Лавина Кёрки
Кинжал призрака
13 век
Антрес проснулся от странного чувства. Это была не тревога, нет. При тревоге ассасин по старой привычке просыпался резко. Сейчас же он просто вынырнул из объятий сна.
Призраку казалось, будто он забыл сделать что-то важное. И это вызывало волнение, беспокойство и, как следствие, раздражение.
Антрес сунул руку под подушку, нащупал кинжал. Прикосновение к своему верному оружию всегда успокаивало ассасина. Однако на сей раз все было наоборот – странное чувство усилилось, что заставило Антреса ко всему прочему еще и испугаться.
Вытащив из-под подушки кинжал, он сел в кровати и заворожено посмотрел на клинок. За более чем два столетия ничего не изменилось в этом необычном оружии: лезвие не затупилось, золотой узор по-прежнему ярко блестел. Лишь алмаз потемнел и стал кроваво-красным. Антрес считал, камень окрасился кровью тех людей, что он убил за это время.
– Дорогой, что такое? – сквозь туман, вызванный необычным для Антреса чувством, прорвался обеспокоенный голос его любовницы Виттории.
Как и Антрес, Виттория была alius. Куртизанкой, использовавшей свою способность завораживать голосом, чтобы заполучать богатых клиентов. Вита была красивой, но, по мнению Антреса, немного худощавой. Он не любил ее, хотя умел наслаждаться ее обществом и теплом ее постели.
– Антрес, ты в порядке? – рука Виттории скользнула по обнаженной груди Призрака, но ассасин по-прежнему не обращал внимания на ее вопросы. Он наконец-то понял, что именно вызвало это странное чувство.
– Мастер, – прошептал Антрес, вставая с постели.
Два века он ждал возвращения своего друга. Ассасин часто представлял себе, как это будет. Отчасти, реальность совпала с его ожиданиями. Антрес всегда верил, что однажды он проснется и поймет, Мастер вернулся. Только вот он думал, будто чувства будут иные, более приятные.
Перестав пялиться на свой кинжал, Антрес стал спешно одеваться. Он хотел как можно быстрее отправиться в путь и отыскать Мастера. Путь должен был быть долгим, очень долгим, потому что Мастер находился невероятно далеко.
– Антрес, да что случилось? Почему ты молчишь? – противно завизжала Виттория, которую окончательно разозлило поведение ее любовника.
– Я должен уехать, – сквозь зубы процедил Антрес. Сейчас, как никогда прежде Вита его раздражала. Она портила впечатление о долгожданной новости.
– Куда? – последовал очередной вопрос, но Антрес не счел нужным на него отвечать.
Виттория выждала минуту, прежде чем снова заговорить. Однако на сей раз голос куртизанки изменился. Он стал глухим, будто звон церковного колокола.
– Антрес, я хочу, чтобы ты мне объяснил причины своего поведения!
До этого Виттория никогда не применяла свой alius по отношению к Антресу. С ее стороны это, конечно же, был жест отчаяния. Вита любила Антреса с пылкостью, которая свойственна молоденьким девушкам, а не сто тридцатилетней бессметной умудренной жизнью и многочисленными романами куртизанке. Виттория вбила себе в голову, что она должна полюбить опасного человека, что Антрес как раз такой опасный человек и что она должна приручить его. Конечно же, Призрак все понимал и уже почти десять лет принимал чувства Виты, однако сейчас он должен был покончить раз и навсегда с этой придуманной любовью.
Антрес резко повернулся к Виттории, шагнул к ней. На лице девушки возникла полуулыбка победительницы. Раз ее чары могут околдовать этого мужчину, значит, он будет с ней навсегда, действительно навсегда.
Ассасин склонился на ней. Он чувствовал ее учащенное дыхание, видел ее полные любви и страсти глаза. Но все это не трогало Антреса.
Быстрым движением он вытащил свой кинжал из ножен. Лезвие мелькнуло в воздухе. Виттория даже не успела испугаться. Она все поняла, только когда Антрес отстранился от нее. В одной руке он держал кинжал, а в другой – локон ее золотых волос.
– Еще раз попробуешь применить против меня свой alius, лишишься головы, – предупредил ассасин. Виттория почувствовала – он не шутит. И тем не менее надежда не оставляла ее до тех пор, пока Антрес держал прядь ее волос. Она продолжала верить, что ее возлюбленный таки заберет ее локон с собой и будет, глядя на него, вспоминать ту, которую он оставил.
