Лара Продан
Девушка в золотом
Старейшины переглянулись. После некоторого молчания заговорил самый маститый из них по имени Исар.
– Царица, – обратился он к Адель с неподдельным уважением.
Она внутренне затрепетала, ощутив чувство собственного достоинства. Адель слегка повела гордой головой, показав, что вся во внимании.
– Арлан, твой муж, правил нашим племенем последние десять лет. Ты была всегда рядом. – Исар сделал глубокий вдох, потом выдох, внимательно посмотрел сначала на Адель, затем на Спаргапа и продолжил: – Ты была ему не только женой, но и лучшим советчиком. Об этом знают все. Ваш союз был союзом разума и души. Именно это позволило нашему племени прожить спокойно, в относительном мире так долго. – Исар перевёл взгляд на Спаргапа, стоящего рядом с матерью. – Вы вырастили и воспитали достойного сына.
Спаргап чуть заметно улыбнулся, но не поднял глаз на говорящего, а продолжал стоять, потупив взор.
– Мне поручено от имени совета старейшин просить Спаргапа стать нашим царём, а ты, Адель, будешь носить титул царицы-матери, и мы просим тебя во всём помогать новому царю. – Исар медленно, с достоинством поклонился обоим и вернулся на своё место.
Адель сжала руку сына, который стоял в оцепенении от услышанного. Он желал этого, ждал этого, но где-то в глубине души боялся, что старейшины сочтут его неспособным управлять племенем: слишком мал ещё был, хоть и вступил в возраст мужчины.
– Благодарю вас за доверие. – Голос Адель звучал проникновенно-почтительно. – Я уверена, что Арлан, мой муж и наш безвременно ушедший царь, одобрил бы решение совета. – Она немного задумалась, а потом завораживающим голосом с оттенками металла произнесла: – Позвольте Спаргапу, моему сыну и новому царю, обратиться к вам. – Адель ободряюще кивнула сыну и вопросительно посмотрела на старейшин.
Те стали тихо переговариваться между собой. Наконец Исар величаво кивнул и холодным голосом позволил Спаргапу говорить. Спаргап, стоявший дотоле в позе полного послушания, расправил плечи, поднял слегка взлохмаченную по-мальчишески голову, окинул всех ясными умными глазами, в которых не было ни подобострастия, ни наглости, и начал свою заранее продуманную речь.
– Многоуважаемый совет! Многие из вас знали моего отца с младых лет, все вы знаете меня с рождения. – Спаргап переводил взгляд с одного старейшины на другого, и каждый из них начинал кивать в знак согласия. Это придало ему сил и уверенности в себе. – Отец научил меня многому, главное – справедливости и честности, умению быстро и правильно находить решение. – Спаргап сделал небольшую паузу, во время которой старался понять, о чём думают старейшины. Они смотрели на него, и в их глазах нельзя было прочитать ни одной мысли. Но это не обескуражило юного царя. – Хочу поблагодарить вас за доверие, что вы оказали мне и моей матери. Я буду достойным правителем. Я обещал это отцу. – Голос Спаргапа с каждым словом твердел и крепчал, проникая в сердца и умы старейшин.
После этих слов в шатре установилась тишина. Спаргап смотрел на старейшин, они смотрели на него. Их взгляды стали теплеть, на сморщенных лицах появились сначала еле заметные улыбки, которые вскоре переросли в широкие оскалы беззубых ртов. Наконец Исар встал и, обращаясь к Адель и Спаргапу, кратко произнёс:
– Так тому и быть.
Глава 6
Спаргап смотрел на Кунке и счастливо улыбался. «Как летит время, – думал он. – Вот моей дочке и пять лет. Пора сажать её на коня. Пора учить всему, чему научили меня отец и мать. Всё-таки как она похожа на мою маму», – в который раз поразился довольный Спаргап.
Он очень тосковал по матери. Она ушла в мир иной, когда ему исполнилось пятнадцать. В те три года, что прошли после смерти отца и памятного совета старейшин, на котором его выбрали новым царём, Адель всегда была рядом. Он вспомнил, как однажды утром прибежала служанка матери и передала её просьбу прийти. Мать лежала на больших подушках бледная, с закрытыми глазами. Её грудь тяжело вздымалась, из приоткрытого рта с бескровными губами со свистом вырывался хрип.
– Матушка, я пришёл, – тихо произнёс Спаргап, нежно беря слабую руку Адель в свои горячие ладони.
