bannerbannerbanner
Все еще Элис

Лайза Дженова
Все еще Элис

Полная версия

Сердце заколотилось, Элис взмокла. Она сказала себе, что учащенный пульс и испарина – естественные и ожидаемые следствия пробежки. Но когда просто стоишь на тротуаре, это скорее похоже на панику.

Элис заставила себя пройти квартал, потом еще один, ей казалось, что ноги стали резиновыми и могут отказаться служить ей в любую минуту этого бесцельного блуждания. «Куп», «Кардуллос», магазины на углу, через дорогу – Центр гостей Кембриджа, а за ним Гарвард-Ярд. Элис сказала себе, что она в состоянии прочитать вывески и разобраться. Не помогло. Контекст отсутствовал.

Люди, машины, автобусы и самые разные непереносимые звуки обрушивались на нее, обтекали и уносились дальше. Элис закрыла глаза. Она слышала, как сердце гонит кровь по телу и пульс стучит в ушах.

– Пожалуйста, пусть это закончится, – прошептала она и открыла глаза.

Все вокруг со скоростью удара хлыста встало точно на свое место. «Куп», «Кардуллос», «Найнис корнер», Гарвард-Ярд. Элис не задумываясь поняла, что ей надо дойти до угла, повернуть налево и идти на запад по Массачусетс-авеню. Дышать стало легче: она знала дорогу домой. Но еще мгновение назад невероятным образом потерялась в миле от дома. Элис пошла как можно быстрее, только чтобы не бежать.

Она свернула на свою улицу – тихую трехполосную дорогу в жилом районе всего в трех кварталах от Массачусетс-авеню. В двух шагах от дома Элис почувствовала себя гораздо увереннее, но все же стопроцентного чувства защищенности не было. Не спуская глаз с двери своего дома, она шла вперед и обещала себе, что, как только войдет в прихожую и увидит Джона, все страхи и тревоги, которые заполнили ее и грозили вырваться наружу, исчезнут. Если только Джон дома.

– Джон?

Он появился на пороге кухни: небритый, очки на всклокоченной шевелюре, как и полагается «чокнутому профессору», в его «счастливой» серой футболке, с фруктовым мороженым в руке. Всю ночь провел на ногах. Как Элис и надеялась, все ее страхи пошли на убыль. Но с ними уходили уверенность в своих силах и оптимизм, и, ослабевшей и беззащитной, ей захотелось упасть в объятия мужа.

– Привет, а я-то думаю, куда ты подевалась. Как раз собирался оставить тебе записку на холодильнике. Как все прошло?

– Что именно?

– Стэнфорд.

– Ах это… Хорошо.

– А как Лидия?

Ощущение, что тебя предали, обида на Лидию и досада на Джона за то, что его не оказалось дома, когда она вернулась, испарились после пробежки. Их сменил ужас – оттого, что она непостижимым образом потерялась в хорошо знакомом месте. Но теперь обиды снова вышли на первый план.

– Тебе лучше знать.

– Вы, девочки, поругались.

– Ты оплачиваешь ее актерские курсы? – спросила Элис обвиняющим тоном.

– Ох, – вздохнул он и облизал палочку от мороженого. – Послушай, мы можем поговорить об этом позже? Сейчас у меня просто нет времени.

– Найди время, Джон. Ты поддерживаешь ее в Лос-Анджелесе, даже не поставив меня в известность. Я возвращаюсь, а тебя нет дома и…

– И тебя не было дома, когда вернулся я. Как пробежка?

В его словах был здравый смысл. Если бы она его дождалась, позвонила ему, если бы не решила отправиться на пробежку, то этот час они провели бы вместе. Пришлось смириться.

– Отлично.

– Прости, я ждал сколько мог, но сейчас действительно должен идти. День выдался потрясающий, результаты просто блестящие, но мы еще не закончили, и я должен все проанализировать, до того как мы утром продолжим эксперимент. Я заскочил домой, только чтобы с тобой повидаться.

– Мне нужно поговорить с тобой об этом прямо сейчас.

– Эли, у нас есть разногласия по поводу Лидии – это не новость. Ведь это может подождать до моего возвращения?

– Нет.

– Хочешь пройтись со мной и поговорить по дороге?

– Я не собираюсь на работу, мне нужно побыть дома.

– Тебе нужно поговорить именно сейчас, тебе нужно побыть дома, ни с того ни с сего ты вдруг стала нуждающейся. С чего бы это?

