Л. Дж. Шэн
Играя с огнем
Л. Дж. Шэн
Играя с огнем
© Конова В., перевод на русский язык, 2022
© Издание на русском языке, оформление.
ООО «Издательство «Эксмо», 2022
* * *
Посвящается Челе и Лулу
«Никогда не поздно стать тем,
кем ты мог бы быть»
Джордж Элиот
Плейлист:
My Chemical Romance – Helena
Bikini Kill – Rebel Girl
Blondie – Atomic
Sufjan Stevens – Mystery of Love
Rag’n’Bone Man – Human
Healy – Reckless
Powfu – Death Bed
Пролог
Грейс
Кольцо в форме пламени, принадлежавшее моей покойной маме, – единственное, что сохранилось после пожара.
На вид оно напоминало дешевку. Такое можно вытащить из пластмассового яйца, если засунуть доллар в автомат из торгового центра. По словам бабушки Савви, мама всегда хотела отдать кольцо мне.
Она рассказывала, что огонь – символ красоты, ярости, возрождения. Досадно, что для меня он стал всего лишь символом краха.
Перед сном бабуля рассказывала сказки о фениксах, возрождающихся из собственного пепла. Она говорила, что этого мама и хотела – возвыситься над реалиями и одержать верх.
Моя мама хотела умереть и начать жизнь заново.
Из двух ее желаний сбылось только одно. Что до меня? Исполнились оба.
17 ноября, 2015 год
Грейс шестнадцать лет
Очнувшись на больничной койке, я сразу же попросила медсестру помочь мне снова надеть кольцо. Я поднесла его к губам и прошептала пожелание, как учила меня бабушка.
Я не стала загадывать быстрой выплаты страховой суммы и не пожелала, чтобы в мире исчезла нищета.
А попросила лишь вернуть мне красоту.
Вскоре я отключилась, вымотанная самим фактом своего существования. Во сне мне удалось уловить обрывки фраз посетителей, хлынувших в палату.
«…самая красивая девочка в Шеридане. Изящный носик. Шикарные губы. Голубоглазая блондинка. Так жалко, Хизер».
«А могла бы стать моделью».
«Бедняжка даже не подозревает, что ее ждет, когда проснется».
«Ее спокойной жизни пришел конец».
Я медленно выходила из медикаментозного сна, не зная, что ждет меня в реальной жизни. Словно плыла по перебитому стеклу. Малейшее движение причиняло боль. Я лежала с закрытыми глазами, слыша, как приходили и уходили посетители: одноклассники, лучшая подруга Карли и мой парень Такер. Они перешептывались, охали и гладили меня по руке.
Еще не придя полностью в сознание, я слышала, как они плачут, вскрикивают и что-то неуверенно бормочут.
Моя прежняя жизнь, состоящая из школьных постановок, тренировок в группе поддержки и украдкой сорванных под трибунами поцелуев с Такером, казалась теперь недосягаемой, неправдоподобной. Развеялись чары сладостно-беспощадного заклинания, которое на меня наложили.
Я не хотела сталкиваться с реальностью, поэтому, даже когда очнулась, не стала открывать глаза. Держалась до самой последней минуты.
До тех пор, пока в палату не зашел Такер и не просунул между моих безвольно лежащих пальцев письмо.
– Прости, – хрипло прошептал он. Я впервые слышала в его голосе неуверенность и усталость. – Я больше не могу и не знаю, когда ты очнешься. Это нечестно по отношению ко мне. Я слишком молод для… – Такер затих, и стул под ним заскрипел по полу, когда он резко вскочил на ноги. – Просто прости, ладно?
Я хотела попросить его замолчать.
Признаться, что пришла в себя.
И жива. Ну, вроде того.
Что специально тянула время, так как не хотела знакомиться со своим новым обликом.
Но все-таки продолжала лежать с закрытыми глазами, слыша, как он уходит.
Через несколько минут после того, как щелкнула закрывшаяся за ним дверь, я открыла глаза и дала волю слезам.
На следующий день, после того как Такер порвал со мной, написав письмо, я решила встретиться с неизбежным.
Медсестра прокралась ко мне в палату как мышка, проворно и торопливо двигаясь при этом. Она глазела на меня с любопытством и вместе с тем настороженно, словно я монстр, прикованный к кроватным поручням. Судя по тому, как быстро она появилась, я предположила, что все ожидали, когда я открою глаза.