Она приоткрыла глаза, еле заметно улыбнулась и попросила приблизиться к её лицу. Голос матери был чуть слышным. Некоторое время она внимательно вглядывалась в лицо сына, желая запечатлеть в своём сердце каждую его чёрточку, а потом зашевелила губами.
– Спаргап, сынок, вот пришёл и мой час. Я скоро увижусь с твоим отцом. – Адель сделала паузу. Лёгкий румянец, свидетельство усилия, выступил на щеках. – Всегда помни, что ты царь. От тебя ждут справедливых и умных решений. Знай, мир состоит из дарений от знающих к незнающим, от умеющих к неумеющим. Не стесняйся, спрашивай совета у старейшин, обдумывай услышанное, делай выводы и только тогда принимай решение, в котором станешь уверен. Я верю в тебя.
Её губы задрожали и плотно сжались. В глазах остался мёртвый отблеск солнечного лучика, проникшего в шатёр через поднятый полог.
Все эти годы Спаргап благодарил мать за данный предсмертный наказ, который позволил ему прослыть справедливым и умным правителем.
Он стоял и смотрел на свою Кунке, бегающую вокруг шатра и кричащую девушке по имени Сэйла, приставленной обслуживать маленькую принцессу: «Не догонишь, не догонишь!» Вдруг она остановилась. Её лицо, беспечное дотоле, посерьёзнело, и Кунке медленно пошла по начинающей желтеть траве в сторону от шатра, что-то бормоча себе под нос.
– Часто у принцессы так меняется настроение? – взволнованно спросил царь Сэйлу.
– Иногда она с кем-то разговаривает тихо-тихо, – ответила девушка, боязливо глядя на повелителя. – Я пыталась прислушаться к тому, что принцесса говорит, но безуспешно. Я ничего не поняла.
Спаргап помрачнел. Но тут же его лицо расплылось в улыбке: к нему подбегала Кунке, держа в руках маленький жёлтый цветочек.
– Отец, смотри, какой он красивый. – Голос девочки звенел, как колокольчик. – Я сорвала его для тебя. – Она обвила руками могучую шею царя и поцеловала его в нос, а потом весело засмеялась. Но вдруг оттолкнула его от себя и совершенно незнакомым голосом произнесла: – Я готова учиться, отец. Я ведь должна буду стать царицей. Не правда ли?
Услышав эти слова, сказанные взрослым чеканным голосом, Спаргап опешил. Его растерянные глаза блуждали по лицу дочери, отмечая знаки непонятного ему преображения. Но серьёзность и зрелость быстро улетучились, и на Спаргапа смотрели по-детски лучистые и ясные глаза Кунке. Он энергично тряхнул головой, желая выкинуть из неё непонятное, а потому ненужное, и крепко обнял дочку.
– Молодец, моя принцесса. Завтра и начнём. Мермер будет учить тебя всем премудростям воина. У меня же задача посложнее. – Спаргап опустил Кунке на землю и легонько подтолкнул её к Сэйле.
Утро следующего дня для маленькой принцессы началось раньше обычного. Солнечные лучи ещё только робко пробивали себе путь к бескрайней, усыпанной разноцветными, но теряющими свою сочность цветочными пятнами степи, а в шатре Кунке уже началось активное движение. Сэйла в смятении металась по шатру. Её щёки пылали, руки тряслись от волнения, глаза неотрывно следили за выражением лица царя, который сам пришёл будить дочь.
– Сэйла, не мельтеши перед глазами, – строго приказал Спаргап. – Лучше приготовь принцессе одежду.
– Папа, что случилось? – обескураженно спросила Кунке. – Я такой сон видела. – Потягиваясь, она обняла Спаргапа, гладившего её по голове.
– Ты забыла, доченька? С сегодняшнего дня наступает новый период твоей жизни. Детство, девочка моя, закончилось. Тебе уже шестой год пошёл. Начинается время подготовки к взрослой жизни.
– Я уже взрослая? – удивлённо спросила Кунке, вскакивая с постели. – Значит, я могу решать всё за себя сама?
– Нет, моя принцесса, – улыбаясь ответил царь. – Ты ещё не взрослая. Ты только вступаешь на путь взросления. Быть взрослой – тяжёлая и ответственная работа. Она требует серьёзной учёбы. Сегодня первый день этой учёбы. Умывайся и одевайся. Я жду тебя у себя. – Спаргап поцеловал дочь в лобик и ушёл.
