Леа Рейн
Чёрный восход
– Краденая, что ли? – с ходу спросил он.
– Н-нет. Просто деньги кончились. Пожалуйста, хозяин, возьмите за рыбу?
Лавочник забрал цепочку, повертел так и этак и в итоге махнул рукой.
– Ладно. Бери, мальчик, рыбину, какая понравится.
Я чуть не подпрыгнула от этой фразы, но рыбину взяла – причем самую большую – и поспешно ушла от лавочки.
Надо же, мальчик.
– А ведь и правда, – задумалась Юёр, – ты можешь притвориться парнем. Тогда вообще никаких вопросов не будет.
– Я поразмыслю об этом, – пробурчала я себе под нос.
Подведя лошадь к корыту с водой, стоявшему у стены постоялого двора, я попросила работника напоить животное, а сама села за уличный столик и стала грызть рыбу.
Мальчик.
Я не могла понять, обидно мне или нет, но забыть так просто не получалось.
Рыбу я проглотила быстро, а потом просто сидела за столом и глядела в одну точку, пытаясь понять, что делать дальше. Нужно снять комнату, чтобы переночевать и привести себя в порядок. Узнать новости о том, что происходит в мире, и понять, безопасно ли вообще сейчас ехать в столицу. А если не в столицу – то куда?
– Вы ранены? – раздался голос рядом со мной.
Я вынырнула из размышлений и подняла взгляд. К столу подошел молодой мужчина в простом дэгэ́ле. Черные, как обсидиан, волосы волнами спадали на его плечи. Большие голубые глаза, почти что западные, хорошо сочетались с кожей холодного оттенка, но выглядели необычно на восточном лице. Я не могла причислить его ни к алтан-газарцам, ни к кумларцам. Откуда он и что здесь забыл?
– Кровь на рукаве, – пояснил незнакомец, кивнув на мою раненую руку.
– Поцарапался о ветку дерева, – ответила я, решив прикидываться парнем.
– Это как? – не поверил он, смерив меня подозрительным взглядом.
– Ездить не умею.
– Что бы ни произошло, стоит сходить к шаману и обработать рану.
Я глянула на него исподлобья, показывая, что не настроена на беседу:
– Спасибо, учту.
Он покивал с таким выражением лица, будто хотел как следует меня запомнить. А может, мне просто показалось. Все‐таки предательство Эльчина меня изменило, и я уже не видела добрых друзей в окружающих людях. Особенно в тех, которые вмешиваются не в свои дела.
Как бы там ни было, я тоже взяла этого мужчину на заметку.
Он отошел и стал прогуливаться по лавкам. Я наблюдала за ним, надеясь, что он не вернется. От меня не укрылось, что этот незнакомец тоже за мной наблюдает. Мне стало не по себе, и я решила сегодня же покинуть деревню.
Зачем он следит за простым бродягой? Вдруг работает на Жанбулата? Если так, то дела мои очень плохи. Я захотела немедленно уйти, но только так, чтобы это не походило на бегство.
Спокойно выйдя из-за стола, я подошла к лошади и так же спокойно повела ее через площадь в сторону ворот. При этом по спине у меня ручьями стекал холодный пот.
Тут в воротах появились два всадника с разъяренными лицами.
Я в ужасе отшатнулась назад, не зная, куда спрятаться.
Но было поздно.
Они узнали меня так же быстро, как я узнала их. Стражники из пещер, очевидно, недолго ловили разбежавшихся лошадей и сразу примчались сюда, чтобы меня добить.
Не такая уж я оказалась и умная.
– Держи девчонку! – закричал один, вытаскивая меч из ножен.
Теперь дела у меня не просто плохи.
Я почти не жилец.
2
Тосгон
Лошадь испугалась воцарившейся суматохи, дернулась вбок и снесла выставленные там корзины. Я тоже прыгнула в сторону, но запнулась о вывалившиеся овощи, потеряла равновесие и полетела лицом вниз. Как оказалось, это меня спасло, потому что в эту секунду надо мной просвистел меч, который отхватил часть волос.
