Лада Вересова
Город за лесом цвета индиго. Часть I. Светояр
Глава 4. Первое впечатление
Варя давно поняла, что умение производить первое впечатление не является её сильной стороной. В лучшем случае оно было никакое, но чаще всего – глупое, можно даже сказать, идиотское. Вот и сейчас, проехав сквозь ворота на нижней части туловища, она оказалась в гуще толпы. Немного придя в себя, увидела, что толпа эта состоит в основном из школьников. Как потом выяснилось, здесь на улице просто проходил урок.
– Вам помочь? – к ней склонился высокий худощавый мужчина средних лет.
– Да, – ответила новоявленная жительница села, стараясь сохранять бодрое расположение духа. – Не подскажете, как добраться до школы?
Мужчина сначала помог ей встать, а потом взмахом руки сквозь скопление учеников показал, куда нужно идти. Школьники деликатно подали выпавшие по дороге вещи, лыжи и расступились…
Взору предстала широкая, расчищенная от снега дорога, по краям которой располагались удивительной красоты дома. Не решаясь выразить своё восхищение и нарастающее удивление вслух, Варя с восторгом мысленно произнесла: «Вот это да! Вот тебе и захудалое село!» – и пошла в указанном направлении.
Строения были практически все деревянные и цветные. Строгостью линий, аккуратностью они производили впечатление европейских коттеджей, а архитектурой – зодчество Руси. Непривычным было и то, что рядом не было никаких заборов. Просто дома с ухоженными вокруг них участками. Гармонично сочетаясь, одновременно присутствовали и современность, и старина: новизна европейская, а древность славянская.
Неспешным шагом следуя по улице, любуясь увиденным, гостья не забывала искать нужное здание. И когда, наконец, к нему подошла, поняла: ошибиться в его назначении было невозможно. Это было трёхэтажное кирпичное сооружение, какие создавались в девятнадцатом веке: с белыми колоннами у входа и «треугольником» сверху, полукруглыми окнами приятного бежевого цвета. В общем, классицизм. «Просто потрясающе! Как такое вообще здесь может быть?» Отдельным объектом внимания была дверь. Не в пример другим школам – тяжёлая, прямоугольная с массивным порталом и ручкой-кнокером в виде льва. Однако она легко открылась, как только путница потянула за кольцо.
***
Оказавшись внутри помещения, посетительница вновь мысленно изумилась, поражаясь его внутреннему убранству. Естественность и мягкость цветов, высокие потолки, колонны, бронзовые люстры с плафонами в виде свечей.
Было безлюдно и тихо: шли уроки. В вестибюле находился единственный человек. Вернее, находилась, потому что этим человеком была доброжелательная дама неопределённого возраста пышных форм и приятной наружности, одетая в униформу для уборки помещений. Статный облик, скорее, говорил о ней как о домовладелице, чем как представителе техперсонала. Одежда удивительным образом ладно сидела на фигуре, ведро со шваброй в руках смотрелись настолько гармонично, что казались магическими инструментами. Она улыбкой встретила восторженный взгляд Вари и тепло ответила на её приветствие.
– Тебе, наверное, нужен кабинет директора?
– Да.
– Давай покажу, куда идти, – и, проводив до нужных дверей, добавила:
– Меня зовут Полина Петровна, я здесь завхоз. Обращайся, если будет нужно.
– А я Варя! – ответила, смутившись, гостья. В волнении ей даже не пришло в голову познакомиться.
– Я так и думала! – молвила загадочно домовладелица и плавной статной походкой скрылась за углом, оставив после себя шлейф спокойствия и волшебства.
С лыжами в руках, сумкой-рюкзаком за спиной, молодая учительница вошла в приёмную кабинета директора. Секретарша – пожилая дама аристократической внешности – предложила ей сесть и подождать: у Игоря Степановича шёл урок. Однако на этом проявление внимания к вновь прибывшей закончилось, что явно контрастировало с радушием завхоза. Всего на короткое мгновение взглянув на посетительницу, она оценила статус, предполагаемый запрос и, не усмотрев ничего примечательного, безразлично продолжила дальше стучать по клавиатуре, не считая нужным тратить время на пустые разговоры.
