Кэти Свит
Брошенная семья. Путь к счастью
Глава 6. Миша
– Справились, – снимаю с себя халат и выхожу из операционной. Петрович остается на месте, он до самого окончания операции будет контролировать ее ход.
Мне уже можно спокойно спускаться в отделение и приступать к заполнению протокола. Писанины так много, что просто жуть!
Во время операции было непросто…
Благо, успели вовремя и спасли малыша!
– С мальчиком теперь все будет в порядке, – немного выдыхаю. На моем счету еще одна спасенная детская жизнь. – Сейчас дошьют, и можно перевозить в реанимацию, – говорю ожидающей медсестре. Она кивает, я дальше иду.
Времени нет. У меня еще амбулаторный прием в клинике, до него нужно закончить с документами и хоть немного передохнуть.
К сожалению, далеко не всегда детки с такими непростыми диагнозами изначально попадают в руки к грамотным специалистам. Зачастую ими занимаются хирурги, после вмешательства которых приходится реально деток спасать.
Амбулаторный прием позволяет мне принимать пациентов отовсюду. Им ни в коем случае нельзя пренебрегать.
– У вас золотые руки, Михаил Александрович! – говорит женщина в возрасте. Она работает в администрации клиники, я год назад спас ее внука.
– Да бросьте, – отмахиваюсь. – Просто это мое любимое дело, вот и все.
Не дожидаясь последующей похвалы, ускоряю шаг, захожу в лифтовой холл и ныряю в кабину. За моей спиной смыкаются металлические двери, и лифт приходит в движение.
Не люблю выслушивать пустые слова. Как правило, после подобных я потом долго болею.
Я просто неплохой врач. Не лучший и не худший. Просто тот, кто специализируется в одном профиле, и только.
Мне повезло пройти обучение у лучших из лучших врачей в области хирургии. Страшно представить, сколько денег пришлось заплатить моему брату, чтобы организовать подобную стажировку.
Но Макс это сделал. Он отправил меня заграницу, обеспечил проживание и обучение. Благодаря ему я достиг всего, что имею сейчас.
У учителей работа спасать от безграмотности, у повара – от голода, а у меня… просто спасать. Хвали, не хвали, а я всего лишь делаю свою работу.
Я этим горю.
– Миха, ты опять в своем репертуаре! В свой выходной опять на посту, – ухмыляется мой старый знакомый. Мы учились на одном курсе, а теперь работаем в одном центре.
Мир тесен! А мир хороших специалистов и грамотных врачей так вообще!
– Вот дома тебе не сидится! – продолжает, качая головой.
– Ну кто ж еще, коль не я, – ухмыляюсь в ответ. – Или тебе без моих пациентов работы мало?
– Ой, не, – выставляет руки вперед. – Уж лучше давай будут твои! – произносит с улыбкой. – С ними проблем практически никогда нет.
– Сплюнь! – качаю головой. – А то наговоришь!
– Могу. Умею. Практикую, – смеется. – Справимся! Не боись!
– Да мне-то что? – пожимаю плечами. – Я свое дело сделал, все что мог поправил. Малыш крепкий. Теперь все будет зависеть уже от него самого.
– Пищевода хватило? – переходит от пустых слов к делу. Он сегодня ответственный в реанимации, будет за маленьким путешественником наблюдать.
– Нет, – поджимаю губы. – Немного не дотянул.
Очень обидно, когда так выходит. Мальчишке не хватило совсем немного, можно было бы попробовать и обойтись без гастростомы, но рисковать и натягивать пищевод я не стал.
Малыш еще будет расти, пищевод тоже. Родителям придется приспособиться под некоторые особенности в плане ухода, но я сделал все в интересах самого малыша.
– Понял тебя, – кивает. – Значит, две стомы.
– Это временно, сам знаешь, – говорю, думая, как связаться с родными мальчика. – Маму обучим, придет время – стомы закроем. Попец сделаем, – озвучиваю свой благоприятный прогноз.
Все поправимо. Все лечится! Для это только требуется время и родительская любовь.
– Надеюсь, они останутся у нас, – озвучиваю вслух свои тревоги. Такому ребеночку вряд ли так грамотно помогут где-то еще.
– Мих, нужно быть полным дураком, чтобы сбегать от такого врача, как ты! – произносит со знанием дела.
– Сам знаешь, такие родители есть, – говорю в ответ. – Далеко не каждый решится так далеко летать, наблюдаться в тысячах километров от дома. Сам понимаешь, это не так просто, как может показаться на первый взгляд.
