Леа Ри
Одиночество
В двери повернулся ключ, и Индира быстро все бросила и пошла встречать мужа.
– Не важно. Само все прояснится, – сказала она самой себе и натянула счастливую улыбку.
Вадим был явно не в духе. Он сдержанно поцеловал жену в щеку, и, повесив куртку на вешалку, направился прямиком на кухню.
– Почему еще ничего не готово? – спросил он недовольно и повернулся к Индире, как раз остановившейся в дверях с понурым и забитым видом.
– Я уже почти закончила, – тихо произнесла она и покорно подошла к плите.
– Ну, смотри, – заключил Вадим и пошел, было, в комнату с телевизором, но тут вспомнил. – Кстати, что за письмо тебе сегодня прислали? Без подписи.
Индира продолжала стоять спиной к Вадиму, занимаясь ужином, и ответила:
– Не знаю. Какой-то сумасшедший.
– О чем?
– О том, что хочет познакомиться.
– А, – протянул Вадим. – И что ты думаешь?
Индира повернулась к нему с очевидным на лице ответом:
– Конечно, я не согласилась. Я уже и письмо порвала. Зачем мне нужен больной человек?
– Хм. Ну, смотри, – произнес Вадим и направился в комнату с телевизором.
Индира метнулась в спальню, где лежало письмо, освободила конверт, разорвала и бросила в мусорное ведро для бумаги, здесь же у стола, а само послание положила обратно в стол, в книгу с детективом, вместе с закладкой. Она знала, что Вадим может проверить правдивость ее слов. Но дотошная проверка пока была не для него, поэтому одного конверта вполне достаточно.
Индира быстро вернулась на кухню. Курица как раз дожарилась, и Индира более или менее успокоилась.
Ужин как всегда был очень «содержательным», а, главное, «веселым». Супружеская пара молча сидела за столом друг напротив друга и методично поглощала еду, иногда встречаясь взглядами: Индира с некоторой боязнью, Вадим с безразличием.
– Что случилось на работе? – спросила Индира.
По щекам Вадима пробежали желваки.
– Да!.. – начал он, но волна злости заставила его захлебнуться.
– Хм, – отреагировала Индира, будто она получила вразумительный ответ.
– Я прораб, а меня никто не слушает, – выразил, наконец, мысль Вадим и ритмично зажевал кусок картошки.
Индира едва заметно кивнула. Она только делала вид, что заинтересована в работе мужа, но на самом деле думала о Е.Ф., который глубоко засел в голове. Она уже хотела тихо встать из-за стола, надеть пальто и туфли и выйти из квартиры. Пойти в этот парк, на ту аллею, где ей встретилась девочка, и найти в толпе те глаза, которые будут смотреть только на нее. Глаза, полные тепла и любви, глаза решительного и сильного мужчины, который защитил бы ее от всех. От Вадима, от привередливых покупателей, от этих многочисленных глупых и бессмысленных проблем.… И счастье вновь бы вспомнило о ней, одинокой продавщице канцтоваров, о несчастной двадцати девяти летней женщине, которая не перестает надеяться на свою звезду. А, может, ее нет?
– Почему ты меня не слушаешь? – сдвинул брови Вадим.
Индира подняла на мужа измученное лицо и стала ждать очередного упрека или, еще того хуже, скандала. Скандала, обычно высосанного из пальца.
* * *
Индира медленно открыла почтовый ящик и достала оттуда запечатанный конверт, который был подписан знакомыми инициалами «Е.Ф.».
«Хорошо, что Вадим не смотрел почту», – подумала она и поднялась к себе в квартиру. Она бережно положила конверт на стол и в раздумьях, не отводя от него взгляда, переоделась в домашнее. Наконец, она села на кровать, взяв письмо, осмотрела его со всех сторон и неспешно раскрыла. Это письмо грело ей душу, поэтому она не хотела быстро пробежать его глазами и так же быстро швырнуть в ящик стола. Индира хотела читать медленно, будто долгий взгляд на того, кто его написал. Почувствовать его, увидеть возможный облик, и с улыбкой на устах блаженно положить письмо в стол. Рядом с первым…
«Здравствуй, Луна.
Я очень рад, что ты не оставила первое письмо в почтовом ящике. Ты даже представить не можешь, какое счастье меня настигло, когда я об этом узнал.
Думаю, ты будешь не против того, что в своих письмах я буду проводить с тобой небольшую беседу. Даже не беседу, а, скорее, монолог. Впрочем, наверное, все-таки беседу. Надеюсь, ты читаешь это с интересом, так что могу считать это все-таки беседой.
