Лариса Соболева
Сюжет для небольшого обмана
– Значит, папа у нас мясник, – сказал Тимофей. – Мясом торгует?
– Торгуют другие, а он заправляет, – прекрасно управляя автомобилем, ответила Кристина. – Сын тоже мясник, очевидно, на паях с папой, потому что выпускают они одну и ту же продукцию: полуфабрикаты, колбасы, копчености, торгуют и сырым мясом на рынке, короче, клан Жало.
– Не любишь предпринимателей, – констатировал он.
– Не люблю, – созналась она. – Там, где бешеные бабки, идет дешевая и грязная война. Мясо дает колоссальные прибыли, значит, пострадавшие граждане далеко не бедные люди, отсюда напрашивается известный вывод. И вообще, Тимочка, с нормальными людьми ничего экстремального не случается, а с жировиками через одного что-нибудь да происходит. Девочку жалко. Нехорошо, когда во взрослые игры вовлекают детей.
В кафе они прибыли раньше Жал, что с неудовольствием отметила Кристина, садясь за столик:
– Опаздывают. Ты голоден? Можешь заказать.
– За чей счет банкет? – схватил он меню со столика.
– Разумеется, не за наш. Кстати, нам обещано вознаграждение.
– Тогда я готов, а то у меня бабок мало. Так-с, посмотрим, чем тут травят…
Он сделал заказ – мясо и чай, Кристина заказала только кофе, его успели принести, а тут и два Жала нарисовались.
– Можно? – взявшись за спинку стула, спросил Даниил Олегович, которому Мокрицкую описал Щеглов.
– Садитесь, – указала жестом на стулья Кристина.
Пока два Жала рассаживались, Тимофей изучал обоих: сын удивительно похож на папу, просто клон какой-то, только молодой. Переведя взгляд на Кристину, он ужаснулся: она тоже изучала отца с сыном, но взгляд… ничего хорошего не сулил, начала она с замечания в резкой форме:
– Вы опоздали на двадцать минут.
– Извините, – сказал Роман, – мы специально кружили по городу, чтобы проверить, едут за нами или нет.
– В следующий раз будьте добры выезжать на двадцать минут раньше, – отчеканила Кристина. – Так. Обстоятельства нам известны, вы захватили фотографии?
– Конечно, – полез во внутренний карман пиджака Даниил Олегович, положил на стол несколько фотографий.
Кристина взяла снимки, разложила их, при этом лицо ее ничего не выражало. Подняв глаза на Даниила Олеговича, спросила:
– Кто из них кто?
– Вот, вот и вот… это дочь, – сказал тот смущенно. – А на этих жена.
Кристина никак не отреагировала на его слова, только рассматривала снимки, затем выбрала два и передала их Тимофею. Ну, а тот, едва увидев разные, но близкие по возрасту личики, выразил удивление, опустив углы губ вниз и вытаращив глаза. Потом взглянул на отца-мужа, его молчаливый вопрос гласил: вы не ошиблись, одна из этих девочек точно ваша жена? Кристина наступила ему на ногу, мол, ведешь ты себя хуже некуда.
– Моему отцу вчера звонили два раза, – доложил Роман. Кристина вскинула на него глаза цвета болотной тины, лишенные каких-либо признаков жизни, это не глаза, а протезы. Роман намеревался подробно рассказать о вчерашнем дне, но когда на тебя смотрит инквизитор, всякое желание пропадает. – После первого звонка отец позвонил мне, а как только переговорил со мной, они ему опять позвонили.
– Еще раз и подробнее, – сухо сказала она.
Никаких расшаркиваний, мол, извините, я не совсем поняла, кто и зачем звонил. На этот раз Тимофей слегка надавил краем кроссовки на носок туфли Кристины, намекнув: будь с клиентами понежнее. Лично он бы на месте мужиков бежал от такой следовательницы, ну совсем нет у барышни обаяния. Впрочем, Тимофей не прав, с ним она очень даже обаятельная, просто сейчас играет роль неприступной амазонки. К сожалению, люди не всегда правильно воспринимают участие и бесхитростное отношение, случается (и нередко) так: стоит им почувствовать себя на равных, как они тут же начинают демонстрировать право первой дуды в оркестре.
