Лариса Куницына
Рождество в Фогвуде
Этим летом Оливию, ещё недавно баронессу Кодденхэм постигло несчастье. Её муж Ричард был разоблачён, как убийца, а затем выяснилось, что и титул барона он носил незаконно, поскольку получил его в результате фальсификации даты смерти своего отца, старшего брата Оскара. Лето принесло бедняжке новые испытания, и в какой-то момент её нервы не выдержали и она сорвалась. К счастью, в это время в Фогвуде гостил доктор Сэнд, который и окружил её заботой и помог снова встать на ноги. Теперь и я заметила, что их отношения врача и пациентки постепенно перерастали во что-то большее.
Они то и дело обменивались сдержанными улыбками, а потом Оливия слегка встревожено поглядывала на двух чернявых мальчиков двенадцати и десяти лет – её сыновей, чтоб вовремя пресечь их баловство. Похоже, этих шалопаев – Эдварда и Уильяма – не слишком впечатлило сегодняшнее событие, и они без конца перешёптывались и смеялись, зажимая друг другу рты.
– Я думаю, что нам не стоит удерживать за обеденным столом этих молодых людей, – выбрав момент, заметил доктор Сэнд. – У них наверняка полно дел перед Рождеством.
– А они ещё здесь? – уточнил Оскар, посмотрев на другой конец стола. – Десерт на кухне, проказники. Я надеюсь, что вы оставите немного для дам. Остальное – ваше!
Мальчики сразу вылетели из-за стола и умчались по галерее. И вскоре их смех уже раздавался в гулком бальном зале, где они затеяли игру.
– Да, этот старый дом снова оживает, – проговорил Оскар, откинувшись на спинку кресла и сложив руки. Благоговейно осмотревшись по сторонам, он вздохнул. – Не думал, что когда-нибудь буду отмечать Рождество в Олдфилде… Но когда-нибудь буду… Правда, не в этот раз. На будущее Рождество приглашаю всех сюда. Думаю, Крис и Дэбби к тому времени приведут дом в порядок, а пока… Приглашение в силе, Артур?
– Как всегда, – пожал плечами тот. – Фогвуд готов к приёму гостей. Ёлка, гирлянды, венки, индейка, пудинг. Всё как обычно. Разве что на этот раз мы не только будем мечтать о чуде, но и благодарить Господа за его доброту, – он посмотрел на нас с Джеймсом. – Впрочем, у нас есть ещё одна надежда, – сэр Артур перевёл взгляд на Тома. – На наше семейное торжество приглашены ещё несколько гостей, которые вполне возможно тоже станут нашей роднёй.
– Что он имеет в виду, Томми? – поинтересовался дядюшка Джолион, седой гигант с львиной гривой в неизменно элегантном светло-сером костюме-тройке. – Ты тоже нашёл невесту?
– Да, дядя, – смущённо кивнул тот. – Мы познакомились с ней на свадьбе Джеймса и Лары. Её зовут Вэлери Симонс. С тех пор мы встречались с ней довольно часто и решили… Возможно, мы тоже в начале года объявим о помолвке.
– А кто её родственники? – спросила Кэтрин.
– Её отец Джошуа Симонс. Бизнесмен.
– Этот тот, что продаёт газонокосилки? – уточнил Джолион.
– Газонокосилки? – насторожилась тётя Роззи.
– А что, в стране, где столько газонов и лужаек, это прибыльный бизнес. Он очень богат. Я встречался с ним пару раз. Не слишком приятный тип.
– Джо! – воскликнула Эдна.
– Всё в порядке, тётушка, – бледно улыбнулся Том. – Честно говоря, я согласен с дядей Джолионом. Но ведь я женюсь не на мистере Симонсе. Вэлери совсем другая. Она милая, спокойная девушка. Дэбби может подтвердить, и Лара тоже. Она больше похожа на свою бабушку виконтессу Бринзби-Ашер.
– Долли? – оживилась Эдна. – Я знаю её! Она ведь испанка, верно? Была замужем за каким-то матадором или художником. Я так и не поняла! Она очень милая и по характеру совсем не похожа на испанку. Скорее, тихая, с огромными тревожными глазами раненой серны. Да, так я и подумала. Она немолода, но очень красива. Так Вэлери её внучка?
