Lana Kermel
Его отражение

Полная версия

Посвящается:

Алине, моему самому первому

и отважному читателю. Главному фанату Ворона.

Кстати, я обещала посвятить

Тебе каждую эротическую сцену с ним.

Наслаждайся, любовь моя!

Пролог

Тёмное промёрзшее небо нависает над зимней дорогой. Её полотно, покрытое тонким ледком, сияет в свете высоких фонарей. Кристально чистый воздух – редкость в большом городе – не тревожит ветер, замерли разлапистые ели, охраняя длинную трассу. Рваные облака скрывают лик полной луны, берегут её для себя от чужих взоров.

Хрустальную атмосферу беспощадно разрушил чёрный автомобиль. Он промчался по пустынному шоссе на огромной скорости. Сытый рёв мотора, шорох шин по скользкому асфальту. Автомобиль стремится вперёд, разрезая светом фар густой мрак подлеска. Миг и машины нет, лишь затихает звук где-то за поворотом.

В такой вечер хорошо смотреть новогодние фильмы с большой кружкой глинтвейна. Все сейчас готовятся к зимним праздникам в семейном кругу: веселятся, украшают ёлку, радуются грядущим каникулам. Эрик хотел провести свой вечер в обнимку с любимой, завернувшись в плед под тёплым светом гирлянды. Вместо этого, они бросили гостей, и праздник по случаю совершеннолетия его сестры, мчатся в город, надеются миновать пробку.

Вечеринка пошла вовсе не так, как хотелось, да что там говорить – ужасно. Эрик надеялся, что есть шанс исправить это, он нервничал и украдкой покосился на профиль девушки на пассажирском кресле. Ева. Красивая такая, с характером – дух захватывает. Рядом с ней не бывает холодно – одним своим присутствием согревает. А когда улыбается, Эрик готов перевернуть мир для неё.

Зачем только её привёз? Если быть честным – совершеннолетие было лишь предлогом для встречи. Парень недовольно отмахнулся от этой мысли, ему не нравится подобная правда. А ведь можно было шампанского выпить у неё дома, из чашек, закусывая мандаринами. Почему-то бокалы купить все время забывали, но так даже уютнее. Эрик украдкой вздохнул, потянулся рукой к изящной девичьей ладони. Хотелось извиниться за испорченный вечер, забыть его как плохой сон. Какие слова сейчас нужно сказать? Он обязательно найдёт нужные. Осталось только доехать до дома и скоротать остаток ночи вместе – под пледом, с хорошим вином и честным разговором. Эрик чётко понимал, что пора признаться ей, всё рассказать и переступить пропасть между ними. Но сейчас беседа не клеилась, поэтому он злился. Не на Еву, но от этого не легче. Он сорвался, накричал, а девушка ответила. Это стало началом конца.

Раздался знакомый рингтон – так не вовремя! Ева тоже увидела имя абонента, от чего её губы сложились в ироничную усмешку. В груди парня поселился рой злых ос – они раздражённо рвались наружу и жаждали крови. Схватить телефон не успел, девичья рука опередила, дотянулась до экрана и взяла трубку.

Но они оба забыли о звонке:

– Эрик! – восклицание Евы и страх в голосе, даже паника. Он успел заметить в её распахнутых глазах отражение смерти, прежде чем девушка зажмурилась.

Увлёкся, забыл о дороге и машина выскочила на встречную полосу, прямо перед огромным грузовиком. Водитель истово сигналил, его лицо стало белее мела, а распахнутый рот наверняка сыпал проклятиями. Эрик оценил всё это в доли секунды и тут же крутанул руль, надеялся успеть разминуться. Сердце ёкнуло, но руки намертво вцепились в машину, до боли в запястьях и напрягшихся бицепсах. Невероятная сила откинула его на дверь, грузовик проскользнул в считанных сантиметрах слева, но их понесло дальше. Эрик вдавил тормоз в пол, но было поздно – всё вокруг смешалось в один страшный болезненный ком.