Определение «нуждающаяся» задело Элис. Это означало: слабая, зависимая, с отклонениями. Как отец. Элис еще в детстве дала себе зарок не быть такой, как он.

– Я просто устала как собака.

– Вижу, тебе надо сбавить обороты.

– Это не то, что мне надо.

Джон подождал, пока она разовьет свою мысль, но пауза затянулась.

– Послушай, чем раньше я уйду, тем быстрее вернусь. Отдохни немного, я буду ближе к ночи.

Он поцеловал ее влажную от пота макушку и направился к выходу.

Элис стояла в прихожей, там, где он ее оставил, ей некому было выговориться, некому довериться, и вот теперь она испытала самый настоящий эмоциональный шок от того, что произошло с ней на Гарвард-сквер. Она опустилась на пол, прислонилась к холодной стене и стала смотреть на свои трясущиеся руки, как будто они принадлежали кому-то другому, стараясь выровнять дыхание, как обычно делала на пробежках.

После нескольких минут глубоких вдохов и выдохов она наконец успокоилась и смогла попытаться понять, что с ней случилось. Она вспомнила о «выпавшем» слове на выступлении в Стэнфорде, о пропущенных месячных. Элис встала, открыла свой лэптоп и набрала в поисковике «симптомы менопаузы».

Экран заполнил жуткий список: приливы, потливость по ночам, бессонница, тревожность, головокружение, неровный пульс, склонность к депрессии, раздражительность, перепады настроения, дезориентация в пространстве, растерянность, провалы в памяти.

Дезориентация, растерянность, провалы в памяти. В точку, в точку и еще раз в точку. Элис откинулась на спинку кресла, провела рукой по черным вьющимся волосам и оглядела расставленные на полках книжного шкафа фотографии. Элис – выпускница Гарварда. Элис и Джон танцуют на собственной свадьбе. Семейные фотографии тех лет, когда дети были маленькими. Свадьба Анны. Она вернулась к списку в компьютере. Это просто естественный для любой женщины переход к следующему возрастному этапу. Миллионы женщин сталкиваются с этим каждый день. Никакой угрозы для жизни. Никаких отклонений от нормы.

Она написала себе записку: назначить время для консультации у врача. Возможно, ей следует пройти курс заместительной гормональной терапии. Элис в последний раз перечитала список симптомов. Раздражительность. Перепады настроения. В разговоре с Джоном бикфордов шнур едва не догорел до конца. Все сходилось. Удовлетворенная, Элис захлопнула лэптоп.

Еще какое-то время она сидела в кабинете, прислушиваясь к своему тихому дому и соседям, которые устроили барбекю, вдыхала запах гамбургеров на гриле. Почему-то ей больше не хотелось есть. Она запила водой таблетку мультивитамина, прочитала несколько статей в «Джорнал оф когнишн» и отправилась спать.

Где-то после полуночи наконец вернулся Джон. Кровать прогнулась под его весом, и это потревожило сон Элис, но только чуть-чуть. Она не пошевелилась, притворившись, что спит. Он не спал ночь, проработал весь день и наверняка был без сил. О Лидии можно поговорить и утром. И она извинится, что была такой обидчивой и неадекватной. Теплая рука Джона легла на ее бедро, он привлек Элис к себе. Ощущая его дыхание на затылке, она заснула. Она была в безопасности.

Октябрь 2003 года

Это было сложно проглотить, – сказала Элис, открывая дверь в свой кабинет.

– Да уж, энчилады были громадные, – с улыбкой сказал Дэн у нее за спиной.

Элис легонько стукнула его по руке блокнотом. Они только что высидели часовой ланч-семинар. Дэн, студент четвертого курса, абсолютно соответствовал стилю Джей Крю: худой, жилистый, с аккуратно подстриженными светлыми волосами и дерзкой улыбкой. Физически он был совсем не похож на Джона, но его чувство юмора и уверенность в себе часто напоминали Элис мужа, когда тот был студентом.

После ряда неудач диссертация Дэна наконец сдвинулась с мертвой точки, и Элис с радостью стала замечать, что он увлекся, и надеялась, что это увлечение перерастет в настоящую страсть. Когда результаты не заставляют себя ждать, исследовательская работа увлечет любого. Фокус в том, чтобы полюбить ее, когда результатов нет и ты не знаешь почему.

– Когда ты едешь в Атланту? – спросила Элис, пока они рылись в бумагах на ее столе в поисках диссертации Дэна.

– На следующей неделе.