Не смутившись отстранённым отношением, девушка спокойно расположилась на мягком стуле. Ожидая, она продолжила изучающе осматривать неизвестное пространство. Комната, в которой работала секретарша, сияла чистотой. Каждый её фрагмент: пол, двери, окно, потолок – всё было идеально ровно и излучало добротность, солидность. Особенно обращал на себя внимание пол: он был паркетным. Каждая из дощечек, его составляющих, могла бы представлять отдельное произведение искусства. Но вместе они являли шедевр паркетного ремесла – своего рода ковёр из дерева. В каждой мелочи присутствовала красота! Мебель была офисной, но гармонично вписывающейся в облик комнаты: шкаф, полка, стол, несколько стульев… Но до конца всё рассмотреть не удалось. Появился Игорь Степанович.
С удивлением Варя обнаружила, что это был тот самый человек, который ей недавно показывал дорогу – астенического типа мужчина, с таким же, как и всё тело, худым, аккуратно выбритым лицом с небольшими усиками и ловкими, изящными движениями. Энергично открыв дверь своего кабинета, он жестом пригласил пройти.
«Похоже, они здесь не очень-то разговорчивые».
Разместившись в кресле, руководитель снова жестом предложил присутствующей присесть. Апартаменты его тоже производили впечатление, продолжая изумлять той же атмосферой девятнадцатого века. Но разглядывать обстановку было некогда, предстоял важный разговор.
– Донская Варвара Мстиславовна? – наконец-то прозвучал голос. В его речи была французская картавость с грассирующим звуком «р». Эта деталь добавляла в образ элемент дореволюционного аристократизма. – Вы прибыли к нам преподавать рисование и музыку, – сказал он так, как будто ещё раз подтверждал давно установленный факт.
Варя молча кивнула. Манера пользоваться жестами вместо слов на неё уже как-то повлияла. Она почувствовала себя в потоке происходящего и не хотела его нарушать.
– Вот вам ключ от дома, – директор говорил буднично, без эмоций. – Два года вы там будете жить в качестве квартиросъёмщика, после – уже как собственник, если же, конечно, здесь на такое время задержитесь. Сходите, осмотритесь, приведите себя в порядок после дороги и возвращайтесь в школу, введу вас в курс дела. Дом стоит на холме. Он там один-единственный, вы его сразу увидите.
Закончив речь, Игорь Степанович тут же встал, побуждая подобным образом поступить и посетительницу. Также стремительно вернулся к входу и, пропустив коллегу в открытую дверь, таким образом, с ней простился. Никаких признаков особого внимания выказано не было.
«Мог бы хотя бы представиться… и из вежливости поинтересоваться, как я добралась, как себя чувствую… – удивлённо подумала Варя. – Как будто бы к ним каждый день приходят новые люди… На лыжах… странные они, однако…».
Несколько смутившись сдержанностью, Варя вдруг почувствовала лёгкую тревогу. И, сейчас она ясно осознавала предмет своего волнения. Прекрасно помня обстоятельства, которым была обязана появлению в этом необычном месте, девушка внезапно подумала о подвохе, который прямо сейчас, она это почувствовала, должен был бы себя проявить. Такое ожидание она связывала с вполне конкретным условием – жильём, которое ей обещали предоставить. По большому счёту, именно оно и было главным мотивом поездки, поскольку за все годы работы являлось первой вполне конкретной гарантией выполнения обязательств по трудоустройству. Желая побыстрее прояснить данный факт и понять наконец реальное положение дел, учительница отправилась его проверять – смотреть дом.
***
Его трудно было перепутать с другими: он стоял особняком, чуть поодаль, на небольшом холме. За деревьями издалека чем-то напоминая крепость: какая-то от него исходила величественность и надёжность. Приблизившись, девушка поняла почему. Строение было двухэтажным и имело лаконичные формы: бревенчатые стены, большие и прочные окна, каменный фундамент. В центральной части основание дома переходило в крыльцо, навесом которому служила часть веранды второго этажа. Дом был красив какой-то неброской элегантностью: ровные линии, ухоженность с отсутствием признаков ветхости или какой-либо запущенности. В отличие от других, он не был окрашен. Как и всё вокруг, – производил впечатление гармоничного сочетания современности и старины. Облик его вполне мог соответствовать современным тенденциям. Но в самом характере – самобытности, какой-то суровости и самодостаточности – чувствовались история и достоинство. Такое приобреталось только после долгого проживания любящих обитателей.