Антрес отошел к окну.
– Прощай, – негромко сказал он и растворился в воздухе.
А золотистая прядь волос плавно опустилась на пол.
В порту Антрес сел на первый корабль, который отплывал на восток. Он пока еще и не подозревал, насколько долгим и трудным окажется его путешествие, сколько стран и народов повстречается ему на пути, какие неведомые края он увидит. Его гнало вперед не только данное обещание, ведь больше всего на свете Антрес хотел увидеть Мастера.
Антресу в нос ударил насыщенный запах лошадей. Он остановился, прислушался. И сразу же ловил богатую гамму шумов, какую могла издавать только толпа людей. Антрес насторожился. Уже много дней он не встречал ни одной живой души, зато ему встречались пустые деревни. И тут вот – орда.
Антрес обратился в призрака. Он старался использовать свой alius только если это действительно необходимо. Юноша боялся злоупотребить невидимостью и в один прекрасный день застрять между мирами.
Когда Антрес наконец увидел источник неприятного запаха и шума, он не пожалел, что сейчас его никто не видит. Лагерь простирался до самого горизонта. Шатры перемешивались с лошадьми. Создавалось ощущение, будто в лагере лошадей много больше, чем людей. Кое-где поднимался густой дым от костров. Вокруг них сидели невысокие люди с суровыми лицами. У них у всех были узкие глаза, Антрес никогда таких не видел и не понимал, как можно через такую щель смотреть на мир. Однако, когда призрак пробирался сквозь лагерь ему то и дело казалось, будто то один, то другой угрюмый войн наблюдает за его перемещениями.
Эта громадная армия одновременно пугала и завораживала Антреса. Он видел в ней силу и мощь сходящей с гор лавины, смертоносной и неостановимой. И все же кровопролития, что несла с собой эта орда, не казались Антресу чем-то противоестественным. Прошедшие два столетия не разубедили его, что человечество не дня не прожило бы без насилия.
Призрак постарался как можно быстрее миновать лагерь. Мастера здесь не было, потому его мало волновало, куда направляется эта гигантская армия. Позже Антрес узнает, что именно эта армия и эти люди подчистую уничтожат орден ассасинов, существование которого два века омрачало ему жизнь.
Со дня, когда Антрес наткнулся на армию монголов, прошло четыре месяца. Он устал, но не из-за нескончаемого пути к землям, где рождается солнце. Он устал встречать каждый новый день с надеждой сегодня встретиться с Мастером, положить перед его ногами кинжал, а потом увидеть знакомый блеск в глазах.
И вот настал тот день, когда надеждам Антреса суждено было воплотиться.
Призрак остановился у деревянного, длинного по фасаду дома. Напротив главного входа была построена стена, Антрес не понимал зачем, ведь она мешала удобному въезду во внутренний двор. Дом покрывала крутая крыша с необычными для Антреса изогнутыми концами. Для Чжунго, собственно, подобные дома были типичны. Антрес много видел таких за последние несколько месяцев. Однако этот дом был особенным, потому что в нем находился тот, ради кого Призрак проделал столь долгий путь.
Невысокого человека, одетого в темно-зеленые просторные брюки и рубаху с запахом Антрес нашел у домашнего алтаря, на котором стояли красные таблички с нарисованными золотой краской иероглифами. Иероглифы напомнили Призраку вязь на лезвии его кинжала. Антрес вынырнул из невидимости, достал из ножен кинжал и шагнул с бормочущему что-то себе под нос человечку.
– Мастер, – окликнул его юноша.
Услышав непонятную для себя речь, китаец обернулся. Высокий, широкоплечий человек, закутанный в пыльный плащ, загораживал выход из небольшого святилища. У незнакомца были большие глаза, глаза человека со злом внутри. И эти глаза испугали китайца больше, чем оружие в руке гостя. Он призвал предков защитить его.
А потом незнакомец опустился перед ним на колени и положил перед собой кинжал. Китаец продолжал шептать молитвы своих предкам, но взгляд его невольно опускался с больших глаз Антреса на лежащий перед ним клинок. Хозяин дома замолк, не моргая глядя на кроваво-красный поблескивающий камень.
