Кэти Свит
Врачебная тайна. Шанс на счастье

Глава 9. Василиса

– Спасибо, – благодарю Хмельницкого. Он, как всегда, угадал. Со всей суматохой, что была сегодня с утра, я так и не успела насладиться горячим напитком.

Мама зудела над ухом, что я неблагодарная дочь, Лешу крыла на чем свет стоит и собиралась отправиться к своей дражайшей подруге в гости. Мне даже не нужно особенно напрягаться, чтобы понять цель визита. Нам кости помыть.

Видимо, они загрязнились.

Не знаю, что такого ужасного произошло в мамином прошлом, раз она превратилась в черствый сухарь, но от ее сухости и предвзятости страдают все в семье.

Обидно.

– Карамельный капучино, – произносит Саша. – Как ты любишь, – протягивает напиток.

С осторожностью, словно в стаканчике может быть не кофе, а бомба замедленного действия, принимаю напиток. Касаюсь картонного стаканчика ладошкой и тут же становится тепло.

– Спасибо, Саш, – говорю нерешительно улыбаясь.

– Пожалуйста, – отвечает, пряча усмешку в уголках губ. Он не спешит убирать руку от стаканчика, дожидаясь, чтобы я взяла его более уверенно.

Даже в таких мелочах Хмельницкий продолжает заботиться обо мне. И видя его отношение, зная его самого, у меня в голове до сих пор не укладывается то сухое и сжатое сообщение, в котором Саша отправляет меня на аборт. А после присылает на него денег.

Случайно соприкасаемся пальцами и от этого прикосновения по моему телу пробегает волна кипятка. Отдергиваю руку, будто ошпарилась.

Подношу стаканчик к губам, делаю глоток и едва не стону от удовольствия. Как же вкусно!

Хмельницкий видит мое блаженство и опять едва заметно ухмыляется.

– Значит, ты Федя, – наклоняется к сынишке. Тот сидя в своей коляске играет с синим трактором, малыш увлечен.

– Федя, – киваю, подтверждая.

– Лис, почему ты не говорила, что Леха твой брат? – вдруг ни с того, ни с сего задает глупый вопрос.

– Я и подумать не могла, что вы знакомы, – пожимаю плечами.

– Почему? – не отстает.

– Саш, я не привыкла играть в шпионов и выяснять знакомства всех вокруг, – огрызаюсь.

Глупейший вопрос! Неужели нельзя понять, что в нынешнем мире, при всех технологиях, мы можем не знать круг общения друг друга.

– Я не все вокруг, Лиса, – предупредительно рычит.

– Не утрируй, – отмахиваюсь. – Я и подумать не могла, что ты знаешь моего брата! А если б узнала о вашем знакомстве, то отправила тебя на все четыре стороны и к себе бы не подпустила!

– Ты и так это сделала, – заявляет, смотря мне прямо в глаза.

– Конечно-конечно! – фыркаю, отворачиваясь. – Ты заслужил все, о чем я тебе написала!

После его паршивейшего сообщения, я не сдержалась и написала все, что только думаю о подобных мужиках. Трусы! Безответственные! Жалкие трусы!

– Я надеялся, что после спасения Степки ты возьмешь свои слова назад, – щурится, не скрывая своего недовольства.

– Саш, давай договоримся, – резко разворачиваюсь и смотрю мужчине прямо в глаза. – О нашем прошлом просто забыли. Хорошо?

От негодования и злости меня всю трясет. Неужели можно быть таким гадким?

– Нет, – отвечает открыто.

Нет?!

Открываю и закрываю рот, хлопаю ресницами.

От шока я потеряла дар речи.

– Нет, Василиса, – произносит сурово. – У меня к тебе множество вопросов и один важнее другого.

Саша пристально смотрит на меня и его взгляд проникает в подкорку.

Я уже не так сильно уверена в своей правоте касаемо Хмельницкого. Когда он рядом, то поверить не могу, что Саша такой. Что он оказался самым главным судаком моей жизни.

