Л. Дж. Эндрюс
Ночь масок и ножей
Глава 5
Повелитель теней
Холодный ветер прорывался меж узких планок, составлявших стены сарая. С крючков на стенах свисали лопаты с расщепленными рукоятками, серпы с пятнышками затвердевшей ржавчины на лезвиях и забытые топоры, которыми когда-то пользовались, чтобы сформировать и выстроить все поместье.
Я подбросил и поймал золотую монетку пенге. Для кого-то она значила бы целую жизнь, полную экономии и пустой похлебки, для других была суммой, которую едва замечали. Мне был неважен размер оплаты; что имело значение – так это страх и безнадежность, что скрывались за ней, когда она попала в мои руки.
Когда учитывались отчаяние и нужда, эта конкретная монетка стоила больше, чем вся сокровищница Черного Дворца.
Когда дверь, сорванная с одной из петель, открылась, я не обернулся. Лишь перебросил пенге из руки в руку, глядя на холодные ленты лунного света, разлившиеся по пыли и запустению.
– Ты опоздал, – сказал я, собирая тени вокруг плеч и рук. Когда страх набирал силу, можно было рассчитывать на бÓльшую власть. Если бы я был человеком получше, я бы мог проявить некоторое уважение к своему посетителю. Он, несомненно, нес на себе страх, но тот был притуплен яростным гневом, может, даже и ненавистью ко мне.
Нагло. Немножко храбро.
Дверь закрылась с громким стоном.
– Мне за детьми смотреть нужно.
Я фыркнул. Вечно оправдания. Малышня может выжить и без отца. Я ведь смог.
Хотя, опять же, я был не из тех, какими матери надеются увидеть своих детей, когда те вырастут, но я вполне мог сказать, что выжил, и сегодня держал в руках власть. Больше, чем большинство жалких малышей сможет сказать о себе, когда вырастет в жалких слуг для богатых домов.
Я повернулся лицом к главному смотрителю Дома Штромов. Монета, которой он заплатил мне почти два года назад, перекатывалась меж моих пальцев. При виде ее в его глазах промелькнул новый страх. Страх никогда не проходил мимо меня незамеченным.
Коль скоро моя сила жила в этих приступах паники, все, что я чувствовал, – это удушающий, сковывающий страх.
К его чести, мужчина скрыл свое беспокойство несколько вздохов спустя и смерил меня жестким взглядом.
– Это не входило в нашу сделку.
Один уголок моих губ изогнулся в улыбке.
– Не знал, что ты устанавливаешь правила, Ансель. Наша сделка заключалась в том, что ты будешь должен мне услугу, если я доставлю тот тоник, что нужен твоему мальчику. Проходил ли хоть месяц, когда доставка не состоялась?
Ансель был высоким мужчиной. Он мог бы быть устрашающим, если бы не раскрывал сердце так широко и не позволял другим видеть, что для него важнее всего. Когда его младший сын два года назад подцепил Дикую Лихорадку, его сердце навсегда ослабло. Но травы и эликсиры, тронутые месмером, были недешевы.
Я устроил так, что один эликсирщик – альвер с чудесным даром смешивать зелья и яды – создал для мальчика тоник. Спас его маленькую жизнь.
– И я благодарен…
– Ты не кажешься благодарным.
Ансель покачал головой.
– Зачем она тебе нужна? Что это за план? Она пришла ко мне сегодня, зная о нашем… взаимодействии то, что только Крив знал бы. Как?
– А. Наше с тобой дело не требует того, чтобы я отвечал на твои вопросы. Мои сделки просты. Окажи мне услугу, когда я попрошу, и тоник продолжит поступать каждую первую луну. Не сделаешь то, что от тебя требуется, и его больше не будет. Все просто.
Меж его бровей пролегла складка.
– Ты скажешь мне, если задумал ее убить?
– Нет.
– Нет – не планируешь ее убивать, или нет – не скажешь?
– Нет.
Главный смотритель взглядом чуть не метал в меня битое стекло.
– Тебе место в преисподней.
Я хохотнул и убрал монету в карман.
– Правда? А твоя славная женушка так, кажется, не считает. – Оттенок его покрасневшего лица развеселил меня чуть больше, чем следовало. – Ну, не надо такого свирепого вида. Она тебе странным образом верна. Но начала оставлять нам маленькие пирожки с пряностями в ночь доставки, и моей гильдии они очень нравятся. Женщина, которая знает, как показать признательность.
