Ланиус Андрей
Грибные истории
Старик остановился напротив.
– Здравствуйте, уважаемый! Никак, в Рядки путь держите? – спросил он звонким, несколько блеющим голосом. Его маленькие выцветшие глазки смотрели доброжелательно и вместе с тем лукаво.
– В общем, да… – пробормотал Мурунов, пытаясь вернуть самообладание.
– Так кроме Рядков по этой тропинке вы никуда и не попадете, – словоохотливо сообщил дед. – За Рядками, окромя болота, ничего уже нет. А к кому в гости собрались, если не секрет? Я всех там наперечет знаю.
Надо было выкручиваться.
– Значит, сами-то из Рядков будете? – вопросом на вопрос ответил Мурунов.
– Нет, сам я из Мартынова. А в Рядках дочка замужем. Трое внучат, да еще правнук как раз на Пасху родился. Как не проведать? Вот, гостинцы носил, да и назад иду не с пустыми руками, – он приподнял лукошко, накрытое белой тряпицей.
Мурунов отважился на рискованный ход.
– Так вы, наверное, и Петра Строгого знали?
– Петьку-то?! Это который был министром? Ну как же! Босоногим пацаном помню. Так вы, стало быть, к Строгим приехали? К Федору, его брату, или к племянникам?
– Я тоже немного знал Петра, – уходя от ответа, принялся импровизировать Мурунов.
– Хороший был мужик, царствие ему небесное! – Старик стащил с головы кепку и перекрестился.
– Хороший-то хороший, да писали, большие взятки брал.
– Э-э, мил-человек! – Дед вдруг въедливо рассмеялся. – Моя старуха, к примеру, по сю пору думает, что я до седых волос по девкам бегал. А я, верите, за всю жизнь другую даже не приголубил. Так и Петр. Ну, посудите сами, неужто ему министерской зарплаты не хватало? Да еще Клавдия, жена его, докторшей работала, тоже небось приносила в дом…
Мурунов с трудом подавил усмешку. "Знал бы ты, дедок, что зарыл здесь твой земляк…"
– Отчего же тогда застрелился?
– Про то, любезный, один Бог ведает. – Старик снова осенил себя крестным знамением. – У нас в прошлом году в Мартынове один тракторист повесился. Хороший был мужик, непьющий. А как узнал, что у него болячка, ни слова никому не говоря, пошел ночью в сарай и повесился. Может, и с Петром так было. А уж после на него всех собак навешали. Известное дело: Москва бьет с носка. А вы, значит, к Федору?
– Эта тропинка, стало быть, ведет в Рядки? – снова увильнул от прямого ответа Мурунов.
– Точно, – кивнул дед. – Раньше была другая, покороче, да болото ее сожрало. Теперь ходим здесь. По дороге – уж больно агромадный крюк выходит. Так вы. значит, к Федору?
– К нему, – вынужден был согласиться Мурунов.
– Ну и не застанете! – рассмеялся старик, будто открывая секрет фокуса. – Федор-то в Мартынове работает. В мастерских. Пойдемте, я вас к нему провожу.
– Спасибо, но у меня есть еще дела. Грибов хочу набрать, – нашелся Мурунов.
Старик не сводил с него пронзительных глазок, словно знал совершенно точно, зачем его собеседник здесь.
– Ну, тогда хоть скажите, как вас звать-величать? Я зайду к Федору, да шепну, что к нему гость пожаловал.
– Прошу вас этого не делать. Пусть будет сюрприз… – Видя, что иного способа отвязаться от разговорчивого деда нет, он поднял рюкзак. – Ну, большое спасибо за приятную беседу. Мне пора.
– Да ведь настоящих грибов вы здесь не найдете. Пойдемте, я покажу места…
Мурунов, взвалив на спину рюкзак, сделал прощальный жест и быстро зашагал в глубь леса. Лишь достигнув зарослей орешника, он позволил себе оглянуться. Дед, слава-те Господи, удалялся от заветных валунов.
Однако же в любую минуту на тропинке мог появиться другой абориген. Не говоря уже о том, что дед наверняка первым делом разыщет Федора Строгого и поведает тому о странном госте.
"Дела-а…" – вздохнул Мурунов, забираясь в чащу. Впрочем, клады никому не даются в руки легко. Их поиску всегда сопутствуют непредвиденные обстоятельства. Надо дождаться темноты…
Он огляделся по сторонам, обнаружив с радостным изумлением, что попал в настоящее грибное царство. В низинках, покрытых ярко-зеленым мхом, розовели шляпки свежих сыроежек, в полный рост вымахали целые россыпи тугих моховиков; по пригоркам же без всякой опаски привольно расположились желтеющие цепочки лисичек и стайки крепких подберезовиков и красноголовиков. Хоть косой коси. Мурунов даже забыл про клад. Ради одной этой красоты стоило приехать сюда!
