Лариса Анатольевна Киселева
Инициация Млессии
Глава 3. Назад пути нет.
В этом доме пришлось прожить ровно две недели. Каждый день проходили обучение и заучивали наизусть собственную легенду. Старуха так и не представилась, только посмеивалась в ответ белозубой улыбкой, которая никак не вязалась со старческим образом.
– Зовите меня Бабой Ягой! – усмехалась, словно вкладывала в эту фразу какой-то особый, только ведомый ей смысл.
– Но это же ваше не настоящее имя, – как-то пыталась возразить Млессия.
– А вы что же, решили свои настоящие имена оставить?
– Почему бы и нет? Разве нас будут здесь искать?
– Нет, исключено. Здесь еще никто никогда не искал прибывших, – старуха снова засмеялась. Казалось, что ее очень веселит вся эта ситуации, нерешительность, испуг переселенцев.
С именами решилось все просто. Им разрешили оставить имена, данные им при рождении. Но пришлось еще выбрать имя рода. Фамилию, как называла это старуха. В этом мире каждый род носил свою фамилию, которая определяла принадлежность человека к определенной общине. Есть целые деревни с одной фамилией, ее им присваивал титулованный род. Владельцу титула принадлежали земли, на которой разрешали жить людям. Чем больше Млессия слушала старуху и лекции, тем больше запутывалась. На логичный вопрос: а почему же нельзя каждому человеку давать уникальное имя, землю, свободу, старуха посмотрела на каким-то непонятным взглядом и просто вздохнула.
– Ох, и трудно тебе будет здесь, девочка, – сказала она.
– Почему? Что я уже делаю не так?
– Ты примеряешь мерки своего мира на этот. Зря, запомни раз и навсегда. Больше ты никогда не вернешься, потому лучше сразу принимай и запоминай устройство этого мира. Он теперь твой, навсегда, до конца твоих дней.
Но Млессия не могла принимать всю поступающую информацию без вопросов. Она не просто хотела знать, как все устроено, но и почему? И вот на этом, втором этапе старуха просто как бы соскальзывала с темы или переводила тему. То ли сама не знала правильный ответ, то ли не положено было эти вещи переселенцам открывать. Хол же явно избегал всех этих разговоров, и похоже, возложил всю ответственность за познание нового мира на жену. Целыми днями ходил около хижины, изучал местность, как сам говорил. Старуха и ему давала задания. Она была сведуща во всем: как силки на зверя учила его ставить, как дрова колоть, как лапти плести, еще много премудростей им знать необходимо, которые уж точно в жизни приходятся. Хол сначала с энтузиазмом брался за познание новых знаний, но потом забрасывал обучение и жаловался Млессии, что в этом мире очень многое завязано на тяжелом физическом труде. Механизмы и инструменты тут не то чтобы не в почете, их вроде бы еще даже местным не внедрили.
– Тебе нужно здесь найти применение своих знаний, чтобы мы могли жить, как и прежде, – убеждал он Млессию, – это наш единственный путь выжить в этом мире.
– А ты разве не хочешь найти занятие для себя? – удивлялась жена.
– Мы же всегда так с тобой жили, – Хол не хотел ничего менять.
– Но теперь все иначе, – постепенно приходило понимание, почему же они так и не смогли пройти Инициацию в их родном мире. – Пути назад нет.
– Конечно, вместе справимся со всеми трудностями, – говорил он, обнимая и продолжал избегать старухиных нравоучений.
Млессия понимала: без этих знаний они не смогут обустроить свою жизнь в новом мире. И впитывала, как губка, даже то что, по мнению старухи, предназначались только для Хола.
Время пребывания в хижине заканчивалось. Об этом старуха предупредила в первый же день. У всех переселенцев история была примерно одинаковой. В основном приходили одиночки, но попадались и пары, как Млессия с Холом. Не всегда в прошлом мире они были мужем и женой, чаще просто бежали из другого, движимые страстью к друг другу в надежде на светлое будущее. Люди приходили за новой жизнью. Кого-то отправляли за преступления, кто-то принимал решение сам. Переселяли всех, потом давали срок на адаптацию. Знания о новом мире, местный язык изучался во сне в первую ночь с помощью технологии обучения. Старуха так и не показала, что это за приспособление. Но факт оставался фактом, после пробуждения легко понимали местный язык и могли на свободно говорить. Двухнедельная практика этот навык закрепляла. А потом, уже в процессе освоения новой жизни, переселенцы окончательно усваивали все особенности речи того района, в котором остались жить.