– Вполне вероятно, что к этому времени ты ее представишь, она почти готова.

– Не могу поверить – я женюсь. Боже, какой я старый.

Элис нашла диссертацию и передала ее Дэну.

– Успокойся, никакой ты не старый, ты еще в самом начале пути.

Дэн присел к столу, стал листать свою работу и, замечая сделанные красной ручкой пометки на полях, всякий раз хмурился. Элис уделила особое внимание введению и дискуссионным частям диссертации. Она заполнила пропуски в тексте Дэна, создавая более детальное представление о том, каким образом его труд может быть использован в разных областях лингвистических исследований.

– А это что означает? – спросил Дэн, указывая Элис на ее неразборчивые каракули.

– Дифференциальные эффекты ограниченности против рассредоточенного внимания.

– На что ссылаться?

– Ох-ох, на что? – спросила себя Элис и зажмурилась в ожидании, когда имя первого автора и дата первой публикации всплывут в памяти. – Видишь, как это бывает, когда ты старая.

– Бросьте, вас старой не назовешь. Не волнуйтесь, я сам найду.

Самое тяжкое бремя для любого человека, сделавшего научную карьеру, – держать в памяти даты публикаций, детали экспериментов и имена их авторов. Элис часто изумляла своих студентов и постдоков[3], c легкостью упоминая семь относящихся к тому или иному явлению работ, их авторов и годы публикаций. Большинство преподавателей на факультете обладали этим даром. На самом деле в их кругу даже существовала негласная конкуренция – чей мысленный каталог по их дисциплине объемнее и кто может им быстрее воспользоваться. Элис чаще других становилась обладательницей главного приза в этом состязании.

 

– Nye, MBB, двухтысячный! – воскликнула она.

– Не перестаю удивляться, как вам это удается. Серьезно, как вы держите в голове всю эту информацию?

Элис усмехнулась в ответ на его восхищение.

– Еще узнаешь, я же говорю – ты в самом начале пути.

Дэн пролистал статью до конца и перестал хмуриться.

– Хорошо, я все понял, так будет лучше. Огромное спасибо. Завтра принесу обратно!

И он выскочил из кабинета Элис. Задача была выполнена, она сверилась со списком дел. Желтый листок был прилеплен к подвесному шкафу прямо над монитором у нее на столе.

Класс по когнитивизму V

Ланч-семинар V

Диссертация Дэна

Эрик

День рождения, обед

Элис с удовлетворением отметила крестиком пункт «Диссертация Дэна».

«Эрик? Что это значит?» – задумалась она.

Эрик Уэллман возглавлял факультет психологии. Она собиралась ему что-то сказать, показать, спросить? У нее назначена с ним встреча? Элис сверилась с календарем. Одиннадцатое октября – ее день рождения. Никаких упоминаний об Эрике. Эрик. Прямо-таки загадка. Она просмотрела почту. Никаких сообщений от Эрика. Элис надеялась, что это может подождать. Раздраженная, но уверенная, что как-нибудь восстановит в памяти то, что связано с Эриком, она выбросила желтый стикер (уже четвертый за день) в корзину и оторвала следующий.

Эрик?

Позвонить доктору

Такие заминки с памятью случались все чаще, и это начинало раздражать Элис. Она откладывала звонок своему терапевту, потому что решила, что со временем это прекратится само собой. Еще она надеялась, что сможет, не привлекая внимания, разузнать об этом этапе жизни у кого-нибудь из знакомых и к доктору идти не придется. Однако все друзья и коллеги ее возраста были мужчинами. Элис вынуждена была признаться самой себе, что пришло время обратиться к врачу.

От кампуса до «Ипулэ» на Инмен-сквер Элис и Джон дошли пешком. Войдя внутрь, Элис сразу увидела у барной стойки свою старшую дочь Анну с ее мужем Чарли. Оба были в отличных синих костюмах, на Чарли – солидный золотистый галстук, на Анне – нитка жемчуга. Оба уже года два работали в третьей по величине юридической фирме Массачусетса. Анна практиковала в области интеллектуальной собственности, Чарли занимался тяжбами.