– На твои вопросы у меня нет ответов, – тихо шепчу.

– Уверена? – провокационно выгибает бровь, спрашивает с вызовом.

Молчу. Я не хочу говорить.

Все, что могу ответить на его выпад, Саша прекрасно знает без меня. Так почему же он ведет себя так нелогично?

Воздух вокруг нас начинает нагреваться, пространство сужается, мир полыхает. Если протяну руку чуть вперед, так, кажется, наткнусь на глухую ледяную стену.

– Кто настоящий отец твоих сыновей, Василиса? – взгляд проницательных серых глаз смотрит прямо в сердце.

Саша достает из кармана машинку, протягивает ее Феде. Малыш совершенно не опасаясь постороннего для себя человека принимает подарок и с интересом принимается его изучать.

– Так кто? – продолжает давить. Закусываю губы.

Рассказывать правду слишком страшно. Если он узнает об этом, то никогда меня не простит.

– Не важно, – отмахиваюсь. Внутри все дрожит.

Чтобы сохранить в тайне беременность мне пришлось всем наврать, что мальчики родились раньше срока. Леша тогда очень много работал и не заметил моей лжи, а мама так никому и не рассказала, что я замуж за Гришу выходила будучи беременной от другого.

– Я знаю, что это не твой муж, – продолжает настаивать. Мурашки по коже бегут.

– С чего ты взял? – нервно усмехаюсь. Отмахиваюсь.

Хмельницкий не успокаивается. Он нависает надо мной и требует ответа.

– Кто? Говори! – требует.

– Мужчина, который отправил на аборт, когда узнал о моей беременности, – произношу гордо вздернув подбородок. Я до сих пор помню его смс…

И от тех слов никак не может затянуться рана на сердце.

– Кто это? – рычит, не скрывая своей ярости. – Я его уничтожу!

Не уничтожишь. Потому что это ты.

– Саш, не скажу, – отвечаю ему. – Можешь даже не пытаться. Выяснить правду не выйдет.

– Уверена? – задает вопрос со злой ухмылкой.

От этой самой ухмылки у меня холодок пробегает по позвоночнику, я забываю дышать.

Не стоило бросать Хмельницкому вызов…

Глава 10. Саша Хмельницкий

– Блин, ну похож ведь, – говорю сам с собой. – Похож!

Передо мной на столе лежит старенький фотоальбом, где на черно-белых фотографиях я запечатлен еще совсем крохой. Вот, я в коричневой шубке из искусственного меха ползу на горку, вот иду с портфелем в первый класс. Вот сижу на крыльце старенького деревенского дома, а передо мной корзина яблок.

Столько времени прошло, но я до сих пор помню их невероятный аромат и сочность. “Белый налив” вкус моего детства.

Среди множества старых фотографий выбираю ту, где по возрасту я больше всего подхожу к Степке и Феде. Выбор, конечно, не большой, но тем не менее, я нахожу парочку.

Беру фото, подношу к экрану смартфона. Сравниваю.

Одно лицо!

– И после этого ты будешь говорить, что это не мои дети? – ухмыляюсь.

– Саш, ты с кем говоришь? – из своей комнаты выглядывает Маришка.

– Ни с кем, – отмахиваюсь.

Но сестра не думает уходить, она так и стоит в дверях своей комнаты и с интересом за мной наблюдает.

– Как в универе? – спрашиваю, желая перевести тему. Не хочу рассказывать про сыновей, пока сам не буду в этом уверен.

– Нормально, – говорит таким тоном, что без труда становится понятно, все как раз наоборот.

Убираю фото на столик перед собой, поверх карточек кладу телефон. Смотрю на свою сестренку.

– А если честно? – не свожу с девушки внимательный взгляд.

И чем дольше смотрю, тем сильнее понимаю. У нее что-то случилось.

– Все плохо, – печально вздыхает. Стоит понурив голову.

Я жду, когда она поделится своими проблемами, но сестра не желает продолжать разговор. Делает шаг назад и хочет опять закрыться в комнате.