– Да, и виконтесса тоже приедет завтра. И с ней будет её внук виконт Бринзби-Ашер, – добавил Том. – Я нахожу его довольно приятным. Может, ты его знаешь, Джеймс? Он примерно твоего возраста.
– Извини, малыш, я знаю далеко не всех виконтов в этой стране, даже если они моего возраста. И, как мне кажется, я ничего не слышал о нём. Наверно, я не бываю там, где бывает он.
– Он довольно милый, – повторил Том, – он заботится о бабушке и добр к Вэлери. Она говорит, что с тех пор, как приехала в дом отца, только общение с бабушкой и кузеном Чарли согревают ей сердце. И со мной, конечно, тоже. Она не так близка с отцом… Я вообще не слишком верю, что кому-то удалось бы с ним сблизиться. Он слишком… прямолинеен в суждениях.
– Мягко сказано, – заметил Джолион.
– Не волнуйся, малыш, – Джеймс посмотрел на брата. – Даже если отец твоей девушки не слишком приятный человек, мы будем предельно вежливы и терпимы. Мы будем помнить о том, что от этого зависит твоё счастье. И мы не собираемся распространять своё суждение о нём на Вэлери.
– Тем более что он не имеет к её воспитанию никакого отношения, – добавила я. – Вэлери воспитывалась в закрытой школе для девочек, а потом путешествовала по Европе. Думаю, что до последнего времени, она не так часто встречалась с отцом.
– К тому же, может, он не так плох, как нам кажется, – добавил сэр Артур. – Давайте не будем судить о мистере Симонсе с чужих слов. Мы примем эти мнения к сведению, но постараемся составить своё.
– Ты совершенно прав, папа, – кивнул Джеймс. – В конце концов, по делам бизнеса нам приходилось иметь отношения с разными людьми. И ко всем нам удавалось найти подход… Ну, или почти ко всем.
– Значит, учитывая, что завтра в Фогвуде соберётся та же весёлая компания, что и сейчас, то новые лица вряд ли смогут испортить нам праздник, – заявил Оскар.
– А Бэлла, Джек и Френсис будут? – спросила я.
– Нет, дорогая, – улыбнулась Эдна. – На сей раз, они уехали на Рождество в Сент-Мориц, прихватив с собой детей и Джонатана с его подружкой.
– У Джонатана появилась подружка? – заинтересовался Джеймс.
– Просто ещё одна подружка! – рассмеялся Том. – Студентка из Индии. Я её видел. Не думаю, что это серьёзно.
– Надеюсь, нет… – проворчал Джолион.
– Но будет ещё один гость, – загадочно улыбнулся Том. – И я уверен, вам это понравится! Игорь Саблин, скрипач, который играл на вашей свадьбе.
– Это приятный сюрприз, – усмехнулся Джеймс, посмотрев на меня, – надеюсь, он не забудет свою скрипку.
– Мне кажется, он, скорее, забудет свои руки, – рассмеялся Том.
Сэр Артур, тётя Роззи и Джолион с Эдной уехали сразу после обеда. Следом, поблагодарив за приглашение на празднование Рождества, откланялся доктор Сэнд, и присутствующие с интересом проследили за слегка зарумянившейся Оливией, отправившейся провожать его до дверей. Она так и не вернулась, а потом и Кэтрин, поцеловав всех по очереди, отправилась спать. Оскар какое-то время задержался, сидя в кресле возле камина со стаканом виски с содовой, но потом и его заклонило в сон и он ушёл вслед за супругой. Было уже заполночь, когда я заметила, что окружающее меня пространство плывёт в какой-то туманной дымке, а голоса звучат немного издалека. Невольно зевнув, я едва успела прикрыть рот рукой, но это не ускользнуло от внимательного взгляда моего супруга. Он поцеловал меня и тоном, не терпящим возражений, пожелал мне спокойной ночи. Признав его правоту, я простилась со всеми и пошла спать.
Спала я крепко и проснулась с радостным чувством, что, наконец-то, наши скитания закончились, и мы вернулись домой. За окном серело позднее зимнее утро, а рядом сном праведника спал Джеймс. От него исходило приятное тепло, и я какое-то время с удовольствием смотрела на его лицо. Этот месяц на раскопках не прошёл для него даром, он слегка осунулся, и его светлая кожа покрылась густым загаром, от чего он снова выглядел красивым и немного капризным мальчиком. Я вспомнила, какое впечатление произвела на общество наша скорая свадьба, и доходившие до нас слухи о пари, которые заключались о том, когда мы объявим о разводе. Но Джеймс только небрежно пожимал плечами, говорил, что эти люди ничего о нас не знают, и был совершенно уверен в прочности нашего брака.