Антрес замечал, как меняется взгляд китайца. Страх быстро исчез, зато появилась осознанность, легкая меланхолия, задумчивость и, тем не менее, сосредоточенность. По мере того, как в неприметном китайце пробуждался Мастер, алмаз бледнел. И когда камень приобрел свой первоначальный бело-мутный цвет, китаец поднял голову. На его лице возникла легкая улыбка.
– Я рад встретиться с тобой вновь, Антрес, – сказал Мастер на арабском.
– Мой путь к тебе был очень долог, но он того стоил, – ответил призрак.
– Знаю, – кивнул китаец. – Тебе пришлось идти ко мне через полсвета. Я уже начал потихонечку осознавать, кто я на самом деле такой. Ты, мой друг, пришел чуть позже, чем мне хотелось бы.
– Прости, – Антрес расстроено опустил голову.
– Не извиняйся, – Мастер встал с колен, потушил палочку благовония, которую он сжимал в руке. – Если бы ты не появился, я бы не успел бы сделать все, что должен.
Антрес остался жить в доме Мастера в качестве призрака. Семья Пенга (так звали Мастера в этом его воплощении) поначалу с подозрением отнеслась к тому, что по их дому бродит полупрозрачный человек с большими глазами. Поступило даже предложение совершить обряд по изгнанию злого духа. Но Пенг решительно отверг все подобные инициативы своей семьи. Поскольку с главой дома никто спорить не решался, то с присутствием Антреса все вскоре смирились.
Сам Призрак старался как можно больше времени проводить с Мастером, по давно забытой привычке наблюдая за его работой. Первые несколько недель Мастер был необычайно молчалив. Потом он начал задавать вопросы Антресу. Вопросы были простые. Атресу казалось, будто Пенгом движет лишь банальная вежливость. Но однажды с вопроса Мастера начался один крайне любопытный разговор, который так напомнил ассасину их старые беседы.
– Мир сильно изменился? – спросил Пенг, аккуратно разрезая кусок шёлка.
Антрес пожал плечами.
– Когда живешь, каждый день наблюдая малые изменения, перестаешь их замечать. Мир, может быть, и меняется, но вот люди нет.
– Тебе не кажется, что это немного не логично? – немного иронично улыбнулся Мастер. Антрес успел заметить, что хотя на какие-то вещи старое и новое воплощение Мастера реагировали одинаково, только эту реакцию они выражали по-разному.
– Что именно? – переспросил ассасин.
– Если люди не меняются, то почему меняется мир? – Мастер всегда любил поставить под сомнение логику Антреса.
Юноша усмехнулся.
– Люди не меняются в своей сути, – пояснил Антрес. – Появляются новые законы, приходят к власти другие короли, меняются прически модниц, даже вера, и там в чем-то меняется. Но глубоко внутри, где-то за всеми масками, люди остаются прежними.
Мастер отвлекся от работы, чтобы внимательно взглянуть на своего друга. Как и все alius Антрес наблюдал за окружающим его миром и делал определенные выводы. Только забывал он делать другое – наблюдать за собой. Мастер заметил, его друг тоже изменился. Только он не мог понять пошли ли изменения Антресу на пользу или нет.
Тем не менее, Мастер не стал делиться своими размышлениями с другом. Он заговорил о другом:
– И почему тебя так сильно злят «эти не меняющиеся люди»?
– Злят? – удивился Антрес, а потом понял, что Мастер заметил то, чего он раньше сам не замечал. – Да, злят. Но не сами люди. Как бы тебе объяснить? Вся история, по крайней мере та, что я наблюдал своими глазами, это сплошные войны и убийства. Постоянно льется кровь. За дело и без.
– Странно это слышать от ассасина, – усмехнулся Мастер.
– Наемные убийцы, как никто другой осознает ценность жизни, – с необычайной серьезностью ответил Антрес. Он не стеснялся своего рода деятельности, тем не менее, он не считал нужным обсуждать причины, по которым он продолжал убивать по заказу. – Но не оружие принимает решение об убийстве, а человек.
Ассасин тяжело вздохнул и продолжил:
– По дороге к тебе я наткнулся на огромную армию. Ее путь можно было отследить по мертвым деревням. Они не щадили, никого, кто отличался от них. Представь, целый народ собрался вместе, чтобы убивать. Впрочем, печально другое – для них это единственный путь выживания.