По бокалу мартини в руке дочери и по тому, что грудь у нее не увеличилась в размерах, Элис определила, что Анна не беременна. Вот уже шесть месяцев, не делая из этого секрета, Анна безуспешно пыталась зачать ребенка. Как это обычно с ней бывало, чем труднее оказывалось достижение цели, тем больше она к ней стремилась. Элис советовала дочери подождать и не спешить перевернуть эту страницу жизни. Анне всего двадцать семь, она только в прошлом году вышла за Чарли и работала восемьдесят-девяносто часов в неделю. Но дочь аргументировала свое стремление родить тем, что каждая женщина-профессионал, задумываясь о ребенке, со временем приходит к выводу: подходящее время никогда не наступит.

Элис беспокоило, что рождение ребенка может повлиять на карьеру Анны. Ее собственный путь к бессрочному профессорскому контракту оказался нелегким не из-за того, что ее пугала все возрастающая ответственность или необходимый объем публикаций, а главным образом потому, что она была матерью троих детей. Тошнота, анемия и токсикоз, мучившие ее на протяжении в общей сложности двух с половиной лет беременности, само собой разумеется, отвлекали от работы и тормозили ее. А запросы трех маленьких человечков, появившихся в результате этих беременностей, отнимали столько времени и сил, что самые упертые и занудные руководители факультетов или студенты-отличники не шли с ними ни в какое сравнение.

Ей не раз приходилось с ужасом наблюдать, как скорость продвижения по карьерной лестнице женщин репродуктивного возраста замедлялась практически до нуля или они вообще сходили с дистанции. Наблюдать, как Джон, равный ей в профессии и по уровню интеллекта, мчится мимо нее к цели, тоже было жутковато. Элис часто задавалась вопросом: выдержала бы его карьера три эпизиотомии[4], кормление грудью, процесс приучения к горшку, помноженный на три, бесконечные до отупения песенки типа «Колесики автобуса крутятся и крутятся» днем и не менее бесконечные бессонные ночи? Элис в этом очень сомневалась.

Сразу после того, как они обняли друг друга, обменялись поцелуями и комплиментами, к стойке приблизилась женщина в черном с головы до ног, с выбеленными волосами.

– Итак, компания в сборе? – поинтересовалась она, мило улыбаясь, но так долго, что это не могло быть искренне.

– Нет, мы ждем еще одного человека, – сказала Анна.

– Я здесь! – сообщил Том, появляясь у них за спиной. – С днем рождения, мам.

Элис обняла и поцеловала сына и только потом поняла, что он пришел один.

– Мы подождем…

– Джил? Нет, мам, мы расстались месяц назад.

– Девушки у тебя меняются так часто, что мы не успеваем запомнить, как их зовут, – заметила Анна. – Уже есть новенькая, для которой нужно занять место?

– Пока нет, – ответил Том Анне и обратился к женщине в черном: – Все в сборе.

Период одиночества Тома между подружками всегда составлял от шести до девяти месяцев, и никогда больше. Умный и энергичный Том учился на третьем курсе медицинского факультета Гарварда и был точной копией своего отца: он нацелился на карьеру хирурга-кардиолога. По его внешности можно было догадаться, что питается он неправильно. Том с иронией признавал, что все его знакомые студенты-медики и хирурги едят бог знает что и на бегу – пончики, чипсы и прочую дрянь из автоматов и больничных кафетериев. Ни у кого нет времени на занятия спортом, если не считать пробежки по лестницам вместо лифта. Зато через несколько лет они смогут лечить друг друга от болезней сердца, шутил Том.

Как только все устроились в полукруглой кабинке за столиком с напитками и закусками, разговор зашел об отсутствующем члене семьи.

– Когда в последний раз Лидия была у кого-нибудь из нас на дне рождения? – спросила Анна.

– Она приезжала, когда мне исполнился двадцать один год, – сказал Том.

– Это было почти пять лет назад! И больше ни разу? – изумилась Анна.

– Нет, не может такого быть, – возразил Джон, но больше ничего не добавил.

– А я уверен, так оно и было. – Том стоял на своем.

– Ты не прав, – сказала Элис. – Она приезжала на пятидесятилетие отца на Кейп-Код.

– Как у нее дела, мам?

То, что Лидия не стала поступать в колледж, Анне явно пришлось по душе. Прерванное образование сохраняло за Лидией репутацию самой умной дочери Хаулендов. Будучи старшей, Анна имела возможность раньше других порадовать родителей своими интеллектуальными способностями и стала первой обладательницей статуса умницы. Том тоже был очень одарен, но Анна никогда не обращала на него внимания, возможно, потому, что он мальчик. А потом появилась Лидия. Обе девочки были умными, но если Анна буквально билась за то, чтобы стать круглой отличницей, то Лидия получала свой безупречный табель без видимых усилий. Анна это заметила. Обе они обладали бойцовскими качествами и ценили независимость, но Анна не любила рисковать. Она предпочитала безопасные и заранее оговоренные цели, по достижении которых всеобщее одобрение гарантировано.