Вчера я написал новую картину. На ней изображен предзакатный пейзаж. Место, где бы я хотел оказаться в данный момент. Вместе с тобой. Представь море и пляж. На чуть рябой воде уже отчетливо читается солнечная дорожка, на песке то тут, то там зеленеют водоросли, нанесенные приливом. Несколько чаек силуэтами кружат над морем, иногда залетая на оранжевый круг солнца. Горизонт чист…
А на берегу, стоя во влажном песке, стоишь ты и смотришь на этот горизонт. Будто ждешь корабля, на котором буду плыть я… Ты – просто темным силуэтом, но я уверен, что если бы ты взглянула на эту картину, то непременно узнала бы себя…
Я надеюсь, что из-за моих писем конфликта с мужем не получится. Я бы не хотел являться причиной столь неприятного инцидента.
Мои друзья, некогда играющие на гитаре в нашей с сестрой квартире, говорили всегда, что у меня есть одна удивительная способность – сближать людей. Не хотел бы, чтобы вы из-за меня поссорились. Правда, со временем эта теория не подтвердилась только по отношению ко мне. Друзья ушли, отдалились от меня, и теперь играют на гитаре в других домах…
Но это не так и важно. Не стоит загружать тебя своими прошлыми проблемами.
Пожалуй, стоит немного рассказать о себе. Я всю жизнь хотел связать себя с искусством. Моя мечта, в общем-то, исполнилась, но все же хотелось бы, чтобы она исполнилась более масштабно. Впрочем, как говорит мой любимый писатель Оскар Уайльд: «Художник не стремится что-то доказывать. Доказать можно даже неоспоримые факты». Вот и я не стану ничего доказывать. Если мое творчество найдет отклик у людей, значит, я привнес в искусство что-то свое…
Например, я очень хотел бы написать твой портрет. Я помню каждые твои черты, твои жесты. Я помню, что ты любишь носить пальто, помню, что ты любишь убирать свои черные волосы или в кичку, или в не очень тугой хвост. Я помню, что у тебя мягкие черты лица. А темные выразительные глаза всегда излучают интерес и доброту.
Правда, в последнее время я заметил в них грусть. Что-то случилось? Может, из-за этого ты так легко приняла меня? Из-за необходимости человека постороннего, которому хочется довериться? Хотя, может, я и не прав.
Если хочешь, можешь написать мне ответ и положить в свой почтовый ящик.
Это письмо я писал под впечатлением того, что ты ждала моего следующего послания. Поэтому оно может показаться тебе не очень содержательным и даже сумбурным, но знакомство всегда начинается не очень определенно.
Надеюсь, ты все так же тепло смотришь на эти строки. До следующего письма,
Преданный тебе, Е.Ф.»
Индира улыбалась легкой улыбкой на протяжении всего чтения. Ей понравились непринужденность и некоторая отчужденность от внешнего мира и реальности характер письма. Е.Ф., видимо, действительно находился под сильным впечатлением.
– Я, по-моему, и правда осчастливила его, – пробормотала Индира, смотря на строчки.
В этот раз письмо было написано не таким размеренным и твердым почерком, а более поспешным. Действительно, радость могла торопить Е.Ф.
Индира ясно представила картину, которую описал ей аноним. Она уже почувствовала легкий ветер и шум воды. И холодок по голым ногам, утопающим ступнями в мокром песке.
Теплый взгляд лился на заветные листки бумаги. Е.Ф. все больше превращался в ангела-спасителя, который пришел в трудное время и подбадривает, давая забыть на несколько минут о Вадиме. Индира встала с кровати и, как и хотела, бережно положила это письмо уже в конверте, который она рвать не собиралась, рядом с первым письмом. Затем она бесшумно подошла к книжной полке и пробежала глазами корешки. Оскара Уайльда там не было. Но еще целый шкаф был во второй комнате. Только тонкая книжка с высказываниями известных людей, среди которых было несколько цитат Оскара Уайльда.
Индира живо прочитала их и твердо решила купить книгу писателя. Завтра же. Она хотела находиться рядом с Е.Ф. хотя бы мысленно.
А Вадим… Он далек и совсем ее не любит. Несколько слов за вечер – вот его лимит. И все.
А, может, сходить в садик?.. В садик… Ничего себе садик…
Вадима все равно нет.
Индира сидела на кровати и бессмысленно смотрела в окно. Лучи солнца падали на противоположный дом, окрасив его в два цвета – серый и оранжевый, наискосок, будто разделился на две части. Вот и Индира взвешивала сейчас все светлые и темные стороны. Если Вадим придет раньше нее, он непременно спросит, где она ходит. Ну, скажет что-нибудь и все. Ее будет подбадривать это письмо. Уже два письма.
– Да! – решилась Индира и быстро собралась.
Автобус пришел быстро, и она вскоре вышла недалеко от ЦПКиО. Она в предвкушении шла по аллеям, надеясь заметить того, кого она уже видела раньше. Наконец, она дошла до той аллеи, где дала девочке денег купить сахарную вату. Индира медленно ступала по шершавому песку на дорожке. Она ничего не слышала, а только вглядывалась.