– Доброе утро, Грейс. Мы тебя ждали. Выспалась?
Я попыталась кивнуть и тут же пожалела о своем слишком энергичном жесте. Голова закружилась. Такая горячая, она напоминала воздушный шарик. Все мое лицо было обмотано бинтами. Я заметила это сразу же, как пришла в себя. В бинтах проделали небольшие дырочки для ноздрей, глаз и рта. Наверное, я смахивала на мумию.
– Что ж, приму этот легкий кивок за согласие! Кстати, проголодалась? Мы с радостью вытащим у тебя трубку и накормим. Могу отправить кого-нибудь за нормальной едой. По-моему, у нас есть говяжьи котлетки с рисом и банановый кекс. Хочешь, милая?
Твердо вознамерившись возродиться из собственного пепла, я собралась со всеми мыслимыми и немыслимыми силами и ответила:
– Было бы чудесно, мэм.
– Будет исполнено. А еще у меня хорошие новости. Сегодня тот самый день. Доктор Шефилд наконец снимет бинты! – медсестра старалась говорить с восторгом, но получалось наигранно.
Я рассеянно крутила кольцо на большом пальце. Мне совсем не улыбалось увидеть себя другой. Тем не менее время пришло. Я была в сознании, в здравом уме, теперь нужно нести ответственность.
Медсестра заполнила карту и ушла. Через час пришли доктор Шефилд и бабуля. Своим видом бабушка привела меня в ужас. Она осунулась, покрылась морщинами и выглядела невыспавшейся, хоть и надела свое воскресное платье. Я знала, что после пожара она жила в отеле и вовсю воевала со страховой компанией. Меня злило, что ей приходилось со всем справляться в одиночку. Обычно, когда требовалось что-то уладить, в дело вступала я.
Бабуля взяла меня за руку и прижала ее к груди. Я ощутила, как неистово бьется ее сердце.
– Что бы ни случилось, – она стерла слезы дрожащими морщинистыми пальцами, – я с тобой. Слышишь, Грейси-Мэй?
Ее пальцы замерли на моем кольце.
– Ты снова надела его. – Она удивленно посмотрела на меня.
Я кивнула.
Боялась, что если открою рот, то зареву.
– Почему?
– Возрождение, – прямо ответила я. Я не умерла, как мама, но мне необходимо возродиться из пепла.
Доктор Шефилд прочистил горло и встал между нами.
– Готовы? – виновато улыбнулся он.
Я показала ему два больших пальца.
За начало моей оставшейся жизни…
Он медленно снял бинты. Методично. Я чувствовала его дыхание на своем лице: от врача пахло беконом, мятой и этим больничным стерильным запахом резиновых перчаток и антисептиков. Он не показывал своих чувств, но сомневаюсь, что они вообще у него были. Для него я просто еще одна пациентка.
Он не стал предлагать слова поддержки, когда перед глазами закружились длинные ленты кремового цвета. Вместе с тканью доктор Шефилд лишал меня надежд и грез. Я чувствовала, как слабеет мое дыхание с каждым поворотом его руки.
Я попыталась сдержать слезы и перевела взгляд на бабушку в поисках утешения. Вздернув подбородок и застыв как истукан, она стояла рядом и держала меня за руку.
В выражении ее лица я искала подсказки.
Когда бинты свалились кучей на пол, бабушку перекосило от ужаса, боли и жалости. А к моменту, когда стало полностью видно мое лицо, она выглядела так, словно хотела съежиться и провалиться сквозь землю. Я желала поступить точно так же. Глаза защипало от слез. Я инстинктивно подавила их, убеждая себя, что все это неважно. Красота – преходящая подруга; она всегда меркнет со временем и не возвращается, когда действительно нужна.
– Скажи что-нибудь, – произнесла я грудным, низким и невыносимо хриплым голосом. – Пожалуйста, бабуль. Скажи.