Когда он отвернулся, я мигом сократил расстояние между нами.
Тени разлились по сараю. Моя рука упиралась в его грудь, поглощая каждый быстрый удар его сердца, когда я прижал его спиной к стене. Смотритель был выше на полголовы, но выражение чистого, сочащегося страха в его глазах пьянило, напитывало мотки ночи, вырывающиеся из моего тела.
Каждая тень холодила поверхность моей кожи, и в то же время кровь моя разогревалась от использования месмера.
В хижине потемнело, отчего казалось, будто я смотрю на него через прозрачную черную ткань. Чернильная тьма покрыла мои глаза. Обычно я мог окрасить глаза тьмой, когда сам того хотел, но сегодня белки скрылись из-за накала эмоций.
Я ненавидел находиться на грани потери контроля.
– Один пенге, – мой голос был темным хрипом. – Это все, что у тебя было, так что я согласился на то, что остальной твой долг будет оплачен одной услугой, когда бы я за ней ни обратился. Без вопросов, – я прижался своим лбом к его. – Проклинай мое имя, мне все равно, но приведи эту женщину к моим дельцам целую и невредимую. Не сумеешь – и я по-другому изверну нашу сделку. Твоя жена будет хорошим началом. Нам бы пригодилась симпатичная крепостная.
– Мерзавец.
Моя рука легко касалась его груди, но тени петлями обвились вокруг его горла и запястий, сдавливая, пока он не поморщился.
– Так что выбираешь? Я, честно, не вижу здесь проблемы. Идею встретиться с Кривами уже вложили ей в голову. Она сделает это с тобой или без тебя, но в первом случае доберется до нас живой. И тогда долг перед гильдией Кривов будет уплачен, а твой мальчик будет жить.
Ансель опустил взгляд на дощатый пол, покрытый пылью, и кивнул.
– Могу я считать это согласием?
– Да, – голос мужчины был изможденным и сломленным.
Идеально.
Я выпустил его из теней своего месмера. Моя кожа горела странным ледяным жаром, пока тьма отступала обратно, в мою кровь. Вся, кроме той, что в глазах.
Я сунул руку в карман и достал пенге. Подбросив монетку, я дал ей упасть на пол.
– Приведи ее и считай, что наши дела окончены.
В три широких шага я добрался до двери, но голос Анселя меня остановил:
– Она будет драться с тобой. Если причинишь ей вред, она будет с тобой драться. Она альверка, но это ты, вероятно, и так знаешь.
Держась за дверную ручку, я оглянулся через плечо.
Ансель потянулся за монетой, затем повернулся ко мне со страдальческой улыбкой на лице.
– Есть в ней что-то сильное. Не знаю что, но у нее будет еще меньше денег, чем у меня, чтобы тебе заплатить. Раз она не может заплатить, я уверен, что ты желаешь ей зла. Невинной душе, которая и так потеряла уже слишком много. Надеюсь, боги проклянут тебя за это.
– А, не бойся, они это часто делают.
Если бы он только знал, как сильно я старался, чтобы эта ночь не настала. Но какие бы осторожные шаги я ни предпринимал, мне это не удалось. Наши дорожки пересекутся, и это, вероятнее всего, закончится смертью, если я не шагну назад в прошлое, которое хотел бы забыть.
Наивная деревянная роза обожгла меня там, где касалась груди под туникой. Я отказывался задумываться об этом, пусть даже на мгновение.
– До завтра, – я открыл дверь, широко ему улыбаясь. – О, и, Ансель, не опаздывай больше.
В естественных тенях мир мог наконец перестать вращаться. Неустанное биение моего пульса могло замедлиться, пусть и всего на миг.
Это бы принесло долгожданное облегчение после того жара в груди. Я сделал ошибку, а я никогда их не делал. Вот так оступиться в игре в ножи означает смерть и кровь.
Почти два года мы искали, давали взятки и выслеживали Хагена Штрома. Когда мы его нашли, то стали тщательно работать, чтобы устроить его освобождение из северной морской тюрьмы.
Наши фальшивые бумаги о помиловании были идеальными.