– Вчера я приехал домой от Валерия Викторовича Щеглова, – вступил Даниил Олегович, видя нежелание сына продолжать. – Мне позвонил парень, который запретил идти в милицию еще днем. Он спросил, где я пропадал. Мне стало понятно, что он ведет наблюдение за моим домом. Естественно, я сразу же позвонил сыну, рассказал о звонке. И тут парень опять позвонил, сказал: «Сынка я тебе прощаю, а больше никому ни слова». У меня сложилось мнение, что я не один в доме, после этого уехал и ночевал в офисе.
– В таком случае мы поедем с вами, проверим дом на предмет прослушивающих устройств. И проверим, откуда вам поступали звонки.
– Знаете, я, честно говоря, боюсь, – признался Даниил Олегович. – Он угрожал, если расскажу кому-нибудь, то есть органам, он… перережет горло моей дочери.
– Ему от вас что-то нужно, поэтому звонит и запугивает, – сказала Кристина. – Думаю, будет шантажировать, точнее – вымогать деньги, следовательно, вреда не должен ей причинить. Допустим, он следит за вашим домом, а у нас на лбу не написано, кто мы есть. Поезжайте первыми, чтобы не вызывать подозрений у похитителей, а мы приедем чуть позже, так сказать, в гости пожалуем.
Отец и сын расплатились и удалились, оставив фотографии. Тимофей, перебирая снимки, произнес, стараясь не обидеть Кристину:
– Ты бы хоть немножко проявила сочувствие к отцу и брату.
– Обойдутся. Почему-то с ними эта история приключилась, значит, неспроста. Как тебе девочки? Ты понял, кто дочь, а кто жена?
– Да обе вроде одного возраста.
– Недавно у папы Жало был юбилей, полтинник с пятаком стукнул, и произошел там курьезный инцидент. На праздник прибыла бывшая жена и устроила скандал в ресторане.
– Откуда знаешь?
– Ой, Тимофей, ваш город – большая коммунальная квартира, все становится известным. Ну, если честно, Щеглов сегодня поведал, когда просил заняться этим делом, он был удостоен чести присутствовать на банкете. Короче, папа Жало развелся с женой, чтобы жениться на этой куколке, – ткнула Кристина пальцем в один из снимков.
– Что она в нем нашла? – поднял плечи Тимофей.
– Большую и красивую душу, – съязвила Кристина. – И маленький кошелек.
– Уж не думаешь ли ты, что первая жена, мечтая досадить бывшему мужу, наняла парней, а те выкрали дочь? Жену – да, могла заказать, раз бесится. А дочь…
– Для того чтобы думать, надо знать цель похитителей, а цели мы не знаем, – покусывая чайную ложку, сказала Кристина. – Давай-ка сначала изобразим гостей и обшарим дом, а потом будем думать, что и как. Кого берем в помощники?
– Зураб подойдет? Он молодой, но ответственный и исполнительный.
– Отлично. Звони ему, пусть прихватит «щуп», но обязательно замаскирует, мы заедем за ним.
Давно не случалось, чтобы отец и сын ехали в одной машине, казалось, похищение Лельки вернуло человечность их отношениям. Это было бы неплохо, так как Даниил Олегович жаждал если не идиллии, то хотя бы призрачной гармонии. Роман, выкручивая руль, постоянно смотрел, едут ли за ними, но машин, преследующих его «девятку», как будто не было. Он успокоился, поехал неторопливо, все же не забывая смотреть назад, и ворчливо заявил:
– Не нравится мне эта Мокрицкая. Тоже мне, аналитик-дознаватель.
– Валерий Викторович рекомендовал ее как лучшего специалиста, – возразил отец. Настроение Даниила Олеговича после посещения кафе ухудшилось, оттого казалось, он сам не верил в то, что говорил. – Ты же сам слышал.
– Лучший специалист и следователь – это все мужской род. А Мокрицкая баба. Ты заметил, какие у нее глаза? Желтые! Как у крокодила. И повадки кобры. Сомневаюсь, что она поможет, не навредила бы. А что за пацан был с ней?
– Наверно, следователь.
– Непредставительный и молодой. Тем не менее он хотя бы мужчина, значит, что-то смыслит в подобных делах, раз работает по этой части.