Я едва успела выставить ладони, чтобы смягчить падение. Раненую руку окатила боль, и я, не выдержав, всё же рухнула на землю, крепко приложившись подбородком. Овощи подо мной раздавились, и одежда насквозь пропиталась их соком. Я перекатилась на спину, скользя по шкуркам, и чуть не напоролась на меч второго стражника. Он уже собрался пронзить меня, как вдруг ему что‐то насквозь пробило шею, и он вылетел из седла с такой силой, что его тело разнесло деревянный прилавок.
С трудом поднявшись, я поняла, что за меня вступился тот незнакомец в черном дэгэле, от которого я хотела сбежать.
Первый стражник уже спрыгнул с лошади и выхватил оружие. Мой неожиданный защитник без промедления вступил с ним в бой. У стражника был меч, у незнакомца – только пара кинжалов, которые он вытащил откуда‐то из-за спины. Кто‐то мог бы решить, что кинжалы не ровня мечу, но я знала, что всё зависит не от оружия, а от человека. В руках мастера даже палочка для еды может оказаться смертоносной. А мой защитник оказался настоящим мастером. Стражник не успел сделать и пары ударов, как незнакомец, перемещаясь с невероятной скоростью, вогнал в его тело оба кинжала: один в шею, другой в поясницу.
В деревне стояла гробовая тишина. Мужчина рывком вытащил кинжалы из тела стражника. Когда труп рухнул на землю, звук показался мне оглушительным и тошнотворным. Незнакомец наклонился и сорвал с шеи поверженного врага какую‐то бирку. Вид у него при этом был такой, что не возникало сомнений – это не второй, не третий и даже не десятый убитый им человек.
Мне определенно надо убираться отсюда.
Не успела я дернуться, как дорогу преградили еще двое мужчин. Они не пытались схватить меня, просто встали рядом с серьезными лицами, ясно давая понять, что не позволят мне сбежать.
– Разбойники, – сообщил мой защитник, показывая бирку деревенским жителям, которые несмело выходили из укрытий. – Работорговцы, которые продают девушек в пустыню.
– Проклятые работорговцы! – закричал кто‐то.
– Истребить их всех! – подхватил другой.
– Сколько можно похищать наших дочерей?!
– Спасибо добрым героям, что заступаются за простых людей! В последнее время героев нечасто встретишь!
Жители ликовали и едва ли не рукоплескали, но на мужчину это не произвело никакого впечатления. Предельная серьезность ни на секунду не покидала его лица. Он спрятал бирку и стремительно направился ко мне.
– Значит, вы девушка. Ранены? – спросил он, кивнув на мою одежду.
Я опустила взгляд и увидела, что с ног до головы покрыта пятнами, но не кровавыми. А если кровь и была, то точно не моя.
– Помидоры, – сдавленно произнесла я.
Даже знать не хотелось, какое зрелище я собой представляла. Меня больше интересовало, что тут происходит и давно ли в Алтан-Газаре посреди бела дня бесчинствуют разбойники.
– Но лучше сходить к шаману, – настаивал незнакомец. – Из-за этих людей вам пришлось притворяться парнем?
– Какое вам дело? Кто вы такой?
И вовсе я не притворялась парнем, просто слишком худая и одета в мешковатую одежду.
– Меня зовут Дэми́р. Скажем так, я практикую боевые искусства, и мне не всё равно, что происходит в мире. А разбойники из пустыни чересчур осмелели с тех пор, как Алтан-Газар напал на Кумлар.
– То есть как напал?! – не поверила я.
Мужчина посмотрел на меня с подозрением.
– Война идет больше года, и Кумлар почти пал. – Он сложил руки на груди. – Девушка, как долго вы пробыли в плену у разбойников?
Война идет больше года. Алтан-Газар напал на Кумлар.
Быть такого не может.
– Ничего удивительного, – сообщила Юёр. – Сперва твой дядя захватил трон, а теперь решил захватить другие страны. Он не остановится, пока перед ним не падет весь мир. Ты должна помешать ему и вернуть всё на свои места.
Но как мы могли пойти войной на Кумлар? Это бесчестно, подло и грязно. Всё равно что вонзить нож в спину своему лучшему другу и брату.