Три месяца мы провели в нашем несколько затянувшемся свадебном путешествии, с интересом наблюдая друг за другом, потихоньку притираясь, ища компромиссы и общие интересы. Даже сам этот процесс казался нам увлекательным, и мы с удовольствием обсуждали наши успехи и неудачи на этом поприще, о чём-то в очередной раз договариваясь.
Как ни странно, но именно эти раскопки среди песка и удушающей жары оказались для меня самым интересным и приятным. Путешествие по Европе было куда более серьёзным испытанием. В шикарных ресторанах мне всегда приходилось следить за своими манерами, в казино было скучно, дорогие магазины быстро утомляли и вызывали недоумение количеством нулей на ценниках. Поэтому идиллические прогулки взявшись за руки, интересные экскурсии, когда Джеймс просто блистал своей эрудицией и остроумием, слишком часто сменялись его ворчанием и насмешками, которые далеко не всегда казались мне безобидными.
Зато оказавшись вместе с ним в пустыне среди запылённых археологов и рабочих-арабов, слыша изо дня в день научные споры и обсуждения новых находок, разглядывая полустёршиеся рисунки на выщербленных стенах гробницы, я вдруг ощутила себя в своём мире. Здесь никто не следил за тем, как я накрашена, и подходит ли мой парфюм к цвету платья, здесь можно было задавать самые наивные вопросы и получить в ответ подробный и эмоциональный рассказ о событиях прошлого. Мне нравилось вместе с мужем ползать по узким тёмным переходам и держать лампу под определённым углом, когда он снимал на камеру барельефы. Он научил меня делать с них кальку, показал, как очищают от наслоений времени осколки керамики. И мне нравилось каждый вечер стирать в лохани его просолённые от пота рубашки и готовить ему какао, чтоб поставить на стол рядом с доской, на которой он как пазл собирал из мелких осколков надпись из красивых иероглифов, среди которых мне больше всего нравился сокол с поднятым крылом. Я чувствовала себя нужной, и мне было интересно, и даже лишения жизни в пустыне казались мне не такой большой ценой за это счастье. Поэтому я и заартачилась, когда он пожелал отправить меня в отель. Именно в тот день я и поняла, как сильно мы оба устали от этой напряжённой работы. Я рыдала навзрыд. Он рычал и ругался. И оба мы понимали, что причина этого – любовь. Просто каждый в этот момент понимал её и свой долг по-своему. Я хотела заботиться о нём, он – обо мне. И мне пришлось уступить.
Теперь это всё вызывало у меня улыбку. Тем более что те переживания заслонили две недели на берегу прекрасного моря, в сказочно красивом отеле, где за нами ухаживали, как за одалисками восточного сераля, стремясь исполнить любое желание. И наши души и тела расслаблялись, проблемы и тревоги таяли, раздражение смывал ласковый прибой. И вот мы снова вернулись домой, загорелые, счастливые и также бесконечно влюблённые друг в друга.
Джеймс что-то пробормотал во сне и перевернулся на другой бок. Я поцеловала его плечо и выбралась из постели. Спустившись вниз, я застала в холле с колоннами Дэбби, надевавшую перед зеркалом свою белую шапочку. Рядом стоял Том, натягивая перчатки.
– Мы едем домой, – проговорила она. – Вас будить не стали. Джейми с Кристофером просидели у камина до трёх ночи. Однако постарайтесь приехать к ленчу. Тогда успеете помешать пудинг, это приносит удачу.
– Да, я слышала. И в него кладут монетку. Кому она достанется, будет счастлив в новом году.
– Туда много чего кладут, – пожала плечами она. – Поэтому нужно беречь зубы.
На ходу чмокнув меня в щёку, она направилась к дверям. Том последовал за ней.
Я разбудила Джеймса в одиннадцать, объяснив своё странное поведение желанием обязательно помешать рождественский пудинг.
– Чего хочет женщина, того хочет Бог… – пробормотал он и, подняв руку, посмотрел на часы. – Какая рань…
– В Египте ты вставал в пять часов утра, – напомнила я.