Варя открыла дверь….и обомлела. Изнутри вид был ещё более прекрасным, чем снаружи.
Первое, что почувствовалось в недрах «суровой крепости», – запах каши. Внимание, покорённое ароматом пищи, сразу привлёк край кухни с накрытым столом. Только сейчас путница ощутила страшный голод и осознала, что уже давно ничего не ела. Поставив вещи, скинув одежду и обувь, она направилась искать место, где можно было бы помыть руки. Но по пути осматривала дом, снова и снова приходя в восторг. Минуя зал, бегло обратила внимание на стильный интерьер, благоустроенность. А открыв, наконец, нужную дверь, обнаружила за ней великолепную ванную комнату. Та сверкала чистотой и выглядела так, как выглядит всё в гостинице в день заселения постояльца. И полотенца, и моющие средства, и само обустройство комнаты – всё было просто безупречно, сверх всяких ожиданий! Быстро приведя себя в порядок, обрадованная обладательница жилья отправилась туда, откуда доносилось призывное благоухание еды.
Стол был накрыт сияющей белизной кружевной скатертью. На ней стояли тёплый глиняный горшочек с ложкой рядом на салфетке, горячий самовар, стеклянный кувшин с водой, наполненный заварник для чая, чашка и блюдо с булочками. Всё источало дразнящий обоняние букет запахов. Девушка села за стол, открыла горшочек и, не торопясь, с большим удовольствием и благодарностью, стараясь уловить все оттенки вкуса, стала утолять голод. Каша в горшочке была сварена на молоке из нескольких видов круп с добавками орехов, ягод и пряностей. С каждой ложкой Варя чувствовала прибавление сил и укрепление духа. Замешательство, усталость сменились душевным покоем и равновесием. Обычная еда показалась эликсиром жизни и после трапезы обитательница удивительного крова почувствовала уверенность и готовность принять вызовы грядущего дня. Очень хотелось повнимательнее рассмотреть своё жилище. Но, понимая, что времени на это пока нет, хозяйка с сожалением вновь стала облачаться в верхнюю одежду.
Возвращаясь назад в школу, Варя продолжала осматривать деревню: неповторяющиеся по своему облику дома, ровные дороги. Но, ни телевизионных тарелок, ни вышек сотовой связи… Она снова посмотрела на телефон – сети по-прежнему не было: «Что происходит? Сломался телефон? Или здесь просто нет ни связи, ни интернета? … Неужели придётся обходиться без достижений цивилизации?» И несколько огорчившись по поводу этого обстоятельства, вернулась к исследованию местности. Всё вокруг выглядело вполне современно. Самобытно, но всё же современно. При этом чувствовалось и веяние старины: колодцы, дома, похожие на терема. Поражала нетронутая грубой цивилизацией, первозданная красота природы. Вдали виднелась замёрзшая река, за ней – лес. Вокруг шли обычные люди. «Всё очень хорошо, просто великолепно! – с облегчением вздохнула Варя – Я вполне могу здесь жить! Странно, что все так сторонятся этого места! Интернета, правда, нет. Но рано или поздно проведут же… И сотовая связь появится, куда денутся…».
Глава 5. Звуки там-тама
Открыв дверь образовательного учреждения, учительница тут же окунулась в шумный водоворот голосов, шагов, движений. Была перемена. Везде столпотворение учеников: они спускались по лестницам, стояли в холле, шли по коридорам… И все были прекрасны. Юноши спортивно сложены, энергичны. Девушки – модельной внешности, с причудливыми причёсками и ухоженными руками. У всех – планшеты, смартфоны, на шее – провода с наушниками. Варя с облегчением вздохнула: и со связью, и с интернетом всё в порядке, у неё просто сломался телефон! Последнее опасение превратилось в прах и растворилось в атмосфере животворящей молодости. Не было никого намёка на отсталость прогресса! Напротив, здесь он даже опережал многие городские учебные заведения. Если бы Варя не знала, что находится в отдалённом селе, то подумала бы, что это столичная гимназия для детей из очень обеспеченных семей. Казалось, признаков современности и обеспеченности было даже слишком много! Настолько, что «резало глаз»… Присмотревшись, поняла, в чём дело: все школьники были какие-то одинаковые… подчёркнуто, слишком красивы, как… манекены… так, как будто все дружно равнялись на гламурные образцы из глянцевых журналов. «Если это так, то, нужно отдать должное, им это удаётся! Они действительно выглядят безупречно!… Скорее, это можно охарактеризовать положительно: работают над собой, имеют успешные эталоны», – педагог невольно оценивала происходящее. – Пожалуй, такое отношение к себе может мотивировать и на хорошую учёбу… Неплохой подход к вопросу стимулирования успеваемости! Я бы даже сказала, оригинальный! Воспитать в сельской школе такое ощущение собственной самоценности! Просто потрясающе!» С любопытством озираясь по сторонам, она встретилась взглядом с Полиной Петровной, стоящей недалеко от входа у окна, и улыбнулась ей. Та приветливо ответила улыбкой. На фоне «всепоглощающего гламура» и современности облик завхоза ещё в большей степени выделялся, поражая колоритной индивидуальностью. Дама в халате уборщицы смотрелась … более настоящей, жизненной. Варя подошла к ней и тихо спросила:
– Это всё вы?