Ева с ужасом осознавала, что прямо сейчас они умрут – машина летела на огромной скорости в объятия многотонного грузовика. Но через томительно длинные секунды удара не произошло – Эрик успел свернуть, а она – распахнуть глаза. Их чёрный Porsche мощная сила волокла вдоль крутой обочины, это всё, что успела заметить, прежде чем потеряла ориентиры. Автомобилем болтало из стороны в сторону под какофонию жутких звуков – визг тормозов, надсадный рёв двигателя, скрежет и тяжёлые удары. Хаотичные вспышки света выхватывали куски пейзажа – дорога, ограждение, деревья, снег… Ремень безопасности врезался в грудную клетку, и Ева могла бы услышать хруст, но не грохот пульса в ушах все заглушил.

Авто несло и крутило, а потом – последний мощный удар и оглушающий звук сминаемого металла – какой-то обиженный скрежет, умирающий крик обречённого. Удивительно, но Ева могла поклясться, что в деталях видела, как разлетается на мелкие кусочки лобовое стекло – кристаллики красиво летели во все стороны. Наблюдала, как сминается железо, кривясь в жутких гримасах. Но почему-то звука не было, или это она оглохла? Момент, когда раскрываются подушки безопасности, бьют по лицу и вскинутым рукам, пропустила.

Тихий стон дал сигнал всему телу – боли не было, но гудело в голове. Воздух неохотно возвращался в лёгкие, кололо в диафрагме, онемело лицо, по которому пришёлся удар подушки. Отмахнулась от неё, сбила в сторону, удивлённо осознала, что организм ещё жив. Снова зазвонил телефон, он валялся на полу помятой машины, музыка отвратительно усиливала звон в голове. Потом, всё потом, пусть вообще заткнётся.

– Эрик… – тихо позвала и сглотнула солёную слюну – разбита губа, по лбу течёт что-то тёплое, − Эрик… жив?

Девушка дрожащими пальцами расстегнула ремень, с трудом повернулась в покорёженном салоне и потянулась к водителю. По её пальцам текла кровь – сорван ноготь, но Ева не обращала на это внимание.

Каким чудом Эрик не вылетел из машины, оставалось загадкой. Ведь никогда не пристёгивался, смеялся над правилами, будто верил в личное бессмертие. И вот результат. Сейчас его вид ужасал – окровавленное лицо и голова, остальные повреждения в темноте не разобрать, но кажется, что парень едва дышит. Когда искала пульс у него на шее, собственное сердце чуть не остановилось от страха. На глаза навернулись слёзы, предвестники истерики:

− Эрик! Ответь! Пожалуйста, ты не мог умереть…

Еле слышный стон в ответ. Влага потекла по щекам от облегчения – жив! Теперь Ева решительно начала действовать. Сначала попыталась выбраться из машины, стала толкать дверь, налегая всем весом, но та долго не поддавалась. От отчаяния злобно закричала и удвоила усилия, вкладывая весь свой страх. Получилось – с натужным скрипом, дверь распахнулась. Она выпала из машины, ноги в вечерних туфлях провалились в снег по колено. Но холод стал отрезвляющей неожиданностью, подхлестнул адреналин.

Быстрая оценка ситуации – машина в кювете, вместе с куском ограждения. Смятый в гармошку капот обнимает мощный ствол ели. Дерево приняло на себя удар с честью и даже не треснуло, хотя изрядно помято.

От машины исходил запах горелой пластмассы и чего-то ещё – то ли бензина, то ли других жидкостей. Ева не стала засматриваться и принюхиваться, и так было страшно. Давешний грузовик исчез. Водитель не посчитал нужным остановиться и, вероятно, сбежал. Не то чтобы Ева была удивлена, но досадливо выругалась в адрес трусливых мерзавцев. Обогнуть машину удалось довольно быстро: всего лишь перелезть через покалеченный ствол мелкого деревца.

− Эрик… сейчас, потерпи, – вцепилась в ручку и неожиданно быстро открыла дверь, точнее та буквально вывалилась, чудом не придавила ноги. Быстрый осмотр вызвал внутреннюю дрожь.

Первое, что бросилось в глаза – осколок ребра, торчащий сквозь рубашку. Ева всхлипнула и закусила губу, сдерживая крик, едва слышный. Пространство сузилось до этой точки – кровь, её так много, она течёт, а рана страшно зияет. Дыхание перехватило от шока. К горлу подобралась тошнота – последствия удара или вид темной крови в таком количестве, есть ли разница?

