Лайза Фокс
Развод за каменной стеной
Ужин
Сначала ужинали в тишине. Мне было неловко от взглядов Зуева. То ли они были горячими, то ли я загоралась от его внимания. А он не спускал с меня глаз ни на минуту. Я чувствовала себя неловко, как на первом свидании.
Андрюшке было низко за огромным столом для взрослых. Поэтому усадила сына на колени, дала ему вилку в руки, но кормила сама при помощи своей. Так было надёжнее и быстрее.
А ещё, я прикрывалась сыном, словно щитом. Мы не наедине. Вот ещё один человек в комнате. Маленький, но находится прямо между нами. Так что ничего ужасного произойти не может. Да и не ужасного тоже.
Сыну всё нравилось, и он бодро жевал пюрешку, довольно мурлыча. В какой-то момент он так увлёкся, что схватил кусочек котлеты руками. Думала, что Зуев рассердится, но он улыбнулся и подмигнул сыну.
– Правда вкусно? У твоей мамы золотые руки.
Он его похвалы мне снова стало неловко. Но очень, очень приятно! Артём ест в лучших ресторанах, моя простая еда вряд ли могла его хоть чем-то удивить. Но он и ел с видимым удовольствием, и хвалил искренне, легко.
Андрюшка согласно замычал. А потом попытался впихнуть в рот кусочек котлеты, хотя ещё не прожевал предыдущий. У него ничего не получилось и крошки посыпались на стол
Но и тут Зуев не рассердился. Наоборот, хмыкнул и удовлетворённо качнул головой.
– Я бы тоже ел двумя вилками. Не переживай, Лера. Всякое бывает. Это же ребёнок.
Мне было неловко.
– Жеребёнок, – буркнула я, пытаясь и вытереть Лицо сына, удержать его на коленях и не размазать еду по столу. – Ты извини, что так неловко получилось. Давай мы позже поедим, чтобы тебе не мешать.
– А вы мне не мешаете. Я ра, что вы не сбежали. Боялся, что открою дверь, а там пустота. А вы молодцы, упорные.
– Мы же сняли комнату, вот и живём по договору. Это же было заранее известно. Никаких неожиданностей. Что удивило?
Я начала беспокоиться. Зуев снова начинал неприятный разговор, на котором я могла посыпаться в любой момент. Андрюшка, почувствовав моё замешательство, взял мою руку и её начал зачерпывать картошку.
– Просто в городе у вас квартира. Муж уехал в командировку, логично было бы предположить, что, начитавшись про меня ужасов, ты схватишь сына и сбежишь ночевать в квартиру. Испугаешься.
– А что, если я не из пугливых?
Постаралась скрыть свою неловкость я. Но Андреем уже невозможно было прикрываться. Дожевав котлету, он соскользнул на пол и побежал к игрушкам на диване.
Я почувствовала себя раздетой. Мне казалось, что всё, что творится у меня в душе, тут же становится известно Артёму. Мне захотелось сбежать и спрятаться от его взгляда.
Нет, он не делал ничего недозволенного. Почему-то я боялась не его наглости, а собственных чувств. Я начала подниматься на ноги, но Зуев меня остановил. Положил свою ладонь поверх моей и прижал к столу.
– Сама поешь. Не сбегай. – Его улыбка стала хитрой. – А то я подумаю, что ты трусиха.
– Я не трусиха!
– Значит, еда кончилась?
– Полно ещё! Я много приготовила.
– Вот и посиди со мной, поешь. Андрей занят, а ты только его кормила, а сама осталась голодной. Или ты боишься?
– Ничего я не боюсь.
Я положила себе картошку с котлетой и смело уселась рядом с Зуевым. Он выглядел довольным.
– Какая смелая Красная Шапочка, а пирожки умеешь печь?
Мне захотелось его пристукнуть. И чего издевается?
– Умею, но с тестом у меня не всегда хорошо получается. Так что не рекомендую их заказывать на ужин. Да и какая это еда? Если только десерт к чаю или перекус в дороге. Так что лучше что-то простое котлеты, тефтели, перец фаршированный с гарниром. Пасту и плов тоже могу. А вот пирожки – не рискуйте.
– Да я всё ем, готовь, что хочешь. Мне приятно, что ты это делаешь. Это какое-то другое ощущение еды. Никогда такого не испытывал.