Когда‐то давно оба наших государства образовались из одного племени, а их основателями стали родные братья – Чулуу́н и Мэргэ́н. Они были сыновьями правившего тогда вождя Алтáна. Следующим вождем мог стать только один из братьев, и оба это понимали, поэтому с детства стремились показать себя с лучшей стороны как перед отцом, так и перед всем племенем.
Крупный Чулуун обладал богатырской силой: он мог голыми руками поймать на охоте зверя или свернуть головы врагам из соседних племен. А худощавый Мэргэн был очень ловким и метким: ему ничего не стоило подстрелить цель из лука на большом расстоянии. Оба зарекомендовали себя превосходными добытчиками и защитниками и высоко почитались в племени.
Алтан так и не решил, кого из них назначить своим преемником, поэтому, когда настал его час отправиться в мир духов, выбирать пришлось людям.
На собрании старейшин мнения разделились: одни ратовали за то, чтобы вождем стал Чулуун, другие встали на сторону Мэргэна. Племя рассорилось и разделилось на два лагеря, которые ни за что не желали друг другу уступать.
На уступки не шли и братья. Уважая традиции, они условились решить спор в поединке на мечах: победивший станет новым вождем, проигравший покорно примет свою участь.
Бой между ними вышел напряженным и волнительным. За тем, как вершится история, с замиранием сердца следили все соплеменники. Ловкий Мэргэн наносил удары быстро и неожиданно, но крупный Чулуун лишь отмахивался от брата, как от назойливой мухи. Когда Мэргэн, обессилев, стал двигаться медленнее, Чулуун улучил момент и сбил его с ног. Этим и была поставлена точка в их споре.
Униженный Мэргэн решил покинуть земли предков и отшельником странствовать по свету. Однако соплеменники, которые видели в нём своего вождя, устремились за ним. Вместе они двинулись на юго-запад и основали палаточный городок Кале́. Кочевники из пустыни неоднократно нападали на них, требуя освободить эту часть «кумлара», как они называли пески. Но люди Мэргэна, укрепляя Кале, смогли дать отпор. В конце концов городок превратился в крепость, и пустынные жители отошли далеко на юг. Племя Мэргэна стало осваивать плодородные долины к северу от города, создавая на своем пути новые поселения. Через несколько десятков лет племя занимало территорию, которая ограничивалась Северными горами на севере, Рваным озером на западе и пустыней на юге, а сам Мэргэн стал именоваться Великим ханом Кумлара.
Оставшийся на древней племенной территории Чулуун не отставал от брата. Он построил город Ордо́н и обозначил границы своих земель, простирающихся до Северных гор на севере, Черной реки на востоке и Южных гор на юге. Свою страну он назвал Алтан-Газаром, «золотой землей», – в честь бывшего вождя Алтана и благодаря золотым месторождениям, найденным в Южных горах. С соседями Чулууну повезло больше: на юго-востоке раскинулась древняя империя Баифа́н, которая давно обозначила свою территорию. Чулуун занял оставшиеся свободные земли, заранее обговорив это с императором.
Когда пришло время провести границу между Кумларом и Алтан-Газаром, братья встретились вновь. Они слышали об успехах друг друга и поняли, что прошлый поединок ничего не значил и что каждый из них достоин звания вождя. Они признали друг друга Великими ханами двух молодых государств и обсудили общую границу.
Вот уже более ста лет Алтан-Газар и Кумлар являются союзниками. Враги знают, что если пойти войной на одно из ханств, то на помощь обиженному придет побратим. Наши правители никогда не забывали, что у нас общие предки, и всегда относились друг к другу с должным почтением и уважением.
Если дядя пошел войной на Кумлар, то он выставил нас предателями и опозорил перед всем миром.
Хотя чего удивляться – Жанбулат убил кровного брата. Что ему стоило напасть на Великого хана Кумлара?
– Война… всего через год после гибели хана Асла́на, – потрясенно проговорила я.
– Через два, – поправил меня Дэмир. – Два года – более чем достаточно, чтобы развязать разрушительную войну.
– Как два года? – удивилась я.
– Думаю, девушка, вам стоит сходить к шаману.
Видимо, с головой у меня непорядок.