Хижина давала приют. Первые знания, документы вручила старуха на третий день пребывания, когда определились с общей фамилией. Супруги Млессия и Хол Финагорские. Холу было все равно, какая фамилия будет у семьи, а Млессия решила назваться именем программы, в которой она работала, создавая животных для других миров. Фауна – так просто называлась. Но старуха забраковала такое короткое название. В результате склонений, появления нескольких вариантов так и вышло – Финагорские. К фамилия рода Млессия уже начала к этому привыкать. Все больше беспокоил Хол. Вел себя странно, отстраненно, не интересовался ничем, проводил все дни лежа на стоге сена, снова пропадал, возвращался злой и раздраженный, отмалчивался. А потом устроил скандал, что стало для Млессии большой неожиданностью.
– Из-за тебя мы сидим в этом примитивном мире! – кричал он, – ребеночка ей захотелось, а что ты сделала для этого? Мне что, теперь ради твой мечты каждый день дрова колоть?
– Но ты же сам предложил уйти в другой мир, – на глаза Млессии навернулись слезы от несправедливости обвинения, – я думала, что это наша общая мечта.
– Конечно, я тоже мечтаю об этом, – вдруг успокоился он после этой неожиданной вспышки, – давай завтра уговорим эту бабку вернуть нас обратно.
– Но она же сказала, что это невозможно, – резонно возразила Млессия.
– А ты что, всегда веришь тому, что тебе говорят? – зло усмехнулся Хол.
– У меня раньше не было причин не верить, – поежилась она. – И, если мы, вдруг вернемся, разве нас не накажут?
– Там на месте и разберемся, – зло ответил Хол. – Я понял, что прибытие в этот мир было ошибкой.
Но старуха не появилась на следующий день и через день тоже. От нее не было ни слуху, ни духу. Осталось всего три дня до того момента, как хижину нужно будет покинуть. Приходилось самим организовывать свой быт: готовить еду. Хол остервенело колол дрова, которые нужны были не только для приготовления пищи, но и для обогрева помещения, потому что по ночам было прохладно, и соломенное одеяло не спасало. Необходимость физически трудится каждый день приводила Хола в ярость. Таким Млессия раньше своего мужа не видела, не знала, как реагировать. Раньше казалось, что живут они в мире и согласии, у них общие цели, понимание жизни. Но стоило на горизонте появится трудностям, как Хола словно подменили. Возникала мысль очень неприятная, поэтому девушка старалась все ее отогнать… Мысль о том, что Хол и раньше был с ней только потому, что было удобно, комфортно в жизни. Ведь все заботы об организации стабильности всегда были на ней. Свои бонусы Млессия даже не знала, на что муж тратит. Потом снова начинала такое поведение оправдывать тем, что ему сейчас трудно, что в новом мире обязательно справятся вместе. Хол и правда немного успокоился, а Млессия надеялась, что старуха не появится, а если и появится, то не даст возможности вернуться. Было очень страшно только при одной мысли о возвращении. Сразу вспоминались истории, в которых людей с низким рейтингом отправляли в низшие миры, туда, куда выберет Совет. Больше никто и никогда не слышал об этих людях. А неизвестность, как известно, всегда пугает. Здесь она уже хотя бы знала язык и видела, что природа схожа с Миром Ученых, значит, и в остальном не должно быть сильных различий. Так рассуждала неопытная девушка. Впереди ждала неизвестность, но страшно не было. Млессия долго пыталась понять природу этого чувства, и когда догадалась, то аж рассмеялась от облегчения. Здесь она могла сделать выбор сама, трудный, возможно, неправильный, но зато свой собственный. Жила здесь по-настоящему, не как заведенный робот, нацеленный лишь только на получение бонусов, которые и тратить то в ее мире было некуда. Первый раз в жизни готовила еду под чутким руководством ворчливой старухи, убирала хижину, разжигала печь. В ее мире разводить живой огонь было категорически запрещено, вроде бы как во избежание лесных пожаров, которые все равно происходили. Но здесь каждый день готовили еду в печи, а не получили готовые смеси из пищевого блока. Сами чистили овощи, мыли крупу, нарезали мясо. Первый раз, увидев обезглавленную курицу, Млессия чуть не разрыдалась, но потом взяла себя в руки и приняла тот факт, что кубики мяса в тарелке в ее мире еще неделю назад были тоже птицей или зверем… просто раньше получала мясо только в виде нарезанных кубиков, уже приготовленных с овощами или и вовсе в супе-пюре. И еда здесь была гораздо вкуснее, словно до этого она питалась исключительно засохшей травой. Почему же так? Было не понятно, каким образом подавлялись ее вкусовые рецепторы раньше, или все же сама пища была просто другой? В голове вертелось множество вопросов, но ответов пока ни на один не было.