Я с рождения пользовалась благами, которые давала мне хорошенькая внешность. Все в школе Шеридан крутилось вокруг Грейс Шоу. Когда мы с бабушкой приезжали в Остин, нас останавливали модельные агенты. Я была самой выдающейся актрисой в школьных постановках и членом команды поддержки. Само собой, очевидно, если не сказать – ожидаемо, что величие моей красоты открывало передо мной множество дверей. С густыми и золотистыми, как тосканское солнце, волосами, вздернутым носиком и соблазнительными губами я знала, что моя внешность – верный способ вырваться из этого города.
«Ее мать и цента не стоила, но, к счастью, Грейс унаследовала ее красоту, – однажды услышала я в продуктовом магазине слова миссис Филлипс, адресованные миссис Контрерас. – Остается лишь надеяться, что жизнь у нее сложится лучше, чем у этой мелкой потаскушки».
Бабуля отвела взгляд в сторону. Неужели все настолько плохо? Теперь бинты были полностью сняты. Доктор Шефилд запрокинул голову, разглядывая мое лицо.
– Начнем с того, что вам, мисс Шоу, очень повезло. Две недели назад вы пережили такое… что многие люди просто не вынесли бы. Я на самом деле потрясен, что вы еще с нами.
Две недели? Я провалялась в койке четырнадцать дней?
Я тупо уставилась на него, не понимая, куда он смотрит.
– Пораженные ткани еще не зажили. Учтите, что как только кожа заживет, раны перестанут вас беспокоить. И есть вероятность, что в будущем можно подумать о пластической операции, так что не унывайте. А теперь хотите взглянуть на свое лицо?
Я слабо кивнула. Мне следовало покончить с этим. Увидеть то, с чем придется жить.
Он встал и отошел в другой конец палаты, где достал из шкафа небольшое зеркало. Бабушка тем временем рухнула мне на грудь, и все ее худенькое тело затряслось от рыданий. Липкая рука бабули сжала меня как тиски.
– Что мне делать, Грейси-Мэй? Боже мой.
Впервые в жизни меня поглотила ярость. Это моя трагедия, моя жизнь. Мое лицо. Это меня нужно утешать. Не ее.
С каждым шагом доктора Шефилда мое сердце опускалось все ниже и ниже. Когда он подошел к койке, оно валялось где-то возле моих ног и глухо стучало.
Он протянул мне зеркало.
Я поднесла его к лицу, зажмурилась, сосчитала до трех и распахнула глаза.
И не охнула.
Не заплакала.
Даже не пикнула. Я просто уставилась на человека в отражении, на незнакомку, с которой, честно говоря, наверняка никогда не подружусь, и глядела, как посмеялась надо мной судьба. Вот вам мерзкая неудобная правда: моя мать умерла от передоза, когда мне было три года.
Она не возродилась, как мечтала. Она так и не восстала из собственного пепла.
И, смотря на свое новое лицо, я с уверенностью могла сказать, что меня ждет то же самое.
Уэст
17 ноября, 2015 год
Уэсту шестнадцать лет
Прекрасная возможность покончить с собой подвернулась на темной дороге.
Стояла непроглядная темень. Дорога покрылась тонкой коркой льда. Я возвращался от тети Кэрри, посасывая зеленый леденец. Каждую неделю тетя Кэрри передавала моим родителям еду, продукты и молитвы. Противно признавать, но даже с помощью ее праведных молитв оба моих родителя не могли вытащить себя из постели.
Вдоль извилистой дороги, тянущейся к нашей ферме, росли сосны, поднимавшиеся по очень крутому холму, из-за которого мотор начал рычать.
Я знал, что все будет выглядеть как настоящий несчастный случай.
Другое даже в голову не придет.
Всего лишь ужасное совпадение, схожее с другой трагедией, поразившей семейство Сент-Клеров.
Заголовки завтрашней утренней газеты так и стояли у меня перед глазами.
Мальчик семнадцати лет сбивает оленя на Уиллоу-роуд. Умирает на месте.
Тут же, посреди дороги, стоял тот самый олень и лениво смотрел на мою машину, которая приближалась к нему с возрастающей скоростью.
Я не включил фары. Не стал нажимать на тормоза.
Олень продолжал наблюдать, как я жму на газ, сдавливая руль с такой силой, что белеют пальцы.
Машина так быстро неслась по льду, что ее мотнуло в сторону и стало заносить. У меня больше не получалось управлять ею. Колеса двигались сами по себе.
Давай, давай, давай!