– Здесь я согласен, – задумывается над моими словами. – Но ты уж постарайся родителям мальчика все объяснить.
Самое сложное. Рассказать родителям и объяснить им, что ничего критичного не произошло, что все поправимо. Но нужно будет всем нам для этого немного потерпеть.
– Саныч! Ты опять в отделении? – раздается за спиной, как только я на своем этаже выхожу из лифта. – Не надоело? – Ко мне подходит дежурный хирург. Ему немного за тридцать, он невысокого роста. И очень дотошный человек.
– Как видишь, не надоело, – аккуратно отхожу от темы. – Жить без своего отделения не могу! – перевожу в шутку, иду чуть быстрее.
У меня на счету каждая секунда. Мне бы заполнить документы и немного поспать… Голова толком не соображает.
Операцию провел, малыша спас, теперь можно с чистой совестью упасть где-нибудь в ординаторской на диване и поспать хотя бы часа два. Лишь бы никто не побеспокоил.
Захожу в отделение, прохожу по коридору. Прислушиваюсь. В палатах тишина.
Проскочить бы незамеченным до ординаторской! Если сейчас кто из мам пациентов заметит, то к вечеру до документов не доберусь.
– Михаил Александрович! А я вас ищу. – Ко мне обращается постовая медсестра как раз в тот момент, когда прохожу мимо. – К нам пациента везут, – протягивает папку. – Вот, держите.
Принимаю документы из ее рук. Открываю, читаю. Глаза спотыкаются на фамилии… Смирнова…
Город тот же.
Нет! Таких совпадений не бывает! Этого просто не может быть!
– Девочка Смирнова? – обращаюсь к медсестре. – А где документы на мать? – пролистываю папку до конца, показываю, что отсутствуют несколько листов.
– Ой, там дело такое, – переходит на шепот медсестра. – Там с матерью вроде как все в порядке, но в роддоме утверждают, что она откажется от ребенка и поэтому не дали никаких документов на нее.
– Откажется? – Каждый раз я думаю с содроганием о таких детках. – Но тут ведь пустяк! Атрезия пищевода и ануса, со свищом! Грамотно проделанная операция при рождении – и малышка будет нормально жить!
– Михаил Александрович, – печально вздыхает медсестра. – Я вам передала то, что мне сказали.
– Достань мне номер матери ребенка, – говорю, словно не слыша. – Кстати, – спрашиваю как бы ненароком: – Как ее зовут?
Глава 7. Эля
– Скажите, как мне связаться с лечащим врачом моего ребенка? – спрашиваю у педиатра. Я уже оббегала половину больницы, никто никаких сведений мне не дает.
– Вашего ребенка? – удивляется врач. Осматривает меня с головы до ног, хмурится. – У нас здесь нет новорожденных, – показывает за свою спину.
Я называю фамилию, объясняю ситуацию. По мере моего рассказа врач начинает все понимать.
– Мне сказали, что вы отказываетесь от ребенка, – говорит совершенно спокойно, а меня в холод бросает от этих слов. – Передумали? – слегка удивляется.
– Нет! – вспыхиваю. Затем понимаю, что я как бы ответила на последний вопрос, и спешу себя поправить. А то ведь подумают невесть что! – Я не отказывалась от ребенка! Это моя дочь! Дайте мне номер ее лечащего врача! Прошу вас!
– Но мне сказали… – упрямится педиатр.
– Мне плевать, кто, что и где сказал! – Еще немного и я начну кричать. Держать себя в руках становится труднее с каждой секундой. – Отказа от моей дочки нет и не будет! – Я горю.
Кто такое придумал вообще? Чтобы отказаться от собственного ребенка.
Я мать! Анечка – моя дочь! Вылечу, поставлю на ноги, и все будет прекрасно!
– Готовьте все документы, я выпишусь и поеду к ней в больницу! – Я полна решимости. Буду бороться за свое сокровище до конца. – Отказа от ребенка не будет! Так вам понятнее?!
– Видимо, я что-то не так поняла, – под моим напором идет на попятную. – Вы в палате подождите, я вам все принесу. Одну минутку, – хочет скрыться за дверями отделения.
– Сразу давайте! – стою на своем. Уходить и ждать в палате я не намерена.
Уверена, стоит только отойти, как про меня тут же забудут.
Конечно, новому прогрессивному центру не нужны ни больные рожденные дети, ни их родители. Им нужно, чтобы все было гладко и красиво. Как на картинке, что в холле висит.