Больше всего грела мысль о том, что через год из организма выведутся все блокираторы репродуктивной функции, и она сможет забеременеть и родить малыша, а потом еще нескольких. Это было смыслом существования. Именно за этим она и пришла сюда. Надавив на мечту о детях, Хол смог уговорить покинуть тот безопасный и уютный мир, где она провела всю свою предыдущую жизнь. Осталось только устроиться здесь, обрести дом и больше ни у кого ничего не спрашивать. Они справятся, обязательно справятся. И Хол тоже сможет принять новый мир и перестанет беспокоиться. Его вспышки ярости она считала проявлением тревоги за будущее. С этими мыслями Млессия и легла спать. Завтра был последний день в хижине. Что будет дальше, непонятно, но то, что все изменится, это точно. Как это будет, кто-то придет, чтобы их выселить, явится старуха или дом просто исчезнет, она не знала. Но тогда и беспокоиться не о чем. Завтра все и увидим.
На утро ничего нового не произошло и не изменилось. Они по-прежнему были одни в хижине. Поели холодной каши из котелка, потому что Хол не захотел рубить дрова, просто запили еду водой. Решили выйти во двор и в сенях натолкнулись на две котомки. Как сумки там оказались, неизвестно. Кто-то бесшумно проник в дом и оставил их. Это было явное приглашение уходить прочь. Но у Хола и здесь нашлось решение. Он тихонько прошептал Млессии на ухо, что стоит взять вещи и уйти в сторону, которую однаджы показывала старуха, а потом тихонечко вернуться и прижать старуху к стенке Пусть говорит, где обратный путь, нужно вернуться в свой мир. Идея Млессии не понравилась, но она подумала, что не может быть все так просто. Старуха себя точно обезопасила. Наверняка уже случалось нечто подобное. И до их прибытия наверняка находились переселенцы, которым хотелось вернуться. Но что-то Млессия ни одной такой истории от старухи не слышала. Поэтому просто кивнула, и они по тропинке пошли в сторону деревьев, все отдаляясь от хижины, дошли до пригорка, хотели там сесть и переждать, но решили дойти до леса, чтобы их уж точно не увидели издали. Какое-то время они так и просидели на поваленном дереве, слушая пение птиц и другие звуки леса. А когда Хол решил, что они отсутствуют уже достаточно, двинулись в обратный путь. Вот уже и до пригорка дошли, но стоило на него подняться, как взгляду их предстала странная, но в принципе ожидаемая картина- хижины не было, на ее месте было небольшое озеро. Хол, размахивая руками и сбросив с плеч котомку, побежал к воде и что-то долго кричал и бил по воде ногами, палкой, камни бросал. Но картина не менялась, а Млессия просто сидела на траве и ждала, когда у него закончатся силы. Представление затянулось надолго, Хол угрожал, молил, просил, пытался разогнать мираж руками, но озеро действительно было озером. Он все-таки выдохся, вернулся к Млессии, сел рядом:
– Выход должен быть!
– Логично, что да. Но мы его не знаем. Войти-то, мы вошли, а обратной дорогие нет, как и предупреждала нас старуха. Возможно, мы можем встретить людей, которые смогут указать нам дверь в наш мир, но их еще нужно найти.
– Я знаю, что делать! – твердо сказал Хол.