Но однажды ночью он проскользнул сквозь наши пальцы. Как маскарад вообще о нем узнал? Даже будучи в шоке, я мог бы работать и с внезапно нарисовавшимся маскарадом. Проблемы начались, когда она не послушалась. Если бы она сохраняла спокойствие, если бы ушла в конюшню, мне бы не пришлось все еще вести эту проклятую битву.
– Он затих, Това? – шепотом спросил Гуннар, поднимая старый кувшин и делая глоток броана.
– Это всегда плохой знак, – ответила Това. Она скосила свои кошачьи глаза в мою сторону, изучая мой профиль так, как будто я не чувствовал ее взгляда. – Как думаешь, он забыл, что мы здесь?
Я закатил глаза. Учитывая, как сильно народ в регионах дрожал от одного лишь имени Повелителя теней, я думал, что моя собственная клятая гильдия будет проявлять ко мне хотя бы капельку уважения и обожания. Если бы только те, кто распространяет такие жуткие слухи, могли видеть, сколь мало Кривы боялись своего лидера, это едва ли хорошо сказалось бы на моей убийственной репутации.
– Может, расскажешь ему, как я не дал тому старому скидгарду преградить нам дорогу? – продолжал Гуннар, как будто я не стоял с ним рядом. – Я все еще ужасно собой горжусь.
– Ах да. Наш юный принц… у-уф. – Това мрачно посмотрела на Гуннара, когда его локоть впечатался ей в ребра.
– Прекращай уже меня так называть.
Я чуть не рассмеялся. В это мгновение он выглядел совсем как шестнадцатилетний мальчишка, которого я встретил два года назад, когда мы отправились в Северное королевство фейри.
Гуннар мог расщепить волосок кончиком стрелы и, будучи альвером-гипнотиком, обладал способностью заставить человека делать все, чего бы он ни пожелал.
Дар, который я использовал по полной.
Когда наши северные соседи подняли восстание против своего короля, Кривы проголосовали за то, чтобы сплавать к их берегам. Моя гильдия отправилась из чистого любопытства; я же увидел в этом способ набить наши карманы чужеземными монетами.
Если бы я знал, что этот ход выкинет меня на дорогу Хагена Штрома, я бы никогда не поехал.
Все, что касалось Хагена, разумеется, привело бы меня на дорогу к ней. Женщине, которой лучше было бы верить, что я мертв.
Ее поиски мальчика всегда заканчивались разочарованием. Я бы ни за что не показал своего лица.
По крайней мере, таков был план. Наши судьбы переплетались, и я не мог этому помешать. Не был вполне уверен, что хотел этого.
Мужчина должен быть дураком, чтобы рискнуть и самому выпить свой собственный яд. Чтобы сознательно ослабить решимость. Я становился этим самым дураком.
Моей гильдии всегда отдавались приказы не причинять вреда падчерице Дома Штромов. Она не была частью нашего плана по поискам Хагена. Всего лишь альверкой, за которой нужно наблюдать. Так что мы наблюдали. Ждали. Почти целый клятый год мы ждали этого момента, и я позволил Хагену уйти, потому что ценил ее голову выше его.
Нам придется поменять свои планы и начать более опасную игру.
– Остальные на местах? – рявкнул я, разом обрывая перепалку о титуле Гуннара.
– Ой-ой, кто-то сегодня довольно раздражительный, – сказала Това, бросая один из своих орешков мне в голову. Он не попал и приземлился к моим ногам.
– Това, – предупредил я.
– Что? – она поджала губы и смерила меня жестким взглядом. – Очевидно же, что есть что-то, чего ты нам не рассказываешь об этой воровке памяти.
Почему мы здесь, а не преследуем транспорт? Я думаю, что мы – Гуннар сильнее всех – заслуживаем знать.
Она не ошибалась, но я бы ни за что не рассказал ей. Скорее даже, не смог бы. Но правды об этом она тоже не узнает.
– Единственное, чего любой из нас заслуживает, так это продолжать дышать, – сказал я голосом низким и хриплым. – Если вы этого хотите, так доверяйте мне или проваливайте.
Глаза Товы округлились. Я сжимал и разжимал кулаки, раздраженный тем, что плюнул в нее этими словами. Никогда за многие годы я не велел кому-либо из гильдии проваливать.