– Черт, нужно скорую вызвать, потерпи, пожалуйста, я сейчас…

Зачем продолжала говорить вслух, озвучивая свои действия, Ева не знала. Просто хотелось чувствовать жизнь, знать, что находтся все ещё здесь, в реальности, что это не сон. Хотя лучше бы проснуться. Несла какую-то чушь, горячо надеясь, что разговаривает не с трупом. Главное самой не упасть, не потерять сознание.

− …девушка! Ева, вы меня слышите? – голос диспетчера в трубке, − расскажите, какие повреждения вы видите?

− У него… − запнулась, всхлипнула, − торчит ребро и кровь течёт, сильно.

− Не отключайтесь, мы уже едем!

− Да, − еле уловимый сип вместо голоса, а взгляд прикован к машине, которая кажется, начинает гореть.

− Не передвигайте пострадавшего, прижмите рану, помощь уже едет, слышите?..

Телефон выпал из ослабевших пальцев, она бросилась к Эрику. Если его не вытащить, то помощь не успеет – он сгорит в машине. Осознание такой перспективы буквально открыло второе дыхание. Но как вытянуть крупного парня, зажатого в железном плену? Она не может позволить ему погибнуть.

– Наша история не должна закончится так! – взмолилась отчаянно.

Едкий дым и первые всполохи огня застали их на дороге. Эрик ещё цеплялся за жизнь, хоть был без сознания. Рядом с ним на мокрый асфальт упала вымотанная Ева, чувствуя головокружение и боль в груди. Но оценивать собственное состояние не было времени: умирающий закашлялся, его веки дрогнули, а дыхание стало рваным и свистящим.

− Черт… − прошептала и сморгнула тёмную пелену. Протянула руку к зияющей ране. Нужно остановить кровотечение! Ева чувствовала смрадное дыхание смерти за плечом.

Эрик не реагировал на голос и прикосновения. Золотистый загар побледнел до синевы, алые потеки крови из разбитого лба придавали ему неживой вид. Окружающий холод подбирался на инистых лапах к умирающему.

И если Ева сейчас не справится, Эрика больше не станет – мелькнула холодная мысль. Ведь больше ничем помочь не может. Спасительница неловко стояла на коленях, глотая горячие слезы, фиксируя внимание на деталях, чтобы не провалиться во тьму. Вот рваная рубашка – на чёрной ткани маслянисто блестит кровь, солоноватый запах буквально ввинчивается в сознание; вот холодный металл – пальцами нащупала цепочку. Его крестик, не распятие, но Ева сжала в ладони – Боже, помоги нам.

Она продолжала что-то шептать, размазывая по лицу кровь – его или свою. Ещё немного, ещё чуть-чуть.

Глава 1

Сейчас – Ева

Прошло 2 месяца после аварии…

Тренировка закончилась, последняя из учениц пожелала удачного вечера и прикрыла за собой дверь зала. Ева довольно улыбалась – подопечные молодцы, отработали сегодня лучше, чем вчера. Искреннее удовольствие от танца зарядило их уверенностью.

Весёлый гомон девчонок из раздевалки не мешал Еве расслабляться. Выключатель тихо щёлкнул, просторная комната погрузилась в полумрак, а мягкая подсветка добавляла таинственности. Именно здесь тренировки приобретали особый шарм – в любимой локации. Идеальные напольные зеркала отражают панорамный вид на город из огромных окон. Большой и суетливый мегаполис с такой высоты кажется величественным и фантастическим.

Ева прислонилась к холодному стеклу лбом, вгляделась в город – он звал и манил, затягивал. Хотелось выпорхнуть наружу и раствориться в огнях Олена¹. Стряхнула наваждение и улыбнулась сама себе. Ничего не меняется, странные чувства никуда не делись и продолжают возникать на пике сильных эмоций. Все чаще.

Одно нажатие кнопки на пульте – зазвучала музыка – то, что нужно сейчас. Танцевать до изнеможения, до боли в мышцах, до пустой и ясной головы. Знакомая композиция коснулась каждого нерва − Play With Fire².

Тело само начало двигаться, ловя ритм и удовольствие импровизации. Сегодня Ева не хотела танцевать у пилона, сегодня только пол, только холодное прикосновение зеркал к разгорячённой коже. И голые эмоции. А камеру выключить забыла, что ж пускай снимает ещё один красивый ролик в соцсети.

