Лена Гурова
Иди ко мне…
По лицу Мостовой чистыми ручейками текли слёзы. И у мамочек наших тоже. Все рассупонились, растеклись… Я решила увести разговор в другую сторону.
– Гуля, у меня сейчас язык отвалится, я с самого начала хочу спросить, ты маму нашла?
– Да, уже не работая в полиции. Но она живёт в другом городе и никогда не вернётся сюда. Это её решение. Тяжёлое для меня, но выстраданное и окончательное – для мамы.
– Господи, почему? – Вопрос многоголосием повис в воздухе.
– Она считает, что стала причиной бед и неприятностей для нас всех. И ей нет прощения. Убеждать бесполезно.
– Да, она такая. Если что решила, ничем не перешибёшь. – Заключила мадам Элеонора.
И опять Гулька скользнула по ней недобрым взглядом. Да что такое?
– Но это неправильно, причём здесь она? Тем, что в её жизни появился этот тщедушный мужичонка с большими покровителями, сломавший и её жизнь? Ерунда какая-то, семья должна жить вместе, тем более, теперь. – Я не могла принять решение Гулиной мамы.
– Не обсуждается. Ты думаешь, я не пыталась, не уговаривала, не приводила кучу доводов в пользу совместного проживания? Бес-полез-но! Пусть пройдёт ещё немного времени. Ей и самой нужен покой, со здоровьем не всё в порядке. Мне приходится уважать её решение, давайте не будем об этом. На чём я остановилась? А, слишком много внимания этим гадам. Они просчитались, тандем «Лиза плюс Миша» разрушил все их планы, им надо было на лбах сделать такую татушку.
– Мне всё равно непонятно, почему Мишку так долго мурыжили. Что мешало сделать это раньше?
– Ответ на этот вопрос мы не узнаем никогда. Я думаю, несколько нестыковок в их планах вызвали задержку. Сначала статус моего мужа, потом пропажа из их логова мамы, ну и то, что Исаев – человек публичный, его исчезновение, пусть не сразу, но подняло бы целую бучу. Что и получилось. К краху этого преступного синдиката приложили руку и Чингиз Ахметов, и Зуев-старший, и спортивная вольница, представители которой, где только не служат и работают. И ты, Лиза! И что самое неприятное, ты меньше всех заслужила это испытание. Но в одном я уверена на сто процентов: вы с Мишкой вместе на всю жизнь.
И опять недобрый взгляд в сторону Элеоноры. Только эта женщина не проронила ни одной слезинки и не задала ни одного вопроса, сжав губы в ниточку и посматривая на всех свысока. Она что, всё это знала наперёд? Как у неё мог получиться такой хороший сын?
У моей мамы есть одно железное убеждение: каждая встреча, общение и даже просто обмен парой фраз послано нам не просто так. Причём, и негативное, и позитивное в равной степени. Мы, сами того не понимая, получаем неоценимый жизненный опыт, который закаливает и обогащает. Даже животные, которых бог лишил возможности общения с человеком посредством речи, делают нас добрее и ближе к природе, заставляют ощущать членами одной флоры-фауны под названием «планета Земля». Что далеко ходить, каждый заглядывал в глаза собаки, целый калейдоскоп эмоций и разнообразных чувств можно прочитать в них. От «я всё понимаю» до «просто рядом посидеть». И ещё неизвестно, кто кого учит и воспитывает, умные-разумные гомо сапиенсы или поющие в лесу птички, заставляющие нас растекаться от умиления и восторга. Чёрная кошка, прилетевший к вашему окну голубь, красивая бабочка, усевшаяся на нос ребёнка, и много-много других природных явлений вызывают разные реакции у людей. Но вызывают, не оставляют равнодушными. Ни для кого не секрет, что человечество делит себя на любящих фауну, особенно в лице кошек и собак, и не выносящих их. Собачники и «вегетарианцы». И, если первые никогда не станут вторыми, то антизоологи часто перебираются в первую группу. Не получится жить в нашем разнообразном животном мире отшельником, да те же тараканы и мухи не дадут. Но наша Элеонора Георгиевна переплюнула всех, заставляя мир крутиться по её правилам. Правда, круговые движения тоже бывают разными: окружности, эллипсы, спирали… Вокруг неё – звездообразные траектории с постоянными острыми углами. И из этого общения, лично я, не извлекла ничего полезного, воспринимая сначала, как наказание. А за что, спрашивается? Вот именно, не за что. Бог с ней, пусть рисует свои звёзды, кометы с хвостами и собирает космический мусор…
Перед отъездом Гуля попросила проводить её, и в аэропорту открыла мне тайну недобрых взглядов в сторону матери Исаева.