Я зажмурился и, стиснув зубы, позволил этому случиться.
Машина затарахтела и начала замедляться, хотя я вдавливал педаль в пол со всех сил. Я резко открыл глаза.
Нет.
Машина сбавляла ход, двигаясь медленнее с каждым метром.
Нет, нет, нет, нет, нет.
Пикап полностью остановился, замерев в метре от оленя.
Тупое животное наконец-то решило моргнуть и неторопливо ушло с дороги, мягко цокая по льду копытами.
Чертов тупой олень.
Чертова тупая тачка.
Чертов тупица, я мог бы прямо с утеса выброситься из пикапа, пока еще был шанс.
На несколько минут воцарилась тишина. Только я, покойный пикап и мое колотящееся в груди сердце, а потом из горла вырвался крик:
– Че-е-ерт!
Я стал колотить по рулю. Один раз, второй… третий, пока с костяшек пальцев не полилась кровь. Упершись ногой в консоль, я вырвал руль, бросив его на пассажирское сиденье и растирая руками лицо.
В груди все горело, а кровь пропитала сиденья, пока я рвал и метал в пикапе. Вырвав радио, я выкинул его в окно. Разбил ногой лобовое стекло. Сломал бардачок. Я крушил пикап, что не удалось сделать оленю.
И все же до сих пор был жив.
Мое сердце еще билось.
Зазвонил телефон, издеваясь надо мной жизнерадостной мелодией.
Он звонил снова и снова и, мать его, снова.
Я резко вытащил его из кармана и посмотрел, кто звонит. Это чудо? Небесное провидение? Нежданный спаситель, которому на самом деле насрать? Кто это?
Спам.
Ну конечно.
Всем плевать, даже если утверждают обратное. Я забросил телефон подальше в лес, потом вышел из машины и пошел пешком пятнадцать километров до родительской фермы.
Искренне надеясь, что натолкнусь на медведя, который завершит начатое.
Глава 1
Грейс
Наши дни
– Лучшее изобретение девяностых: длинная челка против слэп-браслетов[1]. Пять секунд тебе на размышления. Пять.
Карли потягивала безалкогольную маргариту с замороженным соком и таращилась в свой телефон. От удушающей жары и влажности на потолке кафе-фургона появились мокрые пятна. Моя розовая толстовка промокла от пота. Сейчас был период свойственной для Техаса жаркой погоды, хотя до лета оставалось еще несколько месяцев.
Толстый слой косметики у меня на лице стекал на кроссовки FILA оранжевыми полосами. Хорошо, что мы закрылись пять минут назад. Я терпеть не могла выходить из дома, не измазав заранее лицо минимум двумя густыми слоями тональника.
Я намеревалась встать под холодный душ, съесть что-нибудь горячее и включить кондиционер на максимум.
– Четыре, – отсчитала на заднем плане Карли, пока я черкала объявление о найме, нагнувшись к окошку на случай, если вдруг забредут поздние покупатели.
Карли официально сократила количество смен, чему миссис Контрерас, ее мама и хозяйка кафе-фургона, не очень-то обрадовалась. Я же, понятное дело, грустила, что теперь буду работать с ней реже. Карли стала моей лучшей подругой еще с тех времен, когда мы ползали в подгузниках во дворах друг у друга. Где-то в гостиной миссис Контрерас даже стояла наша совместная фотография, на которой мы обе сидели на одинаковых фиолетовых горшках и улыбались в камеру так, словно только что раскрыли величайшие тайны вселенной.
Я волновалась, что человеку, который заменит Карли (я звала ее Карл) не придется по душе мой язвительный характер и мрачный жизненный настрой. Но вместе с тем прекрасно понимала, почему подруге пришлось урезать рабочие часы. Нагрузка по учебе у Карл была просто бешеная. И это даже без дополнительных практик, за которые она уцепилась, чтобы украсить свое резюме трудовым стажем в журналистике.
– Три. Есть только один правильный ответ, и наша дружба уже под угрозой, Шоу.
Я зубами нацепила на маркер колпачок и, высунувшись из окошка, прилепила вывеску сбоку.
«Фургон с тако» набирает ПЕРСОНАЛ!
Нужны работники.
Четыре раза в неделю.
Включая выходные.
Оплата – 16 долларов за час, плюс чаевые.