– А ведь я был против обращения в органы, ты настаивал, – не сдержал упрек Даниил Олегович, честно говоря, ему тоже не пришлись по душе ни Мокрицкая, ни ее пацан, да теперь назад дороги нет. – Если нас пасли, то… не знаю, что они сделают с Лелей.
– Тогда я их сам найду и сделаю из них антрекоты, – зло процедил Роман. – Только знать бы, с чего начинать и кого искать.
В доме почти не разговаривали, объяснялись больше жестами и мимикой. У обоих сидело в мозжечке: подслушивают! Как – вопрос десятый, потому что наличие «жучка» в доме Даниила Олеговича обоим представлялось нереальным. Но перестраховка – лучший друг успеха, посему отец и сын молча пили кофе, ожидая Мокрицкую. В этом смысле от нее польза будет – проверят дом.
Снаружи громко и непрерывно сигналил автомобильный гудок, Даниил Олегович выглянул в окно. У ворот остановилась легковая, он выбежал навстречу «гостям», пригласил в дом. По пути во двор Кристина предупредила:
– Разговаривать только на отвлеченные темы, пока не обследуем помещения. – Войдя внутрь, она издала возглас восхищения и затрещала: – О, как здесь чудесно! Знакомьтесь, мои бойфренды, как сейчас говорят. Этого зовут Зураб, а этого Тимофей. Прекрасные парни. Вас не смущает, что я приехала не одна?
– Нет, что вы… – растерянно пробормотал Даниил Олегович.
– Не покажете ли ваш дворец? Всю жизнь мечтала о таком.
– Конечно, Кристина…
Даниил Олегович предложил начать осмотр сверху. Тимофей остался внизу, а Зураб со «щупом» двинул за Кристиной и хозяином дома.
– Роман, приготовь выпить и закусить, – сообразил бросить сыну отец.
Кристина подолгу задерживалась в каждой комнате на третьем этаже, их всего три, спрашивала, для чего они предназначены, оказалось, для гостей. Зураб не обнаружил подслушивающих устройств, собственно, искал он «жучки», так как обычно желающие знать чужие тайны ставят именно их. Батареи осматривала и ощупывала Кристина, треща, как сорока:
– Ах, какая мебель… Роскошно! А какой интерьер…
– Все жена, она занималась подбором мебели.
И тому подобное. Перешли на второй этаж. В кабинете хозяина, пока Кристина рассматривала полки с книгами, Зураб сделал знак пальцами – есть. Под бюро и был прилеплен «жучок». Кристина тоже сделала ему знак, мол, не трогай. Еще один был найден в спальне, что уже забавляло Мокрицкую, она повеселела, а хозяин заметно побледнел.
Если говорить точнее, Даниил Олегович пребывал в совершеннейшем потрясении. Мой дом – моя крепость? В данном случае это выражение теряло всякий смысл. Вдобавок его поражало поведение Мокрицкой, она несла полный вздор, производила впечатление набитой дуры, которая восторгается пустяками, то есть обратное тому, которое он составил о ней в кафе. Каждый раз, когда Зураб поднимал руку и показывал сложенный указательный и большой пальцы, означавшие «есть», Даниил Олегович вздрагивал, словно у него обнаружили бомбу. «Бомбы» нашли в гостиной, бильярдной и на кухне.
– Шикарно, – упала на диван Кристина. – Изумительно. Супер! Ой, какие фотографии! – Она подскочила и ринулась к стене, указав на одну, где Даниил Олегович с Евой на лыжах. – Это где?
– В Швейцарии, – ответил он, с опаской покосившись на Романа, но тот словно не слышал ни его, ни Мокрицкую. – Мы с женой ездили туда этой зимой.
– Изумительно. Сколько снега! У нас снега бывает мало… – Она перешла к следующим фотографиям в рамочках.
– Это в Таиланде, – комментировал он. – Это снимки, сделанные в круизе.
– А почему вы такой грустный, Даниил Олегович? Может, мы не вовремя?
– Нет, что вы, – подыграл он, однако бездарно. – Просто у меня небольшие неприятности. Что будете пить, Кристина?
– Шампанское. Обожаю шипучие напитки. А мальчики водку.
– Не, я не пью, – попятился Тимофей. Роман с бутылкой в руке недоверчиво покосился на него: как это не пьешь? Пришлось соврать, так как он действительно непьющий: – Я перепил недавно. Вчера.