Царь сидел за низеньким столом у себя в шатре и, что было непривычно для него, волновался. Он начинал понимать, как непросто быть отцом. Конечно, он хотел бы иметь сына, который стал бы его копией и копией его отца. Но родилась девочка. Спаргап решил, что воспитает её воином – настоящим, способным противостоять всем ударам судьбы. О том, что девочка впоследствии должна стать чьей-то женой, а затем и матерью, он не думал или не хотел думать. В любом случае у него была его родная кровиночка, которая должна была стать продолжателем его дел. В этом Спаргап был уверен.
Накануне он составил расписание занятий для Кунке. На первом месте стояла воинская подготовка. Ответственным за неё назначался Мермер, его лучший друг и соратник. Мермер был сыном Кулаке, который ушёл из жизни вслед за Арланом. Кулаке прожил всего лишь на неделю дольше своего господина и друга. Мермер рос вместе со Спаргапом и был во всём ему опорой. Ему предстояло научить принцессу не только джигитовке, но и умению владеть оружием.
– Кунке, знакомься, – широко улыбаясь, произнёс Мермер, подводя годовалого жеребёнка к шатру, где стояла маленькая принцесса. – Его зовут Жел. Он хоть ещё совсем маленький, но уже проявляет характер норовистого и быстрого скакуна. – Учитель поглаживал энергично перебирающего стройными ногами Жела по лоснящемуся белому крупу, пытаясь успокоить.
– Я буду ездить на этой лошадке? – слегка презрительно бросила Кунке: Жел не произвёл на неё должного впечатления.
Жеребёнок понял это. Он заржал тоненько, но взыскательно, высоко подняв морду, потом опустил её до уровня глаз Кунке, которые встретились с волоокими и умными глазами Жела.
– А жеребёнок-то крутой будет. Тебе надо с ним подружиться, – услышала Кунке голос Милисы.
– Ты думаешь? Хорошо, я тебе верю, – прошептала Кунке, вызвав тревожное недоумение у Мермера, который хотел было спросить, что та говорит, так как не смог ничего понять. Но Кунке его опередила: – Я согласна. Давай знакомиться, Жел.
Жеребёнок вновь заржал, но это ржание звучало уже совсем по-другому, мягче и дружелюбней. Жел опустил голову на плечо Кунке. Между ними прошла короткая тёплая волна, объединившая этих двух ещё маленьких существ человеческого и лошадиного рода.
Мермер планировал посвятить неделю тому, чтобы Кунке и Жел привыкли друг к другу. Он обучил верховой езде не одного воина и считался лучшим в этом деле. У него была разработана своя методика, которая включала несколько этапов: этап адаптации лошади к будущему наезднику и, наоборот, этап изучения способов ухода за лошадью, затем объездка лошади и наконец джигитовка. Этой методике Мермер собирался следовать, передавая свои знания принцессе. Но на следующий день произошло непредсказуемое.
Ещё солнце не успело окрасить необъятную степь своими набирающими силу лучами, а Кунке уже бежала туда, где находились стреноженные лошади. Жел был среди них, но он не был стреножен, а весело бегал вокруг крупной, такой же белой, как он, кобылы. Кунке узнала её. Это была любимая лошадь царя, её отца. Жел скорее почувствовал, чем заметил девочку. Он резко остановился, остановилась и Кунке. Несколько минут они смотрели друг на друга.
– Ну что ты стоишь? Иди, не бойся. Это твой конь, это твой самый верный друг в будущем, – услышала Кунке настойчивый голос Милисы. И пошла, постепенно ускоряя шаг.
В ту же минуту раздалось возбуждённое ржание Жела, и он с радостью потрусил навстречу.
– Сэйла, где твоя госпожа? – строго спрашивал Спаргап, пришедший в шатёр Кунке, чтобы самому разбудить дочь. Он решил, что, пока Кунке не привыкнет к новым правилам её жизни, будет поднимать по утрам дочь сам.
– Я… я… я не знаю, – запинаясь от страха, ответила Сэйла дрожащим голосом. – Когда я проснулась, госпожи уже не было. – Сэйла заплакала.
Тут раздалось игривое ржание жеребёнка, которому вторил заливистый смех Кунке. Спаргап выскочил из шатра и поразился картине, которая предстала перед ним. Его дочь и сын его любимой кобылы шли рядышком, плечом к плечу. Кунке была довольно высокой для своего возраста девочкой, а Жел, наоборот, недобирал роста, характерного для годовалого жеребёнка. Спаргапу даже показалось, что они разговаривают друг с другом: иногда голова Жела поворачивалась в сторону девочки и раздавалось довольное фырканье, в ответ Кунке ещё больше о чём-то говорила и радостно смеялась. Внезапно они остановились. Кунке запрыгала, и Жел тоже начал подскакивать на своих ещё невысоких стройных ногах. Спаргап был не просто удивлён, не просто изумлён – он был шокирован увиденным и услышанным. Никогда ещё он не встречал такого полного единения человека и лошади.
