bannerbannerbanner
Город дивных историй

Лариса Барабанова
Город дивных историй

Полная версия

Светлый всадник

Благоухающая поджаренными на прогорклом масле пирожками автостанция глядела на Лину и притихшего Петю сварливой бабой. А может быть, дело было в хнычущей погоде, которая всё никак не решалась разреветься. На мокром месте были и глаза у Лины.

Дорога, которую протоптало приложение, огибала автостанцию и обширный зелёный полукруг. Путь лежал вдоль трассы, по чумазой обочине. Лина, крепко держа Петю за руку, обходила самые грязные участки и поминутно сверялась с картой. Скоро должен быть поворот налево… А вот и он – с видавшим виды указателем.

Ипподром предстал перед Линой во всём своём вели… убожестве. Казалось, жизнь, которая когда-то бурлила здесь, навсегда покинула это место. Всё, что не заросло, покрылось ржавчиной. Будка КПП была заперта, зато ворота, как оказалось, просто отодвигались. Надо было идти вперёд – куда-то, где их дожидались готовые прокатить лошадки. И тренер, который не откажется заниматься с Петей… При этой мысли Лина почувствовала, как щиплет глаза.

Против непонятного недуга, который внезапно делал её сына, такого ласкового и нежного, неуправляемым, не могла помочь ярость Жар-птицы. Плакать, конечно, тоже было бесполезно, тем более что слезы, едкие до невозможности, прожигали в щеках дорожки, которые очень сложно было потом вывести. Последняя, быть может, надежда таилась здесь и отбивала копытами успокоительный ритм.

Нервно теребя лямку экосумки, хранящей в своих недрах мелкие яблоки, воду и – на всякий случай – запасную толстовку для Пети, Лина шла вперёд и вперёд. Слева одна за другой тянулись конюшни, возле которых можно было увидеть прохаживающихся в загонах лошадей. Получается, ипподром всё же не вымер. Хотя явно знавал лучшие времена…

Пара-тройка встреченных людей на вопрос о катании на лошадях развела руками. Звонить не хотелось. Лина загадала про себя: если она найдёт искомое место без дополнительной подсказки, всё сложится.

Ряд конюшен закончился. Оставалось любоваться на поле, которое когда-то было ухоженным и использовалось, наверное, для скачек. Вон и трибуны вдалеке – печально понурившиеся, как нищие на паперти. Лина прикрыла глаза и представила это место полным азарта, блеска, эмоций. Вспомнились кадры из фильмов про скачки. Захотелось, пряча от солнца лицо под широкими полями невесомой шляпки, болеть за любимую лошадку, в порыве страсти прикладывая к губам пальцы в изящной перчатке…

Но тут Петя потянул Лину за руку:

– Мам, кататься! Кататься!

Пришлось стряхнуть с себя приятный морок и двинуться в обратный путь – мимо конюшен, где их, кажется, никто не ждал.

У последнего здания, расположенного ближе всего к воротам, Лина решила попытать удачу ещё раз. И – о чудо! – вышедшая оттуда именно в этот момент девушка подтвердила, что они пришли по адресу.

Внутри конюшни в стойлах было столько лошадей, что Лина даже растерялась. Пете предложили познакомиться с некоторыми из них. И покормить, конечно. Опасения, что он будет баловаться и кричать, быстро рассеялись: Петя не боялся красивых, грациозных животных, но и не панибратствовал, изо всех сил стараясь правильно держать ладошку с яблоком и счастливо смеясь, когда тёплые губы осторожно брали лакомство.

И девушка, которая сопровождала новичков в конюшне, решила, что этому смелому и доброму мальчику можно немного прокатиться на самой послушной лошадке – белой красавице Зарянке. Петя, замирая от восторга, позволил надеть на себя большой чёрный шлем. Со всей серьёзностью он учился чистить бока лошади и причесывать ей гриву.

Лина с Петей вышли из конюшни раньше, чем Зарянка, и познакомились с тренером. Он оказался длинноволосым блондином с удивительно яркими голубыми глазами. А что самое главное – он излучал уверенность в себе. И в том, что всё получится.

– Зови меня Свят, – пожав Пете руку, произнёс тренер, и мальчик в ответ прошептал своё имя.

