Лана Александровна Ременцова
Сапфир
Пророчество:
«Придёт он на Вазамбию с Земли, зачатый от жезла Великого. Земные родители воспитали его и другое имя ему дали, и космический народ весь спасёт, и бессмертную деву полюбит, юную и прекрасную, будто звезда из нашей Вселенной. Настанет в наших мирах – мир и покой, вечная любовь и счастье!»
Пролог
Трансильвания
Его изящные пальцы легонько прикасаются к её пухлым губам, она закрывает глаза, взмахивая пушистыми золотистыми ресницами, пытаясь прочувствовать ту энергию, которую они, будто выпускают и окутывают сладким дурманом. Кончики пальцев плавно плывут по волевому подбородку, переходя на шею, задерживаясь на миг на верхней части высокой груди. Она делает глубокий вдох в мучительном ожидании его прикосновений, таких манящих в таинственные дали, от которых мозг отключается, а мысли улетают в чувственный мир. Упругая грудь, будто наливается той же сладкой энергией, а нежно – розовые соски становятся болезненно – изнывающими точками. Она напрягается от единственной мысли, бьющей в голове, как хвост рыбы, умирающей без воды безжалостно выкинутой на берег «Прикоснись»…
И вдруг кончик его изящного пальца обводит по кругу один из напряжённых сосков, рисуя кружевной рисунок на белоснежной коже. Вдох – выдох, и желанные пальцы продолжают сказочный путь к плоскому животу, заигрывая и танцуя какой–то странный танец, уносящий остатки её сознания за грани невозможного. Изящные движения исполняют арию любви, и только ему известны эти ноты. Напряжение нарастает, нежные пальцы застывают на месте – над любовным треугольником, и она выдыхает, вкладывая в летящую мысль кусочек вампирской души: «Сан, возьми меня…»
Лилия – Любовь открыла глаза цвета молодой ляпис – лазури и, оглядевшись по сторонам, разочарованно вздохнула: «Ах, это был только сон…»
Глава 1. Детство
Солнце совсем слабо пригревало, несмотря на самый разгар лета в Румынии, слегка освящая зелёный пригорок неподалёку от величественного замка в немецко–готическом стиле с душистой густой травой, укрывающей землю плотным живым ковром с разбросанными красными и синими полевыми цветами. Резвились белокурые дети: чудесная девочка, тонкая, как тростинка, лет семи на вид, и крупный мальчик, оба с бледно–фарфоровой кожей, но будто горящими странным огоньком лазурными глазами, с цветом, которых мог бы поспорить драгоценный самоцвет – сапфир. По всей округе раздавались воинственные крики малышей, похоже, они играли не в добрую детскую игру, а яростно дрались друг с другом, как на настоящей взрослой войне, да ещё и увесистыми мечами грубой формы, вырезанными из старого дуба, служащий им когда–то уютным домиком для других мирных игр.
– Ну вот, ты снова победил! В следующий раз я отвоюю у тебя победу! – громко вскрикнула девочка, хмурясь, сдвинув золотистые брови, гневно топнув маленькой ножкой о мягкую изумрудную траву, которая тут же обидчиво примялась от такого грубого обращения с матушкой природой.
– Не получится, милая сестрёнка, я сильнее тебя!
– А я – старше! – она сопроводила резкую реплику взмахом меча, разрезая им воздух пополам, будто бисквитный торт, пытаясь со всей силы ударить по руке ухмыляющегося мальчишки, который являлся ей, единокровным братом по отцу.
Он резко выставил вперёд правую руку в виде защитного блока, и девчонка от обратной силы своего же сильного удара, отлетела в сторону, упав на землю маленьким задом, раскинув широко ноги, опустив голову, хмуро смотря исподлобья.
– Я ненавижу тебя!..
– За что же, сестрёнка? За то, что я сильнее? Ну, так я же мальчик!
– Ну и что, а я – вампир и графиня!
– Ха, глупая, так и я тоже – вампир и граф, мы же дети одних родителей!
Малышка хмыкнула, отвернулась, надула розовые губы и, уставившись в землю, задумчиво стала ковырять кончиком меча, бубня себе под нос: «И родители почему–то его любят больше, а я – ненавижу…, и цвет волос у него другой, с чего бы это?»