Из медитации танцем беспардонно выдернули: включился яркий свет, оборвалась музыка. Какая по счету песня Ева не помнила, но если Даниэль пришёл лично её забрать, значит времени прошло изрядно. Парень стоял у входа и поигрывал пультом.

− Ты здесь уже минут сорок, радость моя, – он небрежно облокотился плечом на дверной косяк. Чуть прищуренный взгляд оценивающе прошёлся по голым ногам танцовщицы. Уделил особое внимание её любимым, чуть убитым уже, стрипам, и открытому боди.

Можно биться об заклад, что Дан мысленно поставил пометку – купить новую обувь, натура эстета не терпела неряшливости. Ева перевела взгляд на своё отражение и хихикнула – волосы прилипли ко лбу, вся всклокоченная, дыхание тяжёлое – точно не мечта этого перфекциониста и метросексуала³. Зато мышцы медленно наливаются тяжестью – цель тренировки достигнута.

− Идём? – улыбнулась довольно, игнорируя сурово сведённые брови парня.

− Ну да, я за тобой. Собирайся, – лаконичный ответ.

Пусть Даниэлю придется ждать, но отказывать себе в удовольствии не хотелось. Ева долго стояла под контрастными струями душа, помыла волосы и высушила феном, неторопливо оделась, вспоминая список дел на завтра и прикидывала успеет ли отдохнуть.

Это началось недавно. Несколько недель подряд, чтобы уснуть без снов, требовалась максимальная усталость тела и разума. Ну, ещё самую малость помогал бокал красного полусухого. Вздохнула, нырнула в мягкий спортивный костюм, закрыла свой ящик на ключ и направилась на выход. Даниэль наверняка сидит внизу, в баре и потягивает какую-нибудь алкогольную дрянь. Ева терпеть не могла коктейлей, предпочитала чистый алкоголь. Аллочка – администратор за стойкой ресепшена кивнула на прощание, лифт тут же звуком сообщил о прибытии кабины.

Студия танцев «eMotion»⁴ находилась на самом верху одного из небоскрёбов. Пафосный бизнес-центр, отдал под нужды клуба целых два этажа. На большом пространстве базировались не только танцевальные, но и спортивные залы. А так же сауна, профессиональный массажный кабинет и салон красоты. Ева работала на одну из сильнейших и дорогих школ танца, которая могла похвастаться талантливыми ведущими тренерами и хореографами. У сети есть несколько локаций по городу, разделённых по направлениям и возрастным группам. А своих учеников выставляет на соревнования. Хорошие отношения с владельцем танцевальной империи, позволили выбить индивидуальный график и довольно гибкие условия.

В просторном, многоуровневом атриуме расположился стильный бар, где и расположился Даниэль. На столике стоял чайник чая и очередная электронная сигарета парня. Он не выказывал недовольства ожиданием, спокойно читал что-то в социальных сетях.

− Привет, извини за опоздание, но день был насыщенный… – развела руками и виновато улыбнулась.

− А ты решила, что нужно загнать себя окончательно, − хохотнул Даниэль, целуя в щеку, − рассказывай!

− Что? – не поняла Ева, усаживаясь на кресло за столиком бара. Спортивная сумка небрежно брошена в проходе.

− Все, сладость моя, − его преувеличенное внимание на лице заставило слега напрячься. А парень продолжил, загибая пальцы: − ты отовсюду пропала, игнорируешь приглашения, не приходишь на общие сходки, забыла про день рождения Ленки, пропустила концерт Evanescence и кроме как на работе нигде не появляешься.

− Дан, на самом деле… − смущение опалило уши, − не все так плохо, просто я…

− Мы понимаем, что ты в шоке, после аварии, − друг обеспокоено, но настойчиво заглянул в глаза, взял за руку, − и мы очень переживаем за тебя. Отмахнулась, закрылась от нас и никого не пускаешь…

В горле появился ком, который трудно сглотнуть. Ни слова упрёка, или обвинения, но колючая правда высказана вслух. Все друзья какое-то время деликатно не лезут в её жизнь, выжидая, когда Ева созреет. Видимо, терпение лопнуло, а Даниэль как самый чувствительный и эмпатичный из всех, пришёл, чтобы поддержать, или встряхнуть. Затянувшаяся пауза стала слишком тяжёлой, но девушка не могла осмелиться нарушить её. Каждый день, просыпаясь с утра, обещала себе, что вот сегодня возьмёт телефон, наберёт номер Киры или Дана и позовёт к себе. Расскажет, поплачет, или просто помолчит в тёплых объятиях. Но каждый раз откладывала момент. Надевала на шею холодный крестик Эрика и шла на учёбу, или на работу, или бездумно гулять по городу, лишь бы не дома, где давят стены.