Неужели я просидела среди гробниц не меньше, а, наоборот, куда больше, чем полагала?!
– Кажется, мы где‐то сбились со счета, – сказала я Юёр.
– Вот с этим я тебе ничем помочь не могу, – ответила она. – Время для меня идет по-другому.
– Конечно, ты ведь выдуманная.
– Приберитесь тут, – приказал Дэмир тем двоим, что по-прежнему стояли рядом со мной.
Кивнув, они направились к лежащим телам.
Теперь дорога была свободна, и я дернулась, чтобы сбежать, но Дэмир успел схватить меня за локоть.
– Куда собрались, я же хочу вам помочь.
– Верно, – поддержала его Юёр, будто он мог ее слышать. – Намылилась она. Здесь хотя бы нормальные люди, а за оградой бродят разбойники, которые продадут тебя в пустыню. Только сбежала из заточения и снова попадешь в плен. Ты этого хочешь? Пока безопаснее остаться тут. А этот паренек может еще пригодиться.
Тоже мне паренек – передразнила я. – Он старше меня.
– Я старуха, для меня все молодые, – ворчливо отозвалась она.
В конце концов я послушалась Юёр. За месяцы заточения я научилась ей доверять. Она стала голосом моей интуиции и никогда не ошибалась.
Мне и раньше казалось, что меня охраняли наемники, – задумалась я. – Только я и подумать не могла, что они наемники из пустыни.
Вообще‐то такое бывало. В пустыне существовали целые семейные кланы наемников. Иногда кто‐нибудь нанимал их для всяких грязных дел. Эльчин, как видно, заплатил парочке, чтобы они меня охраняли. Вероятно, другие стали нанимать их для похищения людей на продажу, не желая пачкать руки. Страшно подумать, как это распространилось с начала войны.
Дэмир повел меня через площадь к жилым домам. Деревня оказалась такой маленькой, что ничего не стоило обойти ее за считаные минуты.
Раньше мне не доводилось бывать в подобных селениях. Мой город, Ордон, столица Алтан-Газара, – один из крупнейших городов на континенте. Один только ханский дворец занимает бо́льшую территорию, чем вся эта деревушка. И теперь мне показалось, что в нем слишком много лишних помещений.
Мы остановились напротив деревянного домишки, крыльцо которого украшали пучки трав и амулеты с птичьими перьями. Однозначно жилище шамана. Мне сразу стало здесь спокойнее. Жрец – просто служитель духов. А шаман – посредник между духами и людьми, лекарь и духовный наставник. Общение с ним мне точно не помешает.
Дэмир бодро постучал в дверь.
– Как вас зовут? – неожиданно поинтересовался он.
Я не могла назвать свое настоящее имя.
– Зовите меня Ка́ра, – объявила я.
Удивительно, как быстро я придумала новое имя, оно будто само возникло на языке. И очень мне подходило. Раз уж я возвращаюсь с местью, чтобы устроить предателям черный день, пусть и имя будет соответствующим. Кара, означающая «черный», подходит больше, чем Шамай, переводящаяся как «свет свечи».
Хотя если учитывать, что сегодня я сожгла трех человек, то мое настоящее имя тоже звучит довольно зловеще.
Дверь отворилась, и на пороге показался старик. Его смуглое лицо украшала дугообразная черная борода, уже посеребренная сединой. В длинные волосы были вплетены ленты и перья. Мочки ушей оттягивались гигантскими металлическими серьгами. Одежду из хлопка и кожи украшали различные амулеты, среди которых выделялся талисман в виде лося. Значит, деревня находилась под покровительством этого духа.
В селениях, которые располагались среди лесов, обычно поклонялись духам лесных зверей. В столице, построенной в степи, почитали степного верблюда и орла. Впрочем, мы одинаково уважали всех духов, ведь каждый из них покровительствовал разным аспектам жизни. Например, мамонт-рыба менял русла рек, создавал новые водоемы и осушал старые. Если его уважить, то он спасал от засухи, а если нет – вода могла исчезнуть. Арзу́ри, дух леса, иногда помогала заблудившимся путникам найти нужную тропу, а порой, наоборот, запутывала тропы еще сильнее. Горная ящерица заботилась о пещерах и уберегала их от обвалов, именно этому духу приносили подношения мои тюремщики-жрецы. В общем, духов существовало великое множество. Мы их не боялись и знали, что они не тронут, если не тронешь их, а если уважишь, то можешь рассчитывать на их помощь.
– Добрый вечер, – поприветствовал шамана Дэмир. – Прошу, осмотрите девушку, она была в плену у разбойников и, как видно, ранена.
– Ужасно, – покачал головой старик. – Давно они тут не объявлялись. Прошу, проходите.
Он отодвинулся, пропуская нас в дом.
– Проходите, Кара. – Дэмир подтолкнул меня к порогу. – Я останусь тут и прослежу, чтобы с вами всё было в порядке.
Комната, в которой я очутилась, была тесной и темной, всюду висели шкуры животных, а на полках стояла ритуальная утварь и изделия из дерева. Особенно мне понравилась большая скульптура в виде головы лося, которая была вырезана настолько искусно, что я бы не отказалась поставить ее в своем дворце.
– Давай мы тебя осмотрим, девушка, – мягко сказал шаман. – Где болит?
– Мне порезали ножом руку, – коротко ответила я. – А еще я ударилась подбородком о землю.
Я потрогала подбородок и поморщилась от боли.
– Садись. – Старик указал на тюфяк.
Нерешительно помявшись, я всё же села.
– Не думала же ты, что тебя отведут в дворцовые покои и будут обращаться как с Великим ханом, – подметила Юёр.
Не думала. Но в пещерах обычно представляла, что когда выберусь на свободу, то сразу окажусь дома. Очевидно, всё будет куда сложнее.
Шаман осмотрел мою руку и ножиком для бинтов чиркнул по ткани рубахи. Рукав ненужной тряпкой скатился по предплечью.
– Как долго ты пробыла в плену у разбойников? – спросил он.
– Я точно не помню, у меня что‐то с головой, – сказала я.
Хорошая отговорка, чтобы объяснить мою неосведомленность о том, что происходит в мире.
– Изверги! Похищают наших девушек, морят голодом, превращают в дикарок… Когда это кончится? Боюсь, нам никто не собирается помогать.
Когда‐то я считалась первой красавицей ханства. На меня равнялись девушки из знатных семей, копировали мои наряды, прически и макияж. А теперь я дикарка. Я точно не знала, как сейчас выглядела, потому что отражение в грязной металлической тарелке, служившей мне в гробницах зеркалом, было нечетким, но не сомневалась, что от прежней красоты, о которой слагали стихи и пели песни, не осталось и следа. Но, по правде говоря, моя красота была результатом долгой и упорной работы многих людей: портных и швей, которые создавали платья, служанок, которые заплетали мне волосы и красили лицо, и художников, которые рисовали мои портреты, приукрашивая при этом действительность.
– Да уж, – вздохнула я.
– Тебе повезло, что выбралась. Не многим это удавалось. С начала войны люди будто превратились в злых духов. Всюду промышляют эти мерзавцы, которые похищают драгоценности и юных девушек, чтобы продать таким же мерзавцам в пустыне. Кто знает, сколько еще продлится это безобразие. При хане Аслане такого никогда не бывало. Правление Жанбулата рано или поздно погубит нас всех.
Мне было больно это слышать. Дядя разрушил прекрасный мир, который отец выстраивал всю свою жизнь. И ради чего? Чтобы потешить самолюбие? Каким же нужно быть твердолобым и эгоистичным, чтобы нарочно ввергнуть дружные государства в хаос войны и разбоя!
– Скажи, – шаман внезапно сжал мою ладонь и поглядел на меня так, будто хватался за спасительную соломинку, – тебе не встречалась девушка лет двадцати пяти с длинными коричневыми волосами? Она травница, красивая и добрая, ее зовут Бингю́ль.
– Н-нет, – от такого напора я испуганно вжала голову в плечи.
– Уверена? Бингюль, – повторил он. – Она из Тосгона. Ушла однажды в лес за травами и не вернулась. У нее волосы необычного цвета. Коричневые такие, светленькие, на солнце выгорели…
– Я была там одна.
Шаман отпустил меня и поник.
– Прости, – тяжело сказал он после долгого молчания. – Моя дочь пропала полтора года назад, тогда здесь как раз промышляла одна банда. Мы с женой всё еще надеемся, что Бингюль однажды вернется домой.
Мой дядя – ублюдок. Испортил жизнь не только мне, но и многим нашим подданным. Сколько теперь в стране таких горюющих семей? Думаю, много.
– Мне жаль, что я не могу помочь, – сдавленно проговорила я.
Меня охватило чувство вины. Пусть я ничего об этом не знала, но как принцесса и наследница трона ощущала себя бесполезной.
– Вот что мы сделаем, – перевел тему старик. – Твоя рана не опасна, но лучше ее обработать. Мне нужно приготовить мазь, а ты пока сходи умойся. Моя жена, Нарги́з, тебе поможет и одолжит что‐нибудь из одежды.
– Вы слишком добры ко мне, – удивленно проговорила я.
– Мы всегда рады поделиться с теми, кто в этом нуждается больше всего.
Два года назад я бы посчитала этих людей бедняками, но вряд ли что‐нибудь им отдала бы. Есть над чем задуматься.
– Хорошие люди, им можно верить, – вынесла вердикт Юёр.
Шаман куда‐то ушел. Я с интересом разглядывала его жилище, особенно шкаф, набитый баночками с различными травами. Наверное, он снабжает лекарствами всю деревню и принимает тут больных.
В комнату заглянула миловидная невысокая женщина с туго зачесанными в хвост волосами. Выглядела она лет на десять моложе шамана.
– Я уже поставила воду греться, – сказала она. – Пошли подберем тебе свежую одежду.
– Хорошо.
Я последовала за ней. В соседней комнате была спальня, такая же маленькая и тесная. У стены стояла деревянная кровать с тонким матрасом, напротив находился столик с небольшим количеством украшений, а в углу – бочонок для купания. Вот и вся мебель.
Наргиз подошла к сундуку у изножья кровати и вытащила несколько платьев. Других сундуков в комнате не наблюдалось, и я поняла, что она демонстрирует мне весь свой гардероб. А может, не только свой, но и пропавшей дочери Бингюль.
Раньше у меня были десятки таких сундуков. Я никогда не надевала одно платье чаще трех раз. Ненужные наряды запечатывались и относились в хранилище, где просто лежали и занимали место, в то время как простой народ носил свои три платья на протяжении многих лет.
Стоит задуматься еще и об этом.
– Что тебе больше нравится?
– Я буду рада, если у вас найдется простая рубаха.
– Зачем же тебе рубаха? – всплеснула руками Наргиз. – Бери платье, не стесняйся!
– Просто я не хочу привлекать к себе лишнего внимания.
– Ах, вот оно что, – понимающе протянула она. Наверное, решила, что это связано с похищением. Впрочем, мне и правда не хотелось, чтобы меня похитили, раз так теперь обстоят дела. – Сейчас найдем тебе что‐нибудь попроще.
Наргиз отыскала длинную хлопковую рубаху темно-синего цвета и широкие шаровары.
Вскоре согрелась вода. Женщина вылила ее в бочонок и разбавила холодной водой из ведра. Я залезла внутрь и стала отмываться с мылом. После всех сегодняшних злоключений с меня комьями сходили песок и грязь вперемешку с помидорным соком.
– Бедняжка, волосы совсем испортились, – заметила Наргиз, натирая мне спину.
– Может, их состричь? – предложила я неожиданно для самой себя.
Я всегда гордилась своими длинными и блестящими волосами. Служанки создавали из них прически, украшая драгоценными заколками и живыми цветами. Без уходовых масел они иссушились до такой степени, что походили на солому. А сегодня стражник так рубанул по моему хвосту, что пряди стали разной длины. Ничего уже не исправить, оставалось лишь состричь их.
– Выйдет очень коротко, – сказала Наргиз. – Но так и правда будет лучше. В любом случае волосы снова отрастут.
Наргиз нашла ножницы и принялась за мою черную шевелюру. Я видела, как она складывает клоки в таз рядом со мной, и содрогнулась, потому что это уже мало походило на волосы. Даже мочалка, которой я оттиралась, выглядела лучше того, что я носила всё это время на голове. Я мгновенно перестала жалеть о стрижке.
Когда с этим было покончено, Наргиз наложила на мою руку повязку с мазью, которую успел изготовить шаман. Затем я надела любезно предоставленную одежду и неуверенно спросила:
– А у вас есть… зеркало?
– Да, конечно. – Она понимающе улыбнулась, указала на стол, где лежало овальное зеркало с деревянной ручкой, и тактично направилась к двери. – Выходи, как будешь готова.
Мне не терпелось узнать, как я теперь выгляжу, поэтому я сразу схватилась за зеркало. Из отражения на меня смотрела совершенно незнакомая девушка. Она не была уродлива, но все‐таки уже не та красавица, на которую равнялись все дочки знатных родителей.
Мне было девятнадцать (или уже двадцать?), но я выглядела старше своего возраста. Смуглая оливковая кожа заметно ухудшилась. Раскосые карие глаза потеряли здоровый блеск и отражали только всемирную усталость. Фигура немного скрючилась: в пещерах я не следила за осанкой. Короткие волосы смотрелись непривычно, они едва доставали до плеч, и заплести их было невозможно.
Наверное, отныне я обладательница самых коротких волос во всём ханстве. У нас, как в ханстве Кумлар и империи Баифан, длинные волосы очень ценятся. По традиции, это наследие предков, наша гордость и честь. Состричь их – всё равно что опозориться и потерять свой статус.
С другой стороны, так никто не заподозрит, что я из знатной семьи. Меня будут сторониться, как прокаженной. Никто меня не узнает. Особенно дядя. Я подкрадусь к нему незаметно, и когда он поймет, кто я такая, будет уже поздно.
Когда я вышла из спальни, шаман вручил мне бинты и склянку с мазью, наказав менять повязку на руке каждый день, пока рана не затянется. Про синяк на подбородке он сказал, что это быстро пройдет. А потом мы немного поговорили о памяти.
– С головой у тебя порядок, так бывает после страшных событий, – объяснил старик. – Память играет с нами злые шутки. Она запечатывает плохие воспоминания, поэтому мы их будто теряем. Если хочешь всё вспомнить, я дам тебе мешочек с травами. Заваривай этот сбор и пей два раза в день. Но вот тебе мой совет: если с тобой произошло что‐то ужасное, то, может, и не нужно об этом вспоминать?
Я пожала плечами. Я прекрасно помнила обо всём, что со мной случилось. И не хотела забывать.
– Вот, на твое усмотрение, – сказал он и вручил мне тканевый мешочек.
– Благодарю.
– Ты помнишь, откуда родом? Знаешь, куда идти?
– Разберусь, – ответила я.
На самом деле я понятия не имела, что делать дальше.
– Молодой господин просил передать, что снял тебе комнату на постоялом дворе, но, если что, заходи к нам, не стесняйся.
– Благодарю, – повторила я.
И, попрощавшись, покинула домик шамана.
На улице еще остались следы разрухи, хотя лавочники вовсю собирали рассыпанные овощи и заново сколачивали прилавки. Мертвецов я не увидела, что помогло сохранить мое душевное равновесие.
Неподалеку меня поджидал Дэмир.
– Полагаю, у вас нет денег, чтобы снять комнату и купить еду, – заметил он. – Я обо всём позаботился.
– Почему?
– Раз уж я вам помог, то доведу дело до конца. Из какой вы деревни?
– Из Ордона, – ответила я, внимательно глядя на его реакцию. Мне нужно выяснить, что происходит в ханстве и смогу ли я вообще попасть в столицу. Дэмир тяжело вздохнул, будто услышал что‐то жуткое. – Что не так? Там опасно?
– Везде опасно. – Он задумчиво почесал голову. – Даже не знаю, что с вами делать. Как это всё некстати.
– Не нужно себя обременять, я сама что‐нибудь придумаю.
– И все‐таки я не могу бросить человека в беде, – твердо сказал он. – Держите ключ, он от вашей комнаты. Мне нужно кое-что сделать, а вы оставайтесь тут, раз в этих лесах неспокойно.
Я не стала отказываться от помощи и взяла ключ, к которому крепилась бирка с номером комнаты.
– Почему вы следили за мной? – осмелилась спросить я. – Перед тем как в деревню приехали разбойники, вы не сводили с меня взгляда.
– По правде говоря, я обратил на вас внимание сразу, как вы вошли в деревню. Я и сам тут недавно, поэтому поспрашивал о вас у местных. В этой деревне все знакомы, и мне сказали, что вы не отсюда. Вас приняли за парня, хотя я сразу понял, что вы девушка. Когда я к вам подошел, вы стали вести себя как парень. Это показалось мне странным, поэтому я решил разобраться, что происходит.
– Один лавочник назвал меня мальчиком, поэтому я решила, что так будет безопаснее. Выходит, я все‐таки не похожа на парня?
Дэмир пожал плечами.
– Было трудно понять, но сейчас это вам ни к чему. Здесь вы в безопасности, так что можете устроиться на постоялом дворе. Когда я закончу с делами, то подумаю, как вам помочь вернуться домой.
– Хоть бы сказала ему спасибо, что ли, – напомнила о себе Юёр.
Мне стало совестно. Этот человек спас меня от охранников, нашел крышу над головой, а я его даже не поблагодарила.
Странствующий герой. О них часто рассказывают, слагают легенды, но вживую я раньше не видела таких людей. Да и что я могла видеть? Я нечасто выходила из дворца и мало что знаю о настоящей жизни.
Может, несмотря на хаос, который посеял мой дядя, этот мир еще не потерян.
– Спасибо за помощь. Надеюсь, духи помогут вам в ваших делах!
– Надеюсь, – отозвался Дэмир.
Он проводил меня на постоялый двор и угостил ужином.
Потом я отыскала свою комнату, заперлась изнутри и на всякий случай подперла дверь табуретом. Бежать из деревни мне больше не хотелось. Если я выйду в лес, меня могут похитить разбойники. Безопаснее было остаться здесь. Остаться и подумать, как попасть в столицу и свергнуть Жанбулата.
Два года. Я скорбела два года, но это чувство ничуть не утихло, а, наоборот, только усилилось. И если поначалу моя скорбь была приправлена отчаянием и безысходностью, то сейчас во мне пылал безжалостный гнев.
Я отомщу за вас, мама и папа, – думала я. – Он поплатится за свои преступления. Я сделаю это ради вас и нашего народа, ради всех, кого он опозорил, предал и обрек на страдания.
С такими мыслями я погрузилась в сон.
Когда я открыла глаза, было уже далеко за полдень. Я потянулась и, наверное, впервые за два года ощутила себя по-настоящему отдохнувшей.
Конечно, в гробницах я могла спать сколько угодно, для этого у меня был целый матрас, несколько одеял и подушка, но отдохнувшей себя никогда не ощущала. Каждый новый день заточения становился испытанием. Каменные своды давили, а раздававшиеся порой жуткие звуки пугали. От бесконечного напряжения я не могла расслабиться, засыпала и просыпалась с мыслями о том, что рано или поздно эти кошмарные пещеры сведут меня с ума. Сегодня же я спала безмятежно, потому что знала, что свободна и в какой-никакой безопасности.
Окончательно разлепив глаза, я стала собираться на обед. Дэмир оставил мне немного денег, и я рассчитала их так, чтобы хватило на несколько дней. Когда они кончатся, придется искать работу.
Перед обедом я зашла в уборную. Как же приятно вновь оказаться в цивилизации! В пещерах такой роскоши, как обустроенная уборная, не было. Справлять нужду приходилось в разных закутках и время от времени их менять.
На обед подали бульон из баранины и буу́зы – мешочки из теста с мясной начинкой, приготовленные на пару. Сытная еда придала мне сил, и, вернувшись в комнату, я села придумывать план.
Я одна, а у Жанбулата целая страна и войско. Что я могу сделать? Будь я хоть десять раз принцесса, в одиночку у меня ничего не выйдет.
Пункт первый: найти союзников.