Потом Лина без страха смотрела на то, как её сын, такой маленький и хрупкий, скачет на высоченной Зарянке. Почему-то её не волновала возможность падения. Как-то не верилось, что мужчина с необычным именем Свят позволит хоть чему-то пойти не так.

– Он неплохо держится в седле, – сказал тренер на прощанье Лине. – Приходите в следующее воскресенье в то же время. И не переживайте: всё будет хорошо.

Лина почувствовала, как в её глазах разгораются золотые искры, и поспешно опустила голову. Впервые она ощутила желание превратиться в Жар-птицу не из-за ярости или злости. Насмешки одноклассников, неудачный брак с Иванушкой-дурачком, эпизоды охоты на нетрезвых граждан в закоулках – вот, собственно, и весь опыт общения Лины с мужским полом. Небогато, что и говорить. Она думала, что сильные и добрые мужчины вымерли. А тут вдруг – Свят!

Шагая рядом со счастливым Петей по подсказанной местными короткой дороге к автостанции, Лина обернулась и увидела, как по ипподрому скачет на Зарянке Свят. На минуту он показался ей воином в старинном снаряжении, рассеивающим Тьму. В этом обмане зрения было виновато внезапно выглянувшее из-за туч солнце. И всё же, всё же…

Провожая взглядом фигурки молодой женщины и мальчика, всадник задумался. Впервые за многие века он встретил ту, в глазах которой вспыхнули золотые искры. Святовит11 (он же – Свентовит), почитавшийся когда-то западными славянами как бог Белого света, боялся сглазить, но всё же надеялся, что наконец-то нашёл своих…

Пёс и Кот идут по следу

Глядя на перекрученную бабку, котяра ухмыльнулся в густые усы. Триста лет в обед (на самом деле больше, но желающих спорить нет), а всё туда же. Хочет, чтобы спина гнулась во все стороны. И ноги. Тут главное, чтобы в узел не завязалась. А то как он будет её распутывать? У него – лапки. И у Пса… Нет, у того не лапки, а просто лапы. Но он точно не помощник. Придумала тоже, старая: асаны! Сейчас какую-то хитромудрую выполняет. «Мудрасана» называется. Пытается Ягуша сложиться в тридцать три погибели. Смотреть и страшно, и смешно. И при этом даже прыснуть не моги: кто её знает, может, и в диванную подушку превратит. Не выходя из дзена. Лучше бы убраться подобру-поздорову. Да и Пёс под дверью уже сидит, в глазах у него: «Гулять-гулять!»

– Ладно, я сам с тобой выйду, – буркнул Кот.

Раньше он был просто так, с маленькой буквы. Но раз уж у Яги их теперь стало двое, то пришлось ей называть котяру не просто «ты», а по… имени, получается? А это уже заявочка на большую букву. Заглавную.

Последнее соображение прибавило Коту веса в собственных глазах, и он решил добавить:

– Пока Яга в этой… как её… мудрюсене, я тут за главного. Пошли!

Хвост Пса заметался, как зажатый в углу грызун. Рад, выходит. А слова кошачьего от него не добьёшься! И зачем только на него мышей, запечённых в сметане, переводят?! Но тут Пёс, как будто услышав мысли своего благодетеля, умильно повернул голову и тоненько заскулил. «Благодарит!» – решил Кот и, задрав голову ещё выше, открыл дверь одной левой передней. Устав работать при своих питомцах привратницей, Яга заколдовала её так, чтобы сама отворялась – от прикосновения лапы. Правда, только кошачьей. Пёс был слишком дурашлив и ненадёжен.

Уже через две минуты спесь Кота сдуло непутным ветром. То есть непопутным… Пёс так припустил от подъезда, что Кота, старавшегося от него не отставать, почти моментально замучила одышка. И лап у него стало как будто очень мало. Как иначе объяснить, что Пёс на своих четырёх несётся как угорелый, а его благодетель плетётся в хвосте? Очень скоро оказалось, что бежит друг человека (ясно же, что не кота!) не к ближайшим кустам. И даже не в парк. А куда-то во дворы, к детской площадке. Вот беспредельщик! В песочницу норовит справить свои дела, что ли? Это как-то… приходится признать, что по-кошачьи. Приплыли! Кот сразу почувствовал себя никудышным воспитателем.