– Отец, – услышал Спаргапис счастливый крик дочери. – Это Жел, мой друг. С ним так интересно.
– Что значит «интересно»? – непонимающе спросил Спаргап. – Согласен, лошадь – животное, полезное для человека. И нам лошадь интересна с точки зрения использования её в хозяйстве, в кочёвке, в бою. Но сказать, что мне интересно общаться с моей кобылой, – Спаргап невольно улыбнулся, – было бы весьма странно. Понимаешь, доченька…
– Неужели ты никогда не разговаривал со своей лошадью? – перебила его Кунке. – Неужели она не рассказывала тебе о своей жизни? – возмутилась она.
– Кунке, я не понимаю лошадиного языка, – широко и лукаво улыбнулся Спаргап, желая подыграть дочери. – Поэтому я не разговариваю с ней о жизни. – Он весело посмотрел на Кунке. Но в её глазах, влажных от показавшихся слёз, мелькнула тень сожаления.
– Отец, Жел такой же, как мы. Он живой, а значит, он слышит и видит, чувствует и переживает, – вдруг горячо и убеждённо стала быстро говорить Кунке. – Знаешь, как Жел обрадовался, когда увидел меня сегодня!
Стоящий рядом жеребёнок неожиданно зафыркал и активно закивал, давая понять, что всё это правда.
– Вот видишь? – удовлетворённо улыбаясь, спросила Кунке Спаргапа.
– Жеребёнок понимает не речь, а интонацию, с которой к нему обращаются, – наставительно ответил Спаргап. Он хотел было прекратить этот разговор, но вспомнил старого матёрого волка, который спас его, Арлана и Кулаке от молодых волков его стаи, вспомнил, как встретил этого волка, израненного и окровавленного, который полз к могиле его отца, чтобы умереть рядом с ним. Невольные слёзы навернулись на его глаза. – Может, это и правда, доченька, – мягко сказал Спаргап и быстро пошёл в сторону своего шатра.
Кунке всё свободное время проводила в обществе Жела. Спаргапу это не совсем нравилось. Однажды он попросил Мермера привести своих детей, чтобы они поиграли с Кунке. Но она не захотела с ними общаться, сказав, что они ей не интересны.
– Доченька, тебе надо общаться с другими детьми. У тебя должны быть друзья. Без друзей в жизни плохо. А самыми лучшими друзьями являются те, с которыми ты выросла, друзья детства, – настаивал Спаргап.
– Согласна, отец, – перебила его внимательно слушавшая Кунке. – Но у меня уже есть два друга. И больше я не хочу. Я точно знаю, что они меня никогда не предадут, – раскрасневшись, заключила она.
– Интересно-интересно. Это кто же? С кем ты уже успела подружиться, а я этого не знаю? – притворно обиженно спросил Спаргап.
– Одного друга ты точно знаешь. Я тебя с ним знакомила, – улыбаясь, ответила Кунке и внимательно посмотрела на отца. – Это Жел. Да-да, жеребёнок, сын твоей любимой кобылы. Только, пожалуйста, не возмущайся, – быстро проговорила она, заметив, как Спаргап изменился в лице, на котором заиграли желваки и потемнели глаза. Кунке знала, что это результат надвигающегося недовольства.
– Ладно. А кто второй друг? – с усилием, в котором сквозила ярость, поинтересовался Спаргап. – Надеюсь, это не заяц, – передёрнув плечами, спросил он с лёгкой издёвкой.
– Со вторым другом я тебя познакомить не могу, – тихо прошептала Кунке. – Он, вернее она, невидимый.
– Доченька, я тебя не понимаю. Что значит «невидимый»? – с волнением тоже прошептал Спаргап. Он чувствовал нечто загадочное, необъяснимое и тревожное в этом непонятном друге дочери.
– Я знакома с ней очень давно, ещё до моего появления на этот свет она была со мной, – тихо, с невероятной нежностью проговорила Кунке.
Её глаза, казалось, были обращены внутрь неё, – по крайней мере, Спаргап не мог смотреть в них, он не чувствовал в эту минуту связь между ним и дочерью. Ему почудилось, что Кунке разговаривает не с ним, а с ней, той, что внутри неё. Это испугало Спаргапа и вызвало в нём ревность. Но вдруг его пронзила мысль, что это, может быть, его мать спустилась с небес, чтобы помогать его дочке. Ведь не зря Кунке так похожа на неё.