– Марина, – произношу с нажимом. Она понимает, что я требую ответа и еще сильнее зажимается.

Реакция сестры мне совершенно не нравится. В голову мысли закрадываются одна хлеще другой.

– Ты мне расскажешь, что случилось? Или гадать? – спрашиваю, стараясь держать себя в руках. Хоть это выходит не очень.

Я безумно устал и контролировать тон, с которым говорю, уже не представляется возможным. Все мои эмоции налицо.

– Меня не берут в общагу, – Марина произносит с обидой и печально поджимает губы.

– Нашла из-за чего расстраиваться, – расслабляюсь. А то я напридумал уже себе такое… Мама не горюй! – Будешь у меня жить. Ничего страшного.

– Ездить от тебя каждое утро до универа слишком далеко, – продолжает расстраиваться. – Мне придется выезжать за час с небольшим до пар.

– И что? – теперь приходит моя очередь удивляться.

– Я не привыкла к такому бешеному ритму жизни, Саш, – произносит печально. – Дома все было совсем не так.

– Это было дома, – сменяю гнев на милость. Раздражение уходит, его как рукой снимает.

Маришка еще совсем ребенок, пусть ей и восемнадцать лет. Она выросла в небольшом, спокойном городке, а шум и суета большого города для нее дикость.

– Пришли мне имя ответственного за распределение общежития. Я постараюсь помочь, – обещаю сестре. Она счастливо улыбается и кидается ко мне на шею.

– Спасибо! – благодарит от всей души.

– Пока не за что, – смеясь отвечаю.

На душе сразу становится легче и светлей, словно кто-то взял и раскрыл темные шторы в комнате, пропуская свет. Марина и Василиса, вот две девушки, которые всегда умеют подобрать ко мне правильный подход.

Только на них двоих отзывается мое сердце.

– Есть за что! – не отступает сестра. – Если бы не ты, я так и сидела у себя в городе. Родители б не отпустили меня сюда.

– Ничего, – похлопываю ее по руке. – Они просто очень переживают за тебя. Привыкнут.

– Надеюсь, – вздыхает. – Я скучаю по ним, – признается чуть тише.

– На зимние каникулы поедешь, – обещаю. – Скоро начнется учебный год и у тебя время быстро полетит. Оглянуться не успеешь.

– Ага, – кивает. Уже улыбается и это не может не радовать. – Осталось дождаться сентября.

– Обязательно дождешься, – обращаюсь к сестре, а сам опять внимательно смотрю на фотографии.

– Ой, а кто это? – Маришка подается вперед. – Как похож на тебя, – берет мой телефон в руки, поворачивает экраном к себе и принимается сравнивать.

– Похож? – уточняю с замиранием сердца.

– Очень! – кивает. – Прям как две капли воды! – снова смотрит на экран. – Саш, а это кто? – переводит внимание с фотографии Феденьки, что я сделал этим утром, на меня.

– Мой сын, – произношу пожимая плечами. – По всей видимости.

– Твой сын? – ахает. Смотрит на меня полными шока глазами. – У тебя есть ребенок? И ты молчал?!

– Марин, угомонись, – остужаю сестринский пыл. – Там все сложно.

– Да плевать, как там! – вспыхивает. – У меня есть племянник и ты не говоришь!

– Двое, – поправляю ее. Своими словами окончательно ввергаю девушку в шок.

– Двое? – брови сестры подлетают вверх, она смотрит на меня полным удивления взглядом.

– Два мальчика. Степа и Федя, – делюсь с ней. – Но прежде, чем заявлять об этом официально, мне нужно самому во всем разобраться.

– И как ты планируешь это делать? – сестренка присаживается рядом со мной на диван. Берет одну за другой фото, подносит к экрану и сравнивает. – Саш, как же похож… Тут даже сомневаться не стоит! Твой это сын! – заверяет.

– Я должен получить результат экспертизы, – упрямо стою на своем. – Без него никто ничем помочь мне не сможет.