– Стой! В кусты давай, в кусты! – завопил усатый.

Но на его утробный вой отозвался не Пёс, а мальчик, вскарабкавшийся на горку.

– Мама, там кися за бакой безит!

Пёс нырнул под лавку, Кот влетел за ним.

– Петя, ну что ты придумываешь? – раздался женский голос.

Почему-то Кот вспомнил, что очень любит поохотиться на досуге на воробьёв. И даже рискует напасть на наглую ворону иногда. Кажется, всегда на одну и ту же… Странные ассоциации, конечно. И с чего бы?

– Ты на солнышке перегрелся? – продолжил голос. – Пойдём домой тогда. Настя, собирай игрушки!

– Мам, ну ещё чуть-чуть! – отозвался тоненький девчачий голосок.

– Хорошо. Но только десять минут, не больше!

Ну вот, опять… Кот, пытаясь сосредоточиться, прикрыл глаза. И тут же перед его внутренним взором возникла Жар-птица. Вот на чей клёкот походил женский голос! Кот затаил дыхание. Не может быть!.. Открыв глаза, он натолкнулся на красноречиво вопивший взгляд Пса: «Это я, я, я её нашёл!»

Дальше – дело техники. Дождались, когда двуногие соберут свои пожитки, проследили до подъезда. И – бегом домой, к Яге. Та благополучно распуталась сама и лежала в позе трупа. «Шавасана» называется. Её старушка, что и говорить, больше всего любила. Мир и покой снизошли на кошачье-собачью благодетельницу – ровно до того момента, как оба четвероногих ворвались к Яге. Пёс просто лаял, а Кот пытался его переорать.

– Жар… Гав-гав-гав! Птица! Ррррр! Она… ГАВ! В соседнем… Ууууу! Живёт.

Яга не была бы Ягой, если бы не поняла, что Кот имел в виду. Глаза её радостно вспыхнули, а потом взор старушки затуманился.

– Раз в сто лет рождается Жар-птица. Несёт она свет, но он может быть нестерпимо ярким. И опасным. Для всех, – произнесла она наконец.

 

На следующий день Пёс привёл Ягу к подъезду высотки, где на 17-м этаже свила себе гнездо Жар-птица по имени Галина. Ещё через два дня Прасковья Никитична (одно из любимых воплощений хитрой старушки) знала все радости и горести матери-одиночки. А через неделю Лина уже, отчаянно труся, стучала в дверь кабинета психолога по имени Лада…

Судьбоносная встреча

Ветер затаился. Солнышко спряталось в облаках, стараясь не отвлекать Лину своими лучами. Казалось, все вокруг следят за тем, как она идёт по данному Прасковьей Никитичной адресу. Вроде бы ничего такого, а с другой стороны… Родители Лины никогда не обращались к психологам. И ничего, вырастили её и с ума не сошли. С третьей стороны, ситуация у Лины была не совсем обычной. Даже не так… Экстраординарной, вот. Насколько глубоко будет копать психолог?

При мысли о раскопках в её голове Лина поёжилась и почувствовала покалывание по всему телу. Это могло закончиться плохо, поэтому она постаралась успокоиться. В конце концов, Прасковья Никитична рекомендовала этого психолога. А если что-то пойдёт не так, всегда можно уйти. Тут главное – успеть.

Так и получилось, что накрученная собственными мыслями Лина вошла в кабинет психолога с красивым, древним именем Лада в полном душевном раздрае. Больше всего ей хотелось развернуться и уйти. И наврать милой Прасковье Никитичне, что всё прошло отлично, что проблем больше нет… Вот только на самом-то деле они никуда не денутся. Придётся остаться. Пусть приступает к раскопкам этот психолог. Или психология. Кто её знает, как правильно…

После обмена приветствиями Лада неожиданно задала самый простой вопрос:

– Лина, как у Вас дела?

Казалось бы, можно ограничиться обычным «нормально» или даже «хорошо». Но разве она тогда сидела бы здесь? И Лина, наверное, впервые в сознательной жизни ответила на этот вопрос правдиво:

– Я боюсь.