Если вы заинтересовались, пожалуйста, поговорите
с менеджером.
Я открыла было рот, чтобы ответить Карли, и в ту же секунду подняла глаза. Тело застыло, похолодев от ужаса и настороженности.
Вот же черт.
К фургону неторопливо приближалась толпа важных шишек университета Шеридан. В общей сложности восемь человек. Весь отстой не в том, что я училась с ними в одном колледже. Нет, я привыкла обслуживать своих однокурсников.
Сыпью я покрылась от того, кем они были в университете.
Эти ребята – старшекурсники высшего сорта. Сливки популярного общества.
Среди них находился Истон Браун, квотербек команды нашего колледжа, сексуальнее самого Аида. Он проводил пальцами по своим пшеничным волосам замедленным движением, как в рекламе шампуня против перхоти. Этот парень выглядел до омерзения идеальным. Как те парни из «Пинтереста» с точеным телом и толстыми, как хот-доги, венами.
Рейн де Ла Саль, полузащитник с мягкими кудрями цвета смолы и пухлыми губами. Член братства Сигма Эпсилон, который, по некоторым сведениям, спал со всем, что шевелится, – и то необязательно при условии, если он как следует накидался.
Завершал их тройку Уэст Сент-Клер, парень совсем другого пошиба, чем Браун и де Ла Саль. Легенда нашего колледжа. Он принадлежал к своей собственной лиге.
Уэст не спортсмен, но, безусловно, имел самую дурную славу из всех троих парней. Печально известный своей вспыльчивостью хулиган, который безоговорочно занимал лидирующую позицию в местных подпольных боях. Грубый, бестактный и откровенно безразличный к людям, которые не входили в его тесный круг доверенных лиц.
Даже я, которая теперь не особо интересовалась городскими сплетнями, знала, что никто в здравом уме не будет связываться с Сент-Клером.
Ни его сверстники.
Ни горожане.
Ни преподаватели, ни друзья.
Ко всему прочему, в списке банальных качеств, присущих богу секса, напротив имени Уэста Сент-Клера стояли все галочки.
Его темные волосы всегда были в беспорядке, а изумрудные глаза сияли опасным блеском, который предвещал, что жизнь навсегда изменится после поездки на его мотоцикле. Рост в метр девяносто пять, тело с крепкими мускулами и золотистой кожей. Широкоплечий, несправедливо великолепный спортсмен с густыми, яркими бровями и ресницами, за которые убило бы большинство старлеток, и с узкими губами, сжатыми в устрашающей и грозной гримасе. Он носил джинсы «Дизель», линялые и вывернутые наизнанку футболки, пыльные ботинки «Бландстоун», а с краешка его губ всегда, как сигарета, свисал леденец со вкусом зеленого яблока.
За ним укрепилась слава как самой лакомой добычи в нашем колледже. Только никому не удавалось его поймать, и дело не в том, что охотниц не хватало.
Девушки в их компании тоже были мне знакомы. С одной из них мы вроде даже сдружились – с Тесс, красавицей с волосами цвета воронова крыла и с округлостями, коих больше, чем у бочки со змеями. Тесс училась на факультете театрального искусства, как и я.
– Два! Я бы хотела получить ответ сейчас, Шоу. – Карли помахала перед моим лицом воображаемым микрофоном, но я, впав в какой-то ступор, потеряла дар речи.
– Один. Правильный ответ – длинные челки, Грейс. Длинные. Челки. Я серьезно, алло. Как у Кейт Мосс в девяносто восьмом. Икона стиля.
Они все шли к кафе-фургону из «Шеридан Плаза», заброшенного торгового центра напротив. Этот так называемый торговый центр являл собой строение из голого бетона, которое кучка воротил начали строить лет пять назад, но вдруг поняли, что оно не принесет им дохода. В то время все уже делали покупки по интернету, тем более студенты. Рядом планировали открыть два нефтеперерабатывающих завода, но их передислоцировали в Азию, поэтому массовая миграция в Шеридан, на которую они рассчитывали, так и не произошла.
Поэтому сейчас посреди города располагалась уродская постройка.
Вот только на деле здание не пустовало. Студенты устраивали там пьянки и использовали его в качестве арены для подпольных боев и бесплатного места для случайного секса.