Зуев посмотрел на меня внимательно, словно прощупывая почву. Казалось, что он подбирался ко мне, как хищник сквозь листву. Цепко оглядывая и не выпуская из поля зрения.
Меня это пугало и завораживало одновременно. Губы пересохли, и я сделала несколько жадных глотков сока. Зуев тоже поднял бока, но пить не торопился, словно готовясь к тосту.
От взгляда Зуева у меня по коже рассыпались мурашки. Щуки обдало жаром, а в животе потеплело и вверх рванулись пресловутые бабочки. Зуев сделал глоток, и я затаила дыхание.
Не твоё дело!
– Лера, я хотел с тобой поговорить. Я понимаю, что ты давно занимаешься этим вопросом. Я уверен в твоей компетентности. Но я проконсультировался и у меня есть предложение по Андрею.
– По Андрею? Что ты можешь предложить для моего сына? Это шутка?
Я непонимающе моргнула, но Артём не думал шутить. Смотрел внимательно, стараясь не упустить ни малейшего моего жеста.
– Я проконсультировался со специалистами. Они рекомендуют новую методику работы с детьми. Можно каждый день водить ребёнка на занятия в Клинику на Резниченской. Там комплексное обследование с выявлением причин задержки речевого развития, а потом индивидуальный комплекс.
– Я знаю, – перебила я Зуева. – Я там уже была 4 месяца назад, у меня есть заключение их специалистов.
– Тогда можно с результатами обследования идти в частный детский садик к Савельевой. Тогда занятия будут проводить без твоего участия. Подумай сама, Андрею будут помогать лучшие специалисты! Там отличный штат сотрудников. Я узнавал, Савельева сама лично проводит тесты и не реже одного раза в неделю, занятие. Это будет лучшим решением для Андря!
У него было так всё просто, так складно он решал чужие жизни. Молодец, Зуев, узнал прописные истины. То, что я и без него прекрасно понимала вот уже почти год, он мне говорил так, словно лично открыл Америку.
Какой в этом толк? Он меня этим буквально взбесил.
– Артём, я понимаю, что ты предлагаешь хороший вариант, но он нам не подходит.
Я постаралась поскорее запихнуть в рот ужин. Жевала, торопясь поскорее закончить и уйти с кухни.
– Погоди ты! – Он схватил меня за руку так резко, что вилка выскользнула из пальцев и в дребезжащим звуком упала на тарелку. Зуев сделал вид, что его это не касается. Или действительно не обратил внимания. – Я знаю, что ты мне скажешь, Лера. Что вы инвестируете, пробуете обеспечить сыну будущее. Но ему нужна помощь прямо сейчас. Инвестиция в ребёнка самая лучшая. Вы должны понимать, что Андрей важнее, чем дом в Сочи. С ним надо заниматься прямо сейчас!
У меня просто глаза заволокло от ярости. Воспоминания о том, что муж прятал от меня деньги и своему ребёнку не собирается помогать, просто во мне клокотала злость, смешанная с обидой.
– Мы всё прекрасно понимаем!
– Лера, не сердись. Прости, если задел. Если надо объяснить ситуацию, я могу сам позвонить твоему мужу. Послушай меня.
Мне удалось вырвать руку и вскочить на ноги, едва сдерживая слёзы.
– Это ты меня послушай, Артём! Никому звонить не надо. Этот вопрос мы уже обговорили и приняли решение. – Я метнулась к дивану и схватила Андрюшку на руки. От резкого движения сын взвизгнул, но я не остановилась. Перехватила ребёнка удобнее, прижала к себе сильнее.
Зуев вскочил на ноги и преградил мне дорогу. Я притормозила, стараясь обойти Артёма, но он сдвинулся в сторону, едва не прижав меня к холодильнику, вытянув руку вперёд.
– Возможно это не моё дело, но это не шутка и не пустяк. Это маленький человек, которому нужна помощь, как ты не понимаешь, Лера! Потом может быть поздно! Сейчас надо использовать возможности по максимуму! Андрею надо…
Договорить он не успел. Я резко присела и поднырнула под его руку. Со всей скоростью, на которую я только была способна, рванулась к лестнице. Зуев не стал нас догонять. Прокричала уже со ступенек.