Несколько биений сердца мы провели, сцепившись взглядами, борясь за то, кто прогнется первым. Гуннар напряженно поежился и медленно, бочком отошел от нас двоих, как будто мы могли скрестить друг с другом клинки.
Наконец Това издала усталый вздох и покачала головой.
– Если тебе без разницы, то я уж лучше не буду разваливать гильдию, – сказала она, и обида в ее голосе лезвием прошлась по скрытым одеждой шрамам на моей спине.
Я сдержанно кивнул, затем взглянул на Гуннара.
– Что ты сделал с тем скидгардом?
Гуннар перестал ерзать и быстро шагнул ко мне с огнем в глазах.
– Заставил его приказать целому подразделению не приходить на эту сторону доков как минимум два дня. Заставил свой месмер работать почти мгновенно.
– Едва ли, – сказала Това. – С четвертой попытки.
Гуннар запыхтел.
– Я же сказал, почти мгновенно. Мы сможем беспрепятственно заключить сделку, а потом… отправимся за ним?
Эти слова прозвучали вопросом, мольбой. Когда я принял его в Кривы, он поклялся, что никогда не станет задавать мне вопросов. Он не хотел сейчас этого делать, но, как и Това, несомненно, ломал голову над тем, что я для нас задумал. Скорее всего, он не мог толком ничего понять. Но об этом я не мог сказать ему ничего больше.
– Что за понурый вид, Гуннар? – сказал я. – Мы на много шагов впереди.
– Если только воровка памяти снова все не разрушит.
Он винил ее, а не меня, но я всегда буду взваливать на себя каждый промах.
– Хотя бы скажи нам, почему мы собираемся вести дела с этой женщиной, – попросила Това. – Почему она внезапно стала нам так важна?
Я не мог рассказать своей гильдии всего, но что-то ведь мог.
– Я лишь возмещаю урон от своего промаха.
Това и Гуннар обменялись удивленными взглядами. Я редко признавал свои ошибки, но моя беспечность секретом не была. Я должен был попасть туда еще до того, как Хагена привезли в Дом Штромов, я должен был предвидеть вероятность маскарада, но позволил себе отвлечься на другое.
Кривы не отвлекались. Если мы это делали – проливалась кровь.
Я прочистил горло и уставился на разрез зари, разгорающейся над морем Воя.
– Предоставленная сама себе, она станет угрозой нашим планам. Она слишком эмоциональна, слишком неопытна. Лучше держать ее поближе. Хотя она немало знает о Доме Штромов и маскараде. Мы используем ее знания к своей выгоде. – Когда челюсть Гуннара напряженно дернулась, я положил руку ему на загривок и сжал. – Что я тебе сказал, когда ты вступил в гильдию?
Он с усилием сглотнул.
– Ты сказал, что будешь биться до конца и не отступишь, пока мы его не найдем. Ж-живым или мертвым.
– Ты мне еще веришь?
Гуннар кивнул.
– Славно.
Това наклонила голову, на ее губах заиграла хитрая улыбка.
– Так что, кто пойдет на встречу?
– Ты и Раум, – сказал я.
– Элофа отправим?
– Да, – я глубоко вдохнул холодную зарю. – Признаёт ли она это или нет, но она ему доверяет.
– Что нам нужно знать о ее месмере? – спросил Гуннар.
– Она аномальщица, – сказал я. – Она не знает, что игра, в которую играет, безрассудна, и станет вмешиваться, если предоставить ее самой себе.
– Тогда нам стоит просто убить ее, – посоветовала Това, как будто это не пробьет дыру прямо в центре моей груди.
– Как я уже сказал, даже при всех недостатках она может быть полезна.
Мне до мозга костей претило сплетать наши судьбы, но другого способа спрятать ее и сделать так, чтобы она продолжала дышать, у меня не было. Знать, что с ней станет, если она придет еще на один маскарад… Что ж, я был злобным, жестоким, но я не мог позволить ей сделать это в одиночку.
И все же это не означало, что что-нибудь изменится. Я буду злодеем в ее глазах. Для нее же будет лучше ненавидеть меня, ненавидеть всех нас.
Гуннар вздохнул; на его лице была написана боль.
– Я и не думал, что мы когда-нибудь окажемся здесь.
– А ты подумай. Мы близко, – ухмыльнулся я. – Но готовься, потому что сестра твоего отца – та еще штучка.