– То была другая инкарнация, детка, и в ней я был рабом… А сейчас я… кто?
– Вставайте, принц, вас ждут великие дела!
– Сойдёт, – после некоторого раздумья кивнул он. – Я в душ. Скажи Уолтеру, пусть принесёт омлет с беконом, тосты, сыр и большую кружку Эрл Грея.
Он откинул одеяло, приподнялся и потряс головой. Я подумала, что они с Кристофером наверняка допили ту бутылку виски, которую после обеда откупорил Оскар.
– Мы приедем в Фогвуд как раз к ленчу, – заметила я.
– Хорошо, – кивнул он. – Пусть ещё принесут тушёную фасоль и кусок ростбифа, если от него что-то осталось.
– Я распоряжусь, мой принц, – улыбнулась я и, выходя из комнаты, добавила: – Не забудь побриться. Ты похож на ежа.
Обернувшись, я увидела, как он снова рухнул на кровать.
Через два часа мы всё-таки добрались до Фогвуда, и моё сердце радостно затрепетало при виде серого силуэта замка, вонзавшегося в небо своими остроконечными башнями. Резной балдахин подъезда был украшен к рождеству пышными гирляндами из еловых ветвей, перевитых красными лентами, а на дверях виднелся большой венок с золотыми колокольчиками.
– Дом, милый дом… – пробормотал Джеймс, улыбнувшись, когда автомобиль затормозил у лестницы, по которой уже спускался стройный белокурый юноша в ливрее.
– Добрый день, сэр, мэм! – радостно улыбнулся он.
– Джейк, мальчик мой! – воскликнул Джеймс, выбравшись из салона автомобиля. – Что ты здесь делаешь, да ещё в ливрее! Разве так студенты должны проводить рождественские каникулы?
– Все мои друзья разъехались по домам, отмечать Рождество с семьями, – пояснил Джейк, открыв с моей стороны дверцу машины. – А я приехал к отцу, да и другого дома, кроме вашего, у меня нет. Но не могу же я сидеть на кухне, если в доме не хватает слуг.
– Ну, да… Только не с твоим отцом, – усмехнулся Джеймс и начал подниматься по лестнице.
Джейк достал из багажника наши вещи и проворно опередил Джеймса, чтоб открыть перед ним дверь.
– Честно говоря, сэр, я к тому же надеюсь подзаработать, – добавил юноша. – Мы с друзьями решили летом слетать на Ибицу. Но отец сказал, что даст мне только на дорогу…
– Правда? – Джеймс обернулся к нему и спросил: – Интересно, куда он девает деньги?
В это время в конце большого холла уже появился дворецкий Спенсер, и, конечно, он услышал последние фразы этого разговора. Я знаком показала назад, Джеймс обернулся и, увидев его, рассмеялся.
– Простите, Спенсер, это не моё дело.
– Я откладываю на старость, сэр, – величественно пояснил тот. – Я рад снова видеть вас дома, и вас, миссис Лара.
– На старость? – переспросил мой супруг. – Если вы проработаете у нас достаточно долго, а к тому всё идёт, то ваша старость будет обеспечена в любом случае.
– Всё, что после меня останется, всё равно получит мой сын, – серьёзно разъяснил Спенсер. – Но к тому времени я смогу быть уверен, что он достоин своего наследства.
– Сурово, – заметил Джеймс и, посмотрев на Джейка, веско добавил: – но справедливо.
Тот рассмеялся счастливым мальчишеским смехом.
– Я действительно рад, что вы вернулись, сэр! И мэм! Вас тут очень не хватало.
– Отнеси вещи в гардеробную мистера Джеймса, – строго проговорил Спенсер, и Джейк поспешил дальше. – Вы зря балуете его, сэр, – заметил он. – Этого парня нужно держать в строгости.
– Жизнь итак была слишком строга к нему, Спенсер. Но я не собираюсь вмешиваться в ваш воспитательный процесс.
– Не давайте ему денег на эту поездку, если он будет просить.
– Он не будет. И получит их, только если заработает, договорились? Вполне возможно, что мне снова понадобится его помощь в бумажной работе. Он будет работать вечерами и получит сверхурочные.
– Как вам будет угодно. Позволите сообщить вам о временных слугах?
– Это к моей жене. Теперь все хозяйственные вопросы решайте с ней, – и, подмигнув мне, он прошествовал дальше. – Я разденусь наверху.