– А может, ты не от моих родителей вовсе?
– Ну что ты говоришь глупости? Я сын Константина – нашего отца и Арии – моей матери. А ещё я бы хотел, чтобы ты поцеловала меня.
– Ты идиот! Я твоя сестра!
– Только по отцу.
– Это неважно.
После этой тирады между сестрой и братом, мальчик, гордо вскинув голову, усмехнулся и повернулся по направлению к замку, чтобы идти домой.
Подул лёгкий ветерок, колыхая разные по цвету и форме листья многочисленных кустов, небрежно раздувая светлые длинные волосы с серебряным отливом мальчугана, с красотой которого мог бы поспорить сам греческий Бог Аполлон; совершенно необычайная внешняя красота – гордость всех потомков этого великого вампирского рода Дракулы. Его взгляд поражал уникальностью и, будто бил электрическим разрядом, глаза ярко–голубого цвета, точнее назвать их можно сапфировыми. Лучи местного солнца, будто поглощались ими и, преломляясь, выпускались обратно, распространяя по ним тончайшие золотые лучики, казалось, что оно играет в них, как в правильных и идеальных гранях настоящего драгоценного сапфира самого лучшего качества, в честь таких уникальных глаз мальчика так и назвали Сапфир.
Он пошёл вперёд, глубоко задумавшись о странной ненависти и чёрной зависти сестры, которую крепко любил всем мёртвым сердцем и вампирской душой, плюс ко всему прочему, она ему нравилась намного больше, чем семейное понятие – сестра. Сапфир боялся собственных мыслей и желаний, но часто ловил себя на мысли, что хочет поцеловать её розовые чувственные губы, которые так мило украшали фарфоровое высокомерное лицо. Красота сестры завораживала его юную душу, и в похожих голубых глазах он тонул, чувствуя странное волнение, от которого ему иногда становилось тяжело дышать. И тут такая ненависть, за что? Он и сам не знал, мысли обуревали, и мальчик тряхнул волосами, как гривой, чтобы сбросить уныние и отчаяние. Волосы всколыхнулись, отражаясь в лучах солнца серебряными переливами на тёмном фоне, как волны моря, когда в нём глубокой ночью плескается полная луна, лукаво заигрывая с ним.
Внезапно родной пригорок осветило яркое золотое светило, дети вздрогнули и сразу посмотрели вверх, думая, что само солнце приблизилось к земле, но это оказалось вовсе не оно, а нечто вообще странное для этих унылых мест, где вечно царил полумрак, шли частенько дожди и стоял густой молочный туман.
Мальчик остановился, как вкопанный, зажмурившись от неожиданности и сильного свечения, больно режущего глаза, несмотря на мощнейшее заклинание семейного колдуна Альберта, не боятся ни солнечного света, ни зеркал, ни чеснока и тому подобного.
– Что это? – вскрикнула малышка, находясь чуть позади, указывая изящным пальчиком с острым коготком на золотое огромное облако, медленно двигающееся по небу прямо над ними и плавно опускаясь совсем рядом на землю.
Мальчик открыл глаза и, опешил при виде странного второго солнца, не зная, что и ответить любимой сестре. Он уставился на выходящих или даже больше было похоже выплывающих из золотого облака странных существ такого же цвета, совершенно непохожих на людей, а на огромных глиняных кукол. Волосы совершенно отсутствовали, лысые грушевидные головы создавали ещё более страшный вид, безликие черты лиц сливались в единое пятно, глазницы того же жёлтого цвета, что и тело, и выглядели как–то совсем не естественно, даже неприятно, отталкивающе, длинные руки с тонкими изящными пальцами завершали это живое видение. Семеро существ подплыли к детям, слегка касаясь земли, на миг подвисая в воздухе, и один из них, выплывая вперёд, произнёс грозным голосом, отдалённо напоминающим раскаты грома:
– Приветствуем тебя, Сапфир!
– Кто вы? – спросил мальчик, совершенно их не боясь, но, не понимая, что же это за странные существа, да ещё такие яркие.
– Мы прилетели за тобой.