– Это и правда не твоё дело. Не надо лезть в нашу жизнь. Не надо консультировать Андрея за моей спиной. Не надо давать непрошенных советов! – Я всё-таки разрыдалась. Теперь меня уже было не остановить. Я кричала, выплёскивая на Артёма обиду за всё, что со мной произошло в последние недели. За разрыв с Вадиком, за отказ в помощи Селезневых, за отъезд Вадима. И за то, что я ничего не могла сделать для Андрея, но не имела такой возможности. – Я и сама знаю, что надо делать и кому показывать сына! Не лезь ко мне со своими советами. И так тошно!
Лестницу я преодолела, перепрыгивая через 2 ступеньки. Забежала в спальню и шарахнула дверью. А потом, усадив ребёнка в кресло, рухнула в кровать и ревела, пока Андрюшка не уселся рядом и не начал скулить, гладя меня по голове.
Я постаралась успокоиться. Искупала сына и, убедившись, что он крепко заснул, выскользнула в душ. Я старалась делать всё быстро. Но мне пришлось не просто принять душ, но и вымыть волосы.
А когда я закрутила на голове полотенце, чтобы не спать на мокрой подушке и вышла в спальню, Андрея на кровати не было.
Поиски
Не найдя сына на кровати, я присела на корточки. Иногда Андрей спускался на пол, утягивая на пол одеяло, и засыпал, свернув из него гнездо. Но и там его не было. Я кинулась к окну. За шторами было пусто.
Я металась по комнате, машинально проверяя места, где мог спрятаться сын. Но каким-то звериным чутьём понимала, что его нет в спальне. Тревога переросла сначала в страх, а потом и в ужас.
У меня похолодели руки. Я цепенела от одного только намёка на мысль, что мы находимся на территории Зуева, про которого пишут кошмарные вещи. И от того, что с Андреем может случиться что-то непоправимое.
С моим сыном!
С бешено колотящимся сердцем я включила свет и осмотрела комнату ещё раз. Окна были закрыты, выпасть со второго этажа Андрей не мог. Значит, надо искать в домике для гостей.
Начала с ванной. Ещё раз осмотрела душевую кабинку, заглянула за шкафчик. Наклонилась под навесную полку. Сына нигде не было.
Вернулась в спальню и осмотрела всё снова. Только теперь встряхивая одеяло и перекладывая подушки. Потом подошла к окну и подняла нижний край штор на спинки кресел.
Пусто.
Стараясь ступать тихо, открыла дверь в коридор. Там сразу же загорелся свет. Андрея тут тоже не было, но я подошла к окну в торце и заглянула за шторы и кадку с раскидистым растением.
Пусто.
Каждое такое «пусто» отзывалось во мне гулким тревожным набатом. Мне даже казалось, что мои тихие шаги перекрывал грохот ударов сердца. Хотя кроме меня его никто не мог услышать.
Стараясь не шуметь и не привлекать внимание Зуева, живущего в спальне с моей стороны коридора, я тихонько толкнула дверь комнаты напротив. В ней тоже не было замка. Двигаясь, как тень, я обшарила спальню и ванную.
Пусто.
Перешла в комнату, напротив двери Зуева. Так же тихо её осмотрела. Зашла в ванну. Заглянула за шкафчик, под полки. Подняла шторы и отодвинула кресла у окна.
Пусто.
Дверь я закрывала уже трясущимися руками. Подошла к перилам лестницы. Прислушалась. Не услышала ни звука. Если бы Андрей игрался внизу, я бы смогла различить стук машинок или его голос. Но было тихо.
Стараясь не привлекать внимание Зуева, бесшумно скользнула вниз. Спустилась на первый этаж. Осмотрела кухню. Диван, за диваном, с другой стороны. Шторы и за шторами. За напольным шкафчиком.
Пусто.
Вышла в коридор. Открыла ванную комнату. Осмотрела каждый сантиметр за шкафом, за стиральной машиной, с другой стороны унитаза. За этажеркой с разложенным бельём.
Пусто.
Руку уже не просто дрожали. Они ходили ходуном, и я с усилием вцепилась в ручку следующей спальни. Она оказалась заперта. Приложив ухо к холодному дереву, прислушалась.
Тихо.
Метнулась к окну в торце коридора. Рванула вверх шторы.
Никого.
Прильнула ухом поочерёдно к запертым дверям других комнат.
Тихо.
На негнущихся ногах подошла к входной двери.
Заперта.
Андрей бы не дотянулся, чтобы её открыть. Значит, искать надо внутри домика для гостей. И единственная комната, в которой я не искала – спальня Зуева.
Меня обуял ужас. Ноги словно приросли к полу.