– Кого? – сразу же отозвалась Лада. Интересно, почему она спросила именно так? Бояться ведь можно не только кого-то, но и чего-то. Но при этом она угадала.

– Вас. И себя.

– Почему – меня?

В голосе психолога слышалось искреннее удивление. Кажется, такого ответа ей ещё не давали.

– Есть кое-что, о чём Вам не следует знать, – тщательно подбирая слова, отозвалась Лина.

– Я не заставлю Вас говорить что-либо против воли. Я здесь не для этого… Для начала разберёмся, для чего здесь Вы.

– У меня проблемы с сыном. Он иногда не слушается, бывает неуправляемым. Знаю-знаю, я должна была не сама приходить, а его привести. И не к Вам, наверное, а к детскому психологу. Или даже… к психиатру.

Лина остановилась, чтобы перевести дыхание. Покалывание снова дало о себе знать. Надо быть осторожнее…

– Вы очень правильно сделали, что решили обратиться к психологу. И я рада, что Вы пришли именно ко мне.

– Вас рекомендовала моя новая знакомая Прасковья Никитична. Сказала, что Вы ей очень помогли.

– А она разве ещё в городе? – Искреннее удивление проглянуло сквозь профессиональную маску психолога, но она быстро вернулась к теме разговора. – Впрочем, это сейчас не так важно. Главное – Вы здесь. Давайте поговорим о Вашем сыне…

И тут Лину прорвало. Слова лились сплошным потоком. А по щекам прокладывали дорожки слёзы, которые она даже не пыталась остановить.

– Это я виновата в том, что Петя стал таким. Он родился чудесным здоровым мальчиком, развивался как надо. Так же, как его сестра Настя. Они двойняшки. Никаких проблем в родах. Никогда никаких претензий у врачей. До двух лет… А потом Настя быстро начала говорить фразами, сейчас она уже почти как взрослая общается. А Петя… Он добрый, ласковый, тянется к другим детям, но они не хотят с ним общаться. Он плохо говорит, непонятно, но главное – как будто иногда не слышит, что ему говорят. Не понимает. Петя на своей волне… И я знаю, что это моя вина. Мальчик должен расти рядом с отцом…

Лина почувствовала, что ничего не может больше сказать: в горле стоял ком, грудь разрывалась от жжения… Нет, только не это, не сейчас!

– В разводе нет ничего страшного, – начала Лада, но успокоить клиентку не успела.

Глаза Лины вспыхнули золотым огнём, руки – нет, уже крылья – в один миг покрылись нестерпимо яркими перьями, и изо рта, превратившегося в клюв, раздалось гневное:

– Я не развелась с ним! Я его спалила!

Остатками разумного, человеческого, сознания Лина поняла, что совершила ошибку. Сейчас психолог впадёт в ступор. Из которого выйдет не скоро. Вполне возможно, с помощью медиков. В специализированном учреждении. Жалко её…

Но тут произошло нечто странное: девушка не остолбенела и не упала (Лина видела и такую реакцию на своё перевоплощение), а спокойно подошла к ней… и обняла. Как ребёнка – нежно, ласково. Объявший всё существо необычной клиентки огонь начал утихать. Как будто благодатный дождь пролился на выжженную солнцем землю. Лина почувствовала, как в её душе прорастают побеги дивного дерева. Возможно, на нём со временем появятся золотые яблоки…

– Как… Как Вы это сделали? – прошептала Лина, разглядывая свои руки, которые снова были покрыты ровной, чуть смугловатой кожей.

– Может, я и не очень хороший психолог. Зато не самая плохая богиня, – ответила Лада, чьё лицо расцвело искренней улыбкой.

– Богиня?!

– Иронично, что мне не верит Жар-птица, – ещё шире улыбнулась Лада. – Может, перейдём на «ты»?

– Почему я… такая? – решилась спросить Лина.

– Я бы сказала, что ты – избранная. Но это было бы неправдой. Всё гораздо сложнее… Раз в сто лет воплощается Жар-птица в самой достойной. В той, кто с честью понесёт эту ношу на мощных крыльях. В той, кто больше не может терпеть несправедливость… В той, кто способен с ней бороться.