– Как это за мной? Что это значит?
Тут к ним совсем неожиданно подскочила девочка.
– О, отлично, кто бы вы ни были, мне всё равно, забирайте его, он мне не нужен! Я ненавижу его!
Сапфир удручённо взглянул на сестру, но она только скривила с корявым ехидством гримасу в ответ на его тоскливый взгляд. Пришельцы удивлённо переглянулись, как показалось детям и вдруг то существо, что стояло первым, и было самым высоким, около двух метров ростом, подняло руку, под ней образовался сгусток золотистой энергии в виде неправильной формы шара, и совершенно без жалости швырнул в девочку; шар полетел, попав точно ей в грудь, она вскрикнула от внезапной боли и упала назад на землю, тут же потеряв сознание. Мальчик от неожиданности вздрогнул и кинул обеспокоенный взгляд на сестру, лежащую в беспамятстве.
– Что вы делаете? Зачем? – гневно прокричал и подскочил к сестре, схватив её, бережно держа одной рукой под шею, слегка затряс, пытаясь привести в чувство.
– Лилия, что с тобой? Очнись, сестрёнка!
Но девочка не дышала и не открывала глаз.
– Она нас недостойна, эта девчонка вас ненавидит, оставьте и следуйте за нами, и душа её чёрная, а ваша – золотая! Вы – Великий!
Мальчик медленно поднял голову и посмотрел на подступающего пришельца, его мягкий локон бело–серебряных волос упал на лицо, прикрывая один глаз, взгляд потемнел и побагровел, глаза стали быстро менять лазурный цвет на тёмно–красный, одновременно выросли острые клыки, вылезли когти. И с криком «Я убью тебя!» стремглав кинулся на стоящего рядом ничего не подозревающего пришельца, повалил наземь, пытаясь бить со всей силой кулаками и ногами, но не тут–то было – золотое инопланетное существо оказалось намного сильнее семилетнего вампирского ребёнка и, схватило за руки и ноги.
– Помогите его втащить на платформу, а там Великий сам разберётся с этим вампирским выродком!
Остальные шестеро незваных гостей кинулись к ребёнку, чтобы утащить в золотое облако, как вдруг внезапно они начали разлетаться в разные стороны и падать на землю, это уже подлетели к ним родители Сапфира и Лилии – граф и графиня – Константин и Ария. Они с яростью, на какую только способны в защите своих детей, стали рвать странных золотых существ на части, но те тоже сильны и больно ранили вампирскую кожу, прожигая золотыми сгустками энергии, исходящими из рук. Двоих вампиры всё же разорвали, оторвав головы, которые покатились в разные стороны по земле, оставляя золотые ручейки, одна подкатилась ближе к детям и остановилась у ног Сапфира. Мальчик взглянул на неё и чуть отпрянул назад от отвращения: на него смотрели пустые глазницы, в которых стихал золотой свет, а из отброшенных родителями тел существ вытекала густая жидкость того же золотистого цвета, сжигая траву под собой, будто раскалённая лава. Но оставались ещё трое, тоже очень сильных непрошеных гостей, встали в ряд и все вместе напали на Константина. Он отбивался, как мог, но золотые существа обладали странной великой силой, и один из них уже схватил графа за волосы, а двое других пытались оторвать голову. Вампир ещё держался, напрягая все мышцы так сильно, что если б он этого не делал, его голова уже покатилась бы по земле, как и головы врагов.
– Константин! – вскрикнула Ария от ужаса и отчаяния и тут же, присев на корточки, ударила со всей силы кулаком в землю, та содрогнувшись, как от мощного землетрясения, отбросила всех троих существ от любимого мужа на несколько метров назад. Пришельцы получили такой сильный удар телами об землю, что замешкались, пытаясь встать, пошатываясь, потряхивая грушевидными головами от сильной ударной волны. Это дало время Арии и Константину сразу подлететь друг к другу и, взявшись за руки, встать, закрыв собой детей, приготовиться к смертельному бою.
Существа побежали на них, немного даже подлетая от земли с громкими боевыми криками:
– Вы – мерзкие твари, тогда мы убьём вас и ваших выродков прямо здесь и сейчас!