Но у меня так не получилось. Что ж с этим поделать? Не люди мы, что ли?
Анечка не виновата, что такой родилась. Она маленькая девочка, которая особенно остро нуждается в своей маме.
И эти твари хотят мою малышку у меня отобрать?!
Ни за что! Я не позволю!
– Торопиться мне некуда, я здесь подожду! – говорю, скрещивая на груди руки. Гордо вздергиваю подбородок, не моргая смотрю вперед.
Педиатр что-то недовольно бурчит под нос и уходит в отделение. К сожалению, мне туда нельзя. Иначе бы шла по пятам и капала на мозг до тех пор, пока бы она не дала номер, по которому могу связаться с врачами.
Потому что я не намерена отступать! Мой муж и мама могут сколь угодно долго мне угрожать и требовать отказа от ребенка, они его не получат.
Анечка – моя дочь!
Вдруг на весь коридор раздается мелодия. Спохватываюсь, скорее достаю из кармана халата телефон.
На экране незнакомый номер.
– Слушаю, – поднимаю трубку и тут же начинаю жалеть об этом. Мысли сейчас совсем о другом.
Нужно смотреть за врачом, чтобы она не ушла из отделения ненароком, а не по телефону непонятно с кем разговаривать.
Но уже поздно. Трубку я подняла.
– Элеонора Смирнова? – В динамике раздается приятный мужской голос. Он кажется мне смутно знакомым, но из-за шума на заднем фоне разобрать, кто это может быть, довольно тяжело.
Отхожу в сторону. Встаю так, чтобы не торчать посреди коридора. Но из поля видимости ни на секунду не упускаю заветную дверь.
– Она самая, – говорю тихо. Слышимость в коридоре просто колоссальная. Уверена, даже в самой дальней палате прекрасно слышно, что я сейчас говорю.
Обычно я подобные звонки не раздумывая сбрасываю, но здесь почему-то решила ответить.
– Вас беспокоит лечащий врач вашей дочери, – представляется мужчина.
При этих словах сердце подскакивает к горлу, перехватывая дыхание, и тут же стремглав падает вниз. Встает на место и начинает гулко биться в груди.
– Лечащий врач? – переспрашиваю. Ушам не верю… Слезы счастья наворачиваются на глаза.
У меня есть связь с моей малышкой! Есть тоненькая ниточка! Есть надежда!
Я теперь не одна!
– Как она? – забыв обо всем, возвращаюсь в палату. Иду так быстро, словно не рожала меньше суток назад. – Как моя дочка? Вы уже сделали операцию? Как она ее перенесла? – засыпаю хирурга вопросами. Голова кругом от переизбытка эмоций.
Тут же забываю про педиатра и ее глупые слова об отказе. Все мои мысли сейчас лишь об одном. У меня есть возможность узнать все о моей доченьке. И я должна воспользоваться предоставленным шансом на все сто!
– Мне сказали, что вы собираетесь отказаться от ребенка, – начинает врач.
– Нет! – ахаю. Я в шоке! Почему и он думает так? – Что вы?! Это моя девочка! Я ни за что от нее не откажусь!
– Вот и славно. – Из голоса врача исчезает напряжение. – Тогда выписывайтесь и приезжайте, – говорит заветные слова. – Она ждет вас.
– Ждет? – Слезы льются из глаз беспрерывным потоком. – Как моя Анечка? Где она сейчас?
– Ваша дочка в реанимации под круглосуточным наблюдением врачей. С ней все в порядке, не переживайте. Она спит. – Слова хирурга звучат обнадеживающе. У меня словно гранитная глыба падает с плеч.
– Может быть, ей что-нибудь нужно? – Я не знаю, что еще спросить, но завершить вызов не в силах. Кажется, что сейчас я рядом. Будто моя малышка слышит меня.
– У нее все есть, – мягко отвечает врач.
– Пожалуйста, расскажите мне про нее еще хоть что-то, – прошу. Мне жизненно важно узнать про Анютку.
– Ваша дочка в надежных руках, не переживайте, – продолжает успокаивать врач. – Она не остается одна, за ней наблюдают.
– Операция прошла успешно? Без осложнений? – Сердце останавливается, пока я жду ответа.
– Все хорошо. – Выдыхаю. У моей девочки все хорошо… Счастье-то какое!
– А… Скажите, с вами по этому номеру можно будет связаться? – задаю очередной животрепещущий вопрос.
– Конечно, – тут же отзывается.