Эти ребята, наверное, возвращались с боя.
Тесс засмеялась, перекинув волосы на одно плечо, и запрыгнула на спину Рейна, обхватив его за плечи руками.
– Мармеладные мишки? В коктейле? Это же бред.
– Это оргазм, – с ходу отбил Истон, засунув руку в задний карман экстремально коротких шорт незнакомой мне блондинки. – Поверить не могу, что еще ни разу сюда не дошел.
– Местные молятся на это место. Даже Брэдли, приверженец классики тако, сюда ходит, – подхватила еще одна девушка.
Я опустила подбородок и поднесла кольцо на большом пальце к губам, прошептала молитву.
Ненавижу, когда люди смотрят мне прямо в лицо.
Особенно мои ровесники.
Особенно люди вроде Истона Брауна, Рейна де Ла Саль и Уэста Сент-Клера.
Особенно если я знала, что они, скорее всего, отреагируют двумя способами: либо выразят отвращение по поводу моего чудовищного шрама, скрытого под макияжем, либо еще хуже… начнут жалеть.
Хотя мне наверняка светит и то и другое.
Я натянула кепку пониже. Их голоса стали громче. В воздухе грохотали хриплый смех и пронзительные женские визги. Волоски на шее встали дыбом.
– Е-мое, – икнул Рейн, удерживая Тесс на своей спине. – Пока не забыл. Когда подойдем к фургону, гляньте на цыпочку, которая примет у вас заказ. Гейл или Джилл, не помню. У нее вся левая сторона лица изуродована. Сизая как виноград. Кожа напоминает старые добрые рисовые шарики. Только полностью разглядеть не удастся, потому что она до хрена мажется, но шрамов реально куча. Вроде бы местные называют ее Греночкой.
Рейн сказал это не для того, чтобы я услышала. Он явно перепил. Но это неважно. По горлу стала подниматься желчь, и во рту появился кислый привкус. Мне снова предстояло пережить минуту «снятия бинтов», а я была не готова.
Тесс дала ему подзатыльник.
– Ее зовут Грейс, болван, и она классная девчонка.
Истон внимательно посмотрел на Рейна.
– Реально? Ты сдурел, осел?
– Но он прав, – понизила голос Тесс, забыв, что из-за открытого пространства возникает эхо. – Мы учимся на одном факультете, поэтому я постоянно с ней вижусь. Это печально, потому что на первый взгляд она очень симпатичная. Представьте, каково это – иметь почти все. Она даже не может участвовать в постановках, потому что ужасно стыдится своего лица.
Тесс говорила про то, как я на первом курсе пришла на прослушивание и разревелась перед режиссером, когда он попросил меня прочесть слова моей роли. Это было прилюдно, очень позорно, и весь семестр только об этом инциденте и говорили.
– Оу. – Блондинка рядом с Истоном приложила ладошку к груди. – Это так грустно, Тесси. У меня аж мурашки по коже побежали.
– Интересно, что с ней случилось, – прошептала вторая девушка.
– Наземное управление для майора Шоу?[2] Ты со мной? – Карли высунула голову из-за моего плеча, чтобы посмотреть, из-за чего я превратилась в соляной столп.
Ребята остановились перед нами. Я прикинулась спокойной, приняв скучающий вид, вот только мое сердце так яростно билось, что, казалось, вот-вот проломит кости, разбив свою клетку пополам.
Я ущипнула под окном Карли за руку, подавая сигнал, что они слишком опоздали, и молясь, чтобы она разрешила их отослать.
Карли шлепнула себя по губам ладошкой, словно к ней зашел целый клан Кардашьян.
– Детка, мы их обслужим. У нас много продуктов осталось, а ты знаешь, что мама Контрерас не шутит, когда дело касается остатков еды. К тому же, – подруга ущипнула меня в ответ, – это же они!
Мы жили в небольшом студенческом городке, где все друг друга знали, а нашу футбольную команду первого дивизиона боготворили как святыню. Истона Брауна и Рейна де Ла Саль причислили к лику святых, а Уэста Сент-Клер считали богом. Мы не могли им отказать, даже если бы они заявились в три ночи и заплатили бы человеческими волосами.