Граф и графиня сильно напряглись, глаза горели кровавым пламенем, острые когти, будто наточенные ножи, были наготове…
Момент истины настал… И вдруг позади Арии и Константина появилось такое же яркое золотое свечение, сильно грея спины, существа увидев это – растерялись, остановились и замерли. Граф с графиней не совсем ещё понимая, что происходит, оглянулись и увидели сына в густом золотом облаке, который стоял, широко расставив ноги и руки, волосы развевались, как будто вокруг бушевал ураган, из ладоней шёл яркий золотой свет… Ребёнок, не соображая, что делает, пошёл и, дойдя до оторопевших существ, вытянул руки, мгновенно сжигая их полностью, оставив только кучку золотого пепла. Облако содрогнулось, из которого они появились, быстро поднялось в небо и вскоре растворилось. Ария и Константин не могли сказать ни слова, глядя на сына, находящегося в трансе, стоя неподвижно, в глазах вместо привычного красного цвета в моменты вампирской ярости, стояло жидкое золото.
Глава 2. Обида
Прошло двадцать лет.
Сапфир вырос до возраста двадцати пяти лет, и больше не менялся, внешне был похож на родителей: сильное накачанное тело, упругие каменные мышцы, высокий рост, как у всех вампиров в этом роду, примерно метр девяносто, лукавые ямочки на щеках при улыбке, но улыбался очень редко, после того случая с инопланетянами с детства, ненависти сестры, когда она хотела, чтобы его забрали чужаки, врезалась навсегда в сердце, как острый нож, и сидела глубокой обидой. Белоснежные ровные зубы и чувственные губы, какими награждены все его предки, обещающие сладостные поцелуи будущей избраннице.
В его сознании всегда жила только одна девушка, сестра Лилия – Любовь. Он часто видел её нагую, купающуюся в местном озере с прозрачной ледяной водицей, и с недавних пор его член остро реагировал на неё, укрепляясь до каменного болезненного состояния.
Сапфир не унаследовал черты характера отца и матери с чувством юмора, а вырос эмоционально холоден, отчуждён, не позволял ни кому прикасаться к себе, женщин ещё не познал и даже не думал о них. Однажды он любил девочку всей душой и сердцем ещё в нежном возрасте, часто шутил и смеялся, но она постоянной ненавистью, завистью и агрессией уничтожила все его добрые чувства к женщинам. Со временем такой постоянной эмоциональной войны между ним и сестрой, сердце Сапфира очерствело, душа закрылась твёрдой непробиваемой скорлупой, поселилось чувство глубокого одиночества и сильнейшей обиды, которую он не понимал, а просто жил с ней сроднившейся, как с паразитом. Он не пил человеческую кровь, не любил сам охотиться и убивать животных, не хотел быть вообще вампиром, но от родной сути не избавиться, и ему всё же необходима кровь. Поэтому молодой граф ел слабо прожаренное мясо, которое всегда подавалось в замке и пил в изящном бокале свежую сцеженную поварами для хозяев животную кровь.
Родители очень любили детей, несмотря на их вражду и явную неприязнь друг к другу. Лилия – Любовь – дочь Константина была полной противоположностью брата, сильно похожая на отца – взбалмошная, жестокая, кровожадная, обожающая сама охотиться, часто приносила животных в замок и, безжалостно сцеживая с них, свежую кровь, преподносила тёплую сладкую семье. Ещё в детстве до семи лет Лилия узнала, что она только дочь Константина, а матерью стала обычная крестьянка, умершая при родах. Сапфир же их общий сын, и она возненавидела его всей душой, пытаясь превзойти во всём, дралась с ним на мечах и ножах, почти не уступая в силе, и очень гордилась своей вампирской сущностью и жестокой, красивой внешностью, грубо выставляя напоказ. А когда прилетала в замок с охоты и видела во дворе брата, занимающегося домашними делами, спускалась рядом в окровавленном виде, нарочно показывая свои жертвы, выставляя клыки, с которых стекала алая кровь тонкими струйками по её острому подбородку. В один из таких же дней Лилия залетела во двор замка и, спустившись неподалёку от брата, который вышел обмыться из стоявшей во дворе бочки с дождевой водой, чтобы поехать в деревню проверить как там дела у крестьян. Она стала медленно подходить, держа в одной руке за хвост мёртвую лису, с которой стекала кровь и оставляла на земле полоску из алых частых капель. Лицо девушки, рот, руки полностью в крови, глаза горели красным огнём и ненавистью, которую питала все эти годы к сводному брату. Лилия подошла на расстояние вытянутой руки и швырнула мёртвым животным, с пренебрежением скривившись.