И вот Даниэль пришёл, смотрит своими глубокими, почти черными глазами и в них отражается её боль. А ещё – понимание и готовность спокойно выслушать, не испугавшись накала эмоций. Ева снова сглотнула ком в горле:

− Я… Боже… Простите меня, пожалуйста. Просто мне…

− Было очень плохо, − тихо помог друг и сжал её ладошку, − знаешь, как бы я не относился к Эрику, но его смерть потрясла меня. Потому я и Кира очень переживали за тебя, и сейчас беспокоимся.

− Я хожу к психотерапевту, − признала право друзей знать о ее делах, − наверное, потому не хотела больше говорить о случившемся, понимаешь? Несколько раз в неделю вскрываю этот чёртов гнойник и пытаюсь вернуться к нормальной жизни… Без него.

− Рад, что решилась на терапию, − кивнул друг и заказал для Евы крепкий кофе, салат и чизкейк – знает её вкусы, − после того взгляда, который увидел, когда забирал тебя домой из больницы…

− Он умер, Дан, − слова прозвучали очень просто и от того страшно, что сердце снова ёкнуло, а рука неосознанно коснулась крестика на шее, через одежду, − а я почему-то выжила. На моих руках, я слышала его последний вдох. Кажется, до сих пор вижу в зеркале тот взгляд из больницы – совершенно дикий и пустой.

− Ты ошибаешься, дорогая, − ободряющая улыбка, − отлично держишься, а эмоции обязательно улягутся.

− Пугает, что горе проходит слишком быстро, будто я бездушная, бесчувственная, как та разбитая машина.

− Разве у скорби есть срок действия или правильное время? Каждый человек переживает по-своему и пошли на хрен того, кто посмеет попрекать тебя. Никто не сможет оценить степень боли, которую ты испытываешь, так же как и назначить время для горя.

− Ты не понимаешь… − сухой всхлип из горла и кривая усмешка, будто приваренная к лицу, а в душе тоскливо что-то взвыло, протяжно и болезненно, − он умер из-за меня.

Даниэль сжал губы и тяжело вздохнул. Как раз этого он опасался – Ева винит себя в смерти парня. Будто мало было их непростых отношений. Любовь, которая не оставила обоим ни шанса. Что же теперь будет с Белль, когда принц Адам погиб⁵?

Квартира встретила холодом – опять забыла закрыть окно. Сквозняк азартно хлопнул створкой форточки. Ева бросила на пол сумку, неспешно разулась и клацнула выключателем. Лампочка загорелась, потом мигнула несколько раз и задумалась, перед тем как с противным жужжанием потухнуть. Цветистое ругательство от хозяйки предлагало лампе интересное путешествие, но та не устыдилась и не стала загораться вновь. На кухню прошла на ощупь, света там тоже не оказалось. Ева поставила чайник на плиту и стала искать фонарик. Следовало взглянуть на счётчик, вдруг выбило пробки. Как оказалось электричество отсутствует во всем доме. В этот раз выругалась в адрес электриков, чем привлекла внимание соседки Антонины Карловны:

− Я только что позвонила, милочка, куда следует! Скоро все починят, − старушка высунулась из квартиры со свечой в руке и неодобрительно покачала головой, − не ругалась бы ты! Такая красивая, молодая, а разговариваешь матом. Уподобляясь дамам с низкой социальной ответственностью!

− Спасибо, Антонина Карловна, вы, как всегда, очень бдительны, – сарказма бабуля будто бы не заметила.

Вот так в потёмках пришлось заваривать чай. Хотя называть так этот восхитительно ароматный сбор – кощунственно. Бабушка Аля до самой смерти брала его в занятной лавчонке, в старинном переулке. Если не знать, то набрести можно только случайно. Тем магазинчиком бессменно владеет весьма интересная женщина. Она продаёт просто волшебные рукотворные продукты: мыло, свечи, травяные сборы, этнические аксессуары из камней и кучу других мелочей. Такая себе лавка городской ведьмы. Еве там очень нравилось, и всегда недоумевала, почему Малакхия не хочет расширить бизнес и продавать товары через интернет. Уж сколько раз ей предлагала создать профиль в Instagram, но тщетно.