– А мать? Мать у малышей есть? – разворачивается и смотрит на меня. – Где она? Что с ней?

– Степа у меня в больнице, ему сделали операцию и послезавтра малыша переведут в палату, – все-таки решаюсь рассказать сестре правду. – Его мама, Василиса, пока с другим сыном. С Федей. Но скоро ей придется ложиться в больницу.

– А кто будет с Федей? – сестра задает очень важный вопрос. Смотрю на нее и меня осеняет.

– Кажется, я знаю, кто это будет, – губы расползаются в улыбке. – Скажи, ты ведь отлично ладишь с детьми?

– Да, – кивает не понимая к чему я клоню. – Мама всегда меня просила посидеть с мелкими.

– Подзаработать не хочешь? – лукаво улыбаюсь.

– Саш, я тебе и так помогу! Не нужно мне никаких денег! – заверяет.

– Погоди, ты меня не поняла, – останавливаю сестру. А то сейчас как начнет возмущаться. – Никто не должен знать, что ты моя сестра.

– Это как? – ахает. Хлопает пушистыми ресницами и не понимает.

– А вот так, – довольный своей задумкой улыбаюсь. – Я тебя представлю матери своих сыновей, как девушку, которая ищет подработку и предложу тебя в качестве няни для Феди.

– И? – хмурится.

– Будешь в течение дня заниматься с ребенком, – поясняю.

Лиса минимум на неделю ляжет в стационар, раньше все равно выписать их со Степкой не сможем.

Пока она научится ухаживать за стомой, пока приноровится вырезать и приклеивать калоприемники, пока примет вообще этот факт.

Для осознания того, что твоему ребенку некоторое время придется прожить с выведенной на брюшную стенку кишкой требуется не один день. Василисе придется не сладко.

Я буду рядом с ней максимально много, сколько смогу. Но и этого окажется недостаточно, ведь сердце все равно будет разрываться между сыновьями.

А если учесть, что Феденьке придется все это время находиться с бабушкой…

Ну уж нет! Я не допущу того, чтобы Высоцкая испоганила детство моего сына! Пусть даже неделю. Нифига!

А Марина мне в этом поможет.

– Сможешь с племянником поближе познакомиться, а также подзаработать, – смотрю на сестру. – Ну так что? Согласна?

Глава 11. Василиса

– Мам, я не могу разорваться, – чуть ли не плача обращаюсь к матери. – С Федей могу оставить только тебя, больше некого, – в очередной раз пытаюсь до нее достучаться. – Степка в больнице. Один! – с трудом сдерживаю слезы. Сердце в клочья. – Я нужна ему там….

– А здесь ты нужна Феде, – отрезает сурово. – Степа твой под присмотром врачей, а тебе нечего лишний раз в больницу мотаться. Там куча заразы! Еще притащишь чего, – фыркает.

– Мама! – вспыхиваю. Я просто в шоке. – Это реанимация! Какая там может быть зараза?

Так и хочется спросить в своем ли она уме. Вот честно!

– Степа годовалый малыш! Ему плохо! Он в реанимации! – пытаюсь достучаться до нее. Но судя по всему, бесполезно.

Разворачиваюсь к Феде, подхватываю его на руки и иду в коридор. Раз мать не желает смотреть за малышом, то я поеду в больницу вместе с ним. Других вариантов просто не вижу.

От негодования, досады и злости меня всю трясет. Как так можно погано относиться к своим детям?

То Лешу пытается помирить с Лизкой, хоть та неоднократно вытирала ноги о брата и не сделала для него ничего хорошего. То теперь активно вставляет палки в колеса, участвуя в моей жизни.

Наседает, чтобы я помирилась с Гришей. Мол, дети должны расти в полной семье.

Она не желает слышать никакого другого мнения помимо своего собственного.

– Ты куда? – идет следом за мной.

– В больницу! – рявкаю. Сдерживать эмоции уже не могу, они оказываются сильнее моего самоконтроля.

– Федю оставь, – говорит.