Антрес ожидал, что Мастер скажет что-то в ответ, но нет. Китаец погрустнел и, еще сильнее сосредоточившись, продолжил работу над одним из своих творений. Антрес не стал допытываться, что все-таки думает его друг об армии монголов. Если Мастеру нравится тишина, то нет ничего сложного в том, чтобы помолчать.
Позже Антрес начал понимать почему Мастер не продолжил тот разговор. В доме Пенга поселилось постоянно растущее беспокойство. Началось оно с взволнованных взглядов, потом переросло в тихие перешептывания и, наконец, уже в разговоры в полный голос. Все не то знали, не то предчувствовали, беспощадная и огромная армия монголов говорит новое наступление. Жена Пенга потихонечку стала намекать мужу на то, что нужно как-нибудь приготовить к худшему. Но Мастер злился и прогонял маленькую женщину.
Антрес заметил, его друг все меньше и меньше спал, посвящая все свое время созданию вещей. Ассасина немного беспокоило поведение Мастера, но долгое время он не решался заговорить с нем об этом. Терпение Антреса иссякло тогда, когда он обнаружил жену Пенга рыдающую навзрыд. Заметив Призрака она зло посмотрела на него и прокричала ему что-то на китайском. Антрес не понял, что именно она сказала, но догадался – она винит во всех ее бедах незваного гостя. Как ни странно, юноша понял чувства этой женщины. Жизнь alius так или иначе отрицательно сказывается на обычных людей, окружающих его. Однако нет вины маленькой китаянки в том, что она оказалась связанной узами брака с тем, кому плевать на все подобные обеты. Жалость заставила Антреса взять себя в руки и обсудить ситуацию с Мастером.
– Твоя жена очень взволнована, – стараясь не придать голосу осуждающих или требовательных интонаций, сказал Антрес.
– Эта женщина не моя жена. Она жена Пенга, – Мастер даже не поднял глаз на Антреса.
– Неважно, – Антрес не собирался быстро сдаваться. – Этим людям, семье Пенга, нужно помочь.
– Мне некогда, – опять последовал короткий ответ.
– Я мог бы сопроводить их в безопасное место. В какое-нибудь убежище, где они могли бы переждать грядущую войну.
– Нет.
Антрес оторопел. Он ожидал любого ответа, кроме этого бесчувственного «нет».
– Нет? – переспросил ассасин, не желая верить своим ушам.
– Важно, чтобы ты остался со мной, – пояснил Мастер.
– Но семья Пенга погибнет! – не унимался Антрес.
– Я знаю, – равнодушно ответил Мастер. – Они в любом случае погибнут. Если ты уведешь их от сюда, они проживут от силы дольше на несколько недель, но умрут они более мучительной смертью. Я понимаю твои чувства, мой друг. Эти люди приглянусь тебе и ты начал их жалеть. Но право не стоит. У меня для тебя есть более важное задание.
– Какое? – нахмурился Антрес.
Впервые с начала разговора Мастер отвел взгляд от очередной побрекушки, над которой он работал. Он посмотрел на Антреса так же, как он смотрел два с половиной века назад: с отеческой серьезностью и накопленной за века мудростью.
– Ты должен отвезти мои дары.
– Ты просишь меня быть твоим… курьером? – удивился Антрес.
– Антрес, пойми, это очень важно, – Мастер уже умолял. – С самого начала я рассчитывал на твою помощь.
– Так почему же ты сразу об этом не сказал? – закричал в ответ призрак. Антрес крайне редко позволял эмоциям брать над собой верх, но поведение Мастера возмутило его так сильно, что он не сдержался. – Я два года искал тебя, преодолел полсвета и лишь для того, чтобы столкнуться с твоими недомолвками и секретами.
Мастер покачал головой.
– Эх, мальчик, неужели ты так и не понял, я – это свой долг, который порой перекрывает все остальное. Я очень ценю все, что ты сделал и, я надеюсь, сделаешь ради меня. Только в этот мой приход долг перечеркнул все человеческое во мне. Прости меня за это. Но сейчас прошу, нет – умоляю, отвези мои дары.
В небольшой мастерской Мастера воцарилась тишина. Эта была та пауза, какая бывает в каждом серьезном разговоре. После такой паузы обычно и принимается важное решение. В голове Антреса не было ни одной мысли. Ни аргументов за, ни аргументов против. Ни гнева, ни покорности. Ничего. Просто пустота. Он так и не понял, что именно его сподвигло дать окончательный ответ.
– Хорошо, – согласился он. – Я выполню твою просьбу.