Кроме вкуса, этот травяной сбор обладает потрясающим свойством приводить в порядок чувства и эмоции, даря спокойный, благодушный настрой. Как раз это требовалось Еве после разговора по душам с Даниэлем. Друг был очень деликатным, но настойчиво просил не отгораживаться от любящих людей. Пришлось пообещать, что исправится, хоть Ева не знала, когда сможет снова стать прежней.

А теперь одна дома, в пустой квартире, где почти все осталось так, как при бабушке Але – стильный, но древний интерьер. Каждый винтажный элемент обладает историей. Потому руки до ремонта не доходили – жалко разрушать атмосферу. Здесь витает дух бабули, и если все уничтожить, то память быстро сотрёт милые сердцу моменты.

Холодные руки сжали кружку с чаем, Ева присела на резной стул. Она не зажгла свечи, глаза стали привыкать к мраку, а в окно проникал слабый свет с улицы. Меланхоличные мысли плыли куда-то вдаль. До аварии, Ева мечтала уехать учиться за границу, поступить в вуз.

– А сейчас? – тихий вопрос в пустоту. Даже кота нет, чтобы вести с ним беседы. Отличное оправдание любого помешательства – как-никак с котом не стыдно советоваться.

С ним можно было бы обсудить, чего хочется сейчас? Чтобы отпустило чувство вины, и прекратились кошмары. Психотерапия не справляется с ними, но на это надежды большой не было. Интуиция подсказывала, что все эти образы спрятались в таких глубинах, куда терапевт при всем желании не сможет докопаться. А вдруг там кроются такие монстры, которых лучше не выпускать?

Перед сном, Ева сняла с шеи крестик, по привычке положила под подушку. Он – напоминание об Эрике, как символ того хорошего, что между ними было, и напоминание о том, как быстро все может закончиться. Нежданно и так страшно трагично.

Сон подкрался, цокая острыми коготками по паркету. Забрался в кровать и окутал спящую девушку, наполнив образами, которых так боялась.

− Здравствуй, любовь моя. Ты долго не ложилась спать. Что-то случилось? – холодный голос звучит в пустой комнате. Но Ева знает, что Он здесь, просто прячется до поры.

Интерьер смутно напомнил дом Покровских – похожий холл с широкой лестницей наверх. По полу ветер гонит снежинки, которые залетают в распахнутые входные двери. Изморозь на мраморном полу обожгла босые ступни. Ева зябко обняла себя руками, тонкая рубашка совсем не греет – белый шёлк, его любит Эрик. Тонкий аромат духов с табачным оттенком щекочет ноздри – он рядом. По телу пробежала знакомая дрожь, Ева не выдержала бездействия – прошла к лестнице, зная, что не убежит от холода, не скроется от преследователя. Лёд, как живой, уже добрался до неё, укусил ступни, разрисовал узорами пол. Говорят, умирать от холода не страшно – все равно, что заснуть. Только не в этом персональном ледяном аду…

− Куда же ты, Ева, − смеётся голос, − разве не хочешь поболтать?

Стало страшно как никогда, в крови вспыхнул адреналин – девушка ощутила себя жертвой, за которой крадётся монстр, голодный и злой. Поддалась панике, что есть силы, побежала наверх, хотя это бесполезно. Он вездесущ, все равно настигнет, и снова будет терзать этот холод. Потусторонний, беспощадный, хуже огня. В ловушке, наедине с Ним.

− Отпусти меня, − слезы замёрзли на щеках, дыхание сбилось. Ева устала бежать, упала на пол.

− Ну что ты… Разве тебе надоело?

− Кто ты? Скажи мне, почему приходишь ко мне? – лёжа в белом коридоре, подсвеченным неясным светом, Ева смотрела на ледяные узоры, украшающие стены. Узоры неспешно подбирались к ней, расцветая новыми картинами – потрясающей красоты фантасмагория. Смертельная, но уже знакомая ей.

− Неужели не узнала… − голос все ближе, а холод становится невыносимым, прикасаясь к самой душе, вырывая сдавленный крик, − это же я, любовь моя…

− Эрик…