Лина вспомнила травлю в школе и тот момент, когда впервые превратилась в огненную птицу, не выдержав издевательств одноклассницы Бьянки. Возникли перед глазами и перевоспитавшиеся встречи с ней асоциальные граждане. А что дальше?

– Я не уверена, что справлюсь! Борьба с несправедливостью – это очень серьёзная миссия. А я такая… вспыльчивая!

Лада снова улыбнулась – тепло, по-матерински.

– Я помогу, не переживай. А пока давай-ка выпьем чайку.

Выйдя из психологического центра, Лина даже не удивилась безоблачному небу. Ей было так легко, что казалось, сама природа с ней созвучна. А в кабинете Лада, напротив, погрузилась в размышления: чьё появление предвещает возрождение Жар-птицы?

«Придётся вмешаться»

Небо рыдало навзрыд, размазывая по изрезанному морщинами дорог городу потоки коричневой туши. На что оно обиделось? Да кто его знает! Может, его полнили тучи? Или просто не было настроения? В таком случае небо можно было назвать зловредным, ведь оно, разрыдавшись, испортило день более чем миллиону нижегородцев, а главное – коту по кличке Баю-бай (в прошлом широко известному как Баюн).

Конечно, смотреть из тёплой и сухой квартиры на ливень за окном – одно удовольствие. Но это если ты из-за него не лишился возможности выбраться в парк и вальяжно пройтись (пусть и на шлейке) по дорожкам, пугая невежественных собак одним взглядом. Они-то гуляют, пёсьи дети, но его, благородного представителя семейства кошачьих, под потоки воды не затащишь, нееет!

Невесёлые мысли прогнал звонок в дверь. Хозяин, которого Баю-бай звал Грохотом, пошёл открывать, сам же кот остался на подоконнике: много чести этой пигалице! Вот если бы пришёл господин Велесов, никогда не забывающий прихватить с собой ароматную вырезку, тогда другое дело… Пожалуй, можно подремать – под небесные рыдания самое оно.

Однако чуткое ухо невольно ловило звуки ожившей квартиры: вот с металлическим стоном раскрывается зонт, разбрызгивая во все стороны влагу, вот пигалица шлёпает мокрыми ступнями на кухню и ставит чайник. А вот и Грохот подоспел – предлагает свои безразмерные тапочки. Басом, само собой. Гостья же отвечает лирическим сопрано – отказывается. Ясно: поспать не дадут!

Бас: Ты уж прости за это… безобразие, Лада. В последнее время у меня не очень получается. Сначала неделю жарища, сам чуть не растаял, а ни одной мало-мальской тучки дозваться не мог. Ну и… осерчал я. Немножко.

Сопрано: Немножко?

Бас: Ладно-ладно, потерял контроль, с кем не бывает!

Сопрано: А прекратить это, как ты выразился, «безобразие» никак нельзя? Чтобы домой добраться, надо ладью мастерить…

Бас: Да кабы я мог!

Сопрано: Нашу игру – ту, на которую мы просили денег у Велеса – вчера начали рекламировать. Разогревают аудиторию. Совсем скоро всё изменится, Пёрышко.

Бас: Гррр! Скорее бы!

Сопрано: Сил у нас прибудет. Только вот куда мы их денем?

Бас: Спрашиваешь! Эх, развернёмся! Для начала грозу устрою: такую, что весь город задрожит. Нет, вся страна! Потом соизволю умилостивиться, конечно. А у тебя снова отрастут крылья. Ты только представь – простор небес и свобооода…

Сопрано (глухо): А потом?

На кухне воцарилось молчание. Баю-бай даже успел погрузиться в сон, но, к сожалению, недолгий – тишину прервал Грохот. От того, как он шарахнул по столу кулаком, глаза кота распахнулись сами собой.

– Ты мне тут не дури! Для чего всё задумывалось? Чтобы силы нам вернуть! А теперь ты – на попятный?! Я, что ли, заниматься буду этой игрой? Я в этом понимаю ещё меньше, чем в метеорологии!