– А то мне до сих пор не дают ни одного контакта, – признаюсь. – Я вам уже давно позвонить хочу, только не знаю куда.
– Это мой сотовый. – Ой… – Можете звонить в любое время. Только не забывайте, что я тоже человек и иногда сплю.
– Спасибо вам огромное! – говорю с жаром. Вот почему нельзя всю благодарность, что испытываю, облачить в слова?
– Постарайтесь до приезда к нам оформить на ребенка все документы. – Врач возвращает меня на землю. – Они нам потребуются для оформления.
– Хорошо, – киваю, словно болванчик.
– Готовьтесь к длительной госпитализации, – предупреждает. – Вы в отделении проведете не один день.
– Я вас поняла. – Сейчас я согласна на все! Совершенно! Лишь бы с дочкой все было в порядке, на остальное плевать!
– У вас еще остались ко мне какие-либо вопросы? – уточняет.
Вопросов нет… Но я не могу этого сказать.
Кажется, что если завершу вызов, то связь с малышкой прервется.
– Если вопросов сейчас нет, то мне нужно идти, – признается. – Пациенты ждут.
– Да-да, конечно! – тут же спохватываюсь. – Спасибо, что позвонили!
– Если будут вопросы, то звоните или пишите, – повторяет. – Не стесняйтесь.
– Хорошо.
Глава 8. Эля
Завершаю разговор, но так и остаюсь стоять у окна к прижатым к груди телефоном. Впервые за время после родов улыбаюсь.
После разговора с врачом Анечки мне становится действительно хорошо. Я понимаю, что моя доченька сейчас не одна, она под постоянным контролем врачей, и от этого значительно легче.
Сегодня ночью я, наверное, смогу спокойно поспать.
Раз за разом воспроизвожу в памяти то короткое мгновение, когда мы были вместе. До сих пор помню, как она закричала, когда родилась.
Думаю, мало кто потом вспомнит звук первого крика своего ребенка. Уверена, что я его не смогу забыть. Никогда!
Эти воспоминания придают сил и помогают не растерять решимость. Осталось совсем немного, и я смогу прижать к груди свою девочку. Обнять ее! Поцеловать. Вдохнуть сладкий запах макушки маленького родного человечка.
Нужно немного потерпеть. Все обязательно будет у нас хорошо!
Сотовый снова пиликает, с незнакомого номера приходит сообщение. Снимаю блокировку с экрана, и слезы радости появляются на глазах.
Одно за другим ко мне начинают сыпаться фото моей малышки. Смотрю и не могу наглядеться, как она спит.
Маленькая моя… Скоро мамочка будет рядом! Ты только немного подожди!
Снова перелистываю фото. И снова. Рассматриваю дочку, запоминаю каждую деталь. А затем закрываю глаза и пытаюсь представить, что нахожусь с ней рядом.
Мое сердце все это время ни на секунду не покидает Анечку. Я с малышкой всей душой. Она не одна!
День летит за днем, я отсчитываю минуты до каждого разговора с лечащим врачом моей девочки. Каждый раз, когда, попрощавшись, кладу трубку, вспоминаю, что так и не узнала имени мужчины, с кем говорю.
Маме больше не звоню, Савелию тоже. Они будут настаивать на том, чего я сделать не смогу ни при каких обстоятельствах, а ругаться и спорить сейчас я не в состоянии. Ну их всех в баню! Мне нужно к Анечке как можно быстрее попасть!
Процедуры, осмотры, расцеживание груди. Я должна сделать все, чтобы сохранить молоко.
Удивительно, но даже с учетом переживаний оно пришло! Я была уверена, что придется кормить дочку смесью.
О долгожданном дне выписки никому кроме папы не сообщала. Правда, мой отец уже по долгу службы находился далеко. Он как может поддерживает меня по телефону.
Выхожу из клиники не с парадного входа, а через тот, куда заходила. У меня нет сил смотреть на счастливые лица людей при выписке.
Я хочу к своей малышке. Скорее бы!
Но сначала нужно добраться до дома. Немного передохнуть и снова броситься в бой.
Ожидающее перед роддомом такси довозит меня до нужного адреса без пробок и даже маломальских заторов. Выхожу из машины, расплачиваюсь с водителем, забираю свои вещи.
Благо, сумок не много, всего лишь одна, с которой я уехала из дома на роды. Послеродовые сумки мне Савелий так и не привез.
Захожу в подъезд, нажимаю на кнопку лифта. Поднимаюсь на нужный этаж.