– Только тебе я могу рассказать всё, держать это в себе нет никаких сил. Конечно, с моей стороны это может показаться эгоизмом или чем-то нечестным, ведь у тебя и так напряжённые отношения со свекровью. Но я решила, что ты должна знать. Потому что это правда. – Она вздохнула, как перед выходом на сцену в первый раз. – Человек, которого всю жизнь любит моя мамочка – Михаил Исаев, самый старший. А Борька – его сын.
Галдящий аэропорт на минуту превратился в аквариум, а я в застывшую рыбу в этом аквариуме. Новость настолько ошеломила, что Гуле пришлось отпаивать меня водой. Я вспомнила о визитах мануальщицы Лилии, стало понятно, последствия какой травмы она врачует. И то, что великовозрастная парочка никогда не вспоминает о своей молодости, тоже вписалось в общую картину. А главное, хозяйка исаевского гнезда всегда поступает по-своему, ничьё мнение для неё не авторитет. Но Мишка старше Гули. Получается, что она зачала его, не будучи ещё замужем?
– Да, ты права. – Ответила на мой вопрос Гульнара. – Моя мама и Исаев-старший считались родственниками по отцовской линии. Санта-Барбара началась ещё задолго до них. Наш прадед женился дважды, он был тот ещё ходок, и прожил почти сто лет. Мы его застали. Но прабабки у нас разные. Дети росли вместе, как родные. И вырастила их вторая жена, а первая смылась куда-то. Вот и получилось, что родичи подзабыли о генах, все же были Исаевы. Но в дальнейшем у каждого появилась своя семья. Так что Мишка и Светочка, моя мамочка, уже оказались какими-то там далекоюродными. Встречались по праздникам и семейным датам и, чем старше становились, тем сильнее их тянуло друг к другу. Ну а когда семейная тайна просочилась на свет божий, всё разрешилось наилучшим образом. Судьба свела влюблённых, и тут же в игру вступила мадам разлучница, Элечка, теперь Элеонора Георгиевна Исаева. Она давно положила свой «стеснительный» взор на красивого мужика с добрыми глазами, называя его Михась. Всё началось с того, что он стал получать письма, находить газеты и брошюрки со статьями о нежелательности браков между родственниками. Это было ещё до появления карлика народу. Подключился и комсомол, и партия. Как только обошлось без правительства? Михаила даже проработали на общем собрании, тогда так было, на предмет совращения несовершеннолетних. А у них ещё до этого и не дошло тогда. В общем, поднялся ил со дна и пыль из-под копыт. А мамочка о тех временах вспоминает, как о самых счастливых в её жизни… И знаешь, я прочитала «между строк» своим женским чутьём, или дочерней любовью, что первым мужчиной для неё стал её любимый Миша, уже после развернувшейся компании о морали и любви. Всё равно получать, так пусть будет за что! А дальше и говорить не о чем. Всё-таки, мужики – слабый пол. Насколько мне известно, твой Мишка на свет божий незаконнорожденным. Но потом отец усыновил его, узнав о появлении девочки Гули, то бишь, меня. Когда мы вернулись, проводив благополучно за решётку биопапу, у давних любовников опять вспыхнуло чувство. Они хотели уехать на край света, но мама забеременела, очень тяжело носила. Её буквально выходила Элеонора, ребёнок родился семимесячным. Да и растить Борьку помогала. Все же думали, что моего брата зачали на свиданке в тюрьме. Никто никого разубеждать не стал. Так сложилось. Мамочка из чувства благодарности не стала продолжать отношения. В конце концов, у её любимого Миши тоже семья, сын. Но Борька с годами стал очень похож на своего отца и на брата Мишку. Никакие ДНК не нужны. Вот поэтому мама Света и не хочет появляться здесь, будоражить всех и вся.