– Ты это о чём?
– Это вы так обустроили дом, приготовили еду?
В ответ женщина снова улыбнулась. Но уже иначе – оживлённо и восторженно.
– Нет. Не я. Но ты никого не спрашивай. Помолчи пока. Смотри и слушай. Пусть всё идёт своим чередом. Придёт время, и на все вопросы появятся ответы.
«О чём это она?» – подумала девушка, опять ощущая какую-то странность происходящего. Но вслух вопрос произносить не стала, мысленно согласившись с предложением: «пусть всё идёт своим чередом», добавив к нему своё продолжение: «особенно, если череда событий очень устраивает». Мелькающие вокруг лица вернули ощущение реальности, живости, а вместе с ним и нетерпеливое желание окунуться в работу. Окружающие же не обращали на неё никакого внимания: общались между собой, смеялись. Младшие школьники бегали.
Прозвенел звонок на урок. И одновременно с ним Варя переступила порог уже знакомой приёмной. Игорь Степанович находился там. Будто всё это время поджидал её. Прервав разговор с секретаршей, он вновь жестом пригласил её пройти и, без предисловий, сразу стал говорить о деле. Теперь такое обращение Варе уже не казалось холодным и безразличным: теплота и приветливость дома воспринимались как проявление человеческого участия, заботы на деле, а не на словах. На языке крутились и ждали удобного момента слова благодарности. Но беспрекословный слог и непререкаемый вид директора пока не давали возможности им выразиться.
– Меня зовут Пятигорский Игорь Степанович, моего секретаря – Литуновская Эльвира Сергеевна. Вы будете вести свои дисциплины и классное руководство. В данный момент в вашем классе нет урока. Можете пойти познакомиться. Кабинет – прямо по коридору, в конце.
Быстро закончив разговор, директор опять стремительно встал и проводил нового работника школы до двери.
«Что за класс, почему там нет урока? Где узнать расписание, и с какого дня начнётся моя работа? Что за привычка недоговаривать!» – недовольство скупостью общения всё-таки прорвалось сквозь броню оптимизма. Подавляя робкие ростки негативных эмоций, Варвара Мстиславовна шла по опустевшему коридору. «Но всё же, – продолжала думать она уже в другом направлении, – мне тоже не стоит быть такой нетерпеливой. Сейчас просто все очень заняты. Когда появится время, мне всё объяснят. Нашли же они его, чтобы так прекрасно обустроить дом! Да ещё и вкусно накормили с дороги!» В это мгновение у неё возникла мысль всё-таки вернуться и поблагодарить за такую заботу, но именно в это самое время она внезапно осознала, что её внимание захватывают необычные звуки. Причём, с самого начала движения по пустому коридору школы. Как бы украдкой, по нарастающей.