Резко разворачиваюсь и смотрю на нее возмущенно. Приличных слов больше нет.

– Ты ж не хотела быть с ним, – не скрываю своего недовольства. Пусть видит!

Блин, как же меня трясет. Нервы расшатались, собрать себя в кучу не могу.

– Я еду в больницу к сыну, мам, – отрезаю. – Бросить все и сорваться к тебе не смогу, – специально предупреждаю. Чтобы потом не обвиняла меня во всех смертных грехах, как она любит. – Так что ты либо остаешься с Феденькой до поздней ночи, либо он едет со мной!

Мать хочет что-то сказать, но в этот момент раздается звонок в дверь.

– Ты ждешь кого-то? – тут же напрягаюсь.

У меня такое воинственное настроение, что я готова рвать и метать. Если это Лизка или ее мать явились без приглашения, то им не поздоровится. Уж точно!

– Нет, никого, – растерянно произносит мама.

Странно…

Открываю дверь и от неожиданности делаю шаг назад. Теряю дар речи.

– Ты что здесь делаешь? – во все глаза смотрю на Хмельницкого.

Он явился ко мне не один. С какой-то девушкой.

– Привет, – спокойно здоровается. Словно не слышал претензии в моем голосе. – Я к тебе помощницу привел, – слегка приобнимает пришедшую с ним.

– Помощницу? – скрещиваю руки на груди, смотрю на Сашу щурясь. – А кто сказал, что она мне нужна? – спрашиваю с вызовом.

– Лис, – устало вздыхает. – Прошу, не начинай, – произносит по-прежнему совершенно не поддаваясь на мои гневные выпады.

Хмельницкий остается спокойным, словно удав. От него исходит только сила и мощь, без злости и агрессии.

Сама не замечаю, как бушующая в груди ярость затухает.

– Марина сможет тебе помочь и посидит с Федей, – продолжает уверенным голосом. – Ты сможешь спокойно находиться в больнице, а твоей матери не придется круглосуточно сидеть с ребенком.

Сам того не осознавая, Хмельницкий нажимает на самые больные точки и продолжает давить на них.

Змей-искуситель!

– Меня зовут Марина, – девушка с нежностью смотрит на Федю. – Дай пять, – обращается к малышу. Тот без страха ступает вперед и протягивает ей свою раскрытую ладошку.

Смотрю на сынишку и с удивлением понимаю, что он без труда пошел к Марине. Не испугался, не стал прятаться за меня, не заплакал, как то обычно бывает.

Девушка вытаскивает из кармана маленькую яркую машинку и протягивает ее Феде. Малыш берет и принимается внимательно изучать новую игрушку.

– Вы все Хмельницкие таким странным образом влияете на детей? – не скрываю своего изумления.

– Не все, – мягко улыбается Саша. – Только лучшие из нас, – подмигивает играющей с Феденькой девушке.

В груди неприятно зудит. Вдруг понимаю, что я ревную Сашу к этой девушке!

Ого, как… После всего, что между нами произошло, у меня еще остались к Хмельницкому чувства?

Слабачка я. Самая настоящая!

Не знаю почему, но мне кажется, Саша и Марина похожи друг на друга. А это значит, либо Марина сестра, про которую я никогда раньше не слышала, либо они уже не первый год живут вместе.

Первый вариант из области фантастики, а второй… Уж больно мне не хочется, чтобы он оказался верным.

– Ну так что? – Хмельницкий не останавливается и продолжает давить. – На няню в виде Марины согласна?

– Саш, – произношу растерянно. – Я не знаю, – не решаюсь ответить правду.

Мне няня сейчас очень нужна. Просто жизненно необходима! Но мне ей нечем платить… Все деньги, что есть расписаны чуть ли не до копейки.

– Расходы беру на себя, – он опять словно читает мои мысли.

Саша бросает в сторону девушки предупреждающий взгляд. Она молча кивает. Мне от этого становится еще сильнее не по себе.