Баю-бай хотел бы оставаться безучастным, но – не смог. Гостья устроила в его уютном обиталище дождь. Как будто того, что на улице, – мало! Поэтому кот спрыгнул с подоконника и принялся тереться о её ноги. И мурлыкать, само собой. Уговаривая себя, что ему просто не нужна здесь лишняя влага. Вроде сработало – наклонилась, погладила. Хотя нет… Слёзы так и капают. А Грохот как будто и не видит ничего, истукан: пыхтит, как печка в бане, разве что паром не исходит…

– В общем, никаких чтобы мне бабских штучек!

«Придётся вмешаться», – понял Баю-бай и зашипел. Да так, что Грохот подпрыгнул.

Подняла круглые, испуганные глаза и богиня. И тут до «радушного» хозяина наконец-то дошло, что он умудрился её обидеть. Дорожки, оставленные солёным дождиком, не рассмотреть мог разве что слепой.

– Ты прости меня, Ладушка! Раскричался я, раздухарился… У тебя, может, случилось чего?

Гостья снова опустила глаза, сосредоточившись на пальцах, сжавшихся в тугой замок, и тихо произнесла:

– Я влюбилась, Пёрышко.

– В Велеса, что ли? Ну что ж, совет вам да…

– Нет, не в него. В Никиту.

Грохот почесал в затылке и в конце концов вынужден был признаться:

– Не помню такого. Среди наших вроде никого с таким именем не было…

Лада решилась поднять лицо и твёрдо произнести:

– Он не наш. Он – человек.

Баю-бай с тревогой посмотрел на Грохота: а ну как снова бахнет по столу кулачищем? Но тот только стоял с разинутым ртом. Истукан, как есть истукан!

– Люди бывают разными, Пёрышко. И он… хороший, понимаешь? Добрый, ласковый, заботливый. Никита поддержал меня, когда было особенно тяжело.

– Мм?

– Плохие дни случаются не только у тебя. Неверие в свои силы – это же страшно. Особенно для нас, богов. Мы бессмертны, пока в нас верят. Мы живём этим. Но что, если мы перестанем верить сами в себя?

Грохот только вздохнул.

– Никита спас меня. Я люблю его. И не представляю, каково мне будет без него. Выйдет игра, вера в нас возродится с новой силой – и наше бессмертие больше не будет под угрозой. А Никита – смертен. И мне придётся смотреть на то, как он покидает этот мир. Если я к тому моменту не сбегу, чтобы он не понял, почему я не старею…

– Что тебе в этой смертной жизни?

– Люди умеют любить так, что сердце заходится от нежности… Я не смогу объяснить тебе, но поверь – богам такое неведомо. И я пришла сказать тебе, что я не брошу игру, я доведу это дело до конца. Но я попрошу убрать оттуда мой персонаж. Меня можно заменить Макошью, Летницей, Деваной… Кто знает – может, так удастся кого-то из них возродить.

– А ты – уйдёшь?

– Да, Пёрышко. Так будет лучше.

Грохот опять почесал в затылке, потоптался на месте и пробормотал:

– Да как так-то?! Ты можешь хотя бы не торопиться с этим? Может, что-то изменится. Насколько я знаю людей, их любовь переменчива. Есть же ещё время до выхода игры?

– Пара месяцев точно есть, – отозвалась Лада.

– Вот и хорошо. Давай попьём чайку, посидим по-родственному…

Гостья ушла примерно через час, когда наконец-то прекратился ливень. Напоследок Баю-бай подошёл с ней попрощаться и вдруг учуял странный запах от её сумки. И увидел несколько светло-серых волосков, в которых ему почудилось нечто родное. Когда за девушкой закрылась дверь, Баю-бай размышлял о своей находке так и эдак, пока сон не смежил его веки прямо у порога. И уже сквозь сон он услышал сказанные Грохотом по телефону слова: «Велес, Лада-то у нас зачудила. Надо что-то делать!» Город за окном осветила вспышка молнии. Громыхнуло так, что Баю-бай подпрыгнул. Как ни крути, Перун и без всякой игры силён…

 
11Свентовит, Святовит, Световик, Светич – бог Белого света, верховный бог западно-славянского пантеона, бог-всадник, сражающийся с Тьмой.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25 
Рейтинг@Mail.ru