Я слегка смутилась, а Спенсер тем временем произнёс, помогая мне снять шубку:
– Поскольку на Рождество приглашены гости, мы наняли через агентство Солсбери двух слуг: лакея Марка Джексона и горничную Энни Фишер. Они будут обслуживать гостей внизу: подавать чай и кофе, прислуживать за трапезами, а также принимать и подавать верхнюю одежду и при необходимости – помогать на кухне. В комнатах обслуживанием займутся Беггинс, Джейн и Джейк. Я также буду прислуживать сэру Артуру и мистеру Джеймсу. Если вы пожелаете, мы внесём коррективы в этот порядок.
– Нет, Спенсер. Я нахожу его разумным. Честно говоря, мне б не хотелось, чтоб в комнаты гостей и членов семьи входили временные слуги, – заметила я. – Я не сомневаюсь в надёжности персонала этого агентства, но проблемы нам не нужны. Гости уже прибыли?
– Только мистер Саблин. Он в библиотеке с мистером Томом. Звонила мисс Симонс и сообщила, что она, её отец, а также кузен виконт Бринзби-Ашер и бабушка вдовствующая виконтесса Бринзби-Ашер приедут к чаю. Ближайшие родственники, а также барон Кодденхэм с семейством прибудут около шести.
– А доктор?
– Доктор Сэнд приезжает, когда ему заблагорассудится, – сообщил Спенсер и, заметив мою улыбку, поспешно добавил: – Что я считаю вполне допустимым для соседа.
Поблагодарив его, я поднялась на второй этаж по лестнице с украшенными гирляндами перилами и вошла в гостиную Джеймса. Он стоял посреди комнаты, озабоченно озираясь по сторонам. Вся гостиная была заставлена красивыми подарочными коробками с бантами разных цветов и размеров.
– Это подарки к Рождеству? – удивилась я.
– Нет, подарки к Рождеству под ёлкой в белом холле. А это наши свадебные подарки. Честно говоря, ты сама была для меня таким ценным подарком, что я и забыл, что ко всему этому полагается ещё что-то.
– Чем ты так расстроен? – удивилась я. – Мне казалось, что подарки получать приятно.
– У нас полдня уйдёт на то, чтоб их распаковать и пристроить. А потом ещё придётся подписывать и отправлять благодарственные открытки.
– Это прекрасная возможность для Джейка заработать сверхурочные, – пожала плечами я.
– Пожалуй. А это та ваза, о которой говорил на свадьбе Том? – он указал на большую китайскую вазу с изысканным синим рисунком. – У меня она не впишется, хотя очень красивая. Поставишь её в своей гостиной?
– Когда у меня будет гостиная.
– За этой стеной твоя голубая спальня. Думаю, можно воспользоваться идеей папы и пробить в ней дверной проём. Там и устроишь свою гостиную и будуар с личной ванной и гардеробной. Там два окна, так что можно будет сделать перегородку, чтоб отделить будуар от гостиной.
– Тогда камин окажется в будуаре, а не в гостиной.
– Да… Ладно, подумаем об этом потом. Пока нам вполне хватит одной спальни и одной гостиной на двоих. Если я тебе не слишком надоел.
– Не слишком, – усмехнулась я. – И ты ничего не сказал о моей личной спальне.
– Мне надоело каждую ночь менять кровати, подобно куртизанке, – капризно заметил он. – Если хочешь, можно сменить матрас в моей спальне на более мягкий, и остановимся на этом.
– Тогда одно уточнение…
– Какое?
– В нашей спальне.
– Логично, – вздохнул он. – Решим всё это в рабочем порядке. А сейчас пойдём на ленч.
– А мешать пудинг? – тоном обиженного ребёнка заныла я.
– Хорошо… – ворчливо согласился он, и, взяв меня за руку, повёл к двери.
В кухне в этот час было на удивление людно. Том с усердием мешал что-то в большой керамической миске, рядом с ним стоял Игорь, с улыбкой наблюдая за процессом. Дэбби возле стола с усердием маленькой девочки слизывала с большой ложки шоколадный крем, а тётя Роззи сверялась с распечатанным на принтере меню обеда. Джеймс сразу же направился к кухарке и, жестом фокусника достав из кармана красную плоскую коробочку, перевитую шёлковой ленточкой, подал ей.
– Счастливого Рождества, миссис Бэнкс. Это от нас с Ларой.