– Лови обед, братец!
Сапфир поймал лису и, спокойно без лишних эмоций отложив в сторону на камень, посмотрел молча на сестру, зная, что она обязательно выкинет сейчас ещё, что ни будь этакое, чтобы зацепить его. Ждать пришлось недолго. Лилия подошла очень близко и кровавым указательным пальчиком провела по его лицу, на секунду остановившись на губах, сильнее надавливая на нижнюю, слегка приоткрывая, невольно любуясь его жемчужной белизны зубами, дальше по мускулистой шее и по стальной груди, делая кровавые виражи, обводя каждый сосок брата по отдельности, дошла до накачанного каменными кубиками пресса, здесь изящный палец остановился, так как дальше мешало препятствие в виде кожаного пояса, вдетого в замшевые брюки. Она попыталась просунуть его глубже сверху под пряжку, но Сапфир, как обычно молча, убрал её руку и продолжил заниматься своим делом, хотя еле сдерживался, чтобы тут же на неё не наброситься и не поцеловать в надежде на большее, но девушку очередное безразличие брата возмутило до предела.
– Ты, любимчик родителей, жри свежую кровь прямо из туши этой лисы, а не жди, пока тебе сцедят кровушку в изящный бокальчик и подадут с белым платочком!
– Не хочу… – буркнул и быстро, надев рубашку, запрыгнул на статного вороного коня, но Лилия, схватив лису, взлетела и попыталась подсунуть к лицу брата. Тут уж он не стерпел и, схватив сестру за руки, скрутил, прислонив спиной к стальной груди в распахнутой белоснежной льняной рубашке с короткими рукавами.
– Оставь меня в покое, ешь сама, – процедил брыкающейся фурии на ухо.
– Я ненавижу тебя, отпусти!
– Ты же знаешь, что я намного сильнее. Оставишь меня в покое?
– Нет! Я сильнее! А ты просто имеешь какую–то адскую космическую силу, без неё ты обычный вампир! И как жаль, что больше за тобой не пришли те космические твари, а я так на это надеялась, что тебя заберут и убьют, или вообще сожрут.
– За что же ты так меня ненавидишь?
– За всё!
Сапфир тяжело вздохнул и резко отпустил сестру, она упала на землю около его коня и, приподняв голову, злобно кинула на него взгляд сочно–зелёных глаз.
– Когда–нибудь эти космические монстры всё равно убьют тебя!
Но он уже ускакал, пытаясь не думать о злых словах сестры, проскакал в высокие арочные ворота замка по деревянному мосту, по бокам бурлила шумная местная река, и помчался в поле. Вокруг росли множество разноцветных полевых цветов, которые он очень любил и, спешившись, присел на одно колено у маленьких алых маков, наклонился и нежно обнял один из них.
– Моя сестра такая же красивая и огненная, как и ты, но почему же она так зла на меня, за что? А я так хочу её… владеть гибким телом, пухлыми губами, изящными руками, всем, что она могла бы мне дать, а я ей.
Но цветок ему не мог ответить, и вдруг в него врезалась с высоты своего полёта Лилия, сразу начав драться, как дикая кошка. Они покатились по полю, как два заядлых соперника. Она наносила сильные удары кулаками куда попало, брат не отвечал агрессией, а только защищался, не желая повредить ей что–нибудь. Через мгновение он всё–таки крепко зажал её тело между ног, держа за руки.
– Лилия, успокойся, за что ты кинулась сегодня на меня?
– Ты, ты… игнорировал мой шикарный подарок – лису, ненавижу тебя!
– Но ты же знаешь, что я не пью кровь прямо из туши животного, почему же тебе просто не принять этот факт?