В результате еще два дня потратили на бесполезные поиски. Хижина так и не нашлась. Они все время уходили от озера, пытались вернуться, чтобы увидеть знакомые очертания дома, но каждый раз дорога приводила в другое место. Озера больше не было, была обычная полянка, заросшая травой и цветами, потом просто лес, непроходима чаща, следом болото. Сушеное мясо и лепешки из котомки стали заканчиваться, а Хол все продолжал безуспешные поиски и ни о чем другом думать не мог. Млессия уже поставила силки, с трудом вспоминая, что при этом рассказывала старуха. Ведь этот этап обучения предназначался больше для Хола, а она так, краем уха что-то уловила. Но небольшого зайца все же поймала. Не знала, как к нему подступиться. Уже собиралась отпустить, как тут вмешался Хол и свернул ему шею. Тем вечером у них был суп из крольчатины.
– Мы все равно однажды найдем тех, кто контролирует Дверь, – заявил Хол.
– Почему ты так уверен? – поинтересовалась Млессия.
– В нашем мире я же их нашел? Так почему же здесь это не сработает?!
– И как ты нашел их в нашем мире? – Млессии стало интересно, но ответ удивил.
– Они сами на меня вышли.
– Как это?
– Однажды один из моих друзей…
– Из тех, с кем вы вместе прогуливали работу? – уточнила она.
– Да, то есть нет, – он весь смутился и сжался, – мы собирались на обсуждения, многим текущий порядок не нравился. Находились те, кто подозревали, что они претенденты на вылет. Нужно было искать пути решения.
– То есть не исправлять ошибки, а продолжать их избегать? – уточнила она.
– Ты все переворачиваешь с ног на голову, – разозлился он. – Если хочешь знать, то ко мне он сам подошел и сказал, что один из моих друзей рассказал ему о… нашей с тобой проблеме.
– Ты обсуждал с другими, что мы не можем пройти Инициацию, чтобы зачать ребенка?
– Я хотелрешить проблему!
– Понятно, что дальше?
– Ко мне подошел незнакомец и предложил перейти в другой мир, туда, где я сам, мы сами, – поправился он, – будем решать, что нам делать, как жить и когда рожать детей.
– То есть просто незнакомый человек подошел к тебе и предложил готовое решение? И ты ему поверил?
– Как видишь, он все выполнил! Мы в другом мире!
– Вижу, – вздохнула Млессия, – но мне кажется, что снова нам такое предложение не сделают.
– Много ты понимаешь! Мы еще посмотрим кто кого! Я вернусь! – прокричал он в сторону леса. – Ты силки поставила?
– А ты почему не подумал об этом? – удивилась девушка.
– Обязанности женщины в этом мире готовить еду, или ты забыла, чему учила нас старуха? – саркастично спросил Хол.
– Не забыла, – Млессию уже начала напрягать сложившаяся ситуация, – может ты помнишь из ее уроков, что добывает еду мужчина. Если мы хотим прижиться в этом мире, может нам сразу стоит поступать, как здесь заведено?
– Опять эти правила! – кричал Хол, – А можно без них!? Ты прекрасно поставила силки в прошлый раз, так почему бы тебе не повторить этот фокус! Ты же видишь, что я занят решением проблемы!
Млессия молча отвернулась, отошла и села под деревом. Не стала объяснять, что ободрала пальцы в кровь, пока поняла, как правильно натягивать эту сетку. А он на просьбы помочь только отмахивался, продолжая лежать на песке у озера. Или просто вышагивал вдоль берега, не обращая внимание на просьбы о помощи. «Это все временные трудности, – говорила себе. – Мы вместе справимся со всем.» Пальцы еще не зажили и до сих пор болели, поэтому она не стала снова ставить силки. Спать легли голодными, но зато около костра, хворост к которому собирала целый вечер Млессия. Ей не страшен был ни холод, ни голод. Больше пугали перемены, которые произошли с Холом. Он никогда не был таким раньше. Могло ли что-то произойти во время Перехода? Может это влияет на здоровье? Насколько это обратимо? Или все гораздо хуже. Хол всегда был таким. Только она раньше этого сама не замечала, увлеченная своими проектами и рисованием. При мысли об этом внутри что-то болезненно сжималось, и хотелось не просто плакать, а даже повыть на луну, которая в этом мире, надо признать, была великолепной. Три луны ее мира тоже были прекрасными, но здесь была одна единственная, и озаряла своим желтым светом ночной лес и, казалось, освещала все тайные мысли и страхи.