– Право же, не стоило… – смущённо пробормотала она, поспешно развязывая ленточку.
Дэбби оторвалась от своего занятия и с любопытством наблюдала за ней. Кухарка открыла коробочку и извлекла оттуда красивые бусы из цветного стекла и тут же, едва не захлебнувшись от восторга, приложила их к своей пышной груди.
– Какая красота, мистер Джеймс!
– Лара была права. Они подходят к вашим глазам! – ослепительно улыбнулся Джеймс и поцеловал её в румяную щёчку.
Она сдавленно пискнула и поспешно вытерла краем припорошённого мукой передника выкатившуюся слезу.
– Вы так добры, сэр! Миссис Лара!
– Я очень рада, что вам понравилось, – я чмокнула её в другую щёчку. – Счастливого Рождества!
– Муранское стекло, – определила Дэбби и требовательно взглянула на брата. – А мне?
– Это не твой цвет, – усмехнулся он. – И твои подарки – под ёлкой.
Джеймс подошёл к столу и пожал руку Игорю.
– Рад снова видеть вас, мистер Саблин.
– Лучше, Игорь. Благодаря Тому, я у вас уже почти свой человек. Боюсь, что скоро вам надоест моё общество.
– Глупости! – возразила тётя Роззи. – Игорь уже три раза гостил у нас. Я рада, что у Тома появился такой умный и хорошо воспитанный друг его возраста. Мы всегда рады видеть вас!
– Ещё бы! – Том отцепился от большой деревянной ложки и вытер лоб. – Игорь привил мне интерес к классической музыке. Так что не удивляйся, если не найдёшь каких-то дисков в своей коллекции. Они у меня. К тому же я читаю Тургенева, и мне кажется, начинаю понимать Лару.
– Вы творите чудеса! – рассмеялась я, подходя к ним.
– Мне было немного одиноко здесь без родных, а в вашем доме так тепло и уютно, – пояснил Игорь и взглянул на Джеймса. – Вы позволите?
Тот великодушно кивнул, и он мягко обнял меня и поцеловал в щёку.
– Я рад снова видеть вас, Лара. Вы, и правда, напомнили мне тургеневских девушек, едва я увидел вас на свадьбе. Судя по реакции Тома, я не ошибся.
– Дашь мне почитать, – велел Джеймс брату и, заметив, что Игорь всё ещё держит меня за руки, спросил: – Ваша очередь мешать пудинг?
– Да, благодарю, – кивнул тот и взялся за ложку.
Джеймс обнял меня за плечи, наблюдая за ним.
– Вы взяли с собой скрипку?
– Конечно, – кивнул тот. – Свою лучшую скрипку. И с удовольствием снова сыграю. У меня есть пара новых аранжировок Баха и ещё каприсы Паганини на бис. Вам понравится.
– Я уверен.
– А из чего делается пудинг? – спросила я, заглядывая в миску.
– Из самых вкусных вещей в мире, – сообщил Джеймс.
– Изюм, орехи, цукаты и специи по моему собственному рецепту, – поспешно подходя, сообщила миссис Бэнкс. – И конечно, перед тем, как подать, я оболью его ромом и подожгу.
– Миссис Бэнкс сама вносит свой шедевр в столовую при выключенном свете, – добавил Джеймс. – Это настоящая сказка!
– Ваша очередь, – произнёс Игорь, отходя.
– Давай вместе, – улыбнулся Джеймс, и когда я взялась за ложку, встал за моей спиной и аккуратно обхватил мою руку пальцами.
Масса в сосуде была густой, и мешать её было трудно, при этом от неё исходил изумительный аромат гвоздики, корицы и ещё чего-то сладкого и загадочного. Я невольно рассмеялась, и Джеймс, обняв меня, поцеловал в висок.
– Удача в следующем году нам обеспечена!
– Мне понравилось! – призналась я.
– Ты его ещё не пробовала. Посмотрим, что ты скажешь, когда съешь кусочек!
– Она ничего не скажет, потому что потеряет дар речи, – заметила Дэбби. – Жаль, что такой пудинг пекут только на Рождество и Новый год.
– В Новый год тоже будет пудинг? – оживилась я.
– Да, но другой, – кивнул Том. – Новый год мы будем отмечать в Лондоне, а у миссис Джонсон свой рецепт. И тоже восхитительный.