Неужели всё это правда? Как это возможно? Зачем Зуеву, если он такой монстр, мой сын? С его деньгами и связями он мог выловить всех детей нашего города.
Просто приказал бы, и ему их привезли кого угодно! Но он сам заманил нас на свой участок. А потом выкрал моего сына?
Моего Андрея? Да зачем?
Что там писали в интернете? Что он убил свою семью, чтобы не делить имущество при разводе!
Но при чём тут мы с Андрюшкой! Мы ведь ни на что не претендуем! Дом он сам решил продавать за копейки. Это его личная идея.
При чём тут мы! Что он хочет с нами сделать?
От страха у меня застучали зубы, и я сжала их до боли в челюсти.
Надо собраться. Я мать. И я сделаю для Андрея всё, что скажет Зуев.
Всё!
Я подошла к лестнице. Несколько раз глубоко вздохнула и начала подниматься. С каждой ступенькой во мне крепло желание защитить сына, чего бы это мне ни стоило.
Страх отступал. Оставалась только решимость спасти своего ребёнка. На второй этаж я ступила совершенно другим человеком.
Я была готова ко всему.
Подошла к двери Зуева. Прислушалась. Из комнаты не доносилось ни звука. Ни плача, ни стонов, ни криков.
Тишина.
Не дождавшись приглашения, я аккуратно надавила на дверную ручку. Замок открылся с сухим щелчком, прозвучавшим в тишине, так громко, словно в комнате уронили что-то тяжёлое.
Створка двери отъехала, и я увидела Зуева. Артём сидел на кровати, прижимая к себе неподвижного Андрея.
Глаза сына были закрыты.
Согрелись
Комната была погружена в полумрак. Она освещалась только фонарём за окном и светом из коридора. Но и этих желтоватых отсветов хватало, чтобы рассмотреть Зуева.
Артём сидел на кровати. Был одет только в свободные спортивные брюки. К обнажённому торсу он прижимал закутанного в одеяло Андрюшку.
Мокрые волосы Зуева были взъерошенными. Артём сидел, неестественно перекосившись вбок. Левую ногу он поджал, словно собирался сесть в позу лотоса. Правая ступня едва касалась пола.
Сделав несколько тихих шагов, я подошла к кровати. Зуев качнулся в мою сторону, и Андрюшка тут же недовольно заворочался во сне. Высунул ручку из одеяла и обнял Артёма за шею. Тот снова застыл неподвижно.
У меня камень упал с души! Сын вёл себя обычно! Значит, с ним всё в порядке, только нельзя шевелиться. От малейшего движения он просыпался и тогда его невозможно было утолкать в кровать часа три.
Поэтому, протянув вперёд руки, я их отдёрнула. Зуев держал Андрюшку на руках с такой трогательной заботой, что мне стало стыдно. Я думала, что Артём монстр, а он сидел не шелохнувшись, чтобы не разбудить чужого ребёнка!
– Закрой окно, – прошептал Зуев.
Только теперь я заметила, что меня промораживал не холод от страха. В спальне Артёма гулял ветер. Я посмотрела в сторону окна. Оно было распахнуто настежь!
На дворе ещё был август, но ночью уже было холодно. Да и кондиционер работал
Обойдя постель, я закрыла окно. Подошла обратно к Артёму. По его спине с волос стекали струйки воды. Рефлекторно я прижала ладони к его плечам. Кожа была ледяной!
Видимо, Зуев только вышел из душа, когда услышал Андрюшку в коридоре. Вытереться не успел. А потом мокрый сидел у раскрытого окна и убаюкивал ребёнка, пока я обшаривала домик для гостей.
Вот гадство!
Я заметалась по тёмной комнате. Полотенца не нашла. Кинулась в душ, но увидела его на полу. Уронил, когда выскакивал, чтобы поймать сбежавшего в коридор Андрюшку?
Времени разбираться не было. Я бегом кинулась в свою спальню, схватила сухое полотенце. Бросилась в комнату Зуева, но вернулась в свою. Схватила одеяло и только потом побежала к Артёму.
Он молча смотрел, как я аккуратно вытерла его влажные плечи и спину, замотала полотенце вокруг головы. Потом набросила на Зуева своё одеяло как плащ.
Надо было что-то предпринять очень быстро. Чай согреется не сразу. Да и поить Артёма кипятком над головой сына я бы не решилась. Грелки у меня не было. Одеялко тонкое, больше похожее на покрывало.Но прикоснувшись к влажной холодной коже, поняла, что быстро ему не удастся согреться. Он замёрз, пока согревал и убаюкивал моего ребёнка, а теперь запросто простынет из-за этого!