Я чувствовала себя обитателем планеты «Неправильно всё это» в Галактике «Исаев и Къ». Что-то несуразное было в только что прослушанном монологе Гули. Захотелось реветь, куда-то бежать, что-то делать. Только не сидеть, сложа руки.
– Только не вздумай об этом даже пикнуть, я задушу тебя собственными руками! – Ох, уж эти Исаевы, из крайности в крайность, и я – такая же.
– Да нет, конечно, Гуля! О чём ты? Просто, так не должно быть. Борис уже не мальчик, ему тоже досталось. Так почему он должен жить вдали от своего брата? Нечестно! Получается, что мы не желаем побеспокоить мадам Элеонору в ущерб всем остальным. Поговори с мамой ещё раз! Нет, всё время говори, проси, умоляй. Представляю, как обрадуется Мишка такому сюрпризу, ведь он мечтал о брате всю жизнь! Я буду молчать, но это равносильно насилию над моей личностью, я заработаю паралич языка и инфаркт мозга. Да молчу я, чтоб у меня язык отсох. Но недолго…
Весь вечер всё подало из рук.
– Лиза, иди ко мне!
Бедная овечка, а-а, в последний момент поймала своё сердечко, а-а… Как я боялась проболтаться! Взяв себя в руки, и в ноги, и во всё возможное взятию, решительным шагом направилась на зов.
– Что это у нас сегодня происходит? И что ты делала в аэропорту?
– Гулю провожала. – Я отважно уставилась в глаза Мишки. – А ты откуда знаешь?
– Видишь ли, золотая моя, я за тобой следил. Просчитать вас с Гульнарой оказалось проще простого. Только тебе она могла рассказать всё до конца. Одного вы не учли: я знаю о своём брате Борьке. Надо быть последним идиотом, чтобы не догадаться.
Слёзы прорвались, наконец. Такого облегчения я не испытывала никогда, даже роды прошли для меня проще. Врать, а тем более Исаеву, не получалось никогда. И я давно бросила даже пытаться.
– Ну чего ты? Всё же хорошо. Как я люблю тебя, родная. Не плачь, моя честь и совесть, не пришлось тебе обманывать меня. – И поцеловал, а потом ещё, и…
На пике сильного эмоционального подъёма очень обостряется сексуальное влечение. Так утверждают сексологи. Одна моя знакомая с удивлением рассказывала, какой запредельный секс случился у неё в кабинке фуникулёра, при наличии боязни высоты. А другая, со стыдом, призналась в ужасном прегрешении. В тот день утром умерла её подруга, и она, намотавшись за целый день, к ночи осталась одна в квартире с покойницей. Муж её не бросил, пришёл подставить своё плечо и ещё кое-что. И случилось всё это в соседней комнате. Жизнь и смерть встретились в этом месте в тот момент. И только наш «знаменитый своими викторинами» психолог Алина успокоила её и объяснила, что против природы не попрёшь. Это вкратце. А на самом деле сеансов «успокоения» было десять, и денег – куча.
У нас, Исаевых, это влечение возникает при любом удобном случае. Мешают только дети, родители и, иногда, стеснительность с моей стороны. Нет, ну, правда, не заниматься же этим интимным, касающимся только двоих, хоть и приятным, но очень личным делом, на площади, советами затр.… Хватало и так, с того самого момента в самолёте. Бывало, что мы еле добегали до дома, а бывало, что и не добегали. В лифте, на крыше, в машине, в моём кабинете, в лесу, в море, в горах, даже на яхте, на камбузе, при наличии половины семьи на борту, список можно продолжать… Стыдно признаться… И спортом мы теперь занимаемся в разных залах. Во-первых, потому что у меня при виде моего любимого в мыле и пене, с мышцами, играющими своей мощью, и вылетающими при этом звуками, враз поднимается всё моё женское и начинает вопить: «Возьми меня, ну, возьми меня». И я напоминаю себе Елену Воробей в известной интермедии, что не придаёт мне шарма, а как раз, наоборот. Какая тут может быть тренировка! А, во-вторых, поедания взглядами моего боксёра всякими бабами, приставания и жеманство с их стороны, вызывают во мне такую ревность, что только воспитание останавливает от желания вцепиться им в волосы. А Исаев, при этом, ещё и посмеивается. Аспид! И устраивает мне такие ночи любви и секса, после которых я чувствую себя единственной и неповторимой. А что ещё надо?