– Кунке, ты можешь описать свою невидимую подругу? – с дрожью в голосе спросил Спаргап.
– Я… я не знаю, мы только разговариваем друг с другом, – смятенно ответила девочка. – Но я, наверное, могу просить её показаться мне, – нерешительно произнесла она и начала быстро-быстро говорить что-то непонятное для Спаргапа. Затем внезапно остановилась, закрыла глаза, и Спаргап услышал размеренный, еле знакомый голос дочери, повторяющей за кем-то: – Меня зовут Милиса. Мы с тобой очень похожи. Но я старше тебя. – Кунке открыла глаза и ясным взглядом посмотрела на отца. – Знаешь, отец, мне очень интересно с Милисой. Она многому меня учит. Лучшего друга мне не найти. И она всегда со мной, – подытожила Кунке.
Спаргап был в оцепенении. Он решил посоветоваться со жрецом. Сейчас же он не нашёл что сказать, просто обнял дочь, посмотрел в её глубокие синие, почти чёрные, такие же, как у его матери, глаза, поцеловал и поспешил из шатра.
Вечером состоялась встреча Спаргапа со жрецом. Спаргап сам пришёл в его шатёр. Тот был занят рассматриванием какого-то большого плоского камня с неясным свечением.
Увидев гостя, жрец встал и предложил тому сесть на мягкую серую кошму. Спаргап молча сел, думая, с чего начать. Жрец сидел напротив него и внимательно всматривался в царя. Он ни разу не видел Спаргапа столь удручённым. Всегда энергичный, напористый, знающий, что надо и чего не надо делать, Спаргап выглядел потерянным. Жрец решил взять инициативу в свои руки.
– Что-то случилось, царь? Тебе нужна моя помощь? – тихо, почти шёпотом, спросил жрец. – Я слушаю тебя.
– Ты прав. Мне нужна твоя помощь, – быстро ответил царь. – Но не знаю, как тебе всё рассказать.
– Я так думаю, ты пришёл поговорить о Кунке, – неожиданно вымолвил жрец. – Мне известна её необычная особенность разговаривать с самой собой.
Спаргап удивился, покраснел. Он не предполагал, что ещё кто-то, кроме него, может знать об этом. Его беспокоило, что Кунке, его кровиночку, могут признать не в себе, другими словами, странной, а потому неспособной принимать в будущем необходимые правильные и справедливые решения. А она должна со временем стать царицей, продолжательницей его дел.
– Ты проницателен, жрец. Я действительно хочу поговорить с тобой о Кунке, – не сразу отреагировал Спаргап. – Скажи, ты разговариваешь с духами, знаешь их мир. Могут ли они связываться с нами, живыми, и можем ли мы их чувствовать и разговаривать с ними?
– Когда-то давно в роду твоего отца у воина по имени Сатар родился мальчик, которого назвали Исар. Ты его знал. Он был одним из старейшин нашего племени, – после некоторого раздумья начал жрец. – Так вот, его отец стал замечать за ним аналогичную странность. Исар любил одиночество, но при этом всегда говорил, что у него есть друг. Он, так же как и Кунке, часто уходил в степь и там с кем-то невидимым вёл беседы. Однажды его отец, не понимавший и не желавший понять Исара, решил его наказать. Когда он подошёл к семилетнему сыну с камчой в руках, тот посмотрел на него так, что отец пал на колени, а после того как Исар заговорил, пал ниц. – Жрец сделал небольшую паузу и продолжил: – Другом Исара был его дед, дух которого всегда незримо сопровождал его. Кстати, ты помнишь, что Исар возглавлял совет старейшин? Он слыл самым мудрым и справедливым из них. Это во многом благодаря тому, что Исара направлял дед. Полагаю, что Кунке общается с твоей матушкой. Ведь она так на неё похожа, – подытожил жрец.
– Я тоже так думал. Но Кунке назвала имя своего внутреннего друга, и это не имя моей матери. Оно нехарактерно для нашего племени. Это имя – Милиса, – с некоторой тревогой произнёс Спаргапис.
– Интересно. – Жрец задумался, а потом встрепенулся. – Ты знаешь, вполне возможно, что твоя матушка поменяла имя в том, другом мире. В любом случае тебе не стоит пугаться. Кунке находится под защитой наших богов и наших предков, – торжественно заключил жрец.
– Ну что же, мне остаётся только радоваться этому. – В голосе Спаргапа чувствовалось облегчение. Он быстро встал и вышел из шатра.