– Вася, – произносит с нажимом мать. Оборачиваюсь. – Меня Люба ждет. Мы с ней договорились погулять в парке.

– Зря, – Хмельницкий смотрит прямо на мою мать. – Скоро испортится погода. Прислали штормовое предупреждение.

– Как? Когда? – ахает. Принимается суетиться. – Васька, почему ты не сказала об этом? Хочешь угробить мать?!

– Я хочу попасть к своему больному сыну, – терпеливо произношу. – Ты что творишь? – шепотом обращаясь к Саше.

Он ведь врет, по глазам вижу! Они насмехаются.

Не было никакого штормового предупреждения. Напротив, сегодня должна быть жара.

Но разве Хмельницкого когда-либо интересовало чужое мнение?

– Тебя спасаю, – так же тихо отвечает мне.

Закатываю глаза. Он неисправим!

– Няню берешь? – снова интересуется. – Смотри, как Марина поладила с нашим сыном.

– Саша! – вспыхиваю. От его слов меня всю трясет.

Делаю шаг вперед, тычу пальцем в широкую грудь мужчины.

– Моим, – шиплю, не пряча свою злость.

– А вот это мы совсем скоро проверим, – ухмыляется. И от этой ухмылки мороз по коже бежит.

Если Хмельницкий узнает правду, то никогда меня не простит… Он ведь не просто так настаивал на аборте.

– Хорошо, – обреченно выдыхаю. – Я согласна на няню.

Все равно ведь не отстанет от меня. Придется соглашаться.

– Вот и отлично, – заметно расслабляется он. – Слышал, ты к Степе собиралась? – смотрит мне прямо в глаза, а его взгляд тем самым прожигает дырку в груди.

– Правильно слышал, – подтверждаю.

– Мариш, ты тут справишься? – уточняет у девушки.

– Да, – та выглядывает из комнаты. – Не переживай! Мы с Федей отлично подружимся к вашему приезду!

– Будут вопросы, звони! – говорит ей. Переводит внимание на меня. – Собирайся. У тебя есть три минуты. Жду в машине.

Глава 12. Саша Хмельницкий

– Веди себя тихо, – предупреждаю Василису при входе в реанимацию. – Вход сюда разрешен только для персонала и поэтому постарайся не привлекать к себе излишнего внимания.

– Хорошо, – с готовностью кивает. В глазах столько надежды, что щемит в груди.

Я не боюсь, что ее могут заметить. Если кто мне решит что-то сказать на этот счет, то живо заткну и больше человек рта в мою сторону открыть не посмеет.

Но предупредить Василису нужно, ведь не известно какая у нее будет реакция при виде сына.

– Сейчас Степа спит, – продолжаю объяснять то, что она увидит. – Он находится под препаратами и не нужно его тормошить.

– Хорошо, – все так же быстро соглашается. – Я не буду мешать. Обещаю.

– Знаю. Идем, – беру девушку за руку. Она не вырывается и покорно следует за мной.

Мы проходим по длинному прямому коридору вдоль пустующих боксов. Их никак не отремонтируют и поэтому пациентов приходится держать в другой половине реанимационного блока.

Василиса с опаской озирается по сторонам и старается держаться ближе ко мне, словно ищет защиту. От осознания этого в груди становится тесно.

Хочу обнять ее, прижать к себе и заверить, что никогда не обижу.

Только вот пока этого делать нельзя.

– Привет, девушки, – здороваюсь с сидящими на посту медсестрами.

Они поднимают на меня глаза, узнают и тут же принимаются прятать разложенные на столе каталоги то ли косметики, то ли одежды.

– Александр Петрович? – ахает, старательно запихивая журнал в верхний ящик тумбочки.

– Он самый, – произношу жестко.

Стоящие рядом с постовой медсестрой быстро ретировались, как только меня увидели. У одной замечаю в руках одноразовые стаканчики, у другой нечто похожее на бутылку вина.

– Стоять! – рявкаю. Девушки тут же врастают ногами в пол. – Возвращайтесь. Я вас не покусаю, – обещаю медсестрам.