– Не могу, с какой такой стати для тебя должны сцеживать кровь в бокал?
– Я с детства не приемлю пить кровь по–другому.
– Ты такой же, как и я – вампир, и не более того! Отпусти меня, иначе…
– Что иначе? Ты же ничего не сможешь мне сделать, оставь меня в покое. И мне в последнее время кажется, что тебе пора бы уже найти мужа и, возможно, дурная злость улетучится, так как ты начнёшь расслабляться с ним, твоя сексуальность уже делает тебя сумасшедшей фурией.
– Не смей!
– Но ты же уже не ребёнок, тебе двадцать пять, так и старой девой можно остаться.
– Мне столько же лет, как и тебе, и то, что я ни с кем ещё не сплю, это только моя забота, сам найди себе кого–нибудь, перестанешь заглядываться на меня, – злобно отпарировала Лилия, пытаясь его укусить.
– Да, но я же мужчина, и старым никогда считаться не буду, и потом ты всё сделала для того, чтобы я не желал связываться не с одной женщиной.
– Это почему же?
– Потому что, когда–то я любил тебя всей душой и сердцем, но ты в один момент всё перечеркнула, много лет назад, а потом вообще постоянной ненавистью убила во мне окончательно все чувства не только к себе, но и вообще к другим женщинам. Однако я питаю к тебе другие чувства и они более острые, чем братская любовь.
– Ха, дурак, я же твоя сестра, как ты мог так меня любить?
– Сердцу не прикажешь, да и потом ты не в полной мере мне сестра, а только по отцу.
– Чушь, а я никогда не полюбила бы тебя, даже яркую внешность твою ненавижу. Мне нравится нежный Сан, и даже больше, я хочу его и только его.
– Ты в своём уме, Лилия? Сан же женат на Мейли, да ещё и безумно любит жену, и потом он же тоже брюнет, как и я.
– Ну и что, мне он нравится весь с головы до ног, и я могу убить её, а Сана потом утешить и влюбить в себя.
– Ты – ненормальная! Не смей влезать в их семью, иначе я не буду так лоялен к твоим агрессивным вспышкам.
– Да! И что же ты мне сделаешь?
– Ещё не знаю, но что–нибудь придумаю вместе с Альбертом нашим колдуном.
– Да он же уже совсем старик, как он меня сможет остановить?
– Он сильный и мудрый, и уж поверь, придумает, как остановить тебя.
После этих слов Сапфир, держа её крепкой хваткой, взлетел к одному из деревьев и, сняв с себя пояс, крепко привязал за талию к стволу.
– Что ты делаешь, идиот? Я же всё равно развяжусь.
– Но благодаря моей космической силе, развяжешься не скоро, сутки пробудешь здесь точно и подумаешь над своим глупым поведением.
– Скотина, ненавижу!
Сапфир, не отвечая уже на её гневные тирады, слетел вниз к примятым цветам, где они бились покатом и, присев на корточки, с нежностью провёл по ним ладонью, из которой плавно вышла золотистая энергия и быстро восстановила все уничтоженные цветы. Губы молодого графа тронула лёгкая улыбка, и он поехал в деревню, чтобы помочь крестьянам в постройке нового частокола.
Лилия всеми силами пыталась вырваться, но пояс Сапфира в кольце золотой энергии держал очень крепко. Она гневно кричала, потом плакала, но тщетно, так прошёл вечер, долгая звёздная ночь, наступил рассвет и девушка, не желая больше беспомощно висеть на стволе, разорвала клыками руку, кровь сразу заструилась по стволу дерева вниз.
– Сан, Сан, любимый, где ты? Спаси меня.
Сан – князь в этом мире, женат на Мейли, изначально они из Китая и друзья графа Константина и Арии, уже несколько столетий как жили вместе и были счастливой парой, любящей друг друга, но даже самый крепкий камень точит вода, и он уже давно знал, что дочь друга к нему неравнодушна. Она постоянно не давала ему прохода, развязно заигрывая. Он начал невольно слышать её мольбы и зов крови и, оставив ещё спящую жену, вылетел на поиски, ориентируясь на запах, доносящийся ветром из–за горы с поля неподалёку от замка друзей.