– Давайте выпьем за нашу дружбу, Даниил Олегович? – предложила Кристина, взяв фужер. – Я обдумала ваше предложение и согласна на деловой союз. Полагаю, наше предприятие принесет результаты. Завтра жду вас в одиннадцать. А с Романом созвонюсь и переговорю чуть позже. У вас в доме столько вкуса… Покажите двор и гараж. Я собираюсь начать строительство, а проекты не нравятся, может, почерпну идеи от вас. Кстати, кто цветы сажал во дворе?
– Жена, – направляясь с «гостями» к выходу, более органично включился в игру Даниил Олегович, хотя его потряхивало из-за находок.
– Где же она? – осведомилась Кристина.
– Уехала. Я обязательно вас с ней познакомлю. Роман, захвати шампанское и бокалы, продолжим на воздухе, сегодня отличная погода.
Погода дрянь, серо-сизое небо висело низко, нагоняя мысли о скором дожде, который надоел за май. Даниил Олегович предложил расположиться под тентом за небольшим столиком, но шепотом выразил опасение, что и здесь их подслушают.
– Уверяю вас, «жучков» во дворе нет, – сказала Кристина, усаживаясь в плетеное кресло. – Проблемы обсуждаются там, где никто из посторонних не услышит, то есть в доме, поэтому там и приладили. А здесь ограда каменная, высокая, за нами не смогут наблюдать, тем более подслушивать. А кто ваши соседи, кто живет напротив?
– Соседи справа и слева прекрасные люди, а напротив никого не знаю, – ответил Даниил Олегович, несколько успокоившись. – Я здесь поселился год назад, не со всеми познакомился.
– Понятно. – Что ей «понятно», было непонятно всем остальным. – Меня сейчас интересует, как пропала ваша жена.
– Позвонила в восемь и сказала, что возвращается. Я предложил приехать за ней, но она отказалась, собралась вернуться на такси. И не вернулась. Я звонил ей, но Ева ни разу не ответила.
– А где была ваша жена?
– У подруги.
– Имя, фамилия, адрес подруги.
– В том-то и дело… я не знаю, – беспомощно взмахнул руками Даниил Олегович. – Зовут ее Альбина. Она художник… кажется, расписывает ткани. Мне о ней немного рассказывала Ева. Скажите, как попали… «жучки» в дом?
– Их поставил тот, кто бывает у вас.
Выражение лица Даниила Олеговича не нуждалось в комментариях, он был ошеломлен. Примитивная логика подсказывала, что сделал это кто-то из друзей-приятелей, других-то людей в доме не бывает. «Жучки», загадочное исчезновение Евы и похищение Лели связывались в одно: у Даниила Олеговича есть тайный и смертельно опасный враг.
– Не делайте пока выводов, не подозревайте всех подряд, – прочла его мысли Мокрицкая, чем немало смутила хозяина, да что там – испугала проницательностью. – Это мог сделать, например, сантехник, электрик, вернее, люди, которые прикинулись данными работниками. У вас ведь случаются домашние аварии? Кран течет или проводка не в ладу с электричеством?
– Пока не было, дом-то новый.
– Ну, а кто убирает? Домработница?
– Да, конечно. Дом большой, жене трудно за ним ухаживать…
Даниил Олегович почувствовал на себе тяжелый взгляд сына. Он робко посмотрел на Романа и по лицу прочел то, что для него не стало новостью и задело за живое: уничижение, насмешку, презрение – полный набор негатива по поводу заботы о молодой жене. Забывшись, Даниил Олегович ему, а не Мокрицкой нервно бросил:
– А готовит Ева сама, готовит потрясающе, хотя я предлагал нанять и кухарку. Жена категорически отказалась, она любит колдовать у плиты. Если что-то и случалось в доме, то Ева вызывала мастеров, я к этому касательств не имел. Я не знаю, где у нас стиральная машина находится и пылесос.
– Кто домработница? – задала следующий вопрос Кристина. – Где живет?
– Честно говоря, не знаю, – перевел на нее глаза Даниил Олегович. – Ее нанимала Ева, она убирала днем, когда меня не было дома. Кстати! К нам раз в неделю приходит женщина убирать двор.
– В дом заходит?