– Но это будет потом. Как насчёт ленча, тётушка? – Джеймс обернулся к тёте Роззи. – И не смотри на Лару, она только приехала и пока не приняла командование парадом.
– Стол в малой столовой накрыт, – вздохнула та, видимо, считая, что незаконно узурпировала мою власть.
Когда мы шли по коридору, ведущему из кухни в переднюю часть дома, Джеймс догнал Тома и довольно резким тоном произнёс:
– Ты зря упомянул при миссис Бэнкс о пудинге миссис Джонсон. Это её задело.
– Почему? – невольно вырвалось у меня.
Я вспомнила кухарку из лондонского дома, которая вместе с другими слугами приезжала, чтоб помочь на нашей свадьбе. Тогда мне показалось, что между кухарками сложились хорошие, даже тёплые отношения. Они с удовольствием стряпали на одной кухне, и никакого чувства соперничества в их поведении я не заметила.
– Дело в том, что пудинг миссис Бэнкс приготовлен с нарушением традиционной технологии, – пояснила Дэбби. – И это не её вина, – она бросила выразительный взгляд на Тома.
– Что это значит? – нахмурилась я, чувствуя, что здесь кроется один из секретов этого старого дома, роль хозяйки которого мне предназначена.
Мы тем временем уже вышли к парадной лестнице и остановились, потому что тётя Роззи повернулась ко мне, чтоб объяснить, в чём дело.
– В этом доме, дорогая моя, существует давняя традиция. В сущности это старая английская традиция: замешивать пудинг всей семьёй, но поскольку отцы и деды слишком часто были в отъезде по делам семейного предприятия, у Оруэллов установилась традиция, что пудинг должны замешивать дети. То есть на момент приготовления рождественского пудинга они все должны находиться в доме. Однако с тех пор, как Джейми и Дэбби поступили в свои школы, они могли приезжать в Фогвуд только на каникулы перед самым Рождеством. И Артур решил, что куда важнее обеспечить им удачу в новом году путём участия в этом ритуале, чем соблюдать традиционную технологию приготовления пудинга.
– Для нас это было что-то вроде маленького волшебства, – пояснил Джеймс. – Часть праздника, которая чудесным образом гарантировала благосклонность Фортуны, и сближала нас с семьёй. Я и сейчас считаю эту маленькую игру чем-то вроде оберега на будущий год. К тому же он возвращает меня в детство.
– Это я понимаю, – кивнула я. – Но как это нарушает технологию?
– Обычно пудинг готовят как минимум за три недели до Рождества и оставляют его созревать в прохладном месте, – пояснил Том, мрачно поглядывая на брата. – А наш пудинг подают на стол невызревшим. Честно говоря, я не чувствую никакой разницы! Он всё равно вкусный!
– Я тоже не чувствую, – передёрнул плечами Джеймс. – Но миссис Бэнкс – настоящий художник и считает, что одно из её коронных блюд подаётся на стол далёким от совершенства, и переживает из-за этого. Миссис Джонсон служит в лондонском доме, где всегда жили только взрослые члены семьи, и потому её новогодний пудинг давно готов и дожидается своего часа в кладовой.
– Ладно! – воскликнул Том. – Если хочешь, я пойду и извинюсь!
– Не говори ерунды! – раздражённо воскликнул Джеймс. – Просто впредь следи за своим языком! – и направился дальше в сторону малой столовой.
– Порой мне кажется, что это по-прежнему доставляет ему удовольствие… – проворчал Том.
– Что именно? – уточнил Игорь, который с интересом прислушивался к разговору.
– Придираться ко мне и выставлять дураком!
– Он не сказал ничего оскорбительного, – пожал плечами Игорь. – А старушка и впрямь довольно чувствительна. И честно говоря, мне б тоже было не по себе, если б вдруг пришлось играть сложную композицию перед публикой без предварительных репетиций, а потом мне между делом напомнили, что в своё время её восхитительно исполнял Коган.
– Пожалуй… – после некоторого раздумья согласился Том. – К тому же я могу поблагодарить миссис Бэнкс за индейку, которую она запечёт с блеском и по всем правилам.
– Это будет очень мило с твоей стороны, – согласилась тётя Роззи.