Но один раз я, всё-таки, не удержалась. Получив свои спортивные нагрузки, полуживая, вышла из душа и услышала, как одна мадам спорит с другой: они разыгрывали моего Мишку. Обычно, я отдыхаю в фито-баре, ожидая его, но в этот раз отправилась вслед за девицами. Какое это было представление! Как они не разделись и не устроили стриптиз при всём честном народе? Потом выяснилось, мой дорогой заметил меня краем глаза, и выступил режиссёром этого спектакля для глупых жён. Он подыгрывал спортсменкам, доводя их почти до обморочного состояния. Но не до последней точки. Они пытались что-то шептать ему в ухо, обнимая рукой за шею, и тут же оказывались на следующем тренажёре. Цепляли ногами, задевали сиськами, одна из них «нечаянно» оголила свою грудь, тут же засунутую моим благоверным назад, он ещё и поправил застёжку. Девица решила, что Исаев пал, расплылась, как тесто из кастрюли, ножки подкосились, глазки поползли вверх. Она обхватила боксёра за шею, обмякнув всем телом и прижимаясь доступными частями тела. Сосиска на толстом батоне «Докторской»… И тут я – подкопчённая охотничья колбаска, распространяющая гневное амбре и с гантелей наперевес. Короче, подмостки отдыхают… Но Лизонька не успела пристукнуть распутницу, зацепившись за какой-то тренажёр и потеряв орудие возмездия. Хорошо, что рядом оказалась дорожка, на которую я и влетела в следующую секунду, в надежде, что никто не заметил моего падения. Включила, сделав равнодушную мину, и заскакала вприпрыжку, как в детстве. А Мишка, еле сдерживаясь от смеха, решительно снял с себя уже уверовавшую в свою победу девицу с выпученными глазами и позвал вторую. В заключении, он поставил их спиной друг к другу, зацепив тёток между собой руками в локтях, и заставил перекачиваться, поднимая по очереди одна другую. Делать это им нужно было как можно дольше.
– Лиза! – Позвал он меня – Глянь, какое я придумал упражнение. Класс, да? На все группы мышц. Всем спасибо, все свободны.
И утащил меня в душ, со всеми вытекающими… А потом хохотал, вспоминая разъярённую Лизу, улетевшую вслед за перевесившей её тяжёлой гантелей…
Но сердце моё никак не могло найти покой. Какой мужик сможет долго сопротивляться такому напору бабских батальонов? Конечно, мои терзания не прошли незамеченными.
– Лиза, иди ко мне! – Мурашки по спине. – Говори, что опять? Мы же договорились, ничего не скрывать.
– Мы с тобой стали родителями трёх дочерей. О судьбе твоей второй жены ничего не известно. Неужели тебя не волнует, что с ней произошло? Ведь она так любила тебя, надеялась вернуть, на машине твоей синей ездила до последнего, изображая перед всеми идеал семьи. Да и в постели она ас-ка, ты сам говорил. Ты не скучаешь по ней и её сексуальным играм?
– А ты по Чингизу?
– Я первая спросила, не переводи стрелки.
– Дело не в стрелках. Просто мы с тобой оказались волею судьбы в одинаковом положении. И мне бы очень не хотелось, чтобы ты меня с ним сопоставляла. Я не сравниваю, потому что ты выигрываешь по всем статьям. Просто секс, пусть даже и с асом, или ас-кой, как ты говоришь, это просто секс. Им можно заниматься, когда у мужика нет такой Лизки. Просто получать наслаждение, не говоря слов любви, даже не целовать. А от твоего маленького нежненького поцелуйчика во мне загорается пионерский костёр. Да просто от возможности всё время ощущать тебя рядом сердце наполняется счастьем. Неужели ты допускаешь, что, потеряв свою любимую девочку, а потом вернув, пройдя через тернии к звёздам, я позволю каким-то дурочкам куражиться над нашей любовью? И хватит об этом, а то я обижусь. – И он надул губы, смешно выпятив нижнюю, из-за чего ещё больше стал похож на младшенькую, Женечку.