– Понятия не имею, она тоже не при мне убирает. Скажите, Кристина, а как быть с этими… «жучками»?
– Да пусть себе стоят.
– У меня в доме? Прослушивающие аппараты?!
– Вы хотите, чтобы мы сняли их? – усмехнулась Кристина. – Тогда похитители вашей дочери обо всем догадаются.
– Хорошо, не надо! – поднял он ладони. – Но что делать?
– Ждать, когда они выдвинут условия, а мы подумаем, как их взять. И вспомните, кто домработница, нам необходимо ее найти.
– Кажется, она приходила в понедельник и пятницу, а пятница завтра.
– В таком случае, на сегодня достаточно, до свидания.
Даниил Олегович растерянно глядел вслед Кристине и ее «бойфрендам», когда те выходили за ограду.
6
В машине Кристина полдороги молчала, но было видно, что ее не столько занимает движение, сколько отвлеченные мысли. Тимофей ерзал-ерзал, оглядывался на Зураба, тот дремал на заднем сиденье, пришлось самому начать:
– Мадама, ну и что бум делать? Ничего нет. С чего начнем?
– Не видишь – я думаю? – буркнула Кристина.
– Ты лучше в кабинете думай, а за рулем не надо, а то на столб наедешь, – промямлил Зураб с мягким грузинским акцентом, не открывая глаз.
– Во-первых, подождем до завтрашнего дня, когда придет домработница, – стала делиться планом Кристина.
– Думаешь, она придет за «жучками»? – хмыкнул Тимофей.
– Если не придет, то поставила их она. Во-вторых, действительно, надо подождать, когда похитители выдвинут условия. В-третьих, ты будешь звонить на трубки девочек, попробуем определить их местонахождение. В-четвертых, Зураб выяснит, кто живет в домах напротив. Если узнали, что папа Жало незаметно смылся из дома, то следили откуда-то поблизости. А чтобы следить, надо замаскироваться, в конце концов, не на дереве же сидеть.
– Может, по тишине в доме догадались? – предположил Тимофей.
– И это тоже, но не только. Кстати, ты заметил, у двух Жал нет единства. Как только речь зашла о Еве, Жало-сына аж перекосило, а папа перекос заметил. Кстати, завтра познакомимся с бывшей женой – это в‑пятых, и в‑шестых… попытаемся найти подругу-художницу.
– Как? – спросил Зураб.
– По имени. Полагаю, художники знают друг друга.
…Даниил Олегович потирал затылок, расхаживая по двору и глядя себе под ноги. Он шумно сопел и кряхтел, в то время как сын отнес в дом посуду, вышел и направился к воротам.
– Уезжаешь? – бросился наперерез ему отец.
– Хочешь, чтобы я караулил тебя? Извини, у меня производство, я обязан заботиться и о нем. Моим работникам глубоко плевать на наши проблемы, так что побеспокойся о себе сам.
Желчи в интонации не прозвучало, а топорный намек, что папа трус, Даниил Олегович понял. Это перебор, хотя он на самом деле боялся остаться один в пустом и большом доме, но намекать на страхи в данных обстоятельствах бестактно и жестоко. Даниил Олегович обиделся, только вот в чем проблема: выказать ничего не мог, потому что в свое время он тоже задел, а дошло это только сейчас. Впрочем, обида сына глупая, детская, Даниил Олегович имеет право жить как ему нравится, такое же право есть у всех людей.
– Меня не надо караулить, – миролюбиво, хотя внутри кипя, сказал он. – Считаю, нам тоже следует подумать вместе и решить, что делать. Я намерен искать похитителей.
– Ищи, – равнодушно шевельнул плечами Роман. Вторую фразу он не закончил, но отношение к Еве выразил именно недосказанностью: – А я поищу Альбину, подружку твоей…
– Как ты ее найдешь? – не стал обострять и без того хлипкие отношения Даниил Олегович. – Ни фамилии, ни адреса.
– У нас, как в цивильном городе, есть союз художников. Дамочек с именем Альбина, рисующих картинки, полагаю, считаные единицы. К вечеру я получу ее адрес и поеду к ней.
– Я с тобой поеду…
– Нет, – заявил Роман твердо, категорично. И снова от него веяло отторгающим холодом. – Я один переговорю с Альбиной.