Перед тем как пройти в малую столовую, я не удержалась от того, чтоб заглянуть в белый холл и замерла, в восторге глядя на высокую пушистую ёлку, стоявшую в дальнем углу, украшенную белыми и красными шарами, золотыми бусами и какими-то затейливыми игрушками, которые я дала себе слово позже рассмотреть внимательно. Под ёлкой высились горы аккуратно упакованных и перевязанных лентами коробок и коробочек. Я сразу отыскала самую большую и отметила про себя, что подарки, которые мы с Джеймсом отправляли из Европы и заказывали по Интернету тоже прибыли, были заботливо упакованы и заняли достойное место среди остальных. На белом камине висели яркие забавные чулки с вышитыми на них именами. Рядом на круглом столике под большим стеклянным колпаком поблескивал ярко раскрашенный вертеп, видимо, из фарфора.
Сам зал сиял чистотой и светом. Праздничную атмосферу в нём дополняли пышные хвойные гирлянды на тонких деревянных колоннах и по верху дубовой галереи, а на рамах картин были укреплены веточки остролиста, связанные красными бантиками.
Я с детским восторгом смотрела по сторонам, когда заметила, что рядом со мной кто-то стоит. Это был Том, который с коварной усмешкой наблюдал за мной.
– В чём дело? – спросила я, поняв, что он что-то задумал.
– Посмотри, где ты стоишь! – он с торжествующим видом ткнул пальцем вверх.
Я подняла голову и увидела над дверями длинную зелёную ветку, перевитую красной лентой.
– Это омела, – раздался сзади голос Игоря.
– И что? – с наивным видом уточнила я, обернувшись к нему, чтоб убедиться, что на его лице сияла такая же хитрая улыбка.
– По правилам, если девушка оказалась под омелой, она не вправе отказать мужчине в поцелуе, – объяснил Том. – Если её поцелует не меньше семи мужчин, её ждёт счастье в будущем году. Мы с Игорем претендуем на поцелуи.
– Мне следует впредь быть осторожнее! – рассмеялась я и поцеловала их по очереди.
– Не меньше семи! – напомнил Игорь, и мы пошли в столовую.
Здесь тоже царила праздничная атмосфера. Посредине стола лежал большой венок, в котором были укреплены четыре сгоревшие до разного уровня свечи. На тарелках лежали маленькие веточки остролиста.
– Задержались под омелой? – усмехнулся Джеймс, окинув взглядом нашу троицу.
– Лара ждала тебя, но ты не пришёл, – пояснил Том. – И мы решили её немного утешить.
– Моё упущение, – кивнул он и подвинул для меня стул.
После ленча мы поднялись в свою гостиную. Джеймс снова окинул взглядом россыпи свадебных подарков и с задумчивым видом поднял плоскую коробку в винтажной обёртке с изображением кудрявых ангелов, трубящих в трубы. Осмотрев её, он неожиданно повернулся и бросил её мне. Я ахнула, но всё же сумела поймать. А Джеймс уже взялся за другую.
– Распаковывай! – распорядился он. – Если мы не сделаем это сейчас, то у нас до следующего года не дойдут до этого руки, и мы будем спотыкаться на каждом шагу.
В моей коробке оказался комплект столовых салфеток с искусно вышитыми вензелями, в которые были вписаны буква «О» и рыцарский шлем. Джеймс извлёк из своей коробки розовое атласное одеяло, украшенное кружевами. В следующей было тонкое шёлковое покрывало, по краям вышитое бабочками и хризантемами. Посмотрев с изнанки, я увидела точно такую же вышивку.
– Ни одного узелка! – воскликнула я.
– Китайская двухсторонняя вышивка, – кивнул Джеймс. – Скорее всего, от нашего партнёра из Шанхая.
– Того, что подарил Тому вазу?
– Нет, тот из Тайваня. Так, а это, конечно от дядюшки Дугласа, – он аккуратно вынул из большой коробки, наполненной тонкой стружкой, чёрную вазу с узким горлышком и изящно изогнутыми ручками. Её крутые бока были украшены красной росписью, изображающей тонкие человеческие фигурки и быков. – Конечно, – кивнул Джеймс. – Карточку можно не читать. Это буккеро – чёрно-коричневая керамика, которую изготавливали в Этрурии, и судя по красно-фигурному рисунку, её можно датировать не раньше второй половины пятого века и не позднее начала второго века до нашей эры. Очень изысканная вещь, особенно эти ручки, украшенные пальметтами.