Или она на него. Эта девчонка сразу заграбастала в свои маленькие ручки всех, окружающих её людей. Бабушки и дедушки установили гостевой график, забирая её по очереди. Алиса с Диной, неразлучницы, стали для младшей не просто сёстрами, они взяли её под свою опеку, мыли, кормили, одевали, гуляли, играли, мои золотые помощницы. Конечно, Женька поняла, что она – центр семьи Исаевых-Романовых-Ахметовой, и стала, чуть что, оттопыривать свою нижнюю губёшку. А плакать-то не хотелось! И слёзы не выдавливались! Каприза накрывалась медным тазом, приходилось жить дальше не солоно «хлебавши» … Только что луны с неба и птичьего молока у этого ребёнка не было.
– Я не хочу звёзд с неба, хочу смотреть в это небо счастливыми глазами. И подписываюсь под каждым сказанным тобой словом. – Моё состояние было подобно безоблачной эйфории, так всё прекрасно и удивительно. – И не обижайся, мой хороший, но знай: я тебя никому не отдам. Мне хватит сил на пару оплеух.
Мишка расхохотался, схватил меня. Тут же подскочила девчачья банда и повисла на папочке гроздьями. Я быстро слезла, сделав вид, что понеслась на кухню. А на самом деле всё было очень печально. Бои, безжалостные, «сплошным потоком» и без правил не прошли бесследно для моего мастера боевых искусств. Боли в спине не давали, порой, даже спать. Но он хорохорился, каждый день по два часа занимался специальными упражнениями. Я так и не поняла, как можно лечить боль в спине нагрузками на эту же спину. Наверное, я глупая, или моя жалость пополам с ярым желанием помочь, не дали адекватно оценить положение вещей. Во всех уголках моей души таилось щемящее сочувствие к тому, как тяжело ему даётся начало каждого дня, возможность существовать, как все. Но показывать сострадание, а тем более, явно демонстрировать желание протянуть руку помощи, нельзя никак. Надо было знать Михаила Исаева, как знала, любила и чувствовала его я. А он – меня.
Жизнь текла в заботах и хлопотах. Я много работала, Мишка возился со своими воспитанниками, отдавая им много сил и энергии. И всегда, когда возвращался, мы встречали его всем семейством. Девчонки очень скучали, ведь только папа позволял им всё: таскал по всяким детским праздникам, покупал по мановению палочки игрушки и одежду, устраивал пикники и поездки в интересные места. Баловал, одним словом, отдавая им всё своё свободное время. В одном из таких круизов, по реке, мы опять оказались в спортивном детском лагере, теперь уже устроенном по всем правилам, удобно и красиво. Детворы собралось много, предполагались соревнования пополам с активным отдыхом. Все, и дети, и взрослые, крутились, как белки в колесе. Мишка сразу отправился руководить, а мы с девчонками – на берег. Погода стояла шикарная, как не воспользоваться возможностью поплавать и позагорать! И смыть с себя нахлынувшие воспоминания, не самые приятные. Старшенькие, как истинные дети профессионального спортсмена, уже вовсю умели плавать, кататься на велосипеде и немного боксировать. А малышка, никак не желающая отстать, изо всех своих карапузных сил пыталась за ними угнаться. Так смешно было это наблюдать, в сердце матери распускался целый букет всяческих бутончиков счастья и отрады.
– Лиза, добрый день! – Улыбающиеся глаза папы Карло напомнили другие, так же смеющиеся мне в лицо там, в замке. – Давайте уже знакомиться поближе. Я вам не враг, поверьте.
А ведь обещали отдых и расслабуху! И хоть я давно уже знала о наличии хорошего человека, Карла Ивановича, давшего путёвку в спорт моему Мишке, чувство самозащиты, что ли, не давало воспринимать его, как «друга».