– Спасибо, – на лице Мастера появилась благодарная улыбка. – Я знал на тебя можно положиться.
В ответ Антрес лишь хмыкнул и, впервые за много недель, сделался невидимым. Ему хотелось побыть одному и успокоиться. На мгновение он остановился у входа в мастерскую, из-за плеча взглянул на своего друга. Мастер казался расстроенным. Антресу хотелось верить, его друг осознает, что он поступил не хорошо по отношению к Призраку.
До самого своего отъезда Антрес не разговаривал с Мастером. И хотя он понимал, что по-хорошему следует наговориться с другом на два с половиной века вперед, но он себя пересилить не мог.
Мастер разбудил ассасина посреди ночи. Впервые с момента приезда Антреса китаец выглядел испуганным и взвинченным.
– Антрес, проснись, – Мастер потряс юношу за плечо. – Проснись.
Призрак резко сел, выхватил из-под подушки кинжал и еле сдержался, чтобы не поднести оружие к горлу Мастера. Все-таки инстинкты убийцы имеют свойство срабатывать всегда.
– Спокойно, это я, – Мастер, знавший неискоренимые привычки Антреса, даже не испугался, увидев сделанное им когда-то оружие.
– Они уже здесь? – с холодной решимостью в голосе спросил Антрес. Он мало представлял, как можно в одиночку противостоять бесконечной монгольской армии, но был готов сражаться с ней, если придется.
– Нет, – покачал головой Мастер. – Пока нет. Но времени мало. Ты должен уезжать. Немедленно.
Антрес вскочил на ноги и стал одеваться.
– Давай ты поедешь со мной, друг? – предложил призрак, запихивая свои немногочисленные пожитки в дорожный мешок. – Я смогу тебя защитить.
На лице Мастера появилась легкая, немного неуместная в данный момент улыбка.
– Ты не исправим, – он покачал головой. – Смерть настигнет меня к концу сегодняшнего дня. Ты прекрасно знаешь, избежать этого нельзя.
– Как и прошлый раз, это знание не мешает мне надеяться, – Антрес сгрустнул, вспомнив, как два с половиной века назад Мастер умер на его руках. – Ну, да ладно, сейчас не время для воспоминаний.
Во дворе призрака ждала запряженная лошадь, через спину которой были перекинуты два довольно-таки объемных мешка. В дальнем углу двора за проводами Антреса наблюдала семья Пенга, наблюдала с волнением и сожалением. Дети жались к матери, невольно осознавая, какую уверенность придавало им присутвие этого большого белого человека в их доме. Ассасин махнул им на прощание рукой. Он не знал, насколько правильно семья Пенга воспринял этот жест, впрочем сейчас это было уже не важно.
Антрес запрыгнул в седло. Лошадь тихо фыркнула, но не дернулась. Призрак схватился за поводья, заставил лошадь развернуться мордой к Мастеру.
– Вот и все, – с грустью сказал Антрес. В голове вертелось столько слов, что так хотелось сказать. И, как всегда это бывает в моменты прощания, нужные не находились.
Мастер кивнул. Из-за пазухи он достал свиток.
– Возьми. Здесь список тех, кому ты должен доставить мои дары. Кого-то из этих людей ты уже знаешь, а с кем-то только предстоит познакомиться. Не все отнесутся к тебе доброжилательно, однако, насколько я помню, ты всегда умел быть убедительным.
Антрес усмехнулся, вспомнив один случай двух вековой давности, на который ссылался Мастер.
Несколько минут мужчины молчали и просто смотрели друг на друга. Антрес думал, куда закинет мастера его очередное перерождение, где он обнаружит своего друга следующий раз. А Мастер просто знал, он увидит призрака очень скоро. В каком-то смысле буквально завтра.
– Тебе пора, Антрес, – спокойно сказал Мастер. – Скоро будет уже поздно.
Ассасин медлил еще одно мгновенье.
– Я буду скучать, – Антрес резким движением развернул лошадь. – До встречи, друг.
Призрак постарался покинуть дом Пенга как можно быстрее, но стена, перегорождавшая вход, предназначение которой Антрес так и не узнал, помешала. Миновав ее, ассасин сразу же погнал коня. Впереди его снова ждала долгая дорога, только этот ее этап нужно было преодолеть как можно скорее.