– У нее все хорошо, – отозвалась Элис.

– Не могу поверить, что она по-прежнему в Калифорнии. Она хоть где-нибудь играет? – поинтересовалась Анна.

– Лидия была просто великолепна в этой пьесе в прошлом году, – сказал Джон.

– Она ходит на курсы, – сообщила Элис.

И как только эти слова слетели у нее с языка, она вспомнила, что Джон у нее за спиной оплачивал курсы дочери, после которых не выдают диплом. Как она могла забыть поговорить с ним об этом? Элис бросила на мужа гневный взгляд. Он едва заметно покачал головой и почесал затылок. Сейчас не время и не место для такого разговора. Она доберется до него позже. Если не забудет.

– Что ж, по крайней мере, она хоть чем-то занята, – сказала Анна, удовлетворенная тем, что все в курсе, в каком положении оказалась дочь Хаулендов.

– Пап, как продвигается твой эксперимент? – спросил Том.

Джон подался вперед и стал подробно рассказывать о своей работе. Элис смотрела на мужа и сына. Два биолога, поглощенные научной беседой, и оба пытаются произвести впечатление. Лукавые морщинки в уголках глаз Джона, заметные даже тогда, когда он бывал серьезен, стали еще виднее, а руки задвигались как у марионетки.

Элис любила Джона таким. Ей он не рассказывал о своих исследованиях так подробно и с таким энтузиазмом. Раньше – да. Она до сих пор знала о его работе достаточно, чтобы выдать достойное резюме на какой-нибудь вечеринке с коктейлями, но это были поверхностные знания. Элис помнила, как он разговаривал с ней, когда они вели содержательные беседы, встречаясь с Томом или коллегами Джона. Раньше он все ей рассказывал, а она восхищенно слушала. Элис задумалась: когда же все переменилось, кто из них первым потерял интерес к другому? Ему стало неинтересно рассказывать или ей стало неинтересно слушать?

Кальмары, устрицы, салат аругула, равиоли с тыквой – все было безупречно. После обеда дети и муж нестройно, но громко спели «Happy Birthday», вызвав аплодисменты за соседними столиками. Элис задула единственную свечу на своем куске шоколадного торта. Когда все подняли бокалы с «Вдовой Клико», Джон протянул свой чуть выше остальных:

– С днем рождения, моя прекрасная и талантливейшая жена! За твои следующие пятьдесят лет!

Все чокнулись и выпили за Элис.

В дамской комнате Элис внимательно изучала свое отражение в зеркале. Взрослая женщина, которую она видела перед собой, была не очень похожа на ту, какой она себя ощущала. Усталые золотистокарие глаза, хотя она прекрасно выспалась, кожа тусклая и вялая. Ясное дело – ей больше сорока, но она бы не сказала, что выглядит старой. Элис не чувствовала себя постаревшей, хотя и знала, что не молода. Вступление в очередную возрастную фазу регулярно напоминало о себе неожиданными и малоприятными моментами забывчивости, связанными с менопаузой. В остальном она чувствовала себя молодой, сильной и здоровой.

Элис подумала о маме. Они с ней очень похожи. В памяти Элис мамино лицо, серьезное и напряженное, с рассыпанными по носу и щекам веснушками, было гладким, без единой морщинки. Она не успела их заработать. Мама умерла, когда ей был сорок один год. Сестре Элис, Энн, шел бы сорок восьмой год. Элис попыталась представить, как выглядела бы сестра, если бы сидела сегодня вечером здесь, в ресторане, с мужем и детьми, но у нее ничего не получилось.

Элис присела на унитаз и увидела кровь. Менструация. Она, конечно, понимала, что месячные в начале менопаузы часто приходят нерегулярно и не всегда исчезают внезапно и навсегда.

Вся ее смелость под воздействием шампанского и вида крови улетучилась. Элис разрыдалась. Не хватало воздуха. Ей исполнилось пятьдесят, и она боялась, что сходит с ума.

В дверь постучали.

– Мам? – Это была Анна. – С тобой все в порядке?

3Постдоки – молодые ученые, недавно защитившие диссертацию.
4Эпизиотомия – рассечение промежности для облегчения родов.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15 
Рейтинг@Mail.ru