Вампир подлетел к полю и, осмотревшись вокруг, увидел её, такую жалкую, висящую высоко над землёй, привязанную кожаным поясом к стволу одного из деревьев, тряхнул головой, откидывая чёрные кудри со лба, и подлетел к ней.
– Лилия – Любовь, что случилось? Кто это сделал с тобой?
– Как будто ты не знаешь кто? Только этот ублюдок мог привязать меня своей адской силой, скорее развяжи.
Сан попытался прикоснуться к поясу Сапфира, и его тут же ударила энергия, исходящая от него электрическим разрядом, вампир кубарем полетел вниз и шлёпнулся на землю, с отчаяньем посмотрев наверх.
– Лилия, мне так жаль, но я не могу тебя развязать, насколько он привязал тебя, сказал?
– На сутки, вот… мерзкая тварь!
Сан снова взлетел и завис в воздухе напротив разъярённой графини.
– Тогда раз не можешь меня развязать и мне придётся здесь ещё болтаться, как мешок с дерьмом до вечера, то скрась моё одиночество.
– Ладно, Лилия, я останусь рядом с тобой, – и он присел на ветку рядом.
Вампирша подняла окровавленную руку и жалобно посмотрела на неё, тщательно скрывая обман:
– Видишь, как он сильно порвал мою кисть, я истекаю кровью и до сих пор не смогла регенерироваться, помоги мне.
Сан опешил от такой жестокости Сапфира над собственной сестрой и с неподдельным удивлением, сдвинул смоляные брови.
– Но как он мог такое сделать, ведь мы очень долго не можем регенерироваться от клыков сородичей? – подлетев к ней, быстро прокусил артерию на своей кисти и поднёс к её пухлым сочным губам.
Лилия схватила руку Сана и, подкрепившись, для восстановления сил и быстрой регенерации от вампирской крови, стала целовать его кисть, делая глубокие засосы, прикусывая и, облизывая маленькие ранки. Сан попытался выдернуть руку, но не тут–то было, Лилия крепко держала и в следующее мгновение уже втянула в рот один из его изящных холодных пальцев, засасывая и облизывая, томно смотря ему в глаза.
Вампира, как кипятком обдало при виде этого до боли возбуждающего взгляда и того, что она вытворяла с его пальцем. Лилия притянула ближе его за руку и, схватившись за другую, положила к себе на пышную грудь, которая напряглась, поднимаясь и опускаясь в такт её глубокого возбуждённого состояния. Дыхания не было, так как вампиры были мертвы и не могли дышать, но грудь девушки стояла, будто колом.
Князь хотел вырваться, однако не смог так обидеть дочь лучшего друга и замер на миг, становясь податливым пластилином в похотливых руках. Девушка начала двигать его рукой по своей груди.
– Лилия, перестань… – хрипло выдавил из себя.
Тут она резко разорвала верх платья, и упругая обнажённая грудь предстала перед глазами Сана с тёмными острыми сосками, всем развратным видом показывая, как изнывает от желания. Вампир тяжело вздохнул, чувствуя, что сознание уплывает, а здравый смысл теряет разум, всё тело пробила мелкая дрожь и даже губы задрожали, а член сразу встал, выпирая из штанов, сильно натягивая плотную ткань.
– Ну что же ты смотришь, поцелуй меня, я хочу, чтобы это сделал ты, сейчас, ну давай же.
– Но, Лилия, я не могу… – хрипло прошептал Сан, собирая последние остатки воли в кулак.
– Ты хочешь, чтобы я отдалась какому–то местному мужлану, грязному и вонючему крестьянину?
– Нет, – выдавил, пытаясь отвернуться.
– Тогда возьми меня, я хочу, чтобы моим первым мужчиной стал ты. Ты и никто другой, понимаешь?
Вампира уже полностью трясло от сумасшедшего возбуждения, и он нежно прикасаясь кончиками подрагивающих пальцев к пышной груди сексуальной искусительницы, прильнул к зовущим губам, слившись в сладком поцелуе. Пояс Сапфира больше не бился током, потому что Сан не пытался её освободить, а жаждал совсем другого. Он приблизился настолько близко, что Лилия почувствовала его стальное орудие, упирающееся в лобок под тонкой тканью юбки. Он судорожным движением стал задирать тонкую ткань, обнажая стройные бёдра.