Это был странный гул. Как эхо неизвестного прошлого или непостижимого грядущего, он внезапно достиг сознания и стал им безраздельно властвовать. Оглянувшись, девушка не заметила вокруг ничего похожего на то, что могло бы быть его источником. Динамичная акустическая волна напоминала смесь дрожания стеклянной посуды, стука мебели, журчания воды по трубам и воспринималась как естественная часть жилого помещения. Но всё же в ней было что-то необычное, иррациональное, волнующее. Продолжив путь, Варя напряжённо пыталась найти этому подходящее объяснение. Но на ум ничего не приходило. Всё вместе странным образом напоминало звуки шаманского бубна, поскольку в невообразимом хаосе присутствовало нечто упорядоченное – еле уловимый ритм. И чем ближе становилась нужная дверь, тем громче и отчётливее этот ритм чувствовался…
***
По неизвестному закону Великой трансформации, когда одна и та же реальность одновременно открывается в разных ипостасях в разных местах, несколькими днями ранее тот же самый гул, переплетённый со звуками других неизвестных ему событий, был услышан другим человеком во сне.
Звуки ритма, как зов там-тама с криками «урра», «алале», тревожно прорывались сквозь вереницу событий сновидения. Беспокойный сон не отпускал спящего. Снова и снова он кружился в хороводе вокруг костра, провожал взглядом до неба искры и наблюдал их непостижимое превращение сначала в яркие звёзды, а потом в спускающиеся вниз побелевшие холодные снежинки. В потоках сначала восходящего горячего пламени, а потом нисходящего холодного снега, как мираж, появлялся тёмный дом. Он находился на дне огромного омута, в который постоянно стекала вода. Огромные потоки, напоминавшие слёзы, такого же солёного и горького вкуса, беспощадно лились в бездонную глубину. И от этого душившего и мучившего ощущения никуда нельзя было деться, как нельзя было спрятаться от чувства бездонности и безысходности. Спящий сделал последнюю попытку избавиться от этого наваждения и …проснулся.
Стремительно сев на огромной для одного человека винтажной кровати, мужчина нервно закурил, непривычно ссутулив свою сильную спортивную молодую спину. Ему хотелось быстро забыть назойливые образы и расстаться с неприятным чувством опустошения. Лёгкое облако табачного дыма обдало привычным запахом и постепенно вернуло ощущение реальности.
Он взял с прикроватной тумбочки монету. Рубль 1893 года. На гурте надпись: чистого серебра 4 золотника 21 доля. Далее в скобках следовали буква «А» со звёздочкой и «Г».
– «А» и «Г» сидели на трубе… – произнёс иронично вслух и подбросил её вверх. Монета упала «орлом» вверх.
Вчера был напряжённый день, он поздно закончил работу. Сегодня начиналась долгая дорога на несколько дней. Несколько деловых встреч, совещаний и в конце – визит к матери… Он предпочитал ездить один. Так, чтобы можно было побыть наедине со своими мыслями и не ограничивать себя во времени, если нужно будет задержаться у родительницы.
Быстро собравшись, выпив наспех заваренный кофе, он направился к машине. «Лексус» радостно зашелестел, откликнувшись на зов сигнализации. Дружеское тепло «железного коня» вернуло душевное равновесие с естественным чувством собственной исключительности. Шлейф тревожного сна окончательно рассеялся, уступив место респектабельной действительности. Укрыв в уютном салоне водителя, машина легко тронулась с места.
Долгая дорога располагала к воспоминаниям. Не склонный к печали и напряжённым размышлениям, молодой мужчина всё же умел замечать необычные совпадения и странные ассоциации. Сейчас, полностью взяв под контроль нежелательные эмоции, он отметил, что подобные сны в последнее время стали случаться чаще. Исходя из этого, напрашивался вывод: долгие поиски скоро должны увенчаться успехом. Развязка близка.
Остановившись позавтракать в придорожном кафе, он снова достал монету и подбросил её вверх. Получилось, как в воспоминаниях, весело, с многократным прокручиванием в воздухе и точным приземлением на ладонь. «Орёл»! Да, развязка близка.
Со времени исчезновения отца прошло много лет. Мама объяснила просто: ушёл. И никогда больше не возвращалась к этой теме. Но он уже с детства понял: что-то случилось. И чем старше становился, тем больше в этом убеждался. Все поиски с привлечением нужных людей и полезных знакомств оказались тщетны. Ни среди мёртвых, ни среди живых, отсидевших, больных, потерявших память, уехавших за границу… Нигде ничего. Кто-то из посвящённых как-то проронил: может, так и надо? Может, он сам не хочет, чтобы нашли? А что если есть что-то, чего лучше не знать? Но сын давно был уверен: он должен знать правду, даже самую страшную и неприятную. И сейчас он как никогда чувствовал: правда близка.