– День, действительно, замечательный. – Я не знала, что говорить, у него даже голос такой же, карликовский.
Вот оно мне надо?
– Очень жаль, что нам пришлось познакомиться при таких неприятных обстоятельствах. Я очень симпатизирую вам, но понимаю, что на горячий приём претендовать не приходится. Тем не менее, рискну попросить выслушать меня. Предупреждаю сразу, что Миша о моих намерениях не знает и будет очень недоволен. – Он помолчал, видимо, собираясь с мыслями. – Дело в том, что он несерьёзно относится к своему здоровью. Через меня за триста лет моего тренерства прошли тысячи ребят, и я знаю, что говорю. Наставить его на путь истинный сможете только вы. Ничего сложного тут нет. Режим, диета, массаж, физиопроцедуры. Но всё в комплексе. Думаю, вы и сами заметили изменения в его поведении, последствия сильнейших нагрузок не заставили себя долго ждать. Если вы хоть немного мне доверяете, нам нужно создать коалицию. Нет, для этого совсем не обязательно встречаться. Просто я распишу наши действия так, чтобы он был в поле видимости максимально. Подумайте, и дайте ответ как можно быстрее.
– Да что тут думать, я согласна. К врачам он идти не хочет, помощь не принимает ни в каком виде, пытается скрыть свою боль от меня, как будто это возможно. Что нужно делать?
– Я в вас не ошибся, всё распишу и потихонечку передам. А вы…
– Карл Иванович, Карл Иванович! Там Михал Михалычу плохо! – С горы неслись дети и орали во всю глотку.
– Что такое? – Папа Карло подскочил, как мальчик, и помчался им навстречу.
Господи, а я? А девчонки? Заметавшись между берегом и лестницей, я вытащила Женьку и, приказав двум старшим одеваться и бежать за мной, поскакала через две ступеньки наверх.
На футбольном поле, где и должны были проходить состязания, собрался весь лагерь. Центральная трибуна, завалившаяся набок, представляла собой груду разнокалиберных досок. Бригадир строителей бестолково бегал из конца в конец, раздавал такие же бестолковые указания, из которых я поняла, что под обломками кто-то есть. Ноги подкосились, в голове зашумело, и я уселась прямо на землю. Подскочили девчонки, стали поднимать, разревелись.
– Лиза! Лиза, я здесь! – Голос Мишки прохрипел почти рядом, и через секунду я уже была около него.
– Что с тобой? Что тут произошло? Тебе больно? – По гримасе на его лице стало понятно, что больно, хоть он и старался улыбаться.
– Ничего страшного, спину немного надорвал.
Я вылупилась на него, ничего не понимая. Он лежал на лавке, как чурбан, руки по швам, голова запрокинута, ноги – пятки вместе, носки врозь. Господи, ему даже говорить было больно, я почувствовала это всеми фибрами души и ничего не соображающими мозгами.
– Лиза, не волнуйтесь, так бывает. Зато он теперь не открутится, карета скорой помощи уже едет. – Карл Иванович явно сильно волновался, голос срывался, в глазах – беспокойство и участие. – И что удумал, медведь!? Эти придурки уже закончили работу. Мишке что-то не понравилось, и он им указал на это. Так они, ничего лучшего не придумали, как самим опробовать устойчивость сооружения. И если бы наш богатырь не удержал на своих плечах падающую конструкцию, пострадавших было бы в разы больше. Но и сам, конечно, получил по заслугам. А ведь я говорил, Мишанька, просил обратить внимание на «звоночки про позвоночник». Это очень важно по жизни, звоночки. Вон как твои девки выводят, шельмы, прям колокольный звон. Не дрейфь, пацанва, все будет хорошо.
Когда скорая увезла его, а я уже сидела за рулём следом, папа Карло сунул мне бумажку.
– Прочтёшь дома. Без него, а то он меня убьёт. Удачи! – И подмигнул.
Через неделю Мишка попал в полное моё распоряжение. За это время я досконально, подними ночью – отскочит от зубов, изучила немудрёные приёмы массажа и активации энергетических точек. Первые два курса восстановления были пройдены на «ура», и тренер засобирался в командировку, более продолжительную, чем обычно.