По мановению моей руки мы растворились среди деревьев, где нас ждали остальные члены гильдии. Мой пульс все никак не хотел замедляться, но я отгородился от него.
Здесь нет места эмоциям. Пора заключать сделку.
Глава 6
Воровка памяти
– Куда мы идем?
– К докам, – ответил Ансель. – Я обещал помочь тебе с этой безрассудной затеей, так что мы должны идти в доки.
Я сцепила пальцы, желудок сжался. В тот же момент, как Элоф покинул меня прошлой ночью, я постучала в дверь Анселя. Его взгляд был тяжелым и обеспокоенным. Мы посочувствовали друг другу из-за того, что стало с Хагеном, а затем я спросила, что ему известно о Повелителе теней и о сделке, которую они заключили.
Я почти ожидала, что он станет отнекиваться, но его плечи поникли, и он нахмурился еще сильнее.
Он признался, что однажды заключил сделку с Преисподней, и вот теперь мы оказались здесь, пересекали мост, ведущий к докам возле Воя, чтобы сделать это вновь.
– Ансель, – прошептала я. – А ты расскажешь мне о деталях своей сделки с Повелителем теней?
Он на мгновение закрыл глаза и остановился возле перевернутого ялика[4]. Не думая – или не заботясь – о том, что перепачкается ржавыми лишайниками и затвердевшим морским мхом, он прислонился к килю лодки.
– У меня не было другого способа спасти Дэйна.
Дэйна? Его проказливый сын любил шарить по вороньим гнездам на деревьях вокруг особняка.
– А что с Дэйном?
– После той лихорадки его сердце… оно убивало его, Малин. Лекари даже не брались за него. Я не думаю, что их лекарства сработали бы. Но Сигурд – человек, к которому я тебя сейчас веду, – он сказал мне, что помощь можно найти в гильдии Кривов.
– Повелитель теней помог Дэйну? Я думала, он злобный.
Ансель горько фыркнул.
– Он заключил сделку, Малин. Он ничего не делает по доброте душевной, уверяю тебя. Но я не жалею об этом выборе. Дэйн жив, а гильдия Кривов выполняет свои сделки. – Ансель сжал руками мои ладони. – Малин, не делай этого. Ты станешь собственностью Повелителя теней.
– Как и у тебя, боюсь, у меня нет выбора. Ты только что сказал, что не жалеешь о том, что спас жизнь Дэйна. Что, если так я спасу Хагена?
Какая-то часть меня надеялась, что этой сделкой я выполню сразу два желания. Найду брата и найду Кейза.
Ансель опустил голову.
– Ты уверена? Я отведу тебя обратно, если ты передумала. Не пойми меня неправильно. Мы сможем найти другой способ, чтобы Дэйн получал…
Моя рука на его щеке заставила его умолкнуть.
– Ансель, – я подождала, пока он посмотрит на меня. – Я уверена.
Кивнув и поцеловав тыльную сторону моей ладони, он выпрямился.
– Тогда нам сюда.
На краю прибрежного района по воздуху разлились ароматы коричного масла и фарша из дичи. У меня внутри разверзлась пустая дыра, и желудок жадно заурчал.
Грязные волны бились о корпусы шхун, драккаров, тендеров и торговых судов; этот звук помогал моему сердцу не сбиваться с ритма. Мощеные улицы всегда были сырыми и грязными из-за того, что матросы вечно сновали туда-сюда, а фасады магазинчиков из-за постоянного мокрого бриза покрывал зеленый в желтую крапинку мох.
Я прибавила шагу и догнала Анселя, ведущего меня в узкий переулок. Воздух на этих тесных грязных улочках тяжело пах маслом, потом и дымом гикори. Вдоль тротуара стояли палатки блошиного рынка, все заполненные ношеными платьями, башмаками и костюмами для богослужений. Скудный рынок состоял лишь из нескольких деревянных тележек, с которых торговцы продавали пучки сельдерея, вареную картошку или репу тем, кто мог их себе позволить.
В конце улочки над дверью лавки, торгующей стальными изделиями, висела вывеска. Стены здания, сколоченные из реек, немного накренились.