Ночь выдалась лунной, как по заказу. Мягкий рассеянный свет заливал поляну, еще контрастнее подчеркивая черноту леса. Редкий кустарник, что рос вдоль тропинки, насквозь просматриваемый днем, вдруг превратился в непроницаемую завесу. Одинокая могучая сосна отбрасывала густую тень как раз на площадку между валунами. Будто сама природа позаботилась о том, чтобы получше замаскировать кладоискателя. Лесные шорохи не нарушали иллюзии полной тишины. Изредка со стороны Мартынова доносился перестук вагонных колес да приглушенный лай собак.
Мурунов снял дерн. Под ним оказался рассыпчатый песок. Что ж, Петр Строгий с умом укрыл свой клад. Песчаный пригорок – надежная гарантия того, что грунтовые воды, как и дождевые, не причинят сокровищу вреда.
Копалось легко. Яма быстро углублялась. Внезапно осознав, что его колени дрожат – не от физического напряжения, а от нервных токов, – Мурунов усмехнулся. Надо же! А ведь не исключено, что здесь вообще ничего нет. Быть может, Петр Строгий любил пошутить?
Лопата глухо ударилась о преграду.
Не было больше ни ясных звезд, ни светлой луны, ни ночного неба, ни запахов, ни звуков. Вселенная сжалась до размеров узкой ямы, с краев которой шуршащими струйками осыпался песок, будто дразня непрошеного искателя и защищая от него клад.
Он лихорадочно выбрасывал песок наверх – лопату за лопатой, – и казалось, этому не будет конца.
Но вот обнажилась верхняя плоскость захоронки. Рухнув на колени, Мурунов принялся окапывать ее руками, сдувая песок с поверхности.
Тень сосны давно уже сместилась, и луна заглядывала прямо в яму, как нахальный соглядатай.
Это был небольшой зеленый ящик военного образца с двумя металлическими защелками, покрытыми ржавчиной. Сгорая от нетерпения, Мурунов схватил топор и обухом сшиб защелки. Затем просунул лезвие в щель и рывком нажал. Крышка поддалась. Внутри находилось нечто, завернутое в клеенку.
Наверное, была такая же глухая ночь, когда Петр Строгий зарывал свои сокровища, пришла нежданная мысль. Предполагал ли он, что придется пустить пулю в висок? Странно-таки устроена жизнь: все складывается иначе, чем надеялся. Даже у сильных мира сего.
Раскрыв складной нож, он разрезал клеенку крест-накрест. Под ней находилась еще одна оболочка – полиэтиленовая пленка в несколько слоев. Он распорол и ее. Внутри что-то белело. Ну-ка…
То, что он извлек из ящика, оказалось обыкновенной канцелярской папкой. Крупными печатными буквами на ней были проставлены инициалы и фамилия известного политического деятеля, современника Строгого. Но вот уже лет пять, как он ушел в мир иной…
Мурунов развязал тесемки. Бумаги, ничего, кроме бумаг. Он пролистал их. Справки, списки, докладные, какие-то копии, счета… Даже беглого взгляда на эту подшивку хватило, чтобы понять, что здесь собран компромат.
В ящике были только папки. Десятка три хорошо сохранившихся папок. На каждой – имя. Бывшая элита, полубоги и небожители… Впрочем, многие из них уже давно переселились на небо в буквальном смысле слова. Или в преисподнюю?
Когда-то эти бумажечки стоили дороже золота. А сейчас им – грош цена.
А Строгий, видать, был не дурак. Понятно, для чего он наполнял эти папки. Надеялся, что его не тронут, раз он держит на поводке столько важных персон. Тогда почему застрелился?
А может, он и не стрелялся вовсе? Слишком многим не давал спокойно спать его архив. Может, он высокомерно улыбался до последней секунды, полагая, что контролирует ситуацию? А его участь уже была предрешена.
А может, Петр Строгий был "правильный" мужик? И готовился выступить со смелыми разоблачениями, но его опередили?
Да, годится и эта версия, и та, и третья, и десятая.
Быть может, когда-нибудь наступят просвещенные времена, – что ж, пускай тогда беспристрастный исследователь изучит эти архивы. Кальку надо сохранить. А пока…
Муру нов завернул папки в полиэтилен и клеенку, закрыл ящик и выбрался наверх. Забросав яму песком, он утрамбовал его, да еще присыпал сверху хвоей. Вот так хорошо!
Ему было грустно, но разочарования, тем более злобы он не испытывал. В сущности говоря, частью своего сознания, быть может львиной его долей, он давно уже жил в мире книг. А это приключение разве не сродни литературному? Тем более что из книги оно началось, в книгу же и вернется. А в книжном мире – свои законы. Притом в глубине души он предчувствовал подобный исход.
Мурунов посмотрел на часы. Через час-полтора начнет светать. Самоиронично усмехаясь, он извлек из рюкзака вместительную сумку, куда собирался уложить найденные сокровища. Нет худа без добра. Он все же наполнит эту сумку сокровищами, только лесными – отборными грибами, и успеет еще на утренний поезд.