– Я потерял много времени, надо навёрстывать. Спасибо твоим ручкам, я теперь молодец хоть куда. Да, папа Карло всегда отличался умением убедить и научить каждого. – Ехидно усмехнулся мой богатырь. – Шифровальщики. Ваш заговор был раскрыт ещё там, в лагере. Спасибо вам, мои заботливые, куда ж я без вас.
И уехал. Но перед самым отъездом я встретилась с Алиной Сергеевой, бывшей Цветковой. Она, как личная психологиня и воспитатель юных душ, тоже отправлялась в эту макси-поездку. Мы не особенно общались, подругами так и не стали. После развода, «мадам сама себе режиссёр», почти сразу вышла замуж второй раз, пытаясь пристроить к делу своего ненаглядного. Мишка никак не поддавался на её уговоры, ведь Виктор продолжал работать в клубе, очень плодотворно и результативно. Менять отличное, пусть даже на очень хорошее, но непроверенное, – какой смысл? У этого второго имелись два образования, его услуги, может быть, и пригодились бы. Но до него уже всё было налажено, всех устраивало. Не получилось у великого психолога одурачить всех очередной раз. Правда, сама Сергеева осталась в клубе, к ней все привыкли, воспринимали как должное. Да и что-то никто не рвал её на части, не предлагал другое место под солнцем… Не прожив и года, она оставила и второго мужа. И теперь, вольная птица, моталась за Мишкой с Витькой по городам и весям, как хвост, надо – не надо. Даже предприняла несколько попыток вернуть Цветкова. Но, увы, он тяжело пережил их развод, и воспринимал её только, как предательницу, обманщицу и приспособленку. Наверное, поэтому, вытащив меня в кафе на чашечку кофе, посоветовал не выпускать из вида «эту охотницу за выгодными женихами».
– Я стал замечать, всё-таки немного знаю её, знаки внимания к Мишке. Лиза, я не шучу. Она со своими «вы хотите поговорить об этом» бывает очень коварна. Просто, тебе будет очень неприятно, если ты, вдруг, увидишь её висящей на Исаеве, или даже целующей, обнимающей его. Это проверенная временем Алинина тактика. Вспомни, как она умудрилась влезть на плечи нашего чемпиона с первой же встречи? Потом поняла, что есть ты, тебя не переплюнешь, и обратила свои взоры на меня. А я дурак, так верил ей. Профессионалка, ничего не скажешь, умеет подстроиться под любого. На выезде я ей не дам подкатывать к Мишке. У него столько заморочек всегда в этих поездках, что он может и не сразу понять, что к чему.
Я приняла к сведению, но горизонт был чист. А Мишка отзывался о ней, как о надёжном товарище, своём парне, так сказать. И я успокоилась. Поэтому и решила доверить ей третий этап восстановления своего любимого. Ничего сложного: находить точки на спине, шее, плечах и предплечьях и массировать с применением специальной мази. Пять минут каждый день на ночь – «всех делов». Виктора в этой поездке с ними не было, а мой безмозглый рассудок, видимо, в тот момент сильно повредился, желание довести восстановление Исаева до конца победило здравый смысл. Я до-ве-ри-ла сво-его лю-би-мо-го чужой тётке!!!
И вот почему я сидела с подбитым глазом, застыв, на своей кухне, после бурной ночи и небольшого «перебранчика» утром, с прижатым к уху телефоном Мишки. И уже вовсю рисуя, как практикующий психолог Алина Сергеева будет врачевать моего мужа. Решение пришло мгновенно. Дети у мамы, я свободна, как ветер. Во что и превратилась, вылетая в сторону кафе «Бриз», в тёмных очках, платочке и серо-коричневом костюме, подаренном мамой и не одетым ни разу, самое то для конспирации.