Крыльцо застонало под нашим весом, а внутри кто-то напевал жизнерадостную мелодию. Ансель громко постучал в дверь, и мы мгновение подождали. Он снова постучал. Ничего. Еще два агрессивных удара – и дверь распахнулась; в проеме показался потный мужчина.
– Боги, я же сказал, что иду! – Незнакомец нахмурил брови, но улыбнулся, узнав главного смотрителя. – Ансель, давненько тебя не видел, мой друг.
– И боюсь, я надолго задержаться не могу, Сигурд, – он понизил голос. – Это Малин Штром; она нуждается в твоих аморальных знакомых.
– Готова платить?
– Сколько потребуется, – сказала я ему, пусть и не имела за душой ни единого медного пенге.
– Тогда входи.
Ансель похлопал меня по плечу.
– Ты в надежных руках. – Мое горло сжалось, когда он прижал меня к груди. Отпустив, Ансель большим пальцем подцепил мой подбородок, заставляя посмотреть на него. – Сигурд знает, как со мной связаться, если тебе что-то потребуется.
Не оглядываясь, Ансель накинул капюшон на голову и исчез в толпе.
– Похоже, у тебя была та еще ночка, – сказал Сигурд. Одной рукой он обвел свою лавку, приглашая меня. – Пройдем?
Прилавки внутри были уставлены стальными тарелками, бессчетными болтами и гвоздями для колес и спиц. Повозки, фаэтоны, несколько бронированных нагрудников в разной степени разобранности на полках в задней части. Серебряная стружка устилала пол, а в воздухе тонко пахло маслом и кофе.
Торговец сталью осмотрел мое потрепанное одеяние, затем по одной закинул ноги на край прилавка.
– Ну, выкладывай, – сказал он, но улыбнулся. Как будто был рад услышать историю. – Что стряслось?
– Моего брата захватил маскарад, и я планирую его освободить.
Глаза Сигурда широко распахнулись.
– Ох, и всего-то?
Кожу головы закололо от беспокойства.
– Вы сможете мне помочь?
– Дэнниск Штром, никто в здравом уме не станет лезть в Маск ав Аска.
– Это значит «нет»?
– Ты не дала мне закончить. Я же не говорил, что мои знакомые пребывают в здравом уме. Я просто говорю, что того, чего ты просишь, еще никто не делал. Будет проще вломиться в морскую тюрьму, чем шагнуть за кулисы маскарада. Особенно в этот год, когда лорд Ниалл ищет невесту.
– Значит, я умру, пытаясь. – Я отказывалась бросать поиски.
Сигурд почесал подбородок.
– Ты же знаешь, о чем просишь, да?
– Да, я прошу у вас помощи, потому что вы знаете, как связаться с гильдией Кривов.
Он расплылся в улыбке, как будто очень гордился истинностью этого утверждения.
Мои глаза метнулись к отсутствующему кончику пальца на его левой руке и неровному порезу – я задумалась о том, какой была его жизнь. Что заставило торговца общаться с преступниками? Он, должно быть, очень уважаем и является постоянным членом гильдии торговцев. Так зачем рисковать комфортной жизнью, чтобы устраивать мутные делишки и уловки?
– Я тебя предупреждаю: с такими людьми нужно обращаться со всей серьезностью, – сказал Сигурд. – Если ты согласишься на их условия, то должна выполнить сделку, иначе, прости уж за прямоту, скид-гарды будут вылавливать тебя по кусочкам из фьорда за Северными утесами.
Третье пекло. Я облизала губы.
– Они и правда могут помочь?
– Кривы испытывают какую-то особую неприязнь к Лорду Магнату; не спрашивай почему, я не знаю. И им нравится своими замыслами причинять ему неудобства. Если ты ищешь гильдию, готовую пойти на что угодно, чтобы вернуть твоего брата, то я не думаю, что ты найдешь кого-то, глубже опустившегося на дно, чем Кривы.
– Вынуждена спросить, откуда ты их знаешь, раз они такие ужасные.
Он усмехнулся.
– Я и сам пару раз бывал на дне. Помогал время от времени тайком вывозить мальчиков и девочек-утешителей. У меня есть собственные причины не любить дома для утех, и мои сделки обычно заканчиваются тем, что эти ребята находят себе новую жизнь где-то в другом месте.
Я подняла бровь. Дома для утех были жестокими борделями, которые так просто своих работников не отдают.
– Впечатляет.