– Приветики, Грейс! – Тесс спрыгнула со спины Рейна и стала отстукивать пальцами по сине-зеленому фургону, изучая меню, висящее под окошком.
– Привет, Тесс. Веселый вечерок?
– Офигенно, спасибо. Рейн говорит, вы делаете маргариту с мармеладными мишками. Это правда?
Сколько покупателей были разочарованы, узнав, что мы называем наши коктейли маргаритой, но без текилы.
– Конечно. Но безалкогольную.
– Другого мы от тебя и не ждали, – невозмутимо заявил Рейн и снова икнул.
Девчонки покатились со смеху. Ради того, чтобы сохранить работу и уберечь свою задницу от тюрьмы, я проигнорировала его выпад.
Тесс дернула его за руку.
– Не обращай на него внимания. Можно нам десять коктейлей с собой? И двадцать тако, por favor[3]. – Она в очередной раз взмахнула блестящими волосами. – О, привет, Чарли.
Карли помахала из-за моей спины Тесс, не удосужившись ее поправить. Я жутко не хотела стоять у окошка, но на этом настояли миссис Контрерас и Карли. Они хотели, чтобы я вылезла из своей скорлупы, вышла в мир и все такое.
– В мягкой или хрустящей лепешке? – спросила я.
– Пополам и так, и так.
– Я быстро.
Достав и надев пару черных резиновых перчаток, я принялась за работу. Сначала стала делать тако в хрустящей лепешке. С ними сложнее. Они постоянно ломаются, поэтому хотелось побыстрее с этим покончить. Бабуля всегда говорила, что люди похожи на тако: чем они тверже, тем легче их сломать. Если ты мягкий человек, то лучше приспосабливаешься, быстрее адаптируешься.
«Мягкий человек больше выдержит. А если ты выдерживаешь больше, то миру тебя не сломить».
Запихивая в крошечные отверстия тако нарезанный салат, сливочный сыр и приготовленный миссис Контрерас гуакамоле, я чувствовала на своем лице взгляды покупателей. Карли переворачивала рыбу на гриле и оживленно пританцовывала.
Краем глаза я заметила, как Рейн пихнул локтем одну девушку и показал кивком на меня.
– Пс-с-с. Домашнее насилие?
– Поджог, – предположила девушка, пытаясь понять, откуда у меня шрам.
– Неудачная пластическая операция, – кашлянула в кулак третья девица. Они дружно заржали.
Шее вдруг стало нестерпимо жарко.
Еще пять минут – и свобода. Ты пережила физиотерапию, несколько операций и реабилитацию. Выдержишь и этих придурков.
Стоило подумать, что хуже уже быть не может, как Уэст Сент-Клер решил лично поглядеть, из-за чего поднялась такая шумиха. Он подошел ближе к фургону и уставился на левую половину моего лица, впервые заметив мое существование за два года, что мы учились в одном колледже, хотя у нас даже были три общие лекции. Я проглотила ком подступившей к горлу тошноты размером с бейсбольный мяч.
Я закончила с тако в хрустящей лепешке и принялась за мягкие. Уэст сделал еще шаг вперед, не удосужившись скрыть свой неприкрытый интерес к моему шраму. Под его взглядом я почувствовала себя обнаженной и беззащитной и почти выдохнула с облегчением, когда он оторвал взгляд от моей щеки и посмотрел на объявление о найме. Я собралась с духом и мельком глянула на парня. Если Уэст сегодня и дрался, то по его внешнему виду это было незаметно. Он казался расслабленным и спокойным. Почти умиротворенным.
– Работу ищешь? – фыркнул Рейн.
– Серьезно, Рейн, захлопнись, – гаркнул Истон, который, наверное, был самым приятным парнем из их тройки.
Уэст сорвал с фургона листок, скомкал его в кулаке и засунул в задний карман джинсов.
– Что за дикарь, – цыкнул Рейн, хмыкнув, попятился назад и запрокинул голову.
– Чего так грубо, Уэст? – в голосе Тесс слышались те же суровые нотки, с которыми она обращалась к Рейну. – Зачем ты это сделал?
Уэст проигнорировал их обоих и повернулся, посмотрев прямо на меня. Он перекатывал во рту леденец, как зубочистку, и смотрел взглядом, в котором так и читалась провокация.
Ну, и как ты теперь поступишь, Греночка?