И уехал. Даниил Олегович в сердцах пнул плетеное кресло ногой, оно отлетело к стене гаража. Он остался один на один с пустотой, неизвестностью и тревожностью. Некому послушать его, проявить участие, дать совет, да и просто пожалеть по-дружески или хотя бы выпить водки. Он перетасовывал в уме знакомых, пытаясь ответить себе на вопрос: кто из них друг, а друзей-то и нет. Были, конечно, пусть не близкие друзья, но приятели были. Когда он порвал с Виктошей, приятели почему-то взяли сторону бывшей жены, даже не осведомившись, в чем суть. Нет, они общались с ним, только отстраненно, многие на юбилей пожаловали, а к себе на празднества не звали, надо полагать, из-за Евы, других объяснений не имеется.
– Потому что глухая провинция, – зло процедил Даниил Олегович. – Ханжество кругом. Втихаря изменяют друг другу, а выйти из порочного круга не решаются и другим не дают. Лицемеры. Фарисеи хреновы.
Тщательно заперев дом, затем гараж и ворота, он поехал в офис, задыхаясь от обиды на тех, кого когда-то считал друзьями.
Обе трубки не принимали сигнала, но Зураб продолжал звонить через каждые десять минут. За это время выяснили, что два вчерашних звонка поступили Даниилу Олеговичу из разных таксофонов, которые расположены в центре города. Наконец под вечер Зураб сообщил:
– Есть. Трубка жены принимает сигнал.
– Ждем, сейчас сообщат, в каком районе она находится, – сказала Кристина, а через минуту раздался звонок, она сняла трубку с аппарата: – Мокрицкая… Угу… Понятно. Мы будем звонить на этот номер, когда подъедем на точку. – Кинув трубку, Кристина поднялась. – Мальчики, место определено, поехали. Тима, карту Октябрьского района захвати.
Спальный район – это бывший пустырь. Растительности здесь мало, оттого, подъезжая к городу, еще издали видится ровный ландшафт, утыканный высотками, прозванными в народе «свечками». По вечерам гулять по улицам опасно, это самое неспокойное место в городе, где разбойные нападения, пьяные драки и тому подобное случаются чаще, чем хотелось бы жителям, да и правоохранительным службам.
Примчались туда через тридцать минут, сделали еще один звонок на мобильник Евы, после чего Кристина выяснила по телефону, откуда шел сигнал. Так звонили несколько раз, подбираясь к месту нахождения трубки, сверяясь с картой. Пришли к огромным мусорным бакам, которые стояли во дворе «свечек» прямо посередине. Еще раз позвонили и услышали слабый мелодичный звук.
– Трубка в мусорном баке, – сказал Тимофей.
– А тогда там же и хозяйка трубки, – сделал пессимистичный прогноз Зураб.
Предположение о наличии трупа в мусоре вздернуло всех троих, Кристина подошла к баку, заглянула в него – полон.
– Мальчики, перебрасываем мусор в соседний бак, – приказала она.
– Мадама, не пачкай свои ручки, – снимая джинсовую куртку, произнес Тимофей. – Мы сами, верно, Зураб?
– Надо возить перчатки, – буркнул тот, закатывая рукава.
Началась работа. Пренеприятная, надо сказать. Зураб перебрасывал мусор двумя пальцами и с брезгливой миной; Тимофей подгонял его, активно работая обеими руками, ибо омерзительное дело желательно выполнить быстро. Кристина стояла рядом, заглядывая в бак и периодически названивая на трубку Евы, иногда подсказывала, что выбросить в первую очередь.
– Интересно, в мусорном баке трупы находили? – поинтересовался Зураб.
– Трупы находили везде, – ответила Кристина. – Даже там, где их по логике не должно быть.
– Например? – не унимался Зураб.
– Потом примеры, блин! – возмутился Тимофей. – Быстрей давай, а то у меня аллергия разовьется.
– Что за люди? – ворчал Зураб, уже загребая все, что попадалось, обеими руками. – Мешки же есть. Собрал в мешок и выкинул. Никакой гигиены, честное слово.
– Ребята, звук четкий, он уже близко, – сказала Кристина, хотя без нее было слышно.
С другой стороны стало труднее брать мусор – бак наполовину опустошили, приходилось наклоняться, упираясь грудью в грязные края.