– Если ты серьезно настроена, – сказал он, – то я устрою встречу.
– Устрой, – сказала я, и мой дрожащий голос выдавал, в каком я была ужасе.
Сигурд побарабанил пальцами по прилавку, но его губы снова растянулись в улыбке.
– Как пожелаешь.
Сигурд, не теряя времени, связался с гильдией Кривов. С треклятым Повелителем теней.
Что, пекло меня побери, я делала? Мало того что я крала воспоминания трупов с маскарада или уличных торгашей, но ведь этот человек со своими темными желаниями держал в ужасе все королевство.
Почти три часа я провела в одиночестве в квартирке Сигурда над лавкой стальных изделий. Компанию мне составляли лишь мои мысли. Беспокойство заставило меня ходить от стенки к стенке, дергать себя за волосы, садиться и снова вставать. Я не могла без движения.
В задней части спальни нашелся умывальник с раковиной и весьма хитроумная система шкивов для забора воды из колодца под окном.
Я была одна, делать, кроме как бояться, мне было нечего, так что я вычистила грязь из-под ногтей, вымыла деревянного ворона, висящего на шее, оттерла пот и масло, которым перепачкалась в лавке. Я мылась, пока кожа не стала розовой и раздраженной.
Решив не выходить из квартиры в одном лишь тонком белье, я взяла на себя смелость позаимствовать одну из длинных туник Сигурда, что лежали, сложенные, на узкой полке стеллажа. Пропорции у Сигурда были как у медведя, так что его рубаха доставала мне до колен.
Одетая и чистая, я вышла из умывальной комнаты в узкую спальню.
– Удобно?
Я вздрогнула, прижав руку к груди, но чуть не улыбнулась, когда Сигурд подмигнул мне с потертого мягкого стула возле окна.
– Надеюсь, ты не против, – я указала на тунику.
– Чтобы обнаженная женщина надевала мою тунику? Да вовсе нет.
Мои щеки залило жаром, но Сигурд не стал дразнить меня дальше.
– Я не знала, когда ты вернешься, – сказала я, медленно заплетая свои влажные волосы в косу через плечо. – Удалось?
Сигурд покачался на стуле, удерживая мой взгляд в течение нескольких неуютных мгновений.
– Да, – он перестал качаться, шлепнул себя по бедрам и встал. – С минуты на минуту жду гостей.
В горле пересохло, будто я песка глотнула. Я впилась ногтями в плоть своих ладоней, чтобы скрыть напряжение, охватившее все тело.
– Надеюсь, ты уверена, что хочешь продолжать, дэнниск.
Я ни в чем не была уверена. Чем ближе был момент встречи с гильдией Кривов, тем больше я думала, что лучше будет бегом бежать обратно в Дом Штромов и прятаться на моем холодном чердаке, пока не придет пора отправляться в мир Иной.
Я помедлила и еле заставила свой голос не дрожать.
– Я готова.
Сигурд склонил голову набок, в его серых глазах таилась улыбка.
– Еще есть время все обдумать. Иногда жизнь – штука недобрая, как вот вышло с твоим братом. Но ведь это не значит, что при каждом несчастье надо бросаться в огонь и убиться в процессе.
– Почему ты это говоришь? Ты думаешь, что Кривы убьют меня?
– Я думаю, что ты должна быть столь же умной, как и Кривы, если не умнее, и уж точно никогда не верить им полностью. Но я не думаю, что они настолько хладнокровны, что перережут тебе горло при первой же встрече. А потом – уж не знаю. Я никогда не работал с ними слишком долго.
– А как ты вообще с ними познакомился?
Сигурд подмигнул мне.
– А, это история для другого дня. Но уж поверь, я знаю, что они работают по своим собственным правилам. Ты готова сделать то, что они попросят? Прорваться в Черный Дворец и на Маск ав Аска – дело рискованное. Чем ты можешь себя защитить?
– Я умею пользоваться клинком.
– И скидгарды тоже. И Кривы.
– Я буду в порядке, – настаивала я.
Сигурд открыл рот, будто хотел возразить, но кто-то постучал в дверь мастерской под нашими ногами. С тяжелым вздохом торговец сталью выдавил улыбку.
– Надеюсь, что так, дэнниск Штром. Потому что время вышло. Они уже здесь.