Вставляю ключ в дверной замок, но он не поворачивается. Странно… Прислушиваюсь. В квартире играет музыка, раздаются голоса.
Неужели Савелий узнал, что меня сегодня выписывают, и решил устроить сюрприз? Он осознал, какую чудовищную ошибку едва не совершил, заставляя меня отказаться от дочки?
Надежда робко бьется в сердце. Так хочется верить, что семья поддерживает меня.
Папа и бабушка Анечке тоже очень нужны. Она будет очень им рада, я в этом уверена!
Ставлю на пол сумку, с бешено колотящимся в груди сердцем нажимаю на дверной звонок.
Я уже предвкушаю, как откроется дверь и на пороге меня встретит муж с огромным букетом цветов, как извинится за свои слова, как скажет, что любит меня и малышку. Понимаю, что прощу его за все, что пережила.
Ведь мы семья. Впереди у нас будет очень трудный период. Ставить на ноги ребенка непросто, а если он еще не совсем здоров, так подавно.
Но раз мы вместе, то все сможем преодолеть! Справимся! Я в этом не сомневаюсь!
Дверь открывается, но вместо букета любимых белых и розовых пионов меня встречает рассерженный муж.
– Эля? – удивляется Савелий. – Какого хрена ты здесь делаешь? – не скупится на выражения. – Тебя должны выписать только через несколько дней!
– Представляешь, а выписали сегодня, – отвечаю с сарказмом. – Может быть, ты меня пустишь в квартиру? Я очень устала и хочу в душ.
А еще мне срочно нужно сцедиться, попить горячего чая и хоть чуточку отдохнуть. Но об этом решаю пока промолчать, не стоит своими проблемами грузить мужчину.
– Вот твои вещи. – Муж выставляет чемодан на лестничную клетку. – Убирайся! У меня теперь другая! Ты мне не нужна!
– Что? – Я не понимаю. Моргаю слишком часто, хмурюсь. У Савелия жар? Что за бред он несет? – Куда я пойду? Я же только что родила! – вспыхиваю. – У тебя есть дочь! Ты забыл? Или заотмечался так сильно? – все еще надеюсь, что это какая-то странная шутка.
– Ты родила бракованного ребенка. – Он заявляет категорично, не пряча нотки презрения в голосе. Они режут по сердцу больнее тупого ножа. – Такой мне не нужен! Убирайся вон! – выкидывает руку вперед, показывая прочь. Я едва успеваю увернуться от столкновения.
– Дорогой. – Из-за плеча моего мужа выглядывает… моя лучшая подруга в тонком полупрозрачном халатике. – Что ты с ней церемонишься? Закрой дверь, пойдем!
Глава 9. Эля
Вылетаю из подъезда, перед глазами пелена. Куда идти? Что делать? В голове каша.
Мой мир рухнул в одночасье. Уже который раз подряд за эти несколько дней я не чувствую почву под ногами.
Гадко. Страшно. Впереди полнейшая неизвестность, и… я шагну в нее.
Савелий, как ты мог так низко пасть? Ведь знаешь, что Вера чуть ли не с каждым встречным… Фу! Аж думать об этом противно.
Подруга детства, блин! Выросли в одном дворе, всю жизнь бок о бок, и такое…
Но, наверное, я рада, что правда вскрылась сейчас. Когда я особенно уязвима.
Моя семья, мама и муж, отошли на второй план. На первом находится дочка и ее здоровье.
Тащу за собой чемодан, волоку сумку, глотаю слезы. Вокруг сплошные предатели!
Падаю на скамейку, принимаю полулежачее положение. Мне сидеть еще долго нельзя, швы должны зажить. Я не собираюсь еще раз ложиться в больницу. Некогда будет! Здоровье дочки важнее всего на свете!
Напрягаться тоже нельзя, но тут уже ничего не поделать. Остаться совсем без вещей та еще перспектива… увы.
Пытаюсь взять себя в руки, но выходит не очень. От обреченности и безнадежности опускаются руки.
Позволяю себе лишь на минутку расслабиться и упасть в уныние. Затем собираю силу воли в кулак, сжимаю зубы и начинаю собирать себя по крупицам.
Доченька моя… я со всеми трудностями справлюсь! Ты меня жди, я скоро приеду к тебе!
На счету осталось не так много денег, их хватит на перелет и на первое время… А что делать дальше, понятия не имею.
Одно знаю точно: назад не вернусь!
В кармане куртки пиликает телефон. Игнорировать сообщение не в моих силах, вдруг новости от врача.