В списке, что дал Мастер, имя Виттории находилось где-то в середине и ничем не выделялось. Как и другие, оно было аккуратно выведено ярко-черными чернилами на почти белоснежной тонкой бумаге. О своей любовнице Антрес не вспоминал с тех пор, как он покинул ее дом в Венеции. Увидав ее имя в списке, Призрак вдруг понял, что поступил по отношению к Витте не очень хорошо. Более того, он наверняка разбил ей сердце. Учитывая это обстоятельство, Антрес, в общем-то храбрый человек, побаивался встречаться с Витторией, поэтому он и решил отвезти ей дар Мастера самой последней.
Дверь призраку открыла служанка. Витта из соображений безопасности меняла свою прислугу раз в три-четыре года, поэтому для невзрачной девушки Антрес был очередным посетителем ее хозяйки.
– Проходите, – она пригласила Призрака в дом. – Я сообщу донне Виттории о вашем приходе.
Когда девушка ушла, Антрес смог оглядеться. Дом Виттории как-то незаметно изменился. Как и раньше, он прямо таки дышал роскошью, только раньше он казался более уютным и менее парадным. Призрак обернулся, услышав негромкий скрип ступеней. Придерживая расшитый золотым шитьем подол пышного бордово-красного платья, она неспешно спускалась по лестнице. Золотые волосы Витты были спрятаны под показавшейся Антресу забавной шляпкой.
Заметив гостя, Виттория неожиданно остановилась. От удивления ее глаза округлились, придавая лицу глуповатое выражение. Она, не отрываясь, смотрела на Антреса. А призрак ждал. Он морально был готов к любой реакции Витты.
– О, Антрес, – томно вздохнула Виттория. Она легко, как лань, сбежала с лестнице, росилась Антресу на шею и страстно его поцеловала.
Антрес окончательно убедился в том, что он ничего не понимает в женщинах и их способность прощать все. Но как ни странно, кроме этой мысли, ничего больше не проскользнуло в голове Антреса. Он напрочь забыл о подарке Мастера. Его руки волей-неволей обвили тонкую талию Витты. В тот момент его мир сузился до прекрасной Виттории и их поцелуя.
О причине возвращения Антреса, любовники заговорили чуть позже, уже находясь в спальне. Виттория приподнялась на локтях. Золотые кудри прикрыли ее обнаженную грудь.
– Ты вернулся не просто так, верно? – еле заметной улыбкой Витта давала понять, что ей просто интересен этот момент. Она не собиралась высказывать Антресу какие-либо претензии на этот счет.
– Верно, – не стал отрицать призрак. – Строго говоря, я вернулся по той же причине, по которой я ушел.
Он потянулся к своей одежде, достал небольшой сверток.
– Он называет себя Мастером, потому что это его суть. Он создает вещи для таких, как мы. Для alius. Мне он сделал мой кинжал, а это, – Антрес протянул сверток Виттории, – его дар тебе.
Витта села в кровати и с некой осторожностью взяла подарок Мастера. Едва она разорвала упаковку, на постель скользнула длинная, широкая лента, сделанная из золотого шелка и украшенная богатой вышивкой. Виттория взяла ленту в руки, намотала ее на запястье.
– Какая красота, – восторженно сказала она.
– Это не просто красивая вещь, Витта, – пояснил Антрес, внимательно наблюдая за реакцией свой любовницы. – Как и любое творение Мастера, она дополняет или развивает твой alius.
– Каким именно образом? – Виттория не отрывала глаз от ленты.
– Ты поймешь, – уклончиво ответил Антрес.
Витта, нахмурившись, еще несколько минут вертела ленту в руках. Похоже, вопрос полезности подарка Мастера ее не на шутку встревожил. Наконец девушка перехватила лентой волосы.
– Ты не убьешь меня? – задала она неожиданный вопрос.
– За что? – Антрес успел спросить прежде, чем понял, почему Витта задала этот вопрос. Внутри него зародилась мысль, граничащая с желанием. Эта мысль заполнила все сознание призрака, убивая все, что могло ей противиться. Антрес и раньше испытывал на себе alius Виттории, только до этого он на него не действовал. Сейчас всей его воли едва хватило, чтобы побороть эту мысль.
Антрес поднял руку и дернул золотую ленту за один из свободных концов. Подарок Мастера повис на плечах Витты и сразу же сила мысли ослабла.
– Ты почти меня сломала, – заметил Антрес.