То, что я сделаю, будет гораздо хуже. Потому что я очень зол.

Наклоняюсь вперед, открываю ящик, в который так и не влезли проклятые каталоги, достаю их и кидаю перед перепуганной девушкой на стол. Она опять пытается их спрятать, но я не позволяю.

– Верните то, что забрали, – приказываю другим медсестрам.

Они переминаются с ноги на ногу, но идти ко мне не спешат.

– Живо! – рявкаю еще раз. Я не собираюсь скрывать свое раздражение.

Это ж нужно было додуматься! Совсем охренели! Слов нет!

Девушки видят мой гневный взгляд и застывают. Медленно возвращаются к столу понурив головы.

– Пожалуйста, не надо, – просит чуть ли не плача та, что должна находиться на посту. – Я больше так не буду, – клятвенно заверяет.

– Мы тоже, – поддакивают другие.

Бесят меня!

– Не будете что? Подвергать опасности жизни пациентов? – уточняю не скрывая свой гнев.

Поочередно смотрю на каждую из них, перевожу внимание на бутылку вина и пластиковые стаканчики. Поднимаю стеклянную тару, подношу к свету и понимаю, что половины уже нет.

Охрененно.

– О, да! – заверяю со злостью. Как же мне каждой из них хочется по шее-то надавать. – Не будете, это точно! Я об этом позабочусь. Лично!

Беру свой смартфон, делаю пару снимков и отправляю старшей медсестре.

Пусть наведет порядок среди своего персонала! У меня их безалаберное и халатное отношение к работе уже в печенках сидит.

Как можно было додуматься до распития вина на рабочем месте в, зараза, рабочее время?! Когда, блин, от скорости твоей реакции жизни зависят!

У меня просто нет приличных слов.

Уволить каждую их них! Выгнать тут же!

– Пожалуйста, – принимаются хныкать. – Нас же уволят.

– Это будет лучшим решением, – отрезаю. – Радуйтесь, если не подпадете под статью!

Резко разворачиваюсь, беру ошарашенную Лису под локоть и увожу прочь от завравшихся и охреневших медсестер.

– И часто у вас тут такое? – оглядываясь на причитающих девушек уточняет она.

– Честно? – бросаю на нее суровый взгляд. Никак не могу совладать со своей злостью. – Подобное в первый раз.

Лиса смотрит на меня чуть дольше, чем позволяют правила приличия, затем подается вперед и прижимается к моей груди. Я застываю в полнейшем шоке.

– Ты все сделал правильно, – говорит, смотря мне прямо в глаза.

– Только вот теперь смена осталась без медсестер, – констатирую факт. – Этих до пациентов я не допущу, пока не протрезвеют.

– Я могу тебе чем-то помочь? – своим вопросом окончательно выбивает почву у меня из-под ног. – Как понимаю, домой пока ты не вернешься.

– Не вернусь, Лис, – устало вздыхаю. – Я должен убедиться, что с пациентами все в порядке.

– Понимаю, – улыбается нежно. – Слушай, а где дежурный врач? – озирается по сторонам.

– Надеюсь, он на операции, – произношу единственное, что может спасти от разбирательства моего коллегу. Потому что если он где-то прохлаждается, то служебной проверки ему не избежать.

Пусть я буду выглядеть полнейшей сволочью и негодяем в глазах нерадивых сотрудников, мне на это плевать. Главное, жизнь и здоровье вверенных нам пациентов.

На остальное просто посрать!

– Пойдем, отведу тебя к Степке, – приобнимая за талию веду Лису к сыну.

Сначала сделаю то, для чего я приехал. С остальным буду разбираться чуть позже.

– Помни, что я тебе сказал при входе в отделение, – обращаюсь к девушке. – Степа спит. Его не будить.

– Угу, – кивает.

– Почти пришли, – говорю.

Лиса озирается по сторонам и видит сына, кровь тут же отливает у нее от лица.

– Степа, – выдыхает и бросается к малышу.