Через пятнадцать минут меня можно было ваять с натуры, ни один член не двигался, даже глаз. Примагнитившая мой взор чудная парочка устроилась на веранде. Бабье лето, я начинала его уже ненавидеть, как и в первый год нашего знакомства с Мишкой, вступило в свои права. Жёлтые клёны и рыжие рябинки, яркие хризантемки и настурции вокруг кафе придавали романтичности и уюта, хоть картину пиши «Бабьему лету – бабье» на французский лад. Мишка, насупленный и какой-то отречённый, и притулившаяся к его плечу Алина. Они молчали. Просто она смотрела на него во все глаза, а он вперился в стол. Создавалось такое впечатление, что мадам ждёт от него какого-то ответа, а месье никак не примет решение… Помочь? Где взять сил? И я позвонила Соньке.
– Что за пожар? К чему такие шпионские игры? Что за синяк? – И переведя взгляд на мой кивок головой, увидела. – Это ничего не значит, Лиза! Ты что, обалдела? Сейчас же иди, зайди и подойди к ним. Ой, с тобой родной язык забудешь враз. Никогда не поверю, что Мишка ударил тебя.
– Подожди, не талдычь. Ты с фотоаппаратом? Прекрасно. Сфоткай их. Вот сейчас, смотри.
Соня, будучи докой в своём деле, отреагировала мгновенно. Прекрасно. Как раз в этот момент Сергеева обхватила двумя руками накаченное предплечье Исаева и положила голову на плечо, сильно прижавшись, закрыв глаза и расплываясь в ехидненькой улыбочке.
– Теперь прошу тебя, Сонечка, подыграй мне. Без кофе я пропаду, твоей ничего не понимающей сестре нужно вливание. Попроси официанта поднести заказ, когда я присяду к ним, чашечку кофе, ну ты знаешь мой вкус. И пусть обязательно скажет: «Вам, как всегда, Лиза, с солью и корицей, и щепоткой сахара. Приятного аппетита». Ну, как-то так. Иди, а я через пять минут. Все разъяснения потом, пожалуйста.
За столиком всё так же молчали, мой благоверный никуда не спешил, спокойно принимая от Алинки знаки внимания, чтоб её… Когда они успели так соскучиться, ведь только вчера вернулись? Или… Господи, страшно даже подумать. Неужели у них всё серьёзно, и им просто-напросто нравится проводить время в компании друг друга? Мишка позволяет ей… Я сейчас сдохну…
– Добрый день! – Я зашла сзади, они меня не видели. – Прекрасная погода, не находите?
Мой чемпион дёрнулся, а эта звезда только сильнее прижалась к нему. У Исаева никак не получалось вытащить руку из её капкана. Натуральная пиявка, только телом больше похожая на каракатицу, вся расшиперенная и в присосках.
– Ваш кофе, Лиза! Как обычно, с солью, корицей и щепоткой сахара. Отдыхайте.
Исаев уставился на парня, улыбающегося во весь рот и превратившегося в сплошное желание услужить, причём мне.
– Что-нибудь ещё? Самое время жульена. Сегодня ваш любимый, с тремя сортами сыра.
– Может, позже. – Ну, Сонька, продюсер-сценарист. – А вы что, стосковались? Вроде, только вчера расстались. Или я чего-то не знаю, Исаев?
На нём не было лица. Он уже и не пытался отлепить от себя Сергееву.
– А что у нас с языком? Избежав паралича в области спины, он, стопор, подкрался незаметно в другое место? Печально.
– Что ты говоришь, ненормальная! Какой паралич! Да у Мишки сейчас состояние здоровья лучше, чем в двадцать лет. Окстись, поганка!
– О, а кто это у нас? Глас Исаева в пустыне, продублированный преданной связисткой Алин! Хороший тандемчик, слаженный.
И тут эта су… узрела мой фингал. В глазах засияло злорадство, ухмылочка поползла в разные стороны, не замедлив вылиться в язвенное замечание.
– Мишенька, ну зачем же так радикально, драчка, это не наши методы. Можно же было всё выяснить цивильно, в спокойной обстановке. Или ты…
– Или я. Не с тобой разговариваю. Михаил Михайлович, у вас проблемы с микрофоном? А мне и не надо, я по глазам читаю, ты разве не знал? Поэтому, онемел, боишься, что я ещё и по губам что-нибудь пойму? Не бойся, просто скажи, что происходит. Я на это имею право, не находишь? Ты, вдруг, понял, что с Алиной лучше?