– Может, мне запрыгнуть туда? – предложил Тимофей.
– А если там труп? – возразила Кристина и огляделась. Во дворах чего только не валяется, она без труда нашла палку длиною сантиметров шестьдесят и принесла ее. – Тима, поддевай этим первобытным орудием.
Еще минут пять и – телефон оказался завернут в тонкий слой целлофана, сверху был перетянут резинкой. Тимофей показал мобильник Кристине, но та не взяла его, а хмурилась, словно что-то вычисляла, затем бросила:
– Ищи труп.
А сама принялась осматривать окна. Но что в них увидишь? Двенадцатиэтажные и шестнадцатиэтажные «свечки», окружившие неопрятный двор, нависали как исполины, зияя хищными проемами окон. Кто в каком окне наблюдает за ними – определить невозможно, но создалось впечатление, что трубка в мусорном баке – некий трюк, на который купилась Кристина с ребятами. Впрочем, ей упрекать себя не в чем, однако она уже догадывалась, почему труба лежала в мусорном баке.
– Трупов нет, к счастью, – сообщил Тимофей.
– Ты хорошо смотрел? – осведомилась Кристина, все еще осматривая окна.
– Обижаешь, мадама.
– Брось трубку назад, – вдруг приказала она.
– Ты того? Вдруг на ней отпечатки пальцев?
– Нет там отпечатков, ее подбросили для нас, а чтобы она не испортилась от потеков, предусмотрительно завернули в целлофан. Умные ребята.
У Тимофея вытянулось лицо:
– Хочешь сказать, мы тут рылись, а за нами наблюдали?
– Похоже. Но я не ясновидящая, могу и ошибаться. Давайте оставим трубку, вдруг те, кто ее бросил в бак, придут проверить, здесь ли она. Зураб, останься, через час тебя сменят. Если кто-нибудь будет у бака звонить, задерживай без объяснений и разговоров.
Руки вымыли, попросившись в квартиру на первом этаже, слава богу, пустили, правда, пришлось Кристине, у которой руки остались чистыми, показать удостоверение. В машине Тимофей высказал свою версию:
– Слушай, тебе не кажется, что Ева там же, где и дочь папы Жало?
– Ее мобильник именно об этом говорит, а там… как знать.
За дверью низкий женский голос спросил:
– Кто?
– Мне нужна Альбина, подруга Евы, – сказал Роман. – Не бойтесь, я ничего плохого не сделаю. Меня зовут Роман, я сын ее мужа Даниила Олеговича, думаю, Ева рассказывала вам обо мне.
Щелкнули замки, дверь приоткрылась, на него с откровенным интересом уставилась потрясающе красивая молодая женщина. Конечно, глаза, губы, нос, брови – это важно, но ее одежда испортила впечатление. Роман плохо знал профессию художников, поэтому был шокирован обтягивающим комбинезоном в жутких пятнах, потеках и разводах всех цветов радуги, короче, перед ним предстала типичная неряха. Видимо, на его лице отразились мысли, что заставило Альбину усмехнуться и оправдаться:
– Извините за вид, я работаю дома, чтобы не тратить деньги на мастерскую. Что вам нужно?
– Вот мой паспорт, – протянул Роман раскрытую книжечку. – Мне надо поговорить с вами. Я не маньяк и не грабитель.
– Ну, ладно, заходите, – шире распахнула она дверь и отступила.
С непривычки Роману сложно было воспринять жилое помещение с исключительно рабочей атмосферой. Половина комнаты выглядела как обычное жилье с минимумом мебели, а вторая половина захламлена баночками, кисточками, утюгами, фенами (обычными, для волос), тканями и рамами. Вдобавок на полках лежали молотки, пассатижи, гвозди, зубные щетки, выкрашенные в разные цвета… Одним словом, редкостный бардак.
– Присаживайтесь, – разрешила Альбина. – Может, чаю или кофе?
Взглянув на ее руки и представив, что этими грязными пальцами она будет заваривать чай, он отказался:
– Не стоит.
– Ну как хотите. У меня в субботу выставка, я, с вашего позволения, продолжу работать.
Альбина подошла к столу, на котором лежала рама с натянутой тканью, включила лампу и начала размазывать (иначе не скажешь) краски.