Я за максимально быстрое время разлила маргариту и пробила Тесс чек. Рейн, Истон и другие девушки прошли на другой конец парковки, где принялись уплетать еду. Уэст стоял рядом с Тесс и по-прежнему пялился на мой шрам.
Я приготовилась услышать очередное издевательство, спрятавшись в свою скорлупу, как за хрустящий тако.
– Знаешь, я все хотела спросить, – вкрадчивым тоном произнесла Тесс, взяла Уэста за запястье и перевернула, полностью оголив внутреннюю поверхность бицепса. – Что означает твоя татуировка? В честь кого эта «О»?
Я не удержалась и быстро глянула на его руку, чтобы понять, о чем она говорит. Это была обычная татуировка с буквой «О». Без особого шрифта или эскиза. Просто одна буква стандартным Times New Roman.
– Наверное, осел, – буркнула я себе под нос.
Оба тут же перевели взгляды на меня.
Господи. Я сказала это вслух. Идиотка, которую сейчас прикончат. О чем я только думала?
Думала, что он осел. Потому что он такой и есть.
– Грейс, – Тесс хлопнула себя по губам, – как не стыдно.
Уэст выплюнул леденец на землю и посмотрел на меня косым взглядом, в котором читалась злость. Я чувствовала, как у меня голова вот-вот взорвется от резко прилившей к ней крови. После долгого молчания он все же вложил в протянутую ладошку Тесс две сотки, повернулся и ушел с кошачьей грацией, оплатив всю еду и напитки. Тесс закатила глаза и протянула мне деньги.
– Извини за объявление. У Уэста малость дурной характер. Я над этим еще работаю.
– Ты же ни при чем.
Я стянула перчатки и протянула Тесс сдачу. Она взяла меня за руку и охнула. Наш неожиданный контакт вынудил меня поежиться. Я не привыкла, чтобы ко мне прикасались.
– Классное кольцо! Откуда оно у тебя?
– Принадлежало маме. Твоя сдача.
– Оставь себе.
Я недоверчиво выгнула бровь. Нехилые чаевые.
– Уверена?
Тесс кивнула.
– Хрен с ним, вел себя как дурак. Знаешь, у Уэста реально дурная репутация, но, если честно, он добряк. И может быть очень милым, когда захочет.
Меня не убедили ее слова, я по-прежнему считала Уэста одержимым психопатом, но не жаждала развивать эту тему. Мне хотелось уйти с работы, стереть из памяти сегодняшний вечер и смотреть запоем «Друзей», пока моя вера в человечество не восстановится в нужном объеме.
– Ладненько, – голосом робота произнесла я. – Спасибо, что заскочили в «Фургон с тако».
Тесс бросила напоследок ослепительную улыбку и, развернувшись, побежала к друзьям.
Я проводила ее взглядом. Она срезала путь между золотистыми холмами по краю парковки и подбежала прямиком к своим пользующимся популярностью друзьям. Они чокались стаканчиками, смеялись, болтали и ели. Меня затошнило.
Я могла быть на месте Тесс.
Поправочка: я и была Тесс.
Наверное, именно это я и ненавидела в своей жизни больше всего. Когда-то я находилась на месте Тесс. Выставляла напоказ ноги в коротких узких шортах. Тусовалась с такими, как Уэст, Истон и Рейн. Сидела сзади на их мотоциклах, пока они ехали на заднем колесе по побитой грязной дороге на окраину города к водонапорной башне. Объясняла простым смертным, как устроены душа и разум Уэста Сент-Клера, и посвящала их в редкий секрет особой важности.
Я опустила окно, а когда обернулась, Карли завопила, еле сдерживая волнение, и отбила мне пять. Моя лучшая подруга была ростом метр с половиной. Загорелая и с аппетитными формами. С круглым красивым личиком и щеками, усыпанными гроздью веснушек. Когда-то давно, будучи признанной королевой школы, я привела ее в компанию крутых ребят. Но это случилось четыре года назад. Больше я не могла подарить ей что-то подобное.
– Истон Браун и Рейн де Ла Саль. Господи. Хотела бы я стать пастромой между их булочками. – Она стала обмахивать себя руками. – Но Уэст Сент-Клер – чеддер на тако. Думаю, у него сегодня был бой.