Я прижала руки к щекам. Они были горячими! Моментально поняв, что надо сделать, посмотрела в глаза Зуеву. Он ничего не понял и насторожённо наблюдал за мной.
Пальцы слушались плохо. Едва справившись с поясом, я сняла с себя халат. Из-за темноты в комнате я не могла рассмотреть выражение лица Артёма. Только услышала сдавленный вздох, но сделала вид, что не заметила.
Зуев качнулся в сторону. Андрюшка вскрикнул во сне, и Артём замер. Я положила халат на тумбочку. Не обращая внимание на пылающие щёки и бешено колотящееся сердце, встала коленями на край постели.
Мне было ужасно неловко в шортиках и майке. Сделать такое я не могла бы ни в одном другом случае. Но благодарность к Артёму за помощь Андрюшке сделала меня смелой.
Не поднимая глаз, я на коленях заползла на постель. Подняла нижний край майки так, чтобы ткань прикрывала только грудь. А потом сняла с плеч Зуева покрывало и уселась сзади.
Артём вздрогнул, но отстраняться не стал. Осмелев, я обхватила его сзади ногами. Накинула на свои плечи одеяло. А потом, зажмурившись, прижалась к его ледяной спине. Вплотную. Кожа к коже.
Укутала нас обоих в одеяло.
Сначала мы сидели не шелохнувшись. Сплетённые воедино, словно лианы и непоколебимые, как морские утёсы. А потом, убедившись, что ничего ужасного не произошло, облегчённо выдохнули.
Мы сидели в темноте и тишине. Прислушивались к дыханию. Я согревала его спину, а он мою душу. Я не должна была так поступать, но не могла отказать себе в такой малости.
Артём согревал Андрюшку, держа сильными руками. И меня, обхватившую его мощную спину. То ли грела Зуева, то ли сама пыталась ухватить хоть немного тепла.
Перед глазами промелькнула картинка из книжки «Красавица и чудовище». Огромный, ещё в образе зверя, принц, склонился над розой. А к нему прижалась тоненькая Бэль.
Я улыбнулась и, стараясь не потревожить, положила голову на плечо Артёма. Он дрогнул. Шумно выдохнул. Повернул Голову в мою сторону.
Сейчас его глаза казались чёрными. Бездонными. Опасными и манящими одновременно. Они приковывали взгляд.
Мне показалось, что на моих плечах лежит не покрывало, а его мощные руки. И они крепко и бережно меня обнимают. Не отпускают. Не дают шанса сбежать.
А потом Артём склонился к моему лицу и прикоснулся своими жаркими губами к моим.
Это ошибка
Мы целовались, едва касаясь губами губ. Но это было так жарко, что нас трясло обоих. Меня било мелкой дрожью. Потряхивало, словно от разрядов электрического тока.
Мы не ласкали друг друга. Зуев замер с Андреем на руках. Я распласталась по его застывшей мощной спине. Грела, старалась не потревожить сына, которого держал Артём.
Мы были двумя горными утёсами. Раскалёнными летним солнцем и непоколебимыми под шквалистым ветром эмоций. И только губы молча кричали о том, что мы чувствовали.
Зуев целовал напористо, но нежно. Не давая мне опомниться и увлекая за собой. Касался, распаляя страсти, о которых я даже не догадывалась. Вызывал ощущения, о которых и мечтать не могла.
Он смотрел своими чёрными глазами и словно читал меня с листа. Пил мои тягучие тихие стоны. Слизывал желание. Подхватывал мой трепет и распалял вожделение. Тянул к себе, разжигая чувственный огонь.
Сначала Артём был нежным, словно прикасался к чему-то воздушному. Словно не верил, что всё происходящее с нами – правда. И я отвечала так же робко. Едва поборов смущение.
Но его губы становились требовательными, нетерпеливыми. Он распалял своим напором и не давал мне прекратить поцелуй. Даже мысль об этом отгонял на подлёте.
Его губы свали меня к себе. И я тянулась к нему с рваными вздохами, больше похожими на всхлипы, нежными, едва слышными стонами. Он становился жадным, а я голодной.
Ледяная кожа Артёма горела огнём, опаляя мою грудь и живот. Мы горели в местах соприкосновения. Полыхали всем телом. Всем своим естеством. Прожигали до дна.