Достаю сотовый, смотрю на экран и теряю дар речи. Там другое. Совсем.
Смотрю на перевод довольно внушительной суммы на свой счет и обалдеваю. Следом телефон начинает звонить.
– Алла, привет, – здороваюсь со своей коллегой. Она заняла мою должность после того, как я вышла в декрет.
– Поздравляем с рождением дочки! – В динамике раздается громкий крик коллег. – Ура! Ура! Ура-а-а! – голосят что есть мочи.
Улыбаюсь сквозь слезы. Благодарность льется через край.
– Ребята, – произношу, с трудом сдерживая эмоции. Не хочу, чтобы они знали, как мне сейчас плохо. – Спасибо вам огромное! – говорю от чистого сердца.
– Мы долго думали и решили, что лучший подарок – это деньги. – Алла выключает громкую связь и подносит к уху телефон. – Ты сама лучше поймешь, что нужно ребенку. Как назвали?
– Анечка, – улыбаюсь.
– Прекрасное имя! – поддерживает меня. – Тоже хочу так свою дочку назвать.
Мы еще некоторое время говорим о мелочах, я постепенно возвращаюсь к жизни.
Как мало нужно, чтобы вытащить человека из обреченности и темноты. Оказывается, всего лишь сущий пустяк. Своевременная поддержка.
После разговора с Аллой и коллегами мне становится гораздо лучше.
Поднимаюсь со скамейки, беру ручку чемодана и только хочу пойти в сторону остановки, как из подъезда выходит моя соседка с третьего этажа.
– Элечка, здравствуй! Как ты? Все в порядке? – интересуется с милой улыбкой.
– Все хорошо, – отвечаю на автомате.
– Смотрю, родила, – кивает на мой почти плоский живот. Удивительно быстро мой организм приходит в норму.
– Родила, – киваю. Вдаваться в подробности не спешу.
– А ты чего с чемоданом? – удивляется. – Давай, помогу, – предлагает, придерживая дверь в подъезд.
– Спасибо, но не нужно, – мягко отказываюсь. – Я больше здесь не живу.
– Что-то случилось? – с искренним сочувствием спрашивает.
– Мы с Савелием решили развестись, – выдавливаю из себя. Кусаю щеку изнутри, чтобы не заплакать.
– Ой, – тут же меняется в лице. – Тебе есть куда пойти?
Не знаю, что именно повлияло на мое решение, но уже через десять минут мы вместе со Златой сидим у нее на кухне и пьем чай.
Точнее, она сидит на стуле и крутит в руках кружку, а я полулежу на небольшом кухонном диване.
– Куда, говоришь, малышку забрали? – спрашивает после моего короткого рассказа. Я называю центр, а Злата кивает со знанием дела. – Анечке очень повезло! Ты даже не представляешь насколько!
– Почему? – удивляюсь.
– Твоя дочь попала в руки гениального хирурга! Мастера своего дела, – заверяет.
– Откуда ты знаешь? – хмурюсь.
– Так мы ж сами лежали у него! – произносит с теплой улыбкой. А я едва успеваю поймать челюсть, которая так и норовит упасть на пол.
– В смысле «у него»? – подаюсь вперед. – У тебя же все дети здоровы!
– Если бы, – печально улыбается. – Мишенька у нас без попки родился.
Я в шоке. Миша? Это же самый жизнерадостный и улыбчивый малыш, которого я только знаю! Болтун-лопотун!
Он ведь совершенно здоров!
– Без попки? – пытаюсь представить, но мне не удается. – Это как? Извини, если мой вопрос кажется странным.
– Да нет, – отмахивается. – Все нормально, – улыбается. Смотрит на меня… с сочувствием. – Попа есть, а дырочки нет, вот это как, – поясняет.
– И что с этим делать? – Сердце начинает чаще биться. Пытаюсь представить и не могу.
– Тебе об этом волноваться не стоит, – спешит заверить. – В вашем случае все будет гораздо проще. Вам сделают неоанус и сошьют пищевод.
– Совсем проще. – Из меня вырывается нервный смешок.
– Ну, – многозначительно смотрит, – если Анечке хватило пищевода и Майоров смог его ушить, то вы обойдетесь без гастростомы. А это уже хорошо.
Я не понимаю и половину из слов, что говорит Злата. Диагнозы эти… Сплошной темный лес!
– Майоров? – Сердце начинает биться чаще.
– Ага, – кивает. – Мы его пациенты. Михаил Александрович – лучший хирург! Мы ж Мишеньку даже назвали в его честь!