– Да, да, возьми меня, сейчас… – влажные губы исступлённо шептали.
Мозг Сана взорвался мириадами звёзд от раздирающих разноликих чувств: верности к жене, мысли, что это дочь Константина, который оторвёт ему голову, если он лишит её девственности, и безумного возбуждения, от которого уже трясло всё тело, а мысли смешивались в единую липкую массу. Он держался из последних сил, руки дрожали, но девушка всё сильнее и сильнее прижималась к нему гибким и податливым телом. Руки князя крепко взялись за стройные бёдра красавицы, пальцы врезались в кожу, оставляя красные следы, голова совсем затуманилась, и вдруг он внезапно отлетел от мощного удара в сторону, упал на землю под дерево, где был до этого, взглянул вверх и увидел разъярённого Сапфира. Его смоляные волосы развевались на ветру, глаза горели ярким пламенем, кисти рук были сжаты в кулаки, мышцы напряжены. Он размахнулся и ударил со всей силы в ствол дерева, где привязана сестра, одновременно другой рукой оторвал её от него, разорвал на куски свой пояс. Старое дерево сразу распалось на две части, и одна из них упала на сидящего внизу Сана, тот только и успел выставить руки вверх и, подхватив дерево, вскочил.
– Сапфир, прости, я не хотел…
Граф опустился с Лилией на землю, пытаясь не смотреть на её обнажённую грудь.
– Прикройся, бесстыжая! – грозно рыкнул.
Но девушка не повиновалась.
– Чего это ты раскомандывался? Я хочу его! Убирайся!
– Нет!
Между Сапфиром и сестрой началась громкая перепалка. Сан, стоя чуть поодаль, выглядел, как побитая собака, и даже побаивался вмешиваться.
– Что нет? Мне не нужна твоя забота и контроль!
– Найди себе мужа!
– Я хочу, чтобы он стал моим мужем!
– Он уже женат, и Мейли тебе свернёт за него шею!
– Это я сверну ей шею!
– Ты глупая, он не женится на тебе, хочешь стать его шлюхой?
– Какое тебе до этого дело? Значит, буду его шлюхой!
Лицо Сана посерело, он не хотел бросать жену, так как сильно любил её, а Лилия – просто наваждение, насильно ему навязанное.
Сапфир схватил брыкающуюся и кусающуюся сестру, будто разъярённую тигрицу, так и не потрудившуюся натянуть на место платье и, крепко зажав стальными объятиями, взлетел, бросив уже в полёте Сану:
– А с тобой я после поговорю.
Лилия отчаянно боролась с братом, что ему даже пришлось подлететь к озеру и с высоты полёта бросить девушку в него, чтобы немного охладить её возбуждённый до предела пыл.
Лилия сразу ушла с головой под воду, затем быстро выплыла, всё ещё ругаясь, как мужлан, вышла на берег, глядя с верху вниз на лежащего на траве брата.
– Ублюдок.
Граф старался не смотреть на её всё ещё обнажённый верх.
– Прикрой грудь.
– Не хочу! Любуйся, как я прекрасна, намного красивее этой… Мейли!
Но он уже не выдержал такой бесцеремонности сестры и, подскочив, схватил в крепкие объятия, грубо целуя в губы.
Лилия опешила от его такого странного поведения и, крепко сжав зубы, начала упираться, выставляя руки в стальную грудь, но через мгновение он резко отпустил, и она, от неожиданности упав на землю, начала натягивать верх платья.
– Что ты делаешь, сумасшедший?
– Ты не оставила мне выбора, я хоть тебе и брат, но всё же мужчина, и мой член встаёт при виде твоей великолепной груди!
– Я же твоя сестра, держи свой член в штанах и не кидайся на меня!
– А ты не крути обнажённой грудью перед моими глазами! – отпарировал Сапфир.
Она, сердито фыркнув, взлетела вверх, чтобы улететь, но он не дал этого сделать, взлетел за ней и крепко схватил за руку.