– Вы хорошо знаете Еву? – спросил Роман.
Взглянув на него исподлобья, Альбина, знающая по рассказам подруги обо всех перипетиях, связанных с бывшей семейкой мужа Евы, едва удержала улыбку. Ясно же, зачем приперся сынок и с порога задал такой дубовый вопрос.
– Прекрасно, – ответила она и тоже кинула провокационный вопрос, но тон избрала насмешливый: – А что такое?
– Она пропала.
– Как это? – Будто искусно нарисованные, брови Альбины взлетели вверх, тем не менее, судя по улыбке, она не поверила сказанному.
– Ну как пропадают люди? – хмыкнул Роман. – Так и пропала. Позавчера Ева была у вас?
– Да, – растерялась Альбина, постепенно осмысливая слово «пропала». – Мы часа три болтали, потом она позвонила мужу… то есть вашему отцу, сказала, что едет. И убежала.
– К моему отцу она не вернулась. Вы знаете, где она может быть?
– Странный вопрос, скажу я вам…
Альбина разволновалась, не понимая, куда могла деться Ева. Однако волнение показать этому прохвосту, прессующему подругу, которая постоять за себя не умеет, – много чести. Бросив работу, она оседлала стул напротив него, сложив руки на спинке:
– Что значит – где она может быть? Вы подозреваете ее в нечестных поступках?
А Роман был чертовски спокоен и смотрел на нее как на соучастницу неизвестно чего, что стало раздражать Альбину.
– Я этого не говорил, – сказал он. – А спросил: где еще она может быть? Если вы что-то знаете, то прошу вас, скажите…
– Вы, кажется, намекаете, что Ева убежала с бойфрендом, не поставив в известность вашего отца и вас?
От бредовой идеи, высказанной вслух, Альбина расхохоталась. Он же отметил про себя, что она умна, понимает с полуслова, вместе с тем ее интонация была окрашена ехидным намеком, мол, папа и вы – два болвана, а смех издевательским. Самолюбие у Романа выше его роста, смешки над собой он не выносил, отсюда начал потихоньку заводиться, сдерживало его одно обстоятельство – чужая территория.
Поскольку нежданный гость молчал, что, в сущности, подтверждало высказанную догадку, к тому же и желваки на его скулах ходили как механизмы, и глаза побелели, Альбина приступила отчитывать его скороговоркой, не постеснявшись произвести плохое впечатление:
– Как вам не стыдно? Чего вы лезете в чужую постель? Ваш отец встретил свое счастье, Ева тоже, а вам бы все разрушить. Какого черта неймется? Зачем ко мне пришли? Чтобы выставить Еву дрянью? Вы считаете, она выскочила за вашего отца по расчету, а сейчас сбежала с любовником, так? (Но разве он мог слово вставить?) Тогда, если следовать вашей логике, скажите, в чем этот самый расчет? Расчетливый человек не убежит от денег, а Ева почему-то убежала.
– Да остановитесь, черт возьми, – не напирая, беззлобно, даже слегка прося, произнес он.
Но какова Альбина! Дерзкие глаза горели, как угли в мангале, щеки пылали, руки взлетали, прикованное к стулу тело двигалось, будто в ритуальном танце. Невольно Роман мысленно раздел ее и подумал: «Если она и в постели выдает такой же темперамент, тогда ой».
– С какой стати я должна останавливаться? – тем временем несло Альбину. – Вы пришли уличить Еву, а я хочу уличить вас, это мое полное право в моем доме. Вы затравили девчонку, обложили со всех сторон…
– Кто – мы?
– Вы и это ваше общественное мнение. Подумаешь, младше мужа на тридцать лет! Да будет вам известно, Гёте влюбился в восемнадцатилетнюю девчонку, когда ему исполнилось семьдесят пять…
– И не умер?
– Кто? – За доли секунды Альбина, готовясь к дальнейшей обвинительной речи, успела позабыть о великом поэте и его возлюбленной, поэтому не поняла, про кого спросил гость.
– Гёте.
– Конечно, умер, – в ажиотаже воскликнула Альбина и вдруг въехала в смысл, ведь до этого диалог она вела в одностороннем порядке, главное было защитить подругу. – То есть… он потом умер… То есть… Не морочьте мне голову! Где Ева?
