри.

Этьен кивнул ей в ответ. Шарлотта жестом показала, что хочет кое-что сказать Мэри. Сестры извинились и отошли в сторону.

– Мэри, тот джентльмен, ну который на тебя смотрел. Стоит сейчас и с кем-то разговаривает, при этом постоянно смотрит в твою сторону.

– Хорошо, спасибо Шарри. Сейчас встану спиной.

В другом конце зала, шло обсуждение первой части. Элен продолжала восторгаться. Ее брови весь вечер были приподняты от удивления.

– Я не знала, что опера может так захватывать. Это даже интереснее кино.

– А у него есть оперы покороче? – С умоляющим видом спросил Поль.

– Эта достаточно короткая, кстати она входит в цикл «Кольцо Нибелунга». Всего их четыре. По замыслу самого Вагнера их нужно слушать подряд, так, что день можно посвятить опере.

– Рихард, ты пробовал? – с изумлением спросил Поль.

– Подряд, нет.

Публика начала продвигаться в зрительный зал для продолжения просмотра.

Постановки произведений Вагнера были редкостью в тот период во Франции. Многие его воспринимали как одного из символов Третьего Рейха. Действительно, Гитлер и его окружение почитали данного композитора. Хотя возможно дело было не в музыке, а в его антисемитских взглядах. И это здесь в Париже, городе, который тесно связан со всеми видами мирового искусства подобная музыка доставляет удовольствие, а поход в оперу является чаще развлечением для состоятельной публики, а пригороде Мюнхена, творение Вагнера – это главные аккорды, под которые сборщик душ приходит за очередными трофеями.

Эту ночь Рихарду снился странный сон: играла музыка Вагнера, а перед ним стояла Мэри. Она смотрела на него тем своим пронзительным взглядом, как будто изучала и пыталась ответить на вопрос; кто для нее Рихард друг или враг, которого нужно бояться. Где-то вдалеке звучали слова из оперы: «Чтобы выковать кольцо, которое позволяет захватить мир, нужно полностью отказаться от любви, но разве такое возможно?» Мэри трансформировалась в Фрейю¹⁷ из «Золота Рейна».