А когда его язык скользнул по моим губам, а потом резко, нетерпеливо толкнулся в рот, чувственное пламя ухнуло вниз живота. Туда, где я касалась влажными шортами его ягодиц в спортивных штанах/
Сил терпеть больше не осталось. В голове не было ни одной мысли, только переливающееся искрами вожделения марево желания. Я выгнулась дугой. Не разрывая поцелуя, прижалась сильнее к его спине и застонала.
У Зуева словно сорвало предохранители. Он вскочил на ноги. Метнулся с Андреем к окну. Развернув кресла так, чтобы они прижались сиденьями. В импровизированную кроватку уложил сына.
Лишившись его жара, я моментально замёрзла. Согнула ноги в коленях и потянула одеяло вперёд, но укутаться не успела. Артём повалил меня на спину. Распластал по кровати.
Я смотрела в его, ставшие чёрными глаза, и не могла отвести взгляд. Не могла сопротивляться, да и не хотела. А когда он с грацией тигра, придавил меня к постели, застонала в его губы.
Теперь поцелуи не были ласковыми. Они стали голодными, требовательными, обжигающими. Артём, оперевшись на локоть, скользнул рукой под край майки и сжал грудь.
По моей коже пронеслись мурашки, зажигая желанием каждую клетку.
Зуев подчинил мена своему напору. Он завладел моим телом. Поработил волю и разум, даря взамен наслаждение и ласку. Я не могла противостоять его требовательным губам, умелым рукам и сводящему с ума жару.
Со стоном я обхватила его ногами, гладила по спине. Прижимала руками, словно боялась, что он исчезнет. Испарится, как сон. И совершенно ни о чём не думала. Просто подчинялась чувственному водовороту.
Артём скользнул второй рукой по щеке, шее, груди. Провёл горячими пальцами по животу. А потом скользнул по коже талии назад. Проник раскалённой ладонью под ткань спальных шортиков.
Я уже всхлипывала от возбуждения. Горела от бурлящего во мне адреналина и нереализованного, доводящего до исступления желания. Но когда его пятерня резко дёрнула меня вперёд, я не смогла сдержаться.
Наши тела стукнулись точками наивысшего наслаждения, и я, застонав, вцепилась ногтями в обнажённую спину Зуева. Мы застонали оба.
Артём потянул мои шортики вниз. Я была готова на всё, только чтобы прекратить эту сладостную муку. Дать выход бушующему во мне вожделению, но у окна послышался писк.
Я замерла.
Зуев ещё тянул хлопковые шортики вниз, а я уже превратилась в слух.
Писк повторился. Потом ему на смену пришли всхлипывания, сменившиеся плачем.
Теперь замер и Артём. Он застыл с рукой под моими шортами, а я, соскользнув вбок, хлопнула его по руке.
– Артём, отпусти, – выпалила я, срывающимся шёпотом.
Тяжело дыша, Зуев ослабил захват, и я смогла выбраться из его объятий. Перекатилась на край кровати. Теперь, когда связь с Артёмом разорвалась, я почувствовала разочарование.
А ещё, стыд! Щёки обожгло от понимания, как я сейчас выглядела. Судорожно натянув шортики до талии и опустив майку, прошла к вырывающемуся из одеяла Андрею. Взяла сына на руки.
Как только ребёнок почувствовал мои руки, перестал плакать. А я, освободив его от края одеяла, устроила удобнее. И он тут же заснул.
Зуев сначала лёг на спину, а потом перекатился на край кровати. Сел, уперев локти в колени. Сцепил пальцы в замок. Наблюдал исподлобья, как хищник, выбирающий момент для прыжка.
Стараясь побыстрее спрятаться, я прошмыгнула вдоль стены. Во мне бурлило не получившее выход возбуждение, стыд оттого, что я чуть было не отдалась Зуеву и беспокойство за сына.
Но и Артём в этом виноват не был. Ведь он меня не принуждал. Я сама села, сама ответила на поцелуй. Стараясь совладать с эмоциями, я открыла дверь и посмотрела на Зуева.
– Это ошибка, – сказала я, – прошу тебя, пусть это останется между нами.
Артём качнул головой в сторону и кивнул.
В комнату я возвращалась с бешено стучащим сердцем и чувством потери. Ночь провела беспокойно, а утром проснулась от хорошо знакомых, пугающих до онемения